Клуб любителей заставлять детей читать⁠⁠

Римма Раппопорт. "Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги."

В школе мои отношения с литературой складывались не очень гладко, длинные списки на лето вызывали тоску, и книги, подобранные бабушкой (она работала в юношеской библиотеке), так и оставались нетронутыми. Пространные описания русской природы у классиков, по которым писали диктанты, не вызвали желания прочитать их произведения целиком. Большая часть школьной программы прошла мимо меня. Наверстывать пришлось уже в университете, когда я вдруг обнаружил, что упустил много всего интересного.

Что же мешает детям полюбить чтение? На этот вопрос решила ответить Римма Раппопорт, учительница русского языка и литературы и обозревательница интернет-издания «Мел».

Разговор о детском чтении Раппопорт начинает не с самих детей, а с их родителей. Во время работы над книгой она провела опрос среди знакомых. Все опрошенные утвердительно ответили на вопрос «Важно ли вам, чтобы ваши дети читали?», а 82% из них негативно отреагировали на перспективу оказаться родителями нечитающего ребенка: «В общем трагическом хоре многократно повторялось словосочетание „родительский провал”, а больше всего меня впечатлил ответ: „Это не мои дети”. Кажется, „Шок и ярость” — подходящий и достаточно литературный заголовок для результатов этого опроса».

Такое отношение к детскому чтению Раппопорт характеризует как «моральную панику». Причин, по ее мнению, сразу несколько: это и советский миф о «самой читающей стране», и сакрализация книги, которая, как мы хорошо знаем, самый лучший подарок. Пожалуй, главное тут — это очень специфическое отношение к чтению. Многие родители, заставшие еще советскую школу, полагают, что чтение должно прежде всего интеллектуально обогащать и воспитывать, а не приносить удовольствие. «В традициях нашего отечественного образования отвержение гедонистического подхода к литературе... словосочетание „читательский гедонизм“ в устах особенно яростных приверженцев классического школьного образования стало едва ли не ругательным», — цитирует Раппопорт Елену Романичеву, исследовательницу детского чтения.

Поколенческие объяснения социальных процессов часто вызывают обоснованные сомнения, но в этом случае они кажутся уместными. Исследователи отмечают, что за последние тридцать — сорок лет положение литературы в обществе значительно изменилось и на первый план вышла ее утилитарная и развлекательная функции. Раппопорт также пишет, что при работе с детьми стоит сделать акцент на индивидуальном удовольствии от чтения и признать, что в современном мире художественная литература нужна прежде всего не для абстрактной «образованности», а для развития эмоционального интеллекта, эмпатии и воображения.

Такой подход требует большей отдачи от учителей и родителей, но может оказаться более эффективным: «Есть ведь разница между посылами „Ты должен прочитать, потому что это великая книга великого писателя” и „Почитай: на пятидесятой странице я хохотал в голос (или, наоборот, разрыдался) прямо в автобусе”. Второй вариант ведет к открытому диалогу об эмоциональной жизни».

Проявляйте изобретательность — так можно обобщить рекомендации Раппопорт. Если ребенок еще маленький, ему можно написать письмо от имени литературного героя или разыграть дома сценку по мотивам любимого произведения. Подростку можно подкинуть идею книжного блога в инстаграме или тиктоке. Главное не давить ребенка и не превращать чтение в обязанность вроде уборки комнаты.

Но даже если родители все сделали правильно и не отбили у ребенка желание брать в руки книги, в школе все может измениться. Это как раз мой случай: до того как в расписании появился предмет «литература», я с удовольствием проглатывал книги серии «Я познаю мир». Как отмечает Раппопорт, такое происходит со многими детьми, и проблема не только в том, что преподают в школе, но и в том, как это делают.

С одной стороны, школьная программа в России включает много сложных даже для взрослого читателя произведений вроде «Войны и мира» и «Преступления и наказания», на разбор которых отводится в лучшем случае несколько недель. Раппопорт приводит пример Италии, где «Божественную комедию» Данте читают три года. При этом в российских школах курс литературы обычно заканчивается на середине XX века, и многим учащимся Маяковский кажется чуть ли не современником. С другой стороны, школа не учит наслаждаться чтением и не развивает навыки филологического анализа. Вместо этого уроки литературы часто сводятся к повторению заученных формулировок из методических пособий и поиску ответа на вопрос «Что же хотел сказать автор?». Свою роль сыграл и ЕГЭ по литературе, принесший с собой «педагогику натаскивания».

По мнению Раппопорт, вместо погони за количеством пройденных произведений полезнее было бы сделать ставку на формирование компетентного и заинтересованного читателя: «Не лучше ли научить детей наслаждаться литературой, чтобы, запомнив этот опыт, они в будущем ознакомились с каноном самостоятельно? Вопрос непростой. И оценить риски такого подхода сложно. Единственное, что мы можем подсчитать, — потери от нынешнего подхода». В конечном счете Раппопорт оставляет открытым вопрос о необходимости коренных изменений в школьной программе по литературе. Впрочем, едва ли это можно отнести к недостаткам книги — подобная тема требует отдельного обсуждения.

В «Читай не хочу» много практических советов и наблюдений, которые пригодятся родителям и педагогам. И все же книга Раппопорт — это не просто набор рекомендаций или пособие из серии «Помоги себе сам». Важную ее часть составляют размышления о собственном детском опыте и разговоры с учителями, родителями и школьниками, рассказывающими о своих взаимоотношениях с книгами. Так, Раппопорт приводит интервью со своим отцом, который в детстве переживал из-за того, что дочь — нечитающий ребенок. Благодаря этому «Читай не хочу» избегает менторского тона. Раппопорт ищет ответ на волнующий ее вопрос и не претендует на то, чтобы предложить универсальные рецепты. Она честно констатирует, что многие дети так и не станут книголюбами — и в этом нет ничего страшного.

Разговор о чтении выводит Раппопорт на более широкие вопросы, связанные с воспитанием и образованием. Подход, который она отстаивает, предполагает, что эти процессы не могут быть однонаправленными, а родителям и учителям важно прислушиваться ко мнению детей и чутко реагировать на изменившиеся потребности и интересы.