Хворь пришла⁠⁠

Хворь.

Серая. Сопливая. С марлевым намордником и слезящимися глазами.

Хворь пришла. От нее вымерло все девственно чистое племя Магъяпулоахо в 1678-ом, теперь она пришла за мной. Пришла издеваться и лезть грязными вонючими руками в мои носовые пазухи, гланды и миндалины. А я ничем не могу помешать ей. Я сплю хмельной и голый на диване в съемной однокомнатной...

Ее приход я замечаю только по утру. Проснувшись, я понимаю, что ночью она залезла ко мне в душу и нестриженными ногтями разодрала глотку – это начало конца.

Боль. Стон отчаяния и чертыхание. За завтраком кусок не лезет в горло, а̶ ̶б̶у̶т̶ы̶л̶к̶а̶ ̶в̶ ̶ж̶о̶п̶у̶.

Из средств противодействия у меня только полфлакона Мирамистина и ненависть. Деваться некуда – придется сражаться.

Я подхожу к раковине, засовываю горизонтальный носик флакона в рот на расстояние вытянутой руки и нажимаю кнопку впрыска.

Рвотный позыв, стон отчаяния, чертыхание, слюни и клятва никогда не сдаваться. Становится легче.

В отражении зеркала на меня глядит человек с принципами, щетиной и хроническим гайморитом-фронтитом. Он знает, что будет дальше.

А дальше будет следующее : режущая боль в горле сменится обильным соплетечением и кашлем с мокротой. Затем, после пары дней рассеивания по организму, хворь сконцентрируется и ебнет в голову. Направит туда всю мощь, будет пытаться разорвать мой хрупкий череп как физрук трусы на старшекласснице. А я буду дважды в день заливать в ноздри раствор фурацилина с солью, и, чертыхаясь, клясться никогда не сдаваться.