Какова вероятность выносить и родить здорового ребенка?

На пикабу есть целая волна постов и комментариев о стоимости данного препарата (2,1 млн $ за одну инъекцию).

Но я предположу, что далеко не все осознают, что это за серия препаратов, которая началась в 2012 с выхода на рынок препарата Glybera (его начальная стоимость была 1,6 млн $):

Пока одни врачи (на полном серьёзе) в качестве лечения могут порекомендовать вам принять обряд крещения и помолиться специально обученными молитвами, другие врачи создают наше будущее. А будущее уже давно переместилось в область молекулярной биологии. И данный ряд препаратов добавляет рабочие гены непосредственно в наши функционирующие клетки. Это очень сложно, долго, дорого и технологично.

Первый в мире препарат (Glybera, зарегистрирован в Евросоюзе в 2012 г.) доставлял в клетки рабочие копии гена липопротеинлипазы - это фермент, который расщепляет крупные фракции жира в крови и утилизирует их в ткани, при его недостатке может развиваться панкреатит. За всё время была продана всего одна доза препарата, ещё 3 оставшихся дозы были в 2017 году введены пациентам за символические 1 евро, и проект закрыли. Стоит отметить, что при данном заболевании можно использовать для лечения постоянную заместительную терапию, она тоже не дешевая, но не делает препарат единственным вариантом.

Следующий препарат (Luxturna, зарегистрирован в США в 2017 г.) Он применяется в лечении некоторых видов прогрессирующей слепоты. К сожалению, информацию о количестве продаж мне найти не удалось (только стоимость - 425 тыс $ за один глаз на март 2018 г.)

И вот, в 2019 году одобрен к применению препарат Zolgensma. Даже не смотря на столь высокую стоимость, его закупают и применяют, в том числе и в России для лечения спинальной мышечной атрофии.

Кстати, про православных врачей я упомянул выше не просто так, в том числе и они обуславливают такую высокую стоимость данных препаратов. Я имею ввиду этическое отношение общества к вопросам генетики в целом. Всё это отражается в законодательстве, делая и без того дорогие исследования, дороже в разы. Можно привести в пример эксперимент Элизабет Пэрриш, она в 2015 г. сделала генную модификацию своих клеток крови, но для этого пришлось лететь в Колумбию, т. к. подобные манипуляции в США запрещены законодательно. Кстати, если кто-то захочет прочитать про неё, делайте это только в первоисточнике - на сайте BioViva, лаборатории в которой она работает, т. к. журналисты понаписали про неё просто запредельную бредятину, которая сейчас висит на тысячах сайтах для домохозяек и прочих дзенах.

И ещё о стоимости, только оформление выхода на рынок в Европе препарата Glybera (лицензии, права и т. п.) обошлось в 31 млн. евро. Будем надеяться на скорое и быстрое развитие этого типа препаратов.

Скоро весна и как известно

Но у меня для вас хорошая новость - в Институте химической биологии и фундаментальной медицины (ИХБФМ) СО РАН завершили доклинические испытания препарата для экстренной профилактики и лечения вирусного клещевого энцефалита.

Лекарство создано на основе антител мыши и человека методами синтетической биологии. Новый препарат намного эффективнее и безопаснее применяемого сегодня противоклещевого иммуноглобулина, выделяемого из донорской крови. Мышиная часть связывает вирус и не дает ему инфицировать клетки, а человеческая запускает в организме пациента необходимые иммунные реакции.

О разработке нового препарата рассказывает заведующая лабораторией молекулярной микробиологии ИХБФМ СО РАН, доктор биологических наук Нина Тикунова:

- Вирус клещевого энцефалита (ВКЭ) - один из самых патогенных для человека вирусных агентов на территории России. Ежегодно на пункты серопрофилактики приходят около 500 тысяч пострадавших от укусов клещей. При этом ареал распространения вируса в последние годы расширяется. Клещи стали обычным явлением не только в Сибири и на Дальнем Востоке, но и в европейской части страны. Вирус распространен также в Китае, Казахстане и во многих странах Европы

При этом эффективных средств лечения клещевого энцефалита сегодня в мире нет. В России сейчас пациентам вводят препарат иммуноглобулина, который изготавливается из донорской крови. Но это настоящий коктейль из различных антител - кроме необходимых для нейтрализации ВКЭ, он содержит множество других антител, по сути, балластных. Из-за этого приходится использовать большие дозы сывороточного иммуноглобулина, что может вызывать побочные реакции у пациентов. Кроме того, препараты из донорской крови потенциально опасны - они могут содержать вирусы, прионы и аномальные антитела. По этой причине в развитых странах от них постепенно отказываются.

Еще одна проблема в том, что разные партии препаратов, полученных из крови, заметно отличаются по своим качествам.

Нашей задачей было создать высокоэффективный препарат для борьбы с ВКЭ, лишенный этих недостатков. Мы использовали технологию создания так называемых "химерных" антител, в которых меньшая часть иммуноглобулина взята от мыши, а большая - от человека.

- А зачем вообще мышиная часть, ведь лечить нужно людей, а не грызунов?

Нина Тикунова: - Во-первых, эксперименты на людях нельзя проводить по этическим соображениям. А во-вторых, в природе мыши не погибают от энцефалита, хотя к ним часто присасываются клещи. У грызунов в процессе эволюции сформировалась очень мощная иммунная защита от этого вируса. И это может помочь человеку.

Мы использовали наработки наших предшественников, ранее в ИХБФМ были получены моноклональные мышиные антитела против ВКЭ, их применяли для диагностических целей. Зная, что они замечательно нейтрализуют вирус, мы проверили их протективную способность. Ведь одно дело реакция антитела с вирусом в пробирке, а другое - способность защитить от болезни лабораторных животных. Оказалось, что эти антитела справляются с сотнями летальных доз ВКЭ. После этого мы сделали химерные антитела, и оказалось, что они работают еще лучше.

Мышиная часть антитела эффективно связывает вирус и не дает ему инфицировать клетки, а человеческая запускает необходимые иммунные реакции вплоть до выведения чужеродного агента из организма пациента.

– Но нет ли опасности, что иммунная система человека воспримет мышиную часть как чужеродный белок и будет вырабатывать антитела уже против него?

Нина Тикунова: –Такая опасность практически отсутствует. Химерные антитела широко применяются в онкологии для борьбы с раковыми клетками и при этом возникают аллергические реакции. Там на это закрывают глаза, ведь опухоль намного опаснее для жизни пациента. Но в онкологии используют большие дозы антител в течение нескольких месяцев, а для профилактики при укусе клеща нужна лишь одна инъекция. Даже если человек заболел энцефалитом, для лечения нужно всего 3-4 укола. А поскольку наш препарат высокоспецифичный его доза в сто раз меньше, чем у применяемого сейчас иммуноглобулина. Это сильно снижает вероятность аллергической реакции.

И, наконец, наши химерные антитела относятся к классу "гуманизированных", мышиная часть в них сведена к минимуму - всего 2 процента.

Поэтому мы надеемся, что первый этап клинических испытаний, когда здоровым добровольцам вводят препарат и проверяют: нет ли токсических и аллергический реакции, пройдет успешно.

– Большой плюс вашей работы в том, что вы не только получили эффективный препарат, но и разработали технологию его производства, не зря же права на него выкупила фармацевтическая компания?

Нина Тикунова: – Это так, но не на все сто процентов. Действительно, мы ввели гены, кодирующие наши антитела, в геном специальных эукариотических клеток-продуцентов. И выделили клеточный штамм, который стабильно производит большое количество нужных нам антител.

Также мы разработали опытно-промышленную технологию производства препарата по международным фармацевтическим стандартам GMP на основе биореактора емкостью 5 литров. Но производственникам нужно увеличить объем до нескольких сотен литров, это не так просто как может показаться.

– Ключевой вопрос - сегодня стоимость инъекции противоклещевого энцефалита - 7-8 тысяч рублей, не случайно многие покупают страховку "от клеща". Будет ли ваш препарат дешевле?

Нина Тикунова: – Трудно сказать, все будет зависеть от спроса, ведь нужно будет завоевывать рынок. Но нужно помнить, что это не только экономический, но и социальный проект. Только в Новосибирской области каждый год от клещевого энцефалита умирает несколько человек, многие становятся инвалидами. Часть затрат можно финансировать из бюджета как это делается при производстве вакцинных препаратов.

Источник

ИСТОЧНИК

Сегодня мы поговорим о замене кохлеарных имплантатов при врожденной глухоте на генную терапию. У людей развитие внутреннего уха завершается внутриутробно. Однако генетические формы глухоты диагностируются в неонатальном периоде. Из-за этого подходы генной терапии на моделях животных должны быть протестированы после начала слуха, чтобы определить, могут ли они обратить вспять уже существующее заболевание. Группа американских и французских учёных взяла для исследований мышиную модель врожденной формы глухоты DFNB9, на которую приходится от 2 до 8 % всех случаев врожденной генетической потери слуха. Данное заболевание (изолированная нейросенсорная тугоухость) характеризуется тем, что при наследовании поврежденной ДНК мутирует белок отоферлин, который в норме способствует высвобождению нейромедиаторов и передаче звуковой информации, собранной во внутреннем ухе. Эксперименты учёных показывают, что локальная генная терапия у мышей-мутантов может предотвращать глухоту не только при введении в несформировавшиеся органы слуха, но и восстанавливает слух при введении на более поздней стадии, что повышает вероятность будущих испытаний генной терапии у пациентов с DFNB9.

На сегодняшний день одним из наиболее многообещающих вариантом лечения считается генная терапия на основе адено-ассоциированного вируса (AAV). Учёные использовали метод двойного AAV, где у двух вирусов содержатся две различные цени ДНК (у одного комплементарная ДНК отоферлина 5`-цепь, другая – 3`-цепь). Однократная доставка пары нуклеиновых кислот в сформировавшуюся улитку мышей-мутантов восстанавливала кодирующую последовательность ДНК путем рекомбинации, т.е. обмена участками ДНК в гомологичных хромосомах. На вирусной ДНК были воссозданы последовательности, кодирующие флоуресцентный отоферлин. После этого вирус инъецировали в левую улитку мышей-мутантов, и через две недели ученые обнаружили вновь синтезированный белок. Он обнаруживался только в клетках инъецированных обоими вирусами(один с 5’-цепью, другой с 3’-цепью). Спустя восемь недель после введения пары рекомбинантных ДНК белок отоферлин наблюдался в более чем 60% случаев. Однако в трансдуцированных клетках количество отоферлина сильно увеличено, но все равно много меньше, чем у здоровых мышей. Из этого можно сделать вывод, что слух восстанавливается не полностью, хоть и существенно.

Кроме всего прочего, ученые доказали, что данная терапия может не только предотвратить глухоту, но и устранить заболевание при длительном использовании при сформировавшихся органах слуха. Однако это требует более подробных исследований, и ученые считают, что еще рано говорить о генной терапии как методе лечения людей.

Оригинальная статья: https://www.pnas.org/content/early/2019/02/14/1817537116