Какими были самые яркие и необычные миллионеры XIX века
ВАРВАРА МОРОЗОВА, владелец текстильной фабрики, меценат, годы активности: 1882–1917
После смерти мужа от психической болезни Варвара Алексеевна стала хозяйкой огромного состояния. Однако в завещании было условие — повторное замужество лишит Морозову капитала. И тут наша героиня проявила себя как хозяйка своей судьбы: не стала выбирать между любовью и богатством, оставив в своей жизни и то и другое.
Она открыто и совершенно не стесняясь жила гражданским браком с журналистом и издателем газеты «Русские ведомости» Василием Соболевским, что по тем временам было немыслимой наглостью.
Ни современники, ни домашние не могли понять, почему предпринимательница собирает у себя дома лекции профессоров, изучающих рабочие движения, спонсирует Пречистенские курсы, на которых, помимо обучения, проводились нелегальные революционные собрания. За курсами следила полиция, так же как и за домом «бизнесвумен».
В отличие от большинства российских миллионеров — как прошлых, так и настоящих — на свои капризы Морозова тратила не так уж много денег. А вот на благотворительность уходили солидные суммы.
На ее деньги построили психиатрическую больницу, институт по изучению рака, учебные аудитории для Московского университета, первую в Москве бесплатную библиотеку и многое другое.
АРСЕНИЙ МОРОЗОВ, сын Варвары Морозовой, годы активности: 1891–1908
Как и сам купец, дом, построенный по образцу кичливого замка Пена в португальской Синтре, до сих пор резко выделяется среди московских особняков, хоть и признан памятником федерального значения.
Морозов пытался убедить гостей, что человек может вынести любую боль, и в доказательство прямо у них на глазах прострелил себе ногу. Даже не поморщился, а вот гости были шокированы и начали расходиться. Арсений же решил не обеззараживать рану и даже не снимать сапог, за что поплатился заражением крови.
МИХАИЛ ХЛУДОВ, текстильный фабрикант, годы активности: 1840–1882
Хлудов любил собирать у себя гостей и иногда выходил к ним в костюмах гладиатора, греческого бога или араба. Любил дарить подарки. Своей второй жене на первые именины после свадьбы он торжественно преподнес… двухметрового крокодила, спрятанного в ящик.
Легкомысленный миллионер пережил своего единственного сына: 12-летний ребенок умер в результате несчастного случая.
После этого Хлудов добавил в свое завещание пункт о пожертвовании 350 тысяч рублей и собственного дома на детскую больницу. Она была построена на Девичьем поле (Пироговская улица) и до революции носила имя миллионера. Больница работает по своему профилю и сейчас, но называется Клиникой детских болезней Первого МГМУ им. Сеченова.
ГАВРИЛА СОЛОДОВНИКОВ, торговля, недвижимость, банковский бизнес, годы активности: 1840–1901
По делам Солодовников выезжал в экипаже, у которого только задние колеса были одеты в резину. Объяснял это тем, что передние — для кучера, а за его удобство платить незачем.
При этом его карьера была стремительной: уже в 20 лет он был купцом первой гильдии (высшей из трех существовавших), а в 40 — мультимиллионером. Занимался торговлей, недвижимостью и банками. Легко обходил конкурентов, а иногда обманывал и друзей по бизнесу.
Солодовников мечтал о собственном театре. Очень быстро построил здание на Большой Дмитровке, заключил договоры с артистами. Но ни одна комиссия не хотела принимать будущий храм искусств в эксплуатацию — фойе, проходы и лестницы были в ужасном состоянии, не было аварийных выходов. Пока купец придумывал, как бы исправить неполадки, часть артистов успела поссориться с ним или разориться. А москвичи стали дружно называть его детище «дмитровским сараем».
Завещание богача было таким же скандальным, как и его жизнь. Детям и другим близким он оставил меньше миллиона рублей, а остальные 20 миллионов завещал потратить на благотворительность.
НИКОЛАЙ РЯБУШИНСКИЙ, вышел из семейного бизнеса ради искусства, годы активности: 1895–1951
Братья миллионера звали его «беспутным Николашкой». Надежды семьи он действительно не оправдал. Вместо бизнеса любил искусство и игру в карты, в итоге над имуществом Николая была установлена опека.
Большую часть своего состояния Рябушинский потратил на издание журнала «Золотое руно». Это было издание большого формата, с роскошными иллюстрациями, золотым шрифтом и материалами на русском и французском языках. Увлечение принесло купцу 12 тысяч рублей дохода и 80 тысяч расхода. Зато там печатались лучшие поэты-символисты и художники.
НИКОЛАЙ ИГУМНОВ, текстильный фабрикант, годы активности: 1880–1924
Шутку не простили. Но Игумнов не унывал: уехал в Абхазию, построил себе там дворец, открыл первый в регионе консервный завод, высадил рядом с домом аллеи из кипарисов, которые при виде сверху складывались в его инициалы — ИНВ.
Купец был родом из московских трущоб, и когда он разбогател, решил отметить места своего детства, построив в этих трущобах особняк за миллион рублей. Кирпич был из Голландии, изразцы — с лучшего московского завода.
ЕВГЕНИЙ ДЬЯКОВ, торговля, годы активности: 1880-е — 1917-й
Столичный шик купец любил и обижался, если кто-то намекал на его провинциальность. Из-за этого он как-то арендовал на время обеда один из самых дорогих московских ресторанов: компания за соседним столом начала его подкалывать, и Дьяков решил, что хочет поесть в одиночестве.
Он был убежденным чайлдфри и холостяком — даже не планировал в своем особняке детских комнат. Личную жизнь строил тоже специфично: либо предлагал местным бедным невестам обеспечить их приданым за право первой ночи, либо приходил на базар, покупал у понравившейся торговки весь товар и предлагал выпить чайку.
ГРИГОРИЙ ПРЯНИШНИКОВ, хлеботорговля, годы активности: 1867–1915
Еще один дореволюционный миллионер о гигиене особо не заботился. Мылся купец всего пару раз в год, поэтому под конец жизни приходить к нему в гости было сомнительным удовольствием. 40–50 лет пользовался одной и той же чашкой и скатертью.
Бороду носил почти до пола: не расчесывал и не мыл. Один раз сделал исключение, когда его пригласили в Петербург для визита к императору.
Был страстным коллекционером: собрал более 2 тысяч икон, более 300 старинных книг, множество крестиков, монет, древней посуды. Вот только коллекцию свою Прянишников полностью почти никому не показывал. За каждый предмет торговался самым жестоким образом. Иногда продавцы отдавали ему вещи дешевле, чем сами их купили. Однажды он сбил цену за старинный крест со 100 рублей до 8, причем предлагавшие покупку буквально сбежали из его дома, замученные торгом.