Как я сам себя отправил в армию за 15 минут. Часть 4: "Учебка. Первый день. Дикие армейские порядки. Уставные и неуставные вещи. Запреты"
Часть 1: клик
Часть 2: клик
Часть 3: клик
На территорию учебной войсковой части наш монстр-ПАЗик заехал где-то в часа два дня. Доехали до штаба (главное административное здание части), где нас высадили и приказали построиться в одну шеренгу. Майор со старшим лейтенантом зашли в штаб, за нами оставили следить сержантов.
"Ну что, пи*дец вам!", – подбодрил нас один из них. "Будете служить во втором батальоне, самое жесткое место в этой части!", – не отставал второй. Мы, и так угнетенные нервной ночью в распределителе и не менее нервной поездкой до части совсем потускнели. При этом какое-то любопытство, глубоко в душе шептавшее тебе "а что же будет дальше?" не позволяло полностью впадать в армейскую депрессию: лично я был собран, и внимательно следил за всем происходящим вокруг, ожидая развития событий.
Долго ждать не пришлось – офицеры вышли со штаба, перестроили нас в колонну по три и отправили в здание батальона. Здесь я впервые увидел плац – огромную асфальтированную площадку, объединявшую вокруг себя несколько зданий, которые являлись расположениями батальонов. В каждом здании было от трех до пяти этажей – в зависимости от количества рот, которые входили в состав батальона.
Военнослужащий, проходящий военную службу по призыву отбывает свой срок служит в составе определенной роты, которая, в свою очередь, входит в состав определенного батальона. В учебной войсковой части батальоны и роты разделяются согласно военным учетным специальностям, сокращенно ВУС – своеобразной армейской "профессии", которой ты будешь овладевать во время прохождения службы в учебке.
Как нас уже обрадовали сержанты, мы попали во второй батальон. Долго идти не пришлось, вторым батальоном оказалось самое ближнее к штабу пятиэтажное здание, перед которым нас снова построили в одну шеренгу. Майор еще раз представился, но теперь, помимо фамилии, имени и отчества обозначил еще и то, что он является командиром батальона. Все переглянулись: ничего себе, нас лично забирал тот самый герой песен Расторгуева – комбат! Старший лейтенант начал озвучивать фамилии, дробя нашу и так небольшую компанию на еще более мелкие кучки. Я оказался в компании Сани, Дениса, и двух Михаилов, после чего нам было приказано проследовать на второй этаж.
Пришли. "Вы кто, бл*ть, такие", – первое, что услышали мы от прапорщика, который с невозмутимым видом сидел перед входом в роту, в которую мы попали. Я озвучил наши фамилии, так как никаких сопровождающих с нами уже не было. Прапорщик изучил какие-то бумажки, снова окинул нас взглядом, сказал: "Е*анутые! Вам на третий этаж!", – и, полностью потеряв к нам интерес, уткнулся в телефон. Постепенно начиная вникать в армейскую суть, мы поднялись на третий этаж.
Здесь нас встречал уже сержант. Сержант с ножом на поясе. На тот момент я даже испугался: всем своим видом он показывал какую-то дикую крутость, у него был большой шрам на щеке и голос, будто он пытался пародировать Никиту Джигурду. Брр. Чуть позже я узнал, что нож и значок на его груди свидетельствовали о том, что в тот момент он был дежурным по роте. "Добро пожаловать к нам в роту, солдаты", – с нескрываемым пафосом поздоровался с нами данный контрактник, после чего сказал нам продемонстрировать содержимое сумок.
Лично у меня, помимо того, что нам выдали в холодильнике и мыльно-рыльных принадлежностей осталась бутылка воды и несколько шоколадок, которые сержант тут же забрал, сказав, что это "выкидывается". Ладно. Несмотря на то, что в мою головушку уже закрались подозрения, спорить я пока не решался – все-таки пока даже одного часа я в армии не провел. У остальных парней, которые попали со мной, был полный треш: у Дениса в сумке оказались пицца и пироги, у Саши – альбом и краски, а один из Михаилов притащил с собой сдутый футбольный мяч и насос. Это, кстати, единственное, что сержант разрешил оставить, сказав, что как придет старшина – нужно будет передать ему. Остальное, естественно, было экспроприировано для утилизации. Каким образом это все утилизировалось мы так и не узнали.
Далее он осмотрел нас внешний вид, отметив, что мы все молодцы, что так коротко подстриглись, и что якобы мы упустили какую-то экзекуционно-экстремальную стрижку для новичков в первый день. Клево. Мне он сделал замечание по поводу растительности на лице – утром я толком не успел побриться, а растет у меня все достаточно быстро, в результате чего видимая щетина на мне уже присутствовала.
Закончив с осмотром, сержант рассказал нам, что в течение ближайших дней мы будем распределены по взводам, которых в составе данной роты три, при этом лично он является военнослужащим первого взвода. Пообещав, что всех, кто попадет к нему во взвод ждет "пи*дец", если вы "расп*здяй", и лучшая служба в мире, если вы клевый парень, он ретировался, как и прапорщик со второго этажа уткнувшись в телефон. Перед этим он позвал Виталика, местного "старослужащего", приказав ему все нам объяснить. Виталик приехал всего на две недели раньше нас, однако в данный момент времени он казался нам чуть ли не ветераном всех в мире войн и сражений
Ликбез начался с клеймения тапок. Виталик выдал нам корректор, и сказал, что необходимо в маленький квадратик, который располагался на верхней части резиновой армейской обуви написать свою фамилию.
На фотографии мы видим, что тапки проклеймены числом – такая процедура делалась в дальнейшем, когда военнослужащий уже знал номер своей кровати, под которой всегда должны находиться тапочки. Мы же пытались впендюрить в это пространство небольшой площади свои фамилии. Получилось, мягко говоря, не очень: я уместил лишь три буквы, и то в ужасном качестве, но Виталик одобрил, сказав, что главное, чтобы я сам смог их опознать. Раз Виталик одобрил – ладно. Следующей процедурой было клеймение берцев, здесь уже стало попроще: с внутренней стороны сапога нужно было тем же корректором написать свою фамилию.
Закончив с авторским правом на наши личные вещи, мы сняли берцы, "вкинулись" в тапки, и зашли в сушилку.
Сушилка в армии – место, в котором производится просушка обмундирования (а иногда – неуставные отношения, об этом подробнее в следующих историях). Запах в сушилке – материал для отдельного поста, но он там максимально мерзкий и ужасный. Наша сушилка была почти такой же, как на фотографии: на штыри мы повесили свои берцы и отправились в спальное расположение.
Стоит отметить, что за эти 20 минут в роте я не увидел никого, кроме сержанта и Виталика. Чуть позже я узнал, что в это время в армии – тихий час, при этом я маленько охренел, так как даже не подозревал, что днем в ВС РФ выделяется время для сна.
В нашей роте спальное расположение представляло собой кубриковую систему – большой коридор, с левой и правой стороны которого были входы в небольшие комнаты (кубрики), в каждой из них были размещены по 10 кроватей – пять с одной и пять с другой стороны. Виталик привел нас в четвертый кубрик (всего их было 10), так как на данном этапе призыва первые три уже были заняты, в то время как четвертый был абсолютно пустым.
Между кроватями стояла тумбочка, на каждой кровати лежал свернутый матрас и подушка, а в ногах каждой кровати стоял стул. Этими богатствами и ограничивалась комната, в которую нас завели. Постельное белье на кроватях отсутствовало, но Виталик пообещал, что с приходом старшины нам все выдадут. Поблагодарив нашего старослужащего, мы начали располагаться.
Тут же к нам ворвался другой местный солдатик, представившись "Шведом", который начал нас учить тому, как правильно расставлять предметы на тумбочке. Да, в армии – все однообразно и безобразно, в том числе и то, как вы положите на свою тумбочку мыло и зубную щетку. У нас было определено, что на небольшой полочке, которая находилась в верхней части тумбочки, сначала лежит мыльница с мылом, затем зубная щетка и после всего этого – зубная паста. Щетка и зубная паста верхней своей частью должны быть направлены вглубь полки. Кружка, ручка которой должна обязательно смотреть в сторону кровати, стоит на самой тумбочке. Полотенце висит на дужке кровати со стороны прохода между ними (кроватями), разрезом к окну.
Охренеть! Я даже не ожидал, что в армии все настолько жестко. При этом мне сказали, что мыло, которое я привез с собой – "неуставное", и что его при первом осмотре комнат выкинут. Необходимо, чтобы у всех в тумбочках лежало армейское "уставное" мыло, которое выдают первого числа каждого месяца.
Деление на "неуставное" и "уставное" касалось вообще всего: носков, которые ты взял с собой, шампуней, туалетной бумаги и даже ПЛАСТЫРЕЙ, которые многие захватили, опасаясь мозолей от берцев. Ладно. Со всеми делами разобрались, ждем старшину.
Тем временем, один из наших парней, вроде, Денис, сел на кровать. Швед, увидев это, округлил глаза и чуть ли не крича обратился к нему: "Ты что делаешь! Быстро встань!". Тут мы выяснили еще одно армейское правило – никогда и ни в коем случае не садись на кровать. Лечь на кровать в дневное время (за исключением тихого часа) – это вообще смертный грех.
Параллельно со всеми этими событиями мы иголками затерли CVV-код на обратной стороне банковских кары: это делалось для того, чтобы в случае кражи злоумышленник не смог осуществить финансовые операции через интернет.
К часам четырем дня пришел старшина.В случае нашей роты уже старший прапорщик завел нас в кладовую, в народе именуемую каптеркой – это своеобразный склад вещей и обмундирования внутри роты. Старшина роты – военнослужащий, который внутри роты отвечает за то, чтобы солдаты правильно служили, носили и вовремя получали хорошие и не совсем убитые вещи. Построив нас, прапорщик еще раз произвел осмотр, после чего мы подписали свои сумки и оставили их в его обиталище.
В роте уже давно был осуществлен подъем. На тот момент, когда мы пришли в эту казарму, там уже было человек 30 (необходимо было добить это число до 90-100), и все они с большим интересом смотрели на нас. Кто-то подходил и знакомился, кто-то давал советы, а кто-то, уже в который раз обещал нам, что нам "пи*дец". От обилия событий я и забыл о своих естественных потребностях, поэтому когда накал страстей поутих, я резко почувствовал, что очень сильно хочу в туалет.
Чтобы попасть туда, сначала нужно было пройти через умывальник, в котором находились 10 раковин и четыре душевые кабинки. В следующем "отсеке" данного помещения находился сам туалет, который, как и все в армии в первый день, меня удивил. В целом, все было оформлено достаточно цивильно: 5 писсуаров вдоль стены и 10 кабинок. Но внутри кабинок вас ждал не прекрасный белоснежный трон, а чудесная, как повелось называть ее внутри роты "Чаша Аида", более известная как "дырка в полу" или "очко". Да, в ближайший год мне пришлось избавляться от лишнего в своем организме сидя на корточках. Но меня уже ничего не удивляло.
Подошло время ужина. Всю роту вывели, построили перед батальоном в колонну по пять, и, тот самый дежурный по роте вместе со старшиной отправили нас в столовую, которая представляла собой небольшой барак, внутри которого стояло большое количество квадратных столов, за каждый из которых могли сесть по четыре человека. В конце помещения находились две раздачи еды: солдат берет поднос и проходит по ним, забирая и выставляя себе на поднос то, что дают.
На первом в жизни армейском приеме пищи мне достались рис с рыбой, 25 грамм масла, хлеб, стакан чая и булочка. Парни, с которыми я оказался за столом порекомендовали не кушать рыбу, якобы она с опарышами. Я посмеялся, все-таки решив попробовать ее, однако тут же оставил эту затею, так как в небольшом кусочке, который я откусил, костей было больше, чем самой рыбы. Рис я съел полностью, выпив чай с булочкой, намазанной маслом. В принципе, наелся, однако вспоминая, что еще днем я кушал фастфуд на вокзале, мне стало немного грустно.
Вернулись в роту. Дневальный (это солдат, который находится в наряде вместе с дежурным по роте, об этом подробнее – в следующих историях) подал команду: "Рота, рассаживайся на центральном проходе для проведения термометрии!". Не совсем понимая, что происходит, я решил делать то, что делают все: взял стул из своего кубрика и вместе со всеми сел в коридоре. Пришел паренек с журналом и с контейнером, внутри которого была странно пахнущая жидкость и штук 10 градусников. Все взяли их, сняли кителя и футболки и начали мерять температуру. Я сделал то же самое. Как оказалось, в армии три раза в день должна определяться температура твоего тела, и при любом ее повышении – солдата доставляли в медицинский пункт. Насладившись своими 36.6, я показал градусник парню, который занимался фиксацией температур в специальном журнале, и пошел еще больше наслаждаться свободным временем.
После ужина и всех вечерних процедур у срочников – свободное время. В нашем случае оно началось примерно в 20:00. Кто-то сел смотреть телевизор, кто-то читал книги, кто-то занимался своим обмундированием, кто-то "по фишке" – то есть пока никто не видит, валялся на кроватях в своих кубриках. Словом – золотое время для солдата. Я уже плохо помню, чем тогда занимался, наверное, сидел со своими пацанами, обсуждая прошедший день. Но день еще не кончился.
В 20:55 дневальный крикнул: "Рота, рассаживайся перед телевизором для просмотра программы Время!". Да, ежедневно, включая воскресенье и все праздники, срочники обязаны завершать свой день просмотром новостей. Перед телевизором, который находится в конце центрального прохода, выставляются стулья и рассаживаются солдаты, безумно желающие узнать, что же там сейчас происходит в мире. До конца эта процедура никогда не доходила: где-то через 15-20 минут звучала новая команда, которая призывала всех собираться и выходить на плац для проведения вечерней прогулки.
Вечерняя прогулка – часть строевой подготовки, когда вы и все остальные роты части выходят на плац и начинают своего рода соревнование: кто лучше пройдется и качественнее споет песню. Именно качественнее, потому что многие путали это понятие с уровнем громкости издаваемых солдатами звуков. После прогулки всех отпустили покурить. Курение в учебке – тоже отдельная тема, если кратко – курили три-четыре раза в день: после некоторых приемов пищи и вечерней прогулки.
В роте все построились перед местом дежурного по роте в две шеренги. Началась вечерняя поверка – учет личного состава и средство успокоения дежурного – он убеждается, что никто не потерялся и что все солдаты на месте.
Время – около 22:00. Вечерняя поверка завершена, солдаты раздеваются до трусов, умываются, кто успевает – принимает душ, и в 22:20 звучит команда: "Рота, стройся на центральном проходе для проведения телесного осмотра!". Все выстраиваются в две шеренги, приходит дежурный по роте, который командует первой шеренге сделать два шага вперед и развернуться, после чего он начинает проходить вдоль каждого солдата, оглядывая его с головы до ног и проверяя на наличие синяков, ссадин, ушибов. Любое из обнаруженных повреждений – и солдат отправляется писать объяснительную, в которой поясняет, откуда у него это повреждение взялось.
К 22:30 поступает команда "Рота, отбой!", после чего в течение 30 секунд все должны разбежаться по кубрикам и улечься в свои кровати. Выходить в туалет до часу ночи нельзя. Разговаривать – нельзя. Слишком сильно скрипеть кроватью – тоже. В общем: сплошные ограничения.
В первую ночь я долго не мог уснуть. В голове было огромное количество мыслей и воспоминаний с прошедшего дня. Я до сих пор не мог осознать, что еще днем я кушал бургер, а уже сейчас лежу на не очень удобной кровати в каком-то непонятном кубрике. Но, к счастью, то самое любопытство, о котором я упоминал в начале этой части, сильно меня подбадривало. Я прекрасно понимал, что это – только начало, и настоящую армию я увижу в последующие дни, о которых я расскажу Вам, уважаемые читатели, в следующих историях.
Большое спасибо за прочтение! В следующих историях я расскажу о том, как и почему службу в учебке сравнивают со службой в дисциплинарном батальоне, о своем распределении в войска и последующей службе в совершенно другой части.
Еще раз огромное спасибо за внимание!
