Как у нас несовершеннолетних пострадавших опрашивают.
Вчера с утра позвонили мне с прокуратуры. Два года, как меня внесли в так называемый «список специалистов», которые могут быть призваны судом и прокуратурой для помощи в досудебном расследовании, а так же во время судебного процесса. Не уверен, что вам будет интересно читать кучу правовых актов и прочего, поэтому если кратко – когда судья или прокурор стыкаются в своей работе в каком-то из этапов следствия, судебного процесса, со областью, в которой они мало что смыслят, они вызывают на помощь специалистов в данной сфере. В список специалистов входит много профессий, призвать могут как архитектора, так и, допустим, человека, занимающегося прокладкой труб, если это нужно для дела.
В этот список можно как добровольно себя внести, так и быть внесенным и вызванным добровольно-принудительно, если окажется, что ты в своей сфере внезапно если не единственный, то лучший. Я записался добровольно, а после переезда и на новом месте жительства записался. И если раньше меня не вызывали ни разу, думается мне потому как в городе с населением около миллиона жителей и без меня специалистов хватало, то на новом месте вот «повезло».
А вызвали меня для того, чтобы я помог провести сбор показаний у ребенка, пострадавшего от насилия. Совсем честно – изнасилованного. Кем, когда и как – этого сказать не могу, на то она и тайна следствия. Зато могу рассказать о том, как же происходит допрос малолетнего свидетеля такого деликатного дела у меня в стране.
Думаю, ни для кого не секрет, что для человека, пережившего ужасный опыт – избиение, изнасилование или что-то другое, вспоминать об этом мало того что неприятно – болезненно. Судебная система долгое время ничего с этим не делала, что приводило порой к неприятным последствиям. Причем не только по отношению ко взрослым судебная система не смягчалась, но и по отношению к детям.
Ситуация начала меняться только в девяностые годы, когда фонд «Ничейных Детей» (если дословно перевести название этой организации, занимающейся вопросами касаемо охраны детей и обеспечения им нормального детства) поднял вопрос о том, что это, черт подери, свинство, мучить детей, по несколько раз заставляя их рассказывать о травмирующем и ужасном опыте из их жизни. Совместно с активистами фонда, врачами, психологами, судьями, юристами и прочими, были разработаны (на основе уже существующих в том же США методик) правила сбора показаний у несовершеннолетних.
1. Опрашивание несовершеннолетнего свидетеля или пострадавшего может быть осуществлено только один раз.
2. Опрашивание проводится вне помещения суда или прокуратуры.
3. Для опрашивания детей было создано специальное помещение. Его с той поры и поныне называют «Приятная комната для опрашивания» (опять же, если переводит дословно).
А вот отсюда поподробнее. Что такое эта комната, спросите вы, как так один раз?
Это далеко не одна комната, как может показаться, а скорее некий блок, состоящий из двух помещений, разделенных зеркалом Газзела (тем самым, которое с одной стороны как стекло, а с другой как зеркало). Одна комната, непосредственно та, в которой и опрашивают ребенка. Согласно стандартам, существует специальный список требований к такой комнате. Она должна быть окрашена в определенный цвет (чаще всего пастельный голубой, из-за чего такую комнату еще называют Голубая комната, но возможны и другие пастельные оттенки теплых цветов), так же там находится два стола. Один обычный, с приставленными стульями, второй для детей помладше. Мебель: столы, кресла, стулья, дублируются так, чтобы психолог имел возможность выбрать приемлемый вариант исходя из возраста ребенка. Вряд ли подросток в 15 лет захочет сидеть за низеньким фиолетовым столиком для детей младшего возраста, и будет себя уютно чувствовать в таком положении. Есть так же диван, пол чаще всего покрыт мягким покрытием. Из прочего, здесь находится несколько игрушек, но они не должны быть яркими и отвлекать, к сожалению, ребенок пребывает в такой комнате не для игр, специальные анатомические куклы, карандаши, бумага, салфетки, вода. Главная задача – обеспечить хотя бы минимальное чувство безопасности и уберечь от дополнительных душевных травм.
Вторая комната – техническая. Здесь находится аппаратура. Так как опрос может быть проведет только раз, его записывают на видео (в комнате опроса размещается две три камеры, одна из них должна быть размещена так, чтобы снимать лицо ребенка, его мимику и жесты), ну и записывают отдельно и на диктофон. Так же в технической комнате во время опроса находится судья, прокурор, защитник подозреваемого и родители ребенка (опционально). Сам же допрос имеет право вести только судья в присутствии психолога или сам психолог. Естественно, вопросы заранее прорабатываются судьей и прокурором, защитник тоже может вносить правки, кроме того психологу выдают микронаушник и в ходе опроса судья, прокурор и защитник, могут корректировать процесс.
Кроме названных выше представителей прокуратуры, суда и прочих, в техническом помещении находится так же секретарь, ведущий протокол опроса, и человек, отвечающий за техническую сторону.
Зачем нужны анатомические куклы, о которых я вспомнил выше? Все просто и даже неприятно – на них ребенок должен показать, куда его трогали, били и так далее. Куклы выполнены с учетом половых признаков. Кроме того, есть специальные рисунки-трафареты.
Видео, полученное в ходе опроса, является доказательством в суде, воспроизводясь во время слушания, таким образом, участие пострадавшего сводится в процессе только к одному сбору показаний. Это, несомненно, меньше травмирует пострадавшего, и отпадает необходимость родителям переживать вместе с ребенком дополнительный стресс в зале суда. Конечно, это краткое описание того, как все происходит, существует еще сотни нюансов, но они уже глубоко специализированные, главное я написал.
За косноязычие прошу простить, я не переводчик, а терминология все же отличается, навскидку подобрать русское определение бывает сложно, но я старался. Надеюсь, было интересно.
P.S Вдруг кто не понял, я не из России, все вышеописанное касается судебной системы в моей стране.
