Как становятся сумасшедшими
Бабули у меня были хорошие. Моим внутренним миром конечно никто не интересовался, но зато меня и не тиранили, кормили вкусно и вдоволь, разрешали копаться в старом коробе с рваными юбками, которые там лежали еще со времен переселения семейства из деревни в город. Вечером смотрели секреты тропиканки, а я засыпала в соседней комнате на огромной перине, глядя как по потолку двигаются следы от проезжающих мимо машин. Летом я сидела на крошечном балкончике и смотрела со второго этажа, как подо мной по улице ходили взрослые. Такие незнакомые, строгие, но очень интересные. Иногда я забывалась в своих мыслях и запевала какую-нибудь песенку из тех, что передавали по радио, и кто-нибудь из прохожих поднимал голову вверх, а мне становилось стыдно.
Я много рисовала, в основном ёлки. Большую зеленую ель во весь лист, шарики и бусы на ней можно было рисовать очень долго, одной елки мне хватало на несколько дней. Шла странная жизнь, я была по-своему счастлива. Потом мать забеременела, видимо в связи с этим я стала появляться в родительском доме чаще. Об этом периоде у меня не самые радужные воспоминания. Если я не убирала игрушки, отец мог их выбросить в форточку. Я ревела. Еще отец любил пельмени. Сварит, положит в большую глубокую тарелку с горкой, зальет кетчупом, майонезом и ест. А меня заставлял мыть за ним посуду. Я вставала на табуретку и мыла. У него даже фирменная фраза была "А ну упала на посуду!". Однажды в моей голове что-то зашевелилось и на очередное "упала на посуду" я ему ответила - сам поел, сам и помой. Солдатский ремень с тяжелой бляхой бил очень больно. Мне потом долго было больно садиться на горшок.
Еще меня ставили в угол. Еще одно странное воспоминание - я стою в углу наказанная, оборачиваюсь. На софе сидят родители, отец замахивается тапком на огромный материн живот - "сейчас как получишь у меня!".
Потом появился брат. Хорошо помню, когда впервые его увидела. Мне очень понравились смешные крошечные пальчики на ручках и ножках, и я решила, что брат это прикольно. Но потом его поселили в мою комнату. Слышали наверное, что родители не высыпаются, когда у них маленький ребенок? Так вот, не высыпалась я. Каждую ночь это создание орало до потери пульса, доводя меня до белого каления.
Время шло, я пошла в садик. В садике у меня была идея фикс - выкопать в песочнице собственный дом и жить там без родителей. И я копала, каждый день.
Читать научилась рано, еще до школы. Уже ко второму классу с упоением читала толстые книги, в основном детективы Пани Хмелевской, которые в изобилии водились на полке в нашей комнате. Ещё до школы у меня удалили крупную кисту в брюшной полости, видимо от этого у меня на всю жизнь осталось расхождение мышц живота. Добрые одноклассники не постеснялись дать мне прозвище "Пумба-Туша". Когда я закончила первый класс, мать отругала меня за четверки. С тех пор я училась на отлично.
В середине третьего класса успеваемость у меня была видимо невероятная, потому что классный руководитель предложил перевести меня после третьего класса сразу в шестой (четвертого в нашей школе не было). Я радовалась как ненормальная - учиться на один год меньше! Я не любила школу. Но мать не позволила, сказала "моя дочь будет учиться как все".
Мне было одиннадцать, когда родители развелись. Я на этот развод смотрела с надеждой - быть может в нашей жизни что-то изменится к лучшему? Разводу предшествовал настоящаий кошмар. Отец часто напивался и бил мать, в доме были крики. Потом она приходила в детскую, ложилась на пол и плакала. Однажды утром я проснулась от криков, младший брат прятался под столом. Отец выбрасывал в окно с четвертого этажа мамины цветы. Тихонько одевшись и захлопнув за собой дверь, я спустилась под наши окна, стала собирать расколоченные горшки и относить к бабушке, квартира которой находилась в доме через дорогу. Один горшок упал и раскололся прямо возле меня. Вот так, почти ни о чем не думая, я курсировала туда-сюда с обломанными цветками в пол шестого утра.
Потом отец переселился в детскую. Началась холодная война. В дверь он врезал замок, утащил к себе все крышки от кастрюль и сковородок и забрал мою любимую игрушку, которую когда-то мне подарил. Мать стала водить к себе любовников, когда отец ночью был на дежурстве. Я лежала с открытыми глазами в темноте на своем первом ярусе кровати и слушала, как истерично бьется о стенку старая софа.
Наконец-то мы разъехались. Отец дал согласие на продажу только тогда, когда наш вариант оказался совсем плох. В итоге нам досталась квартира, непригодная к жилью - похоже в ней был какой-то притон, окна выбиты, двери прострелены. Нужен был ремонт и мы переехали к бабушке.
Предыстория. Бабушка жила в трешке. Дед к тому времени спился и умер, успев внести свою пригоршню ярких впечатлений в вереницу дебошей, побоев и пьянства. И бабушка жила с сыном, его женой и внуком. Дядя мой у меня особых впечатлений не оставил. Вроде тихий человек. Излишне мягкий это точно. А вот его жена персонажем была ярким.
Отдельную комнату нашему кочующему семейству не выделили и мы поселились с бабушкой. Дядя, тетя и двоюродный мелкий брат занимали две других комнаты.
С первых же дней стало очевидно, что тетка и мать друг друга на дух не выносят. Однажды они не смогла разойтись в коридоре и повыдирали друг другу космы. А у меня начались подростковые прыщи, гуляния с подружками, дешевая косметика из гастронома.
Тетка гадила как могла. Портила наши вещи, чудом распиханные по балкону. Исчеркала мои рисунки из художественной школы красной гелькой, которой ни у кого, кроме нее не было. Измазала моей помадой бабушкин бежевый диван. Я плакала, пыталась оправдаться но меня никто не слушал. Повесив как-то вечером свои труселя сушиться на трубу в ванной, я нашла их утром мелко пошинкованными маникюрными ножничками.
Когда закончили ремонт и переезжали, был конец августа и через пару дней мне предстояло пойти в новую школу. Я понимала, что у меня есть шанс начать жизнь заново. Я приду в класс, где меня никто не знает. Не будет издевательств, подкарауливаний и разборок после школы. У меня появился шанс отстоять себя.
В итоге конечно что-то из этого вышло. Меня обзывали, но уже не били. Однако за отличные оценки я прочно снизыскала нелюбовь одноклассников. Я любила читать куда больше, чем говорить с людьми, неудивительно, что уроки давались мне легко. Я стала готовиться к поступлению в художественную гимназию.
Тем временем мать моя расцвела. Больше не принижаемая мужем-дебоширом, она смогла в полной мере раскрыть свой потенциал деспота и манипулятора. За те три года я испытала на себе все виды психологического насилия, а к девятому классу она уже не стеснялась меня бить. Однажды после шумной ссоры я пыталась вскрыть себе вены, заперевшись в ванной. В лоскуты изрезав себе руки и проплакавшись к утру, я собрала кое-какие пожитки и уехала жить к своему мальчику. Он был старше меня на два года, жил в самой клоаке мира в частном доме с отцом-бухариком, который заметил моё появление в доме только полгода спустя. Срач, нищета и тараканы были тогда повсюду. Но мне было намного спокойнее, чем дома с матерью. Парень отбирал у отца часть пенсии, чтобы тот не спился совсем, и мы покупали на них картошку.
Меня отчислили из школы. Перед этим я как раз поступила в лучшую художественную гимназию города. При зачислении нужно было оплатить годовое обучение - три с половиной тысячи рублей. Не много, даже по тем временам. Но мать сказала, что не обязана платить за моё образование. И у меня что-то сломалось внутри. До этого я точно знала, как мне жить. Я должна много учиться, поступить в гимназию, после чего в академию и стать архитектором. Но что мне делать теперь? Больше учеба меня не интересовала. Первое время я несколько раз заезжала домой, перевозя шмотки, но меня ни разу не попросили остаться. Все что я слышала, переступая порог - "Какого черта ты приперлась? Не учишься? Катись туда, откуда пришла".
Я росла. Из ребенка я стала девушкой, слишком много повидавшей в этом мире. Я поняла, что за секс можно получить еду и крышу над головой. Кочевала по парням. Проституткой я не была. Просто в очередной раз оказавшись на улице без средств к существованию, как то само собой получалось, прибивалась к кому нибудь. Молодое лицо и дерзкий характер привлекали ко мне и парней, и мужчин. Я курила трубку, забивая самый крепкий табак, который могла найти. Я не стеснялась ругаться матом и отдаваться под мостом в холодном парке. Но внутри я была маленьким и хрупким ребенком, бесконечно одиноким и никому по сути не нужным. Я не умела жить как все. Не знала что такое дисциплина, распорядок, системность. Что такое забота, сопереживание, поддержка. Когда мне было шестнадцать, меня вовсю полоскала депрессия, начались первые приступы. Не понимая, что со мной и куда от себя бежать, я травилась и вскрывала вены. В какой-то подсознательной жажде душевного тепла, искаженного болезнью, я перебирала мужчин десятками, не понимая, что ищу не секса, а спокойствия, тепла и нежности.
Вышло случайно, но я стала фотографом. Парень занял у меня денег на фотоаппарат, так и не вернул, и мне в итоге достался трофейный фотик. Начала разбираться, снимать. Люди потянулись, появился заработок. В 18 лет я снимала сиськи-попки в студии, разбавляя их свадьбами. Потом фотик сдох. Накопления делать меня никто не научил, жила я в съемной квартире. Пришлось срочно соображать, что я еще умею делать. Притащила ржавую швейную машинку с помойки. Стала шить на заказ. Шить я любила с детства. Мать моя портниха. И хотя она не учила меня, в доме всегда была куча булавок, тряпочек и прочей белиберды. Я тырила что-то и мастерила, пока никто не видит. Позже на карманные покупала ткани. Дома говорили - хватит ткань зря переводить, все равно же испортишь.
Теперь я была одна и демотивировать меня было некому. Клиентов становилось больше, я стала шить корсеты, открыла корсетную школу. Пока я не отослала бабушке журнал с моим лицом на обложке, она была уверена что я зарабатываю п*здой. К 19 годам я не знала куда тратить деньги, имела жениха и собаку. Помолвочное кольцо носила с гордостью - наконец-то у меня будет нормальная семья. Сначала я узнала, что мой жених наркоман. Потом я забеременнела. Он мне много говорил о том, как хочет детей, и новость я сообщала без тени волнения. На что мой суженый, не задумываясь не минуты, ответил - когда аборт делать будешь?
В конце августа я выгрузилась на Курском вокзале в Москве. Без собаки, жениха и ребенка.
Удивительна судьба и неисповедимы пути ее, тут я встретила своего мужа, большую и настоящую любовь. И этот человек изменил для меня все. Давайте называть вещи своими именами. Я была блядью-истеричкой, без образования и планов на будущее, с полным непониманием как жить и что делать. И он меня полюбил такой, какая я есть. С моими шрамами на руках и в душе, с недоверием к людям, с кошмарами по ночам и постоянными слезами. И теперь он - мой ангел хранитель. Спустя месяц после свадьбы я уже ходила к психотерапевту. Мне предстояло заново вырасти, повзрослеть, стать человеком и личностью. И все благодаря ему.
Заюшка, спасибо тебе! Я вижу как ты упахиваешься ради меня. Я тебя никогда не подведу!
