Как мы знамя части профукали
На самом деле это не совсем часть была, а пионерский лагерь, но знамя было настоящим, кумачовым, цвета крови и борьбы за счастливое детство.
Я еще успел застать времена, когда дети носили пионерские галстуки, которые и были символическими кусочками того самого красного знамени (даже не так – Знамени!), которое мы с приятелем благополучно про…любили.
И ладно бы это было какое нибудь абстрактное знамя, символ борьбы кого-то за что-то благостное, но нет – это было то самое знамя, которые мы с ним, с моим соседом по лестничной площадке, каждое утро торжественным шагом проносили мимо всего персонала лагеря и торжественно поднимали его на флагшток.
Наверное, надо пояснить, зачем мы это делали. В летнем пионерском лагере, куда мы с ним приехали на месяц отдохнуть, была традиция – каждое утро по окончании пионерской линейки четыре человека, два мальчика и две девочки, брались за углы полотнища знамени и вышагивали с ним мимо пионерских отрядов к флагштоку, на котором это знамя взмывало в небо и висело там весь день, чтобы на следующее утро повторить весь цикл заново.
Вот мы и были назначены теми самыми мальчиками. Разумеется, мы вначале категорически отказывались, но в качестве других знаменосцев были выбраны две самые красивые девочки, и мы, скрепя сердце, согласились.
Но поднятием знамени дело не ограничивалось, и не только для нас. Знамя надо было охранять от всяческих зарубежных шпионов и наймитов, для чего по очереди выделялась пара человек, которые должны были его сторожить на плацу в течении нескольких часов.
Дошла очередь и до нас с приятелем. А дело было на Кавказе, день был настолько жарким, что все попрятались в тенек и никого в окрестностях не было видно.
Мы тоже сходили в тень ближайших деревьев и поймали там же, во влажных кустах, древесную лягушку, с присосками на лапах. Принесли ее поближе к флагштоку, положили на горячий асфальт, посмотреть, как она будет прыгать. Она прыгнула несколько раз подряд и замерла. «Устала», подумали мы и занялись чем-то другим. Когда минут через двадцать мы подошли к лягушке, она на солнышке уже начала подсыхать и превращаться в мумию. «Вот это да! И мы тоже можем так же тут зажариться?!» - и мы решили не дожидаться этого момента и отправились куда-то по своим делам на часок.
Когда мы вернулись, знамени на флагштоке уже не было. Флагшток стоял пустой, как средний палец, укоризненно указывающий прямо в небо. Это был эпик фейл. Ведь мы были не просто часовыми, которые просрали знамя, мы же сами его каждое утро и поднимали. Причем у нас даже не было сомнений, кто это мог сделать - какой-то представитель администрации, чтобы на следующий день пригвоздить нас к позорному столбу в назидание остальным.
После нескольких минут паники мы начали думать, что можно сделать? Неподалеку от нашего лагеря, в том же лесу, находился еще один, изредка оттуда долетали какие-то звуки. И мы перелезли через забор и отправились в ту сторону. Дошли, перелезли через второй забор, нашли там такой же пустой плац с неподвижно висевшим в знойном мареве флагом, возле которого никого не было. Быстро спустили флаг, благо опыта у нас было предостаточно, сняли его, засунули под футболку и перебежками побежали к забору. Через десяток минут мы уже вешали флаг у себя, а через полчаса передали его подошедшей смене.
Не знаю, была ли в соседнем лагере традиция так же сторожить флаг или нет. Если была, то мне жалко тех, кого мы подставили. Но, положа руку на сердце, я до сих пор улыбаюсь, когда представляю лицо того человека, у которого был спрятан снятый им же наш флаг, когда он подходил к плацу с мыслью – «А вот сейчас я этим сукиным детям устрою!» и увидел гордо рдеющий в небе флаг!
А на следующее утро мы вчетвером, как обычно, вышагивали уже с новым знаменем вокруг отрядов.
