Качели⁠⁠

Сколько я себя помню – мечтаю.

Сначала мечтаю - туда, а потом – обратно. Качели.

Лет с трёх.

С трёх до десяти, в детском доме, я мечтала, чтобы меня усыновили.

Или удочерили?

Не важно.

Главное - чтобы приехала из далёкой командировки (поправилась от тяжёлой болезни, освободилась из МЛС, вернулась из плаванья) старая мама. Та, которая завернула в розовое верблюжье одеялко, пришпилила бумажку с именем и положила на крыльцо дома малютки.

Или - нашлась новая мама. А может даже и папа.

И чтобы старая (или новая) мама любила меня – какую есть. Левшу-котохудожницу, самую лучшую ученицу третьего класса с самым корявым почерком. И одевали не как всех в классе – в коричневую школьную форму (в школе) и в клетчатый халатик (в корпусе), а по-разному. И иметь личного, собственного кота, а не «всехнего» кухонного Рыжика – попробуй дождись очереди погладить.

Потом, с десяти до бесконечности я мечтала, чтоб сдали назад, в детдом.

К косоглазенькой подружке-Машке, воспитательнице Григорьевне и повару тёте Вале, которая всегда даёт «лишнюю» запеканку. Чтоб снова разрешили рисовать бесполезных котов вместо полезного вязания, читать «Детство Никиты», а не великих Льва Николаевича и Александра Сергеевича. И просто - читать, безо всяких "правильных выводов". И смотреть обыкновенное детское кино, например, «Гостью из будущего», а не научно-познавательное. И чтобы снова одевалась как все - в обыкновенное, никаких эксклюзивных ужасных самосшитых нарядов!

И чтобы после школы разрешили пойти учиться на «котиного доктора» - ветврача, а не на ненавистную, но - модную специальность.

С пятнадцати – целых пять лет я мечтала о муже.

А потом, пятнадцать лет – о том, чтобы его не стало.

Только как-нибудь без меня: сбило пьяного машиной или наконец, в спиртосодержащую жидкость производители влили нужное количество метанола. И – раз: я с почётным званием «вдова», а Алиса со стодолларовой пенсией по потере кормильца.

И - ни в чём не виноваты.

Не помню сколько лет – вечность, я мечтала о собственном «угле»: доме или квартире. Настоящем, не под прописку; и только, лично, моим. Кредитовалась/строилась/кризисы/инфляция. Потом мечтала продать его «хоть за что» – лишь бы не даром. Извлечь из «угла» хоть какие-то деньги.

Здесь, в Питере, я стала мечтать «по-крупному», в промышленных масштабах.

И без качелей – только туда.

О том, что меня повара-универсала (с 4 разрядом присвоенным Алисой) – самоучку и самозванца, возьмёт на работу нормальный ресторан или кафе. Со съедобной и не постыдной кухней, нормальным коллективом; и заплатит вовремя и то, что обещал. И возьмёт такую как есть – с полутора руками.

О том, что меня будут читать (в ЖЖ, Ridero, pikabu или ещё где-то) - кусочки A la Carte, написанные перед сменой, в автобусе. Читать и - смеяться/удивляться/верить/сомневаться/требовать продолжения/прекращения. Упрекать во вранье и плагиате, наконец.

А может даже издадут.

Все три дописанных книги – «Поварские рассказы», «Риэлтерские рассказы», «Рассказы о пустяках» и четвертую, не дописанную и пока безымянную. И издадут не за мой счёт – продать мне нечего, вряд ли кто-то польстится на одну из сорокалетних почек.

А может даже издадут и заплатят что-нибудь.

И я возьму это «что-нибудь» и заплачу за квартиру за месяц наперёд (а может даже за два?).

И буду спокойно спать с первого по пятое число каждого месяца. А Алиса и кот перестанут складывать сумки и готовиться к переезду в ночлежный дом при Александро-Невской лавре.