История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонус - Смерть - это одолжение
Друзья, всем привет!
В начале очень благодарю анонимных пикабушников! СПАСИБО!
Напоминаю об изменениях в правилах подписки - пожалуйста, если вы УЖЕ есть в списке постоянно призываемых, не ставьте плюсы, я позову вас и так. Если хотите подписаться на постоянный призыв - ставим плюс в специальный комент. Можно отписаться от призыва - оставьте комент с минусом в комент со своим именем. Спасибо!
Начало тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком"
Последний пост и хронология всех постов тут
История о том как я жила с бомжами или "Похороните меня под поребриком" (Часть 12 - последняя)
Хронология всех бонусов по первой части тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонус - Слово Божие
Бонус про сквот
Бонус про Кнопку
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонусы. Платье. Кнопка
Хронология бонусов второй части тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком Бонус - Свора
Продолжение тут
Действие данного поста происходит после ключа от всех дверей.
Дисклеймер. Внимание! во всех постах очень много мата. В этом посте дичь, немного мордобоя, все герои ведут себя как лютые уёбки, и автор их осуждает. Все имена и события полностью вымышлены, все совпадения с чем либо - случайны.
Напоминаю что вы читаете авторский рассказ и такого не бывает, автор всё это выдумал в своей голове.
__________________________________
Смерть - это одолжение
Записку очень аккуратно я кладу обратно, как и было. Свёрток развернуть любопытно, но страшно. Единственное моё предположение – оружие. Хотя по объему и весу это не волына. Оставляю всё как есть, Ром если захочет сам скажет.
Мне снится рваный сон. Урывками. Рывками, но нельзя понять сон это или реальность. Я встаю иду к столу и разворачиваю свёрток. В нём маленький женский кастет, на дне ещё что-то. Грач. Свёрток сочится кровью. Фотография с чёрной лентой. На ней двое. Ярик и, наверное – Дикий. У него на могиле я ещё не была, просто я знаю, что это он. Удавка из шнура. Часы. Настенные часы с коловратом. Вместо цифр у них знаки, руны, и чёртовы одуванчики. Время идёт в обратную сторону. На самом дне какое-то мясо. Я не хочу смотреть, я знаю, что это пальцы. Они пахнут яичницей…
Это сон!
Ром сидит за столом и ест свою яичницу. Свёрток лежит не развёрнутый.
– Доброе утро!
Киваю:
– Покажи руки!
– Чё!?
– Руки! Покажи руки!
Ром странно смотрит, но видимо это звучит очень угрожающе, ставит тарелку и поднимает вверх руки, зажимая в правой вилку большим пальцем. Руки у него на месте. Пальцы тоже.
– Ты чё?
Мотаю головой:
– Хуйня приснилась…
Встаю и сажусь за стол.
– Заходил твой Дым.
– Я понял.
Я смотрю на свёрток:
– Что внутри?
– Фарма.
Тяну руку:
– Можно?
Ром улыбается:
– Не надо. Хер знает где потом твои пальцы найдут.
Со слова «пальцы» меня передёргивает. Ром сам разворачивает свёрток. Вытаскивает и читает записку, вытаскивает второй свёрток, разворачивает. Ампулы. Стеклянные ампулы и пара зип-локов с порошком. Похоже на какую-то наркоту. Думаю, бесполезно спрашивать, что это. Учитывая манеру Рома отвечать на вопросы, он снова скажет «фарма».
Я беру записку. Со вчерашнего дня ничего не изменилось.
– Что тут написано? Почему подпись «Кот»?
– Это для Кота.
– Его подстрелили?
– Пока нет.
Меня это заебало. Меня всё это люто заебало. Когда-нибудь Коту прилетит. Вадику. Серому. Дыму. И Рому…
– Ром?
– Да?
– Я знаешь, что подумала? Ты можешь не жить пятьдесят лет, если не хочешь…
У Рома взлетают вверх брови.
– Просто не умирай раньше меня… Вас же всё равно всех убьют. Ты же сам знаешь. Вы все – мертвецы. Быть воином – не значит жить вечно. Быть воином – значит быть мёртвым. Это же надгробная надпись. Ну вот про живых так не говорят… Вот Кот, пока он живой, никто же ему этого не напишет. Надо подождать. Что бы он умер. И вы ему это напишите…
Это истерика. Под конец своей речи я уже просто рыдаю. Рому перекашивает лицо странной гримасой. Это недоумение или не понимание. Или может быть осознание. Двигается ко мне, обнимает:
– Тихо…
Ему, наверное, нечего мне ответить. Но он отвечает:
– Просто кто-то должен… Я могу, я делаю…
Что он делает?! Они же не просто хачей по улицам пиздят. Грач, фарма, удавка, пулевое в голову, быть воином – значит жить вечно. Мне не разу не легче от того что Вадик проболтался что они «работают только по правой теме»…
– Ром, ты умрешь?..
Кивает:
– Умру. Но постараюсь не раньше тебя…
Молча сидим в обнимку. Я не приду к нему на похороны. Я не буду его хоронить. Когда Ром отправится в вечность – я вскроюсь…
Минут через десять меня отпускает. Прикуриваю. Снова беру в руки записку.
– Кто это писал?
– Дым.
– Здесь разве не должно быть написано этими вашими одуванчиками?
Ром кивает:
– Должно быть. Дым в процессе.
– Он что у вас типа приходящий? Временный? Новенький? Откуда вы его вообще взяли? И кстати, он чё, правда не курит?
Ром улыбается:
– Не, не временный. Он из другой бригады, слился от них. И очень вовремя…
В смысле?
– В смысле «вовремя»?
– Ну они типа всё…
– Мёртвые?
Кивает:
– Мёртвые. Остальные сидят.
– И его так торкнуло, что он курить бросил?
– Ну они там типа все по ЗОЖу были. Он и не бухает. Совсем…
– Как он понял, что пора валить?
– Он не понял. Он свалил по личным убеждениям.
– Это как?
Ром вздыхает:
– Ну вот если ты хочешь заебашить гидру, бесполезно отрубать ей бошки, надо выдрать сердце.
– В смысле бесполезно? А как же Геракл, который бошки прижигал и убил гидру?
Ром снова вздыхает:
– Это миф. Если прижигать гидре голову, она всё равно отрастает. Гидру надо ебошить в сердце.
Ну пиздец. Я поняла о чём он, но где сердце той гидры про которую говорит Ром?..
– Ты думал над тем, что если ты раньше меня умрёшь, я тут останусь с ебанутой Ниной… Никитишной… И Никитой… Он маньяк…
У Рома хмурится лицо:
– Не парься. Никуда я не денусь. И Никита за труселя получит…
Блять! Я совсем забыла… Ёбаные кружевные труселя так и висят на кухне вместе с полотенцами, на обозрение всей коммуналки… Пиздец! Что хуже, про труселя Ром явно знает от Дыма. В какой момент он там вообще появился? Выходит, он там стоял почти с самого начала. И вроде нет ничего ужасного в факте наличия у меня кружевных труселей, но мне становится люто стыдно, когда я пытаюсь представить себе, как Дым гыкая пересказывает эту историю Рому…
Ром тем временем продолжает наклоняясь над столом и тыкая вилкой в одну из ампул:
– И с Никитишной можно решить…
Я смотрю на ампулы:
– Что будет?
– Сердечный приступ.
– Может лучше у Никиты будет сердечный приступ?
Ром усмехается:
– Не факт что на нём это сработает. Ему двадцать. Не пьёт, не курит. И вскрывать его будут тщательно...
– А Никитишну не будут?
– Будут. Но вряд ли найдут что ищут. Старая. Сердечница. Асматик…
Он серьёзно. Он опять всё это серьёзно.
– Не надо Никитичну…
Жмёт плечами:
– Как хочешь…
Одна ампула – одна человеческая жизнь. Наверное, как-то так. Можно попросить его, и он это сделает, просто потому что может… Никитична конечно старая сука, но не настолько что бы я хотела ей смерти. Это страх. Это страх и ощущение власти. Превосходства. Одно слово. Хлоп! И нет Никитичны. Я вспоминаю Сида. Три слова. «Пацана валим сразу!» Правда «Хлоп!» в одно движение у них не получилось…
У меня нет планов на будущее. Кто знает, как оно выйдет. Одно слово или три. Одна пуля в голову или три в грудину. Один шаг или три с разбегу. Мне кажется своё будущее выбираю не я…
Ром встаёт.
– Посплю пару часов, не спал. Пойдём вечером к Вадику?
Я киваю. Собираю посуду от Ромового завтрака и иду на кухню.
На кухне Никитична и Нина. Странно что эти две склочницы дружат, а не ругаются. Нина готовит какое-то вонючее варево. Судя по разговору это отвар подорожника или какая-то подобная дрянь. Ставлю посуду в раковину, краем уха слушаю разговор.
– Вот Катька мне сказала это пить. Говорит пила и на двадцать кило похудела. Ну я как на неё смотрю, может не на двадцать, но тоже попробую. Я и так уже не ем ничего и не похудею никак…
– Нина, это шлаки всё. Надо шлаки выводить.
– Ой, Анна, не говори. Чиститься надо. Колени болят, ноги болят, спина как прихватит, ой жуть! Я уже и соли не ем, колени они от чего болят-то. От солей! А у меня ещё и вес! Ходить тяжело. С утра с кровати встать не могу. Тебе вон получше, хоть веса такого нет.
– Да не скажи. Болит всё, тяжело, возраст конечно уже…
– Да разве молодые не болеют! Вон смотри, целыми днями готовит, жрёт как не в себя, скелет ходячий. – очевидно Нина про меня – Это глисты всё! Точно говорю – глисты! По мне уж лучше толстой быть, шлаки хоть почистить можно… А этой стыдно небось до врача дойти, с глистами-то – Нина мерзонько и не натурально смеётся.
Я тоже смеюсь. Это зависть. Жалко, что нельзя ответить. Точнее нецелесообразно. Есть дела получше, чем ругаться со старыми склочницами. Заканчиваю мыть посуду. Снимаю с верёвки бельё. Никаких трусов на верёвке нет… Может и не было? Может были, но до этого? Хрен с ними…
***
Ещё на подходе, из-за гаражных ворот слышится голос рассказывающий историю:
– …и вот, бля, значит я её раком ставлю, думаю – ща получишь сучка! А она вся такая жопой трётся, и мне такая: давай бля, суй быстрее! И я её короче за пизду беру, а у неё аж колготы насквозь мокрые…
Понятно, что в гараже у Вадика сидит Пашок. На самом деле этих историй три. Точнее всего три сюжета. Я уже научилась их различать. Не сложно. В первом – дала в жопу, во втором – сосёт как пылесос, в третьем – бабу пришлось куда-то тащить и по дороге они ещё бухали. Иногда два каких-то сюжета скрещиваются. И в редких случаях добавляется вторая подруга, которая тоже дала. Каждый раз меняются только имена. Таня на Аню. Аня на Маню. Маша на Дашу. Даша на Наташу. И так по кругу. Когда имена начинают повторятся становится не понятно, рассказывает Пашок эту историю как новую, или повторяет ту, которая якобы уже была.
Дёргаю дверь гаража. Тут почти всё, как и обычно, сырой сумрак и запах железа. Пыльная тусклая лампа, на бетонном полу у стены стоят друг на друге два ящика пива, на убитом стуле размахивая сигаретой сидит Пашок и рассказывает свою историю. На протёртом диване оперев на колени руки с тлеющей сигаретой, опустив голову сидит Вадик. Рядом с ним задрав ноги на диван – девушка. Оп! Это неожиданно. На внешность милая, по одежде классическая скинуша, но челси ей прям люто не идёт. Захлопываю дверь.
– Ты чё?!
Самым тихим шёпотом каким могу спрашиваю:
– У Вадика что? Девушка завелась?
Улыбается:
– Ну дня на два максимум. Это – Кира.
Отлично. Видимо Кира – белка. Под аккомпанемент продолжающегося Пашкового рассказа очень тяжело не думать о том, что ещё, и в каких подробностях Ром может про неё рассказать. Интересно, сколько она стоит? Всегда было интересно, сколько берут эти девочки, это же не как шлюху снять, а вроде как особый внутретусовочный эксклюзив. Ну кроме Ксюши. Ксюша – это какой-то супер элитный эскорт. И наверняка не только скинам даёт. И, наверное, за очень-очень-очень дорого.
Набираюсь смелости:
– Сколько она стоит?
– Чё?!
– Кира. Сколько она стоит?
Ром ведёт бровями:
– Да ничё особо не стоит – пиво, сиги…
– И что она делает за пиво, и сиги?
Ром выпрямляется. Сейчас он начнёт натягиваться в струну. Хмурит брови. Я знаю, что он ищет ответ что бы не врать.
– А что?
– Может это? Снимем, как Вадик её освободит?
Ром сворачивает голову и смотрит странно. Сейчас он прожжёт меня взглядом.
– Не понял…
– Ну это, посуду пусть помоет, полы, пожрать приготовит. А то я чёт заебалась…
Ржёт:
– Ну можно… Но первый вариант мне тоже понравился…
Заходим, здороваемся. С опозданием в две минуты до меня доходит какой первый вариант имел ввиду Ром. Улыбаюсь. Не, на такое я не согласна…
Иду взять себе пиво. Оп! Вот этого тут не было. В углу Вадикового гаража появился натуральный иконостас. Раньше это была хламная гаражная полка, теперь с неё исчез весь мусор, лежит аккуратно сложенный бело-синий флаг, на нём стоят две фотографии, стопарь водки накрытый хлебом и огарок свечи. На одной фотографии Ярик, на второй очевидно, что Дикий. На каждой фотографии надпись «Быть воином – жить вечно».
Дикий выглядит совсем не как в моём сне. Неожиданно у него очень милое открытое лицо, он немного пухляш и вообще блондин. Погоняло «Дикий» не подходит ему совершенно. Не смотря на всю ситуацию, на все разговоры, и всё про него сказанное, не могу себе представить Дикого боевой единицей ОПГ. Этот парень просто не мог умереть от пулевого в голову. Он мог утонуть, попасть под машину, на край подавиться пирожком. Наверное, надо было видеть и знать его живым, чтобы понять почему он – Дикий. На этой фотографии ему удивительно подходит имя Саша. Как обманчива может быть человеческая внешность… Достаю зажигалку, поджигаю свечной фитиль, беру пиво, иду сажусь.
В гараже не весело. Замечаю, что Вадик так и сидит смурной с одной закрытой банкой. Ром открыл своё пиво, но тоже пьёт как-то с неохотой, кажется они оба просто больше не могут пить. Кира молчит и накидывается от скуки, весело только Пашку. Он вроде, как и не замечает траурную обстановку, пьёт, курит, и гыкая всё рассказывает свою историю.
Начинает подтягиваться народ, здороваются, ручкаются, берут пиво. Кто-то замечает Вадиковый иконостас, спрашивают, что за пацаны, что случилось, как вышло. Это не было моей иллюзией, про ОПГ Рома и Вадика в гараже действительно никто не знает. На все вопросы Вадик отвечает в стиле: «Свои пацаны. По нашей теме. Легли за идею.»
Пьют не чокаясь. Поднимаются вверх руки. Звучат тосты. Кто-то вспоминает своих мёртвых друзей, рассказывают, как, кто, когда, и при каких обстоятельствах. Вместе с нами собирается человек десять, становится тесно, шумно, людно. Кто-то курит на улице, кто-то уходит за водкой, обсуждают выезд который будет через два дня. Накидываются, пьянеют, шутят. Говорят, о смерти со смехом. Даже Вадик чуть отошёл, но мне всё ещё как-то не весело…
Последним приходит Ганс. Вообще он Паша, но чаще – Ганс. Их с Пашком никогда не путают. Ганс, он Павел или Паша, а Пашок – только Пашок и никак иначе. Ганс проходит кругом, ручкается со всеми, ставит на куцый стол бутылку вискаря. Замечает в углу иконостас. Подходит. Стягивает шапку с бритой головы, с пол минуты стоит молча, кивает, поворачивается к Вадику:
– Ну чё? Теперь нормально? Или Санёк тебе ещё чё торчит?
Хуя! Я не много успела выпить, может банку, мой лёгкий алкогольный дурман слетает мгновенно!
Ганс явно в теме. Он не просто знает Дикого по имени, он в курсе каких-то внутренних разборок. Я прислушиваюсь и невзначай подбираюсь к Вадику и Гансу поближе.
Вадик кривит лицом. Гримаса отвращения сменяется бычьим взглядом, кажется Вадик сейчас ему въебёт. Секунд десять он явно пытается справиться с собой. Выдыхает шумно, отвечает:
– Своё всё взял.
Ганс кивает:
– Не жирно взял?
Вокруг Вадика раскаляется воздух. За что Ганс его так доёбывает? Я понимаю о чём они, но не знаю подробностей, что бы всё сложилось в одну картину. Ганс эти подробности явно знает и продолжает:
– Как Ярый? Ему я помню ты сам торчал.
– Ему всё вернул.
– Херово базаришь. Дикий тебе при жизни отдал.
Воздух вокруг Вадика горячий и плотный. Ещё чуть-чуть и воздух можно будет потрогать. Он превращается в лаву. Я физически ощущаю ненависть Вадика. Стены раскаляются и плавятся. Гансу мало.
– У Ярика свои темы нормальные были. И чё ты ему написал? Смешал пацана с этим ебанашкой?! Думаешь отдал ему?
Он его доебал! На удивление Вадик не взрывается в момент. Встаёт и стягивает через голову балахон цепляя вместе с ним футболку. Кидает балахон Кире. Он весь концентрированная ненависть, натянутая каждой мышцей. Позади меня появляется Ром. Вадик кивает Гансу «Выйдем!», тот ухмыляется и так же стягивает куртку с балахоном.
– Чё, по торсу?! Ну давай!
Большинство прослушало начало, но на моменте как Вадик и Ганс раздеваются народ окает и улюлюкает.
Ром наклоняется у меня над ухом:
– Чё случилось то?
Пересказываю как поняла своими словами:
– По ходу Ганс Вадику предъявил что Дикий за него подставился насмерть. И Ярик вроде как тоже. Но до этого. И Ярику вы вроде как хуёво вернули, то что про воина ему написали. Типа этот, как его, который в общем это сказал – ебанашка, а у Ярика свои темы были… Откуда Ганс вообще в вашей теме?
Ром не отвечает, ему скашивает лицо отвращением. Не как от какой-то мерзости, а больше от осознания ситуации. Его тоже задело. Возможно Ганс действительно в чём-то был прав.
Тем временем Вадик и Ганс выходят, за ними все остальные, кто был внутри. Мы выходим вместе со всеми.
Первый удар мы пропустили, но его было слышно. Народ собирается кругом, улюкают, слышатся выкрики «Давай!», «Вломи ему!», «Двоечку!», кто-то спрашивает причину конфликта. Брызги крови во все стороны, они натурально друг друга месят! Это похоже на профессиональные бои без правил. Пока никто не вывозит, они равные.
Кто-то выкрикивает: «Сотку на Вадика!». Ржач. Народ начинает делать ставки.
В центре круга – фарш! Пиздец! Они убьют друг друга! Не могу смотреть, делаю шаг за Рома, утыкаюсь лбом ему в спину. Чувствую, как у него перекатываются все мышцы на спине. Кажется, если Вадик сейчас не вывезет Гансу придётся драться с Ромом. Не знаю будет ли это по справедливости, но точно будет не чесноком.
Слышатся выкрики «Да!», «Есть!», «Вставай, блять!». Кто-то кому-то вломил до нокаута. Хватаю Рома в обнимку, он легко меня сбрасывает и срывается. Смотрю. Всё не так плохо. В нокауте – Ганс. Вадик стоит над ним весь в кровище, тяжело дыша. У него то же перекошенное ненавистью лицо, и очевидно он собирается прописать Гансу добивающий в голову. Ром успел. Сдёргивает Вадика за плечо:
– Всё, брат, хватит бля! Остановись блять!
Это срабатывает. Вадик пару раз сплёвывает кровью и видимо выходит из режима берсерка. У него что-то меняется во взгляде, как будто бы он резко протрезвел, кивает. Ром уводит Вадика в гараж, большинство идёт за ними. Ганса оставляют валяться, с ним остаётся пара человек и я. Я хочу услышать его версию. Ром мне ничего не скажет, Вадик тем более. Ганс явно знает эту историю с самой не хорошей стороны. Ещё интересно от кого. Третий выживший из пяти – Кот.
…На столе в комнате остались лежать ампулы от Дыма. «Это для Кота». Сглатываю. Кажется, Кот пропизделся. Вероятно, Гансу, а может ещё кому. Они его убьют? С другой стороны Ром сказал, что эта фарма вряд ли подействует на Никиту, а Кот явно покрепче и поздоровее. А ещё существует записка с подписью «Вадик», но Вадик вполне себе всё ещё жив.
Ганса приводят в чувства. Переворачивается и поднимается на локтях. Присаживаюсь рядом с ним. Дышит тяжко. Вадик раскрошил ему лицо в фарш, зрелище отвратительное.
– Паша, ты как?
Не отвечает. Кажется, он меня ненавидит. Интересно, какая у него была изначальная цель? Он же пришёл с вискарём, значит планировал пить со всеми. С ходу начал доёбывать Вадика. Хотя нет, начал доёбывать Вадика после того как увидел портреты…
Ганс садится на задницу, вытирает рукой окровавленное лицо. Он мне ничего не скажет. Иду в гараж. Вадик сидит с окровавленной белой футболкой в руках, очевидно он ей вытирался, Ром вправляет ему нос. Кира смотрит на Вадика с каким-то отвращением, кажется обниматься с ним ей больше не хочется.
Начало разговора я пропустила, обсуждают причину конфликта, «ебанашку» и правильность правых идеалов.
Кто-то высказывается:
– …Он свой пацан был. Самый правый из нас всех. Двигал всю тему. Вадим короче прав, я бы тоже Гансу вломил. Короче если меня через два дня ёбнут, мне тоже напишите про жить вечно.
– Я хуй знает. Это ж фраза с какого-то римского легиона, или как там… Ну типа символ. И мне короче тоже напишите. Но с Диманом я не до конца согласен.
Точно. «Ебанашку» звали Димой.
– Это схуяли?! Ты чё ща отрицаешь?!
– Нихуя не отрицаю. Но работали они мелко. В толпу выйти норм, один на один норм. Бригаду собирать эту девку пиздануть – ну не знаю, я бы и папашу ёбнул или с кем она там была.
Два года назад Дима и сотоварищи убили восьмилетнюю девочку по национальному признаку, самого его уже полгода нет в живых, но история до сих пор ярко обсуждаема.
– Ром, ты чё думаешь? Нормально Диман сделал?
– Думаю она ему спасибо должна сказать. В её случае смерть – это одолжение.
– Типа лучше сдохнуть, чем быть животным?
– Ну почти. Вот ей сколько там было? Восемь? Девять? По обезьяньим законам её через два года отдали бы замуж за такую же обезьяну. Пиздили и ебали во все щели. Думаю, если бы он её не ёбнул, она бы сейчас сама сдохнуть просила.
Народ кивает, в целом все согласны. Разговор уходит в другую тему. Сидим ещё, к ночи идём домой.
– Ром? Вы убьёте Кота?
– Чё?!
– Кота? Это же он Гансу пропизделся…
Ром останавливается, запрокидывает голову в небо, выдыхает дым. Выглядит так, словно из него вылетела душа.
– Нет. Мы не убьем Кота. Он не причём.
– Откуда Ганс в вашей теме?
– От Дикого. Чёт дохуя общались последнее время… Ганс не те выводы сделал.
– Тебе не стрёмно что за твои темы ещё кто-то в курсах?
– Стрёмно…
– Что будешь делать?
Молчит.
– Ром. Мне тоже за тебя стрёмно…
– Посмотрим. Ганс нормальный пацан. Дикий вообще его к нам хотел. Жалко его будет…
Я не спрашиваю дальше. Очевидно, что Ганс ходит по краешку. Возможно сегодня я видела его в последний раз…
Уже у дома Ром присаживается на лавочку:
– Давай заяву накатаем?
– Чё БЛЯТЬ? На кого?
Про что он вообще?
Улыбается:
– На самих себя…
– Не поняла…
– В ЗАГС. Ты пойдёшь со мной в ЗАГС?
Я визжу и кидаюсь его обнимать.
– Пойду!
Ром кивает. Целует меня в висок:
– Через недельку. Ща выезд через два дня, как вернусь…
– Возьми меня с собой?
Жмёт плечами:
– Погнали если хочешь…
___________________________________________________________
По хронологии следующая локация - электричка с Сидом...
_________________________________________________________
Друзья! Всем спасибо за отзывы и коменты!
Поддержать автора, художника и редактора можно донатом, значок рубля в версии браузера
или
Для тех кто из приложения ссылка https://pay.cloudtips.ru/p/091146b7
Напоминаю что у автора всё нормально, автор не голодает. Так же окупились вычитка, редактура и отрисовка первой части. Весь донат автор складывает в копилку на то же самое для части два.