История фильма «Джеки Браун» 1997 года!⁠⁠

«Я давно хотел экранизировать Элмора Леонарда.
Он был первым писателем, роман которого затронул меня в детстве».
Квентин Тарантино.

«Джеки Браун» не была продолжением «Чтива».

Я не пытался превзойти «Чтиво», – сказал Тарантино. – Я пытался взглянуть вглубь него».

Он провел три года после победы на Каннском фестивале 1994 года, играя в фильмах своих друзей и изо всех сил пытаясь отгородиться от расспросов прессы и фанатов, когда он будет снимать свой следующий фильм. Даже когда в новости просочилось, что он собирается снять экранизацию «Ромового пунша» Элмора Леонарда, шумиха в прессе была такой же: «Почему он так долго?»

«Я не хочу делать то, что обычно делают в экранизациях, окей? – сказал он, когда фильм был закончен. – Я хочу, чтобы это была самостоятельная вещь, я хочу, чтобы фильм сохранял целостность его романа. А это требует времени. Не только на то, чтобы сократить сюжет, но чтобы сохранить его настроение, его дух, сохранить его вещи и добавить немного моего.

Все это время выходили все эти статьи, что делает Квентин, когда Квентин еще чтонибудь сделает? Квентин писал, понятно? Квентин делал то, что делал, понятно?»

На самом деле, Квентин делал нечто необычное для себя: впервые писал адаптированный сценарий. Он опирался на написанный Леонардом в 1987 году роман «Подмена» – приквел к «Ромовому пуншу», в котором впервые появляются персонажи Ордэлл, Луис, Мелани, именно на попытке его кражи из местного Kmart Тарантино попался в год, когда он хотел начать ходить в школу драмы, это был роман Леонарда, который:

«впервые открыл мои глаза на драматургические возможности повседневной речи. Я начал читать один за другим его романы, и это как бы дало мне разрешение поступать по-своему с разговорами моих персонажей о разных вещах, вместо разговоров о них самих. Он мне показал, что персонажи могут вдаваться в ненужные подробности, и эти подробности так же важны, как и все остальное. Точно так же говорят обычные люди. Я думаю, наибольшее влияние он на меня оказал в сценарии к «Настоящей любви». На самом деле, в «Настоящей любви» я пытался сделать свою версию романа Леонарда в форме сценария».

В «Джеки Браун» цель была проста.

«Позвольте мне сделать более зрелый фильм, дайте мне сделать фильм, более ориентированный на персонажей, – говорил он Родригесу. – Дайте мне сделать фильм, который люди будут ждать от меня. Когда мне будет 45».

Больше всего Тарантино зацепил персонаж Ордэлла в «Ромовом пунше», щеголеватый продавец оружия, которого сыграет Сэмюэл Л. Джексон. За год, потраченный на написание, Тарантино сильно сжился с персонажем.

«Весь год я был Ордэллом, – сказал он. – Его личность я больше всего определил в пьесе. Я стал Ордэллом, пока писал сценарий. Я ходил как он. Я говорил как он. Я весь год был Ордэллом. Я не мог выйти из роли, да и не хотел.
И странным образом Ордэлл является ритмом кино. Его личность, то, как он ходит, как он одевается – все, что относится к нему, относится и к тому, как должен выглядеть фильм. Он и есть олдскул соула. Он – персонификация этого явления, и я ему очень симпатизирую. Если бы я не был художником, я бы, наверное, был бы в точности таким, как этот чертов Ордэлл».

Этот фильм имеет наиболее тесное родство с подростковыми годами Тарантино. Во время сжатия 350-страничного сюжета в два часа сорок минут фильма он переехал из Майами в Саус Бэй, где он вырос, так он мог соответствовать Леонарду, а не имитировать его, он добавил персонаж Бомона (Крис Такер), бесталанную шестерку Ордэлла. Он также переключил драматический фокус на 44-летнюю стюардессу, белую женщину по имени Джеки Берк, которая борется за свою работу, пока федералы пытаются использовать ее в качестве пешки, чтобы выйти на Ордэлла.

Это будет его первый фильм с женщиной в главной роли. Когда он попытался понять, кто из актрис сможет сыграть Джеки, ему в голову пришло лишь несколько имен. Ей должно быть 44, но выглядеть она должна на 34; она должна выглядеть великолепно и так, как будто она может справиться со всем.

«В моей голове всплыла Пэм, – сказал он. – После все было очень просто. Отобрать черную женщину в ее 40, при том, что этот персонаж даст глубину ее карьере. Пэм подходит под это. Она живет для себя, и Пэм тоже восхитительна. Она выглядит так, как будто ей 35, и у нее есть качество выглядеть так, как будто она может справиться со всем. Она может сохранять спокойствие, когда ситуация накаляется. Так? У Пэм всего этого более чем достаточно. Это Пэм Гриер».

Впервые Тарантино увидел Гриер в «Крепком кофейке», когда ему было 13. Он вырос, смотря на королеву блэксплойтэйшена в «Женщинах в клетках», «Форт Апач, Бронкс» и «Фокси Браун», и

«как и любой другой парень моего возраста, я возбуждался от нее», – сказал он.

Она принимала участие в кастинге на роль в «Криминальном чтиве», которую в итоге получила Розанна Аркет, но, благодаря странному совпадению, которые происходят только в реальной жизни и в фильмах Квентина Тарантино, режиссер однажды шел по Хайленд Авеню и увидел Гриер в машине, она стояла в пробке. Он подбежал и начал кричать в ее открытое окно:

«Пэм Гриер!» «Мистер Тарантино, вот это да». «Я пишу фильм под вас, – возбужденно сказал он. – Он основан на «Ромовом пунше», книге Элмора Леонарда». «Звучит здорово». «Это моя версия “Фокси Браун”.

Но пробка начала двигаться, и Тарантино, помахав ей на прощание, вынужден был вернуться на тротуар.

«Ты веришь ему?» – спросил ее бойфренд. «Нет, – ответила Гриер. – Не верь во все, что говорит тебе голливудский режиссер».

Она подумала, что это просто болтовня, пока, немного спустя, она не получила несколько уведомлений из отделения местной почты о том, что на ее имя пришла посылка с неоплаченным почтовым сбором.

«Я продолжала получать эти почтовые уведомления, что на мое имя есть конверт из Лос-Анджелеса, за который надо заплатить 44 цента, – вспоминает она. – Я думала, что это, должно быть, реклама матрацев или чтото в этом духе. После третьего уведомления я сказала: «Ну ладно, я заплачу 44 цента», и они принесли мне этот конверт, в его правом верхнем углу стояла пометка «КТ». Забавно, ведь на конверте была целая куча марок – он на самом деле лизал все эти маленькие марки и сам наклеивал их на конверт».

Прочитав сценарий, Гриер была уверена, что Тарантино хочет, чтобы она сыграла девушку Ордэлла, наркоманку Мелани, самую типичную роль для темнокожей: девушка продавца оружия. Она позвонила ему в его офис.

«Бог мой, Пэм, я послал тебе сценарий несколько недель назад, – сказал Тарантино. – Я думал, он тебе не понравился».
«Я только сегодня его получила. Они не отдавали мне его, потому что ты не оплатил почтовый сбор».
«А, ну неважно. Тебе он понравился?»
«Он замечательный. Я хочу попробоваться на роль Мелани. Я думаю, я хорошо с ней справлюсь».

Тарантино рассмеялся.

«Бриджит Фонда играет Мелани. Ты – Джеки Браун, Пэм. Я же тебе сказал, что я сценарий под тебя писал. Я люблю Фокси Браун, и я написал его в твою честь».

Встреча с режиссером состоялась в его офисе. Она увидела, что офис был украшен постерами из ее фильмов: «Крепкий кофеек», «Большая клетка для птиц», «Фокси Браун», «Красотка Шиба». «Ты повесил все эти плакаты, потому что знал, что я приду?» – спросила она.
«Нет, я уже почти их снял, потому что знал, что ты придешь», – ответил он.

Труднее было признаться Леонарду об изменениях, которые Тарантино внес в его роман.

«Ничего, не студии, ничего никогда не пугало меня так сильно, как то, что я поменял белую женщину из его романа на темнокожую, – сказал он. – Я очень боялся поговорить с ним.
Телефон весил всего 5 фунтов. И казалось, будто он весит 100 фунтов, как только я смотрел на него. А потом я начал думать, я не могу поступить по-другому, я иду своей дорогой. Но это мне не помогало позвонить ему».

Прямо перед съемками он в конце концов набрался смелости и позвонил писателю.

«Я боялся звонить вам весь последний год», – сказал он Леонарду.
«Почему? Потому что ты изменил название моей книги? Потому что на главную роль ты взял темнокожую женщину?» – спросил Леонард.
«Да», – ответил Тарантино.
«Ты режиссер, – сказал Леонард. – Ты можешь делать все, что захочешь. Мне кажется, Пэм Гриер – чудесная идея. Удачи».

Тарантино разрывался между четырьмя актерами на роль Макса Черри, поручителя, который помогает, содействует и влюбляется в Джеки Браун: Пол Ньюман, Джин Хэкмен, Джон Сэксон и Роберт Форстер.

Наиболее известная роль Форстера к тому времени была роль оператора телевидения в «Холодным взором» (1969) Хэскелла Уэкслера, он пробовался на роль Джона Кэббота в «Бешеных псах», но проиграл Лоуренсу Тирни.

Тарантино был на середине адаптации «Ромового пунша», когда наткнулся на актера в местной кофейне, он попросил Тирни прочитать книгу и исчез. Он вернулся шесть месяцев спустя, чтобы удивить его за тем же самым столом.

«Я выходил на задний дворик, а он сидел на моем стуле, – сказал Форстер. – Когда я подошел к столу, он поднял сценарий и передал его мне. Он сказал: «Прочитай это, посмотрим, понравится ли тебе».Одним махом и без обычных домоганий, прослушиваний, надежд и упрашиваний, в общем, всего того, что требуется, чтобы получить работу, этот парень дал мне лучшую работу в моей карьере. Трудно объяснить это чем-то другим, кроме того, что чудеса случаются».

Пока Тарантино готовился к съемкам, он пришел в гости к Форстеру и узнал, что его отец был дрессировщиком слонов в Цирке братьев Ринглинг. Он взял несколько семейных фотографий и приспособлений для тренировки слонов у Форстера и поместил их под стекло в офисе Макса Черри; с этого момента он считал, что это фотографии и предметы отца Макса Черри.

«Персона Роберта Форстера – это уже история, – сказал он. – С Пэм Гриер то же самое. Если вы актер, который в этом бизнесе настолько же долго, насколько они, вы уже все видели и все делали, понятно? Им разбивали сердца, у них был успех и провал, у них были деньги, у них не было денег, и все это у них на лицах. Им ничего не надо делать».

Работая в первый раз с Гильермо Наварро, оператором, который работал над «Отчаянным» и «От заката до рассвета», Тарантино в качестве подготовки посмотрел «Хикки и Боггс» Роберта Калпа и «Все они смеялись» Питера Богдановича.

«Это шедевр, – сказал Тарантино о последнем. – Там показан сказочный Нью-Йорк. Нью-Йорк там похож на Париж в 20-е. Вам сразу хочется там жить. И мы использовали что-то подобное. А потом мы посмотрели «Испытательный срок» – лучший криминальный фильм о ЛосАнджелесе. Но мне хотелось, чтобы «Джеки Браун» выглядел больше как кино, чем это. «Испытательный срок» слишком суровый и реалистичный».

Тарантино в первый раз настоял на закрытых съемках, туда не допускались телевизионщики и журналисты. Медийные сплетники, которые сопровождали «Бешеных псов» в мировом туре, заткнулись. Секретность сохраняли для достижения необычайного сближения на съемочной площадке.

«Однажды он объявил, что у нас будет «День юбок», – написала Пэм Гриер в своей автобиографии. – Утром все члены команды (люди, с которыми он всегда работал) пришли в килтах и юбках, и мы смеялись весь день».

«Я как бы вырос среди черной культуры. Я ходил в черную школу. Это культура, с которой я себя идентифицирую. Я могу себя идентифицировать и с другими культурами; в нас во всех сидит множество людей, и один из этих вот людей черный. Не дайте пигментации обмануть себя: это менталитет. Это сильно повлияло на мою работу».

Они начали снимать 25 мая, они так быстро снимали, что однажды вне графика Тарантино попросил Гриер и Джексона сняться в дополнительной сцене. Джексон отказался, сказав, что он не готов и не хочет снимать отсебятину.

«Как будто мы были его детьми подростками, Квентин пытался обмануть нас», – вспоминает Гриер в своей автобиографии. «Мастер манипуляции, он сказал Сэму: «Я только что говорил с Пэм. Она готова. Почему ты нет?» «Я не хочу этого делать», – просто сказал он.
«Пэм тебя ждет, – надавил он на Сэма, легонько задевая его эго. – Она готова», – повторил он.

Его метод превосходно сработал, ведь Сэм проглотил наживку.

«Наверное, я смогу, тогда», – сказал он. Тарантино подбежал ко мне и сказал с сияющими глазами: «Он согласился, как только узнал, что ты согласна». «Он меня обвинит в этом? – спросила я. – Что ты ему сказал? Ты хочешь, чтобы у меня были неприятности?» «Нет, все не так», – уверил он ее.

В другой раз, снимая сцену на кухне Джеки Браун с Максом Черри, где Браун расстроена и напугана, но пытается скрыть это, Гриер внезапно начала плакать. Она поняла, что испортила кадр, когда съемочная группа начала аплодировать.

«Это было слишком, да?», – сказала она. «Ты еще раз сможешь так сделать?» – спросил Тарантино. «Да, – сказала удивленная Гриер. – Я могу это сделать еще раз. Но зачем?»
«Я хочу, чтобы ты попробовала еще раз без слез, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты выглядела сильной».

Когда закончились съемки, Тарантино дал лишь одно интервью Линн Хиршберг для New York Times в своем доме на Голливудских холмах. Он сказал ей:

«Это спокойный фильм, но моя идея спокойствия может не совпадать с идеями других людей», – и пожаловался на давление со стороны прессы. «Основная причина, по которой меня осыпали критикой, заключалось в том, что я не делал другое кино тот час же. Я никогда не стану режиссером, который снимает по фильму в год. Я не представляю, как режиссеры делают это и успевают жить. Я выступал в шоу, давал интервью журналам и все такое, и люди начали писать, что: «Квентин Тарантино – мастер саморекламы». А я просто общался. Вы можете выкинуть 30% моей славы, и со мной все будет в порядке».

Он провел несколько недель после премьеры в кинотеатрах, он посмотрел фильм 13 раз в кинотеатре Magic Johnson, чтобы увидеть, как он терпит неудачу.

«Все первые четыре недели я был в кинотеатрах, я просто жил там, – сказал он. – Это хэнгаутмуви. «Джеки Браун» лучше во второй раз. И мне кажется, даже лучше в третий. И в четвертый… Может быть, в первый раз, когда мы это смотрим, то думаем: «Что мы делаем, мы просто отвисаем? Почему нам не дают побольше сюжета?» Но во второй раз, когда ты это смотришь, и в третий раз, когда ты это смотришь, ты больше не думаешь о сюжете. Ты ждешь хэнгаут-сцен».

Элмор Леонард и Квентин Тарантино имеют много общего – симпатию к грязным бандюганам, хорошим диалогам и абсурдистским взглядом на человеческий театр. Вот, например, Ордэлл и Луис в оригинальной «Подмене» Леонарада.

«Ты видел, что внутри тачки? – говорит Ордэлл Луису. – Чувак, у него AMC Hornet, чисто черный, без всякого дерьма снаружи, твоя незаметная тачка без опознавательных знаков. Но внутри скажи ему: «Ричард». Ричард говорит: «Ну, у меня там трубчатый каркас. У меня сверхмощный Gabriel Striders. Впереди у меня пулемет». «У него мигалка есть, – сказал Ордэлл. – Протяни руку, поставь на его крышу?» «Крутой огненный шар с привлекательной кнопкой. Давай посмотрим, – сказал Ричард. – У меня есть электрическая сирена, ты можешь сделать так, чтобы она вопила, визжала или чередовала тональности. Так, в багажнике я храню гранатомет Шермули, еще кое-какое оружие. Полицейская дубинканунчаки. Противогаз М17». Он немного подумал. «У меня есть кобура на ногу Legster. Ты когда-нибудь такое видел?» А вот Ордэлл и Луис в «Джеки Браун» Тарантино.
Луис: А кто твой партнер?
Ордэлл: Мистер Уолкер. У него рыбачья лодка в Мехико. Я подгоняю ему товар, он доставляет его моим клиентам. Короче, оптовые продажи. Пока я его не взял, у нигера не было ни горшка, чтобы поссать, ни окна, чтобы вылить это. А теперь этот ублюдок валяется в деньгах. Он купил себе яхту со всяким навигационным дерьмом на борту. (возвращаемся к видео) Ак-47 – это самый лучший. ГЛОРИЯ, высокая, воинственная, одетая в бикини темнокожая женщина смотрит в камеру и описывает АК-47.
Ордэлл (продолжает): Когда тебе точно, категорически надо убить всех ублюдков в комнате, ему нет равных. Этот китайский. Я плачу 85 и в два раза поднимаю деньги.

Оба писателя, очевидно, много смотрят телевизор. Тарантиновский Ордэлл чаще употребляет слово «ублюдок». Главное различие, тем не менее, лежит в моральной ценности, которую они закладывают в разговоры персонажей.

В романе Леонарда болтуны всегда глупцы и хвастуны, которые не могут держать рот на замке, они поглощены своей собственной пустой болтовней, его восхищение же направлено на лаконичный тип, который вступает в игру только когда необходимо. Тарантино прямо противоположный чрезвычайно энергичный болтун, чьи сценарии наполнены взволнованным бахвальством, для него разговор подкрепляется действием. Словоохотливый гангстер-дэнди в белом пляжном костюме с длинным лошадиным хвостом и тонкой китайской бородкой, Ордэлл намного более гнусный тип, чем Джулс Уинфилд в «Криминальном чтиве». Но он вдохновляет Тарантино на один из самых смешных диалогов, который он написал, особенно во время диалога с Бомоном, когда он просит его залезть в его багажник, чтобы потом всадить в него пулю.

Бомон: Мне до сих пор страшно, Ордэлл. Они говорили чертовски серьезно о том, что дадут мне срок за это дерьмо с оружием.
Ордэлл: Да перестань, чувак, они просто хотели нагнать страха на твою задницу.
Бомон: Ну, если они это хотели, то у них это здорово получилось.
Ордэлл: Как давно с–лучилось это дерьмо с оружием?
Бомон: Где-то три года назад…
Ордэлл: Три года? Это уже в прошлом, чувак! У них не хватает камер для всех этих нигеров, которые мотаются тут и убивают людей, и как они найдут камеру для тебя?

Сэмюэл Л. Джексон как никто другой знает как произносить диалоги Тарантино, но он также делает молчание Ордэлла зловещим, сидя в темноте и выжидая Джеки, как гремучая змея. Тарантино использует все из Де Пальмы для действия, показывая обмен денег три раза и деля экрана на две части, чтобы объяснить, откуда у Джеки появился пистолет. Хотя, как ни странно, кажется, что Гриер слишком усердствует в сценах, где она возвращается к своей дерзости из блэксплойтэйшен – затруднение для Тарантино, чьи указания как будто можно услышать, они как будто остаются висеть в воздухе, после того, как камера делает поворот – она выглядит куда более естественной в более ранних сценах, где она чувствует утомление и ломоту в своих 44-летних костях. Когда она сидит с Максом Черри, первое, что они обсуждают – это как бросить курить и не набрать вес. В следующую их встречу он говорит о своей залысине.

Тарантино избегает столкновений и безрассудных поступков из «Криминального чтива», хотя фильм длится практически столько же, «Джеки Браун» развивается в выдержанном, душевном ритме, новом для работы Тарантино, главной героиней овладевает тоска по поводу возраста и течения времени, которое обозначено на лицах главных актеров.

«Пожалуй, самая замечательная вещь, относительно «Джеки Браун» – это насколько неглупо и – очень нетарантиновское слово – насколько мудро выглядит и звучит этот фильм, хотя он высказывает видение затруднительного положения Джеки 34-летним, не темнокожим, мужчиной режиссером, – написал критик Ник Дэвис. – Хотя все цвета и песни в стиле Тарантино, но обрамление вдумчивое и часто очень простое, даже среди ключевых эпизодов в перекрестном сюжете».

Многие критики ругали его неторопливый шаг и низкий уровень энергии.

«Практически во всех сценах «Джеки Браун» Квентина Тарантино вы знаете, что смотрите фильм от создателя «Криминального чтива» и «Бешеных псов», но оживление – опьянение – исчезло, – написал Оуэн Глейберман в Entertainment Weekly.

– В ранних работах Тарантино материал, преломленный сквозь призму поп-источников, конденсировался в мозгу режиссера. Неважно, что он помещал на экран, будь это танцующий Джон Траволта или отрезающий чье-то ухо Майкл Мэдсен, он был настолько восторжен сумасшедшей силой своего собственного воображения, которое мы разделяли, черпая его из его широко раскрытого взгляда. В «Джеки Браун» Тарантино по-прежнему восторжен, только более объективным, застенчивым образом». Тем не менее, столь же много людей получили удовольствие от душевного ритма. «Больше всего получаешь удовольствия, когда смотришь на фильм как на ряд непринужденных эскизов, которые не всегда куда-то приводят, даже если режиссер талантов Тарантино сам по себе смог бы сделать такой конец, – написал А. О. Скотт в New York Times.

– Вряд ли в «Джеки Браун» найдется сцена, в которой не была бы спрятана, где-то между банальной болтовней, сильная маленькая изящная нотка». Это однозначно самый спокойный из фильмов Тарантино, некоторые из этих изящных ноток либо не входят в диалог, либо сопровождаются молчанием. Картина, в которой Ордэлл сидит в своем фургоне, камера дает крупный план с его напряженным лбом, пока он думает, думает, думает, потом он поднимает глаза и просто говорит: «Это Джеки Браун». Или его спор с Джеки на балконе, звук на котором приглушается французскими окнами, пока Луис (Роберт Де Ниро) смотрит на них. В одной из лучших шуток картины Тарантино делает Луиса практически односложным, в компании этого болтуна; Де Ниро кивает и усмехается в своей бандитской пантомиме весь разговор. Это происходит сразу перед тем, как он накурился с Мелани (Бриджит Фонда), укуренной пляжной девчонкой, украшающей диван Ордэлла как подросток с картин Балтуса, очаровывающей Луиса каждым движением своих длинных ног с идеальным загаром. Все, что мы от нее видим сначала – это пара рук, передающих Ордэлу алкоголь. Это интересный прием введения персонажа с небольшим налетом тайны, но при этом понятен язвительный комментарий: она значит для этого человека только это. Бунтарские дерзости Фонды по поводу идиотизма, который она видит в этом доме («Он просто повторяет дерьмо, которое слышит по телику») и на парковке во время обмена деньгами – одна из самых лучших вещей в фильме. «Когда камера на Мелани, Мелани становится самым важным человеком на экране», – отметил Энтони Лэйн, обратив внимание на тот же эгалитаризм, который лежал в основе «Бешеных псов» и «Криминального чтива», он назвал это «наиболее демократичным и наименее беспечным фильмом Тарантино на сегодняшний день – он, должно быть, закалял свой вкус для наркоманской мелодрамы».

«Джеки Браун» – также первая, если не последняя, попытка Тарантино сделать любовную историю, хоть и безответную. Максу – 56, Джеки – 44. «Когда вы в последний раз ходили в кино – не берем в рассмотрении фильмы Тарантино – и видели нежный, серьезный поцелуй мужчины и женщины, которым вместе 100 лет?» – спрашивал Лэйн. Как и в лучших экранных романах Макс и Джеки все больше и больше очаровываются недосказанностью, их расставание не становится от этого менее сентиментальным. «Я никогда не врала тебе, Макс», – говорит Джеки во время их последней встречи, и, благодаря его скомканной улыбке, мы знаем, что Макс искренне верит ей. Здесь, внутри офиса поручителя в долине Сан-Фернандо, покинутый джентльмен разделяет одну мысль с медленно расфокусирующейся камерой: «Прощай, моя милая». Но здесь игра Форстера является стержнем. «Этот Макс, он как стена, умный, но спокойный и замкнутый, а когда Форстер играет с Гриер – в основном сцены – это просто долгие разговоры – мы понимаем, что Тарантино понимает его, – написал Дэвид Денби в New Yorker. – Эти два актера, сидящие за столом в каком-то темном баре, не раскрывают свои души; они не особенно экспрессивны. Но они также не дешевы и не безвкусны; их сила лежит в их непроницаемости, и, возможно, недостаток их типажности и подвижности кажется Тарантино формой честности». Некоторые критики называют «Джеки Браун» лучшим фильмом Тарантино, хотя эта точка зрения подтолкнута желанием разоблачить недовольство шумихой вокруг «Криминального чтива», точно так же любовь к «Белому альбому» часто сигнализирует о презрении к умопомрачительному Стр.136-137: Луис начинает терять терпение с Мелани, что приводит к незапланированным катастрофическим последствиям. Напротив: Столкновение. Джеки и Орделл горячо спорят на балконе в квартире Орделла, пока немногословный Луис наблюдает. Сверху: Тарантино впервые покусился на любовную историю, изобразив Макса и Джеки. Слева: Бриджит Фонда в роли девушки Орделла Мелани. успеху Beatles, или чрезмерное почитание «Головокружения» скрывает сильное желание того, чтобы Альфред Хичкок был французом. Это фильм Тарантино, который нравится людям, которые не любят Тарантино, они говорят, что этот фильм им нравится, чтобы тонко сообщить о том, что они не любят Тарантино, они закидывают неискренними комплиментами остальные его работы. «Несмотря на сильно скопированные зарисовки и методы, иногда персонажи Тарантино убедительны и человечны в своих речах – особенно, в «Джеки Браун», – сказал Дэвид Томпсон в своем «Биографическом дневнике кино».
«Мне кажется, что это лучшее доказательство того, что Тарантино может стать создателем великих комедий». Кажется, что «Джеки Браун» предлагает сострадательный взгляд режиссера, которым Тарантино решил не быть. Представьте, что критики теплее приняли этого более «зрелого» Тарантино. Представьте, что Пэм Гриер получила «Оскара» вместе с Робертом Форстером за ее игру в фильме, как на то рассчитывал Тарантино («Кто может быть лучше ее в этом году?»). Представьте, что фанаты приняли фильм так же, как и «Криминальное чтиво», а кассовые сборы приблизились к 100 миллионам долларов. И что дальше? С фильмом все было в порядке, он собрал 40 миллионов долларов США при бюджете в 12 миллионов, он стал хитом по чьим-то представлениям, но не хитом уровня «Криминального чтива», так что многими он был воспринят как разочарование, которое Тарантино, кажется, принял близко к сердцу.

«Тогда мне не отдавали должное за широкий, всесторонний подход, – сказал он. – Когда я начал работу над фильмом, все говорили: «Давай быстрее. Пошевеливайся». Теперь все думают об этом иначе». Когда все было закончено, «тот факт, что эта книга была всего лишь немного отдалена от настоящего, моя связь со сценарием стала немного тоньше. Именно поэтому я не сделал ни одной экранизации с тех пор. Я хочу свободно взяться за следующую вещь, которая меня захватит».
«У меня есть метод. Я становлюсь персонажем, когда я его пишу. Так я могу дать им поговорить друг с другом. Я все. Я Луис. Я Мелани»
Примерно спустя год с половиной после релиза фильма, именитый международный продюсер сказал Тарантино: «Квентин, после того, как все уже сказано и сделано, хотели бы вы взять более известную звезду в «Джеки Браун»?» «Нет, я думаю, там все сыграли превосходно», – ответил режиссер. «Да, но можно было сделать лучше». «Что вы имеете в виду? 15 миллионов за фильм, в котором снялись Пэм Гриер и Роберт Форстер – это довольно неплохо». «Да, но причина в вас». «Ну что ж, значит я счастливчик. Если моего имени достаточно, чтобы люди шли и смотрели мое кино, то мне не надо нанимать особенного актера, который откроет фильм». Все это будет исправлено в его следующем фильме, фильме о мести ни много ни мало. В нем не будет никаких вопросов относительно того, кто это написал, кто был режиссером и чье имя открывает фильм.