История Бреста 110. Жена командира. Проект "В поисках утраченного времени" от 01 июля 2011.
(Это все НЕ МОЁ, а с сайта газеты Вечерний Брест. Читайте там.
(Автор - ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ http://www.vb.by/projects/oldbrest/)
Вещь необыкновенная! Статьи постепенно собираются, и выходят отдельными книгами.(Очень много неизвестных и трагических историй. Захватывает.)
Эту историю помнят старые жители Черней и Братылова – окрестных деревень в десятке километров от Бреста. В первые часы войны, когда в Черни входили немцы, через Братылово беспорядочно отступали в сторону Жабинки красноармейцы из летнего палаточного лагеря, разбитого примерно на месте теперешнего кладбища на Плоске, где тогда стоял молодой лес. Старший командир по фамилии Попов (полковник, как утверждают рассказчики) у братыловской развилки взялся прикрыть отход: на пятках висели передовые подразделения немецких мотоциклистов.
Рассказывает Ольга Максимовна Калишук, в то время 15-летняя девочка: «Полковник этот, оставив в деревне машину, вышел к дороге перед деревней и залег за кустом дикой сирени, чтобы немцев задержать. Немец заметил, что кто-то за кустом, остановил мотоцикл. Открыли огонь, и оба упали...»
Самое интересное произошло потом. Вошедшие в Братылово немцы приказали похоронить погибшего в бою полковника. Попавшиеся под руку мужики прямо у дороги, на месте гибели, вырыли могилу, немцы отсалютовали залпом из карабинов. Над могилой поставили крест с табличкой, на которую перенесли сведения из документов убитого. По-русски на ней было написано или по-немецки, мнения противоречивы.
Действительно ли погибший Попов носил звание полковника, вопрос открытый. Звание по тем временам серьезное, для Бреста штучное. Правда, палаточный городок летних лагерей больше подходит для лейтенанта или капитана, но, во-первых, Попов мог присоединиться к отступающим по дороге, а во-вторых, в ночь на 22 июня командиры разных чинов отправились в полевые расположения: на утро были назначены показательные занятия, которые потом отменили.
Жена командира 6-й стрелковой дивизии полковника Михаила Попсуй-Шапко А. Алексеева вспоминала: «21-го муж сказал, что завтра он будет проводить показательные занятия с высшим комсоставом и будет присутствовать окружное начальство. Вечером он готовился, потом лег, сказав, что должен рано встать. В первом часу ночи – звонок по телефону. Поговорил – занятия отменяются. Жалел – хорошо подготовился. Эти занятия он любил» (цитируется по рабочим тетрадям писателя Сергея Смирнова).
С другой стороны, если табличка была написана по-немецки, можно допустить, что звание полковника местные жители могли приписать, перепутав Oberst (полковник) и Ober (старший) – например, Oberleutnant – старший лейтенант.
Если отталкиваться от фамилии, то самым известным брестским военным начальником был командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор Василий Попов, но здесь не напутаешь, тем более что Василий Степанович остался жив. Зато был другой красноармейский командир Попов, упоминавшийся у нас в воспоминаниях Валентины Сачковской (Вали Зенкиной): «Медикаменты мне помогала достать жена инструктора полит-отдела 6-й стрелковой дивизии Галина Попова – ее муж капитан Попов лежит на сельском кладбище деревни Черни (погиб в 1941 году). Мы не раз бывали на этой могиле. Галя была в партизанах, умерла в 1944 году».
К исходу первой недели оккупации в Братылове и Чернях появились восточницы: оставшиеся без средств женщины ходили по деревням побираться. Так информация о могиле долетела до Бреста.
Неделю-другую спустя в Братылово пришли стройная представительная женщина – командирская жена по фамилии Попова – и ее мать. Жена обратилась в местную администрацию, и немцы дали разрешение на перезахоронение.
Женщина договорилась с братыловскими парнями, и те на каких-то условиях взялись вскрыть могилу.
Очевидцы вспоминают, что, едва начали копать, почти у самой поверхности показались ноги без обуви. Увидев носки, женщина потеряла сознание: это была ее штопка. А деревенские поняли другое: в могиле кто-то успел поживиться, разул покойника – оттого и ноги лежали не горизонтально, как все тело, а почти под прямым углом – тянули с большим усердием и усилием, стаскивая сапоги.
Жена Попова, когда ее привели в чувство, сумела взять себя в руки и довела дело до конца. Тело мужа положили в гроб, отвезли на телеге в Черни и похоронили на кладбище. Сюда же перенесли и крест с табличкой.
«Она часто на могилу приходила, – вспоминает Ольга Калишук, – цветы посадила. Наша хата была рядом с кладбищем, и женщина к нам заходила – воды попьет, посидит... На вид лет 30-35, интеллигентная, образованная. Я от нее знала, что детей у них не было. Месяца два приходила, попросила меня цветы поливать, а потом пропала. Я поливаю, поливаю, а ее нет и нет. Время шло, рядом хоронили, присыпали песком, потом и вообще затоптали могилу. Так и не знаю, куда пропала, может, попала в Жабинковский расстрел?»
…Сапожки всплыли примерно через год. Братыловский парень лет семнадцати вышел на танцы в командирских хромовых сапожках, каких было не купить и не достать. Долго он в них не нащеголял: в деревне мигом все поняли. Проходу не давали, второй раз он обувку уже не надел. Удружил же ему батя: парень жизнь прожил, состарился, его уже и на свете нет, а память жива...
В списке участников партийно-комсомольского подполья, опубликованном в 1998 году, отыскалась такая запись:
«…Попова Галина, 1910 г. р., домохозяйка, кандидат в члены ВКП(б), жена командира Красной армии, работавшего в штабе 6-й стрелковой дивизии инструктором политотдела. Член и руководитель антифашистской пятерки с ноября 1941 по июль 1944. Умерла в августе 1944».
Она это или не она, низкий поклон командирской жене за верность и за память.
