История Бреста 109. Сестрички и война. Проект "В поисках утраченного времени" от 24 июня 2011.
(Это все НЕ МОЁ, а с сайта газеты Вечерний Брест. Читайте там.
(Автор - ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ http://www.vb.by/projects/oldbrest/)
Вещь необыкновенная! Статьи постепенно собираются, и выходят отдельными книгами.(Очень много неизвестных и трагических историй. Захватывает.)
Так получается, что про военнослужащих вермахта я писал куда больше, чем о бойцах Красной армии. Того требовала логика повествования: в описываемые три с половиной года кителя цвета фельдграу были Бресту куда привычнее, чем подзабытые гимнастерки. И все же в продолжение главы о медсестрах хочу хотя бы в визуальной картинке отдать долг памяти нашим девушкам, на хрупких плечиках вытаскивавшим из-под огня тех, кому требовалась помощь.
Что снилось ей, вчерашней школьнице, вдруг оказавшейся в пекле войны среди небритых разновозрастных мужиков, огрубевших в походно-окопной жизни, под перекрестьем крепких словец и жадных раздевающих взглядов? Реальность и в мирной жизни, как правило, суше и приземленнее благородных фантазий, а что уж говорить о фронте. Классами и курсами записываясь в военкоматах Родину защищать, девочки смутно представляли, в чем это будет выражаться, – и оказывались в корявых лапах суки-войны, давящей ужасом безысходности и подталкивающей сторуким спрутом в чуть более сытный, но тоже не спасительный статус походно-полевой жены в блиндаже ротного.
На войне было все, но они спасали и они гибли, как сестричка, убитая в июле 1942 года под Херсоном.
О другом думаю: немцам тоже несладко было, но использовать своих фрау в окопах передовой они не стали даже в самой катастрофической для них фазе войны.
Фронтовик Хельмут Нойенбуш в мемуарах вспоминает «экскурсионное» появление медицинской сестры на затихшей на месяцы позиционной передовой южнее Варшавы как сногсшибательную сенсацию:
«Наступила сырая, промозглая осень, зарядили бесконечные дожди. Все окопы залило водой… Тогда со мной произошел совершенно уникальный за всю войну случай. Это было в начале ноября 1944 года. Как-то в первой половине дня на КП батальона заявилась симпатичная молодая особа в форме медсестры добровольной организации помощи тыла фронту. Она принесла с собой две сумки с сигаретами и маленькими бутылочками шнапса. Эти подарочки она пожелала лично раздать солдатам и непременно на передовой. Мы проводили ее к гауптману (соответствует нашему капитану. – В.С.) Хойселю, тот похвалил молодую женщину за мужество, но велел обязательно надеть каску и обуться в резиновые сапоги. Из-за густой копны волос надеть каску на голову было трудновато, так что волосы пришлось распустить по плечам. Мы с товарищем сопровождали нашу гостью. Там, где траншеи были не очень глубокими, приходилось просить нагнуться. Слава богу, на фронте в тот день стояло относительное затишье, если не считать эпизодических пулеметных очередей со стороны русских.
Когда мы прибыли на передовую, наши солдаты просто одурели. Даже не поняли, в каком тоне общаться с нежданной визитершей. Потом все же пришли в себя и даже осмелели. Один из них выдал следующее: «Ну так как, дамочка, а ты бы рискнула на животе подползти к «иванам» на сотню метров?» (Позиции русских располагались всего в 100 метрах от наших.) Принесенные сигареты и шнапс тут же разошлись, одну сумку мы, правда, зажали для нашего ротного.
Когда мы вернулись на КП батальона, каска была снята, ее сменил милый сестринский чепчик, потом мы помогли смелой медсестричке стянуть жуткие резиновые сапоги. Капитан Хойсель поблагодарил ее за визит на фронт и пожелал благополучного возвращения домой. Мы проводили женщину до маленького автомобиля, стоявшего прямо возле нашего КП. Думаю, и этой сестре милосердия вовек не забыть экскурсии на передовую».
Одно из общежитий немецких «кранкеншвестер» размещалось на Адольф-Гитлер-штрассе (ныне ул. Ленина), в угловом с Болверкаллее (ул. Мицкевича) двухэтажном здании, на первом этаже которого уже не одно десятилетие торгует цветочный магазин. Окна общежития смотрели через дорогу на парк, превращенный немцами в военное кладбище. Однажды медсестры что-то громко праздновали. Очевидцы рассказывают: тут же появился патруль жандармерии. Едва солдаты с бляхами на груди вошли в парадное, окна быстренько захлопнулись, и все разом смолкло.
Лидия Константиновна Тарань, в то время 13-летняя Лида Мойсиюк, вспоминает, что сестры были и совсем молодые, и лет под тридцать. Вне госпиталя ходили в форме: пиджачок с юбкой сероватого цвета, галстук. И шинели были такого же тона, причем укороченные. Там же, в общежитии, они и питались, у них была своя кухня, Лидина подруга там работала подсобницей.
Лидин сверстник Костя Тарань запомнил фрау с позиций юного чистильщика обуви: немки носили красивые форменные сапожки на каблучке, отличавшиеся от мужских элегантностью, а в летнее время – туфли. Пару раз Косте привелось почистить медсестрам обувь – было это на тротуаре у общежития. Присел на корточки, поставил ногу себе на колено – и орудовал щеткой. Общения никакого не было: немка стояла с ничего не выражающим строгим лицом и корректно в конце рассчиталась. Это врезалось Косте в память, потому что он из личного опыта знал: немец может не заплатить и послать куда дальше, спорить не будешь.
