И не поморщился⁠⁠

Первый раз Ванечка попробовал алкоголь в четыре года. Конечно он этого не помнил, но взрослые рассказывали, что тогда он нализался коньяком в прямом и переносном смысле.

Никто не помнит, в честь чего был праздник, да это и не важно. Была отличная погода. Жители Молодёжной улицы были дружны и все праздники отмечали вместе. Вытащили пару длинных столов. Накрыли их полиэтиленовой скатертью в цветочек. Притащили лавки. Каждый вынес еду и выпивку. Несли буквально все. На столе оказались: соленья, сало, нарезка, творог, брынза, закатки.

Принесли самогонку. Была и водка с коньяком, но совсем немного. Каждый хвастался своим продуктом и продвигал его в массы. Кто-то использует особый угольный фильтр. Кто-то настаивает на травах. Кто-то добавляет чай.

Естественно, спустя несколько часов, всем уже было глубоко плевать как именно готовят ту или иную самогонку, лишь бы она всегда была на столе.

Взрослые выпивали и вели нескучные беседы, а дети играли рядом и периодически потаскивали со стола колбасу, сыр и баклажанные рулетики от тети Светы.

Никто и не заметил, как Ваня, примостившись рядом со своей мамой и жадно жуя бутерброд, начал незаметно макать указательный палец в рюмку с коньяком и облизывать его. Никто и не узнает уже, сколько раз он проделала эту нехитрую операцию, и сколько в итоге выпил (слизал). Но спустя час, Ваню было не остановить. Он без остановки носился по улице. Ноги его, как и язык, заплетались в узлы. Взрослые смеялись и подзадоривали Ванюшу.

Спустя час, Ванюша уснул. Вообще-то он не хотел спать и сел всего лишь завязать шнурок, но до того вымотался, что свалился прямо в строительную тачку, где его и нашли.

Отец бережно перенес Ванюшу в дом, а наутро он снова бегал как ни в чем не бывало.

Не один раз эту историю вспоминали его родители. И не единожды, потом, ее вспоминал сам Иван.

Затем, лет в четырнадцать, Ваня со своими друзьями осознанно подошли к рубежу, когда захотели выпить. Колька, друг Вани, стащил у своего отца немного браги. На самом деле это была одна из тех фирменных самогонок домашнего производства, но, так как отец Кольки всегда называл ее брагой, то и дети думали, что будут пить именно брагу.

Они закрылись на летней кухне, где и попробовали «брагу».

Первым вызвался Колька.

Так как он лично достал напиток, то и пробовать должен первым. Это был довольно ответственный момент и Коля, держа в руке рюмку с самогонкой, долго не решался опрокинуть ее. Он принюхивался, морщил нос и кривил лицо. Он даже коснулся кончиком языка самогонки и так его перекорежило, словно он проглотил лимон. Но и это его не остановило.

На него с жадностью смотрели друзья, а он мальчонка был не из пугливых. Колька несколько раз отрепетировал свои действия и вдруг, одним махом опрокинул рюмку.

Его глаза расширились. Он покраснел. А сразу после того как проглотил самогонку, начал истошно кричать и бегать по тесному помещению.

- Воды! Воды! Воды!

Сорвав крышку с кастрюли, он зачерпнул ковшиком воду и жадно присосался. Его едва видимый кадык, прыгал вверх и вниз. Залпом он выпил целый ковш. А после этого набрал еще один и тут же, в помещении, умылся, разбрасывая капли на бетонный пыльный пол.

- Было классно. – с горящими глазами сказал он.

- Что-то мне не верится, что тебе было классно, - с подозрением сказал Ваня.

- Когда пил было так себе. Может быть даже чуть-чуть неприятно. Но я-то знаю, что потом будет классно. Мне старшие говорили.

На правах хозяина дома и на правах самого старшего, хотя он был старшего всего на пару месяцев, он вселил в друзей уверенность, что ничего смертельного в этом нет. Да, немного жжет. Да, чуть-чуть неприятно. Но зато потом. Вот потом…

Ваня с Димой решили, что раз Коля смог, то и они смогут. Учитывая ошибки их друга, они поставили рядом с собой воду. Ване достался тот самый ковш, а Дима ограничился кружкой.

С опаской ребята держали рюмки и точно так же, как Колька, репетировали свои действия.

- Сначала выпить…

- Резко выпить! Резко! - вмешался Коля.

- …сначала резко выпить, - продолжил Ваня и поднес рюмку ко рту. – Потом запить водой.

- Много пить. Много!

- …выпить много воды, - размерено произнес он и отрепетировал движение, поднося кувшин ко рту. – Это легко. Раз, дав. Раз, два.

- Ну давай уже, - поторапливал Коля. Ему хотелось, чтобы друзья скорее выпили, потому как он боялся, что родители могут вернуться раньше обычного. Влетит конечно всем, но ему, как хозяину этого дома, влетит больше всего.

Ваня с опаской посмотрел на Диму, затем перевел взгляд на рюмку. Он крепко сжимал ее в правой руке и не мог пошевелиться.

- Или вы струсили? – подбивая, сказал Коля.

Друзья начали отнекиваться.

- Ну, так давайте. Докажите мне что вы не струсили.

- Я не струсил. – сказал Дима и одним глотком опустошил неполную рюмку.

Он тут же покраснел и ошалелыми глазами посмотрел на друзей. Самая большая его проблема была в том, что он не проглатывал самогон.

- Глотай! - приказал Коля, заметив, что друг тупо смотрит на него и краснеет все больше и больше.

Дима глотнул и прорычал как дракон, с жадностью присосавшись к кружке с водой.

- Ну, ты мужик, - похлопал его по плечу Коля.

Дима что-то прохрипел в ответ.

- Чего?

- Я говорю, хорошо пошла.

Ваня продолжал стоять как вкопанный, держа в одной руке рюмку, а в другой ковш с ледяной водой.

Воспользовавшись общей суматохой, Ваня, стесняясь чужих глаз, опрокинул рюмку и тут же проглотил. Он глубоко вдохнул через нос и медленно выдохнул ртом. Затем, спокойно поднес ковш ко рту и сделал несколько маленьких глотков.

Ему не было противно. Он даже не успел почувствовать вкус отвращения. Зато привкус гордости за содеянный поступок он ощутил с лихвой.

Коля и Дима завистливо смотрели на него, так как он даже не поморщился. Ни один мускул не дрогнул на его пухленьком детском лице. В этот день он был героем.

Следующий раз он каждым рецептором языка ощутил, насколько противен вкус самогонки, но, дабы не падать в грязь лицом - вытерпел. Разве что покраснел чуть-чуть, но, к счастью, друзья этого не заметили.

В этот день ничего особенного не случилось. Никто не заметил, что они пили самогонку. К слову сказать, даже сами дети этого не заметили. Они даже расстроились, что у них не заплетались языки и ноги, как у деда Васи, который примет на грудь чекушку.

Обиженный Коля в тот вечер сказал: «Что пили, что не пили».

Но, как бы там ни было, а то что Ваня выпил и не сморщился запомнили все. Не раз они потом рассказывали своим друзьям, и Ваня всегда был героем случая.

Даже некая гордость проросла в нем, оттого, что он может так, как не может никто другой.

На некоторое время, ребята оставили эксперименты с алкоголем, пока вновь не напали на бесхозную бутылку вина.

В этот раз они пили без воды и точно, как в прошлый раз, ничего не почувствовали. По крайней мере им казалось, что ничего не произошло. Они брели по улице, разговаривали и играли.

Ярко светило полуденное солнце, которое с каждой секундой все сильнее и сильнее придавливало их к земле.

Друзья и не заметили, что в какой-то момент, потеряли контроль над собой. Им казалось, что все идет, как и должно было. Они веселятся и радуются. Им хорошо и вольготно.

Так они думали.

На самом же деле, они едва волочили ноги, пытаясь поддерживать друг друга. Диму в какой-то момент вывернуло у забора того самого деда Васи.

Кто-то сообщил их родителям, после чего детям хорошенько влетело за проступок. Долго они не виделись, сидя под домашним арестом.

Естественно этот случай не стал последним. С каждым новым прожитым годом, дети учились пить. Употребляли теперь больше, а скрывались от взрослых лучше.

Шли года, и некогда юные мальчики обзавелись семьями.

Наверное, тот случай, когда дети впервые пили самогонку засел глубоко в подсознании Вани. Он гордился им и теперь, каждый раз, когда он пил, то не морщился и нисколько не подавал вида, что ему хоть капельку противно.

Пил он часто. Но не чаще чем остальные.

У него появились дети. Вначале дочь Таня, а затем и сыночек Николай. Жена часто ему высказывала, что он не знает меры, на что Ваня отшучивался и, не желая вступать в спор, уходил от прямого столкновения.

В скором времени он и сам начал замечать, что не всегда может отказаться от возможности выпить. Точнее отказаться он может, но лишь до тех пор, пока еще не прикоснулся к алкоголю. Если же хоть капля попала на его язык, то остановится он не мог.

Скандалы и крики стали частыми гостями в их семье.

- Тебе надо лечиться! – в очередной раз кричала его жена Ирина. – Лечиться, пока не скатился окончательно.

- Я с тобой согласен. – потупив взгляд, говорил Ваня.

Но соглашаться, он соглашался, а лечиться не хотел.

Незаметно канули еще несколько лет. И так же незаметно для Ивана, он понял, что теперь его жизнь без алкоголя уже и не жизнь вовсе.

Он уходил в запои на недели. А после того как закончатся деньги и закадычные друзья, начнут выгонять на улицу, он брел домой и щенячьим взглядом выпрашивал у жены прощение.

Жена его естественно прощала и несколько месяцев он был золотым мужем. А по истечении этого срока, вновь срывался в неизвестном направлении.

Вначале его уволили с работы, он был трактористом.

И Ваня, не найдя ничего лучше, начал пить, чтобы заглушить чувство брошенности.

Этот запой был особенным. Когда он очнулся на улице и понял, что пить больше не на что, то по привычке пошел домой. Он сел на лавку перед воротами и стал ждать, когда жена заметит его. Еще ни разу он не сидел на этой проклятой лавке так долго. Ира обычно впускала его уже к вечеру, но сегодня она даже, не появилась ни разу.

Ваня видел, как во дворе бегает сын Колька, которому почему-то местная детвора приклеила прозвище Картонка. Видел и Танюшу, которая вышла с тазом и на ветру начала развешивать вещи.

Ветер продувал до костей. Ваня и не помнил, как так быстро стало вдруг холодно. Последнее его четкое воспоминание было в начале запоя. Тогда было тепло. Он даже на улице у друга ночевал и нисколечко не замерз. А сегодня уже осень. Уже холодный ветер и невозможная боль в желудке от многодневного голодания.

Он понимал, что выглядит как бродяга и ему даже было за это стыдно. Изорванная в клеточку рубашка. Грязная и нечесаная рыжая борода. Спортивные штаны и стоптанные кроссовки.

Он хотел было привести себя в порядок, но не оказалось место, где бы это можно было сделать. У друзей алкашей помыться негде, а на речке околеть можно.

Стемнело.

Ветер успокоился, но вместе с солнцем ушло и тепло. Ваня сжался в комок, пытаясь сохранить остатки тепла. Когда время перевалило за полночь, из калитки вышла жена.

Превозмогая себя, Иван выпрямился и приготовился к крику, но Ира в этот раз была сверх рассудительна и спокойна. Она присела рядом, оставив довольно большой промежуток между ними.

- Как же воняет от тебя, - поморщилась она.

Ваня решил промолчать.

- Итак, Ванечка. Видит бог, я хотела и до сих пор хочу тебе помочь. Видит бог, я тащила тебя сколько могла. Я прощала тебя и впускала обратно. Я была тебе опорой и согласна ей остаться, но при одном условии. – голос ее начал дрожать. – если ты еще раз уйдешь из дома, то забудь дорогу обратно. Если еще раз примешь эту гадость, то не возвращайся. Не возвращайся, потому что больше я тебя не пущу. Забудь дорогу домой и забудь, что у тебя вообще есть дом. И даже не смей приходить. Слышишь меня, не смей! А теперь иди в дом и мойся. Чтобы завтра, когда проснутся дети, ты был чисто выбрит и одет был нормально, а не в этих обносках.

Иван послушно встал и, не поднимая взгляда, побрел домой.

Он бы и сам был рад не пить больше никогда. Но это уже было не в его силах.

В этот раз слова Ирины не были пустыми словами, которые она часто разбрасывала в порыве ярости. В этот раз Ирина решила окончательно и бесповоротно. После очередного возвращения Иван привычно сел на лавку перед домом и стал ждать. Ждал он долго. Ира выходила по делам, но не замечала мужа.

На следующий день, проведя ночь на лавке, Иван сам заговорил с женой, но получил отказ. Он просил. Затем приказал. Затем кричал. Умолял и чуть ли не плакал.

Плакала и Ирина, отказывая мужу в возможности вернуться в дом.

Иван мог бы вернуться силой, но не сделала этого. Он понимал, что возможно Ирина права. И если он вернется, то спокойной жизни не будет никому. Ни ему, ни ей, ни детям.

Прошло больше пяти лет.

Иван продолжал пить. Дети росли без отца. Его жизнь скатывалась в глубокую яму. И его магическое умении пить и не морщиться, помогало ему скатываться все быстрее и глубже.

Поздней осенью Ивана не стало.

Он давно потерял связь с семьей и друзьями. А те немногие друзья, кто был с ним в последнее время, были лишь с ним в тем недолгие моменты, когда у него были деньги.

Но Ира не могла допустить, чтобы ее муж был похоронен как собака, где-нибудь под забором.

Бригада копателей, выдолбила промерзлую землю.

На удивление, собралось довольно много народа. Батюшка зачитал панихиду по покойному грешнику твоему Ивану.

Мерзлые и твердые комья земли, с гулким стуком ударились о простенький гроб на дне могилы. В первом ряду стояли родственники и друзья. Каждый думал о чем-то своем.

Было довольно холодно. Осенний ветер гнал людей с кладбища. Процессия прошла быстро.

Ира расплатилась с копачами и по старой доброй традиции дала им пару бутылок.

Люди возвращались поминать Ивана в теплое помещение.

Бравые мужики зарыли могилу.

На сумасшедшем ветру, под свежим крестом; и в теплом помещении под фотографией улыбающегося Ивана, символически красовались полные стаканы с водкой, заботливо оставленные кем-то из присутствующих.

автор