Гранит науки⁠⁠

Случилось это пятнадцать с лишним лет назад, в одном из педучилищ нашей необъятной. Конкретно - в Татарстане (это важно).

В нашей группе абсолютное большинство составляли девушки, а парней было всего пятеро и учились мы далеко не так успешно, как хотелось нашим преподавателям. Особенно это касалось парочки отдельных предметов, которые не были профильными, но, по закону подлости, именно их вели самые придирчивые и въедливые учителя. Один из таких предметов назывался "Татарская литература" (напомню, дело было в Татарстане, поэтому ничего удивительного в этом нет) и был он посвящен, как вы догадываетесь, изучению различных татарских классиков - Муса Джалиль, Габдулла Тукай и прочим, не столь известным.

Преподаватель, среднего возраста женщина, была на своей волне, имела весьма своеобразную манеру подачи лекций и не терпела халявщиков. Халявщиками, по ее мнению, были почти все, за исключением тех, кто смог "показать" себя на первых занятиях курса. Все остальные, как ни отвечай, претендовать на что-то выше “хор.” не могли (у нас была почти школьная система оценок, с журналом и проч.). Отличников и хорошистов было немного и мы, "великолепная пятерка", к ним точно не относились. Особенно тяжело нам давалось одно из любимых заданий учителя - рассказывать наизусть что-нибудь из трудов этих самых классиков. 17-18-летним оболтусам и Пушкин-то не особый авторитет, чтобы с радостью учить и с выражением рассказывать о "Я к вам пишу, чего же боле", а тут стихи на татарском (обязательное требование), который для большинства был неродной. Хорошо еще, стихотворение давали выбрать самостоятельно.

Куда деваться - надо так надо. Приходилось заучивать едва понятные строки, пыхтеть перед аудиторией, пытаясь произвести впечатление на учителя, которая снисходительно смотрела на наши потуги и вздыхая, ставила в журнал очередной трояк, сетуя на "отсутствие выразительности".

Наверное, так бы мы и закончили курс сплошными троечниками, если бы не смекалка одного из одногруппников. Звали его Александр, был он одним из главных раздолбаев всего курса, но ни разу не тупым. Саша любил пиво (а то что и покрепче) отлично играл на гитаре, слушал русский рок и мог запросто прийти на занятия с гитарой, чтобы сбацать что-нибудь в перерыве (а то и на и прямо во время пары - порой учителя позволяли ему такое для "разрядки" после изучения сложной темы). Но с татарскими поэтами у Саши не клеилось абсолютно - то ли учительница его невзлюбила, то ли сам он не старался, но ситуация с этим проблемным предметом назревала стать критической.

В один прекрасный день, после очередной провальной попытки рассказать очередной "И туган тел, и матур тел". Александр обратился к преподавателю с просьбой - а можно я буду эти стихи в переводе на русский рассказывать? Ну не могу я на татарском, мол. На удивление, учительница согласилась, поставив, правда, одно условие - перевод должен быть поэтическим, то есть с рифмой и т.д. Саша как-то подозрительно легко согласился, пообещав подготовиться к следующему занятию.

Спустя неделю, он сам первый вызвался отвечать, напомнив о обещании. Вышел, откашлялся и начал:

- Габдулла Тукай. "Посвящение любимой". Перевод на русский.

Без единой запинки, с выражением, которому позавидовал бы и серьезный театральный актер, он рассказывает стихотворение, садится на место, а впечатленная таким старанием учительница ставит ему четверку.

Мы незамедлительно приняли этот прием с рассказом стихотворения в переводе на вооружение, благодаря чему спасли себя от плохих оценок.

Подобные задания больше не доставляли неудобств - учились переведенные строки легко, а у того же Габдуллы Тукая нашлось еще много различных малоизвестных произведений, которые имели отличный поэтический перевод на русский. Преподавателю нравилось наше старание, мы же победно смотрели на девчонок, которые понимали, в чем подвох, но повторить подобный прием оказались не в состоянии. Понимала ли, в чем дело, сама преподавательница? Может быть. Но я думаю, что вряд ли - откуда ей, женщине в годах, знать то самое "Посвящение любимой" Тукая в переводе И.В. Кормильцева, которое начиналось так:

"Ты снимаешь вечернее платье

Стоя лицом к стене

И я вижу свежие шрамы

На гладкой как бархат спине"

Вообще, переводчиков хватало - у меня, например, любимым был С.Н. Чиграков. А вот любимые девчонками переводчики, вроде Р.В. Билыка или Д.Н. Билана, к сожалению, татарской классикой не интересовались и переводили тексты куда проще и примитивнее, что для столь серьезного предмета, как "Татарская литература", вовсе не годилось.

Так что слушайте больше хорошей музыки - кто знает, когда оно пригодится.