Город Бо (Джордж Хемфри)⁠⁠

пролог, Чарльз Брукс  Бенджамин N

Городской госпиталь.

История, поведанная доктору медицины Томасу Року кастеляном госпиталя Франсуа Родье. Джордж Хемфри

Сэр Хэмфри, провоевавший большую часть жизни под знамёнами славного короля Якова, после смерти монарха поселился в родовом гнезде на нортумберлендских болотах. Там же у него родился сын Джордж, должный впоследствии прославить и продлить благородный род отца.

— Руки, ноги и всё остальное у парня на месте, — внимательно оглядев новорожденного, резюмировал сэр Хэмфри. – Моё дело сделать из него воина, а ум пусть вложат учителя и розги.

Отец с усердием занялся воспитанием отпрыска и к двенадцати годам тот чувствовал себя в седле удобнее, чем на стуле. В четырнадцать, мог незаметно прокрасться к соседям, зарезать барана и пробежать пять миль с тушей на плечах. Когда же шестнадцатилетний Джордж, с мечом в руках, обратил в бегство пятерых сборщиков налогов, подъехавших к замку, отец решил, что его часть воспитания выполнена.

— В этой стране, — объявил он наследнику, — о достойном образовании нечего и мечтать. Чему тебя здесь научат? Гейдельбергский университет, сын мой, вот где источник просвещения для всей Европы.

Признаться, сам сэр Хэмфри ни разу Британию не покидал, а об университете слышал от знакомого из королевской гвардии.

— Где это, бог мой? – в ужасе всплеснула руками жена.

— В Германии, — уверенно ответил родитель. – Ну, или где-то рядом.

Срочно был нанят учитель. С поистине немецкой педантичностью он взялся за обучение юноши, однако, вскоре его преподавательский пыл стал охладевать. Виной тому послужило не нежелание Джорджа заниматься, а унылый пейзаж за окном. Бескрайние болота и заросшие вереском холмы внушали немцу такую тоску, что он пару раз пытался бежать, но оба раз был изловлен сворой гончих сэра Хэмфри. В результате бедняга стал всё чаще прикладываться к кувшинчику с виски, а выпив и развеселившись, распевать на пару с воспитанником песни своей родины.

— O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin, — разносил ветер над нортумберлендскими топями.

***

Через год, рассчитав учителя, сэр Хэмфри вручил Джорджу увесистый кошель и благословил в долгий путь. Сын поцеловал мать, поклонился отцу и, не торопясь, выехал за ворота замка. Пока родительский дом не скрылся из виду, молодой человек сдерживал коня, и только отъехав на приличное расстояние, пришпорил вороного и помчался во весь опор. Его ждала неведомая Германия, где шумят леса, текут голубые реки, дома покрыты красной черепицей, а счастливые жители поют на лугах, — O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin.

Как человек никогда не видавший моря, но заранее влюблённый в него, замирает, задохнувшись от восторга при виде бескрайней стихии, так и Джордж потерял дар речи, ступив на благословенную землю Германии. Всё рассказы наставника оказались правдой. И уютные городки в зелёных долинах, и летящие в небо шпили соборов, и приветливые улыбки встречных. Но самым большим счастьем, как и обещал отец, оказалась учёба в Гейдельбергском университете. Джордж, выросший на безлюдных болотах, оказался окружён ватагой жизнерадостных товарищей. Отсидев полдня на скучных занятиях, студенты спешили в ближайший трактир, где устраивали весёлую пирушку. Влив в себя изрядное количество пива, они, положив друг другу руки на плечи, принимались петь, раскачиваясь в такт. Звенели монеты, стучали сдвигаемые разом кружки, клубился трубочный дым. Выйдя на ночные улочки, юные гуляки продолжали горланить песни, что нередко заканчивалось потасовками со стражниками или с разъярёнными горожанами.

— Хочу быть вечным студентом, — засыпая, просил Создателя Джордж.

Прошло три беззаботных года, а на четвёртый пришло письмо, из которого повеса узнал, что его отец и матушка скоропостижно скончались. Погоревав и простившись с верными собутыльниками, Джордж вернулся в родовое гнездо.

Там всё было по-прежнему. Свинцовые тучи сеяли мелкий дождь на холмы, вилась над стадами грязных овец мошкара, да изредка проезжала крестьянская телега с мокрым сеном. В замке было сыро и пусто. Отец не особенно бережно относился к бумагам, поэтому дело со вступлением в наследство обещало растянуться на месяцы. Джордж, слоняясь по коридорам и залам, зевал и отчаянно скучал. Распорядился было начать ремонт, но быстро остыл. Объездил с визитами всех соседей, но и там его ждало разочарование. Мрачные болотные бароны пиву и пению предпочитали торфяной виски и завывание волынки. Отчаявшись, Джордж отправился в Ньюкасл, славящийся, как «самый весёлый» город графства.

— Разрази меня гром! — воскликнул он в сердцах, выходя из пятого по счёту паба. – Сидеть поодиночке, уткнувшись носом в стакан с виски, это и есть знаменитое ньюкастловское гуляние?

Так, бесцельно бредя по узкой кривой улице, он дошёл до порта.

Запахло морем, смолой и солёной рыбой. Навстречу двигалась угрюмая подвыпившая компания. Джордж огляделся и, заметив вывеску таверны, толкнул дверь и зашёл внутрь.

— Greensleeves was all my joy

Greensleeves was my delight, — оглушил его рёв множества глоток.

Дюжина рослых бородачей, стуча в такт кружками с элем, радостно ревели песню. Джордж пробрался за дальний стол и заворожено уставился на гуляк. Те продолжали петь, не забывая, время от времени, отхлёбывать эля. Песня закончилась, и здоровяки загалдели, дружелюбно толкая друг друга и посмеиваясь. Глаза Джордж наполнились слезами. Ещё совсем недавно он точно так же беззаботно веселился с друзьями в старом добром Гейдельберге.

— Докеры, сэр, — за его спиной возник хозяин в несвежем фартуке. – Чего изволите?

— Пива мне и этим парням, — распорядился Джордж.

Трактирщик недоумённо поднял брови, но промолчал и выставил на стол гулякам угощение.

— Благодарим, сэр, — один из докеров, покачиваясь, встал. Поднял кружку. – Ваше здоровье!

— Отличная песня, джентльмены, — привстал в ответ Джордж. – Согревает душу.

— Окажите честь, подсаживайтесь к нам, — загалдели грузчики.

Глубокой ночью разудалая компания вывалилась из таверны на улицы Ньюкастла. Обнявшись, припозднившиеся приятели, шумя и пританцовывая, двинулись в центр города.

— O, du lieber Augustin, — начинал Джордж.

— Augustin, Augustin! – подхватывали докеры.

Обитатели портовых трущоб, вышедшие на ночной промысел, жались к стенам домов, пропуская молодцов, а весёлые девицы посылали воздушные поцелуи.

— Безобразие, — высунулась из окна чья-то голова в ночном колпаке.

Джордж поднял с мостовой камень. Зазвенело выбитое стекло.

— Заткнись! – рявкнул Джордж.

— Вот это по-нашему, сэр, — захохотали докеры.

— Джентльмены, — наш герой остановился. – Едем ко мне в замок! Считайте, что я нанял вас на всё лето. Двойная оплата и стол.

— Ура сэру Джорджу! – заревела компания.

Путь в родовое гнездо занял два дня и сопровождался посещением всех без исключения придорожных таверн. Наконец-то добравшись до замка, ватага гуляк, не раздеваясь, рухнула в парадном зале и уснула мёртвым сном до утра. Перепуганные слуги, осторожно перешагивая через спящих, отыскали тело господина и унесли его в спальню. Докеры же так и провели ночь на мраморных плитах гостиной, беззаботно храпя под взглядами предков, гневно взирающих с фамильных портретов. Однако, с рассветом, позёвывая и почёсываясь, грузчики на скорую руку позавтракали на кухне и собрались во внутреннем дворе. Там, их и обнаружил Джордж, проснувшись только к полудню.

— Какие будут распоряжения, сэр? – обратился старший.

— Предлагаю закатить пирушку по случаю нашего счастливого знакомства, — подмигнул тот.

— Просим прощения, сэр, — помедлил с ответом докер. – Но мы люди простые и привыкли честно отрабатывать свой хлеб. Позвольте нам с ребятами наколоть дров, вычистить ров вокруг замка, подправить постройки.

— Может быть, — с надеждой попросил наш хозяин, — начнёте завтра?

***

Через месяц Джорджа возненавидели все соседи, а, к концу лета – всё графство. Отныне, проезжающие мимо его замка с раздражением взирали на крепких молодцов, которые возились с подъёмным мостом, углубляли заросший ров или очищали ото мха и плесени крепостные стены. Казалось, сами собой перекрывались крыши в загонах для овец, и появлялись новые постройки. Но, самым невыносимым, было то, что каждый вечер у Джорджа зажигались факелы, и над вековыми болотами гремело беззаботное, — O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin!

Раз в неделю на дороге появлялась телега, битком набитая хохочущими бородачами. Горланя песни, они объезжали окрестные трактиры, приставая к девицам и задирая неуклюжих деревенских парней. Однако, каждого, кто был готов поднять с ними кружку, немедленно принимали в компанию и напаивали до изумления.

— Сэр Хэмфри перевернулся бы в гробу, — ворчали болотные бароны, — узнав, с кем связался его отпрыск.

— Пьяница и развратник, — осуждающе поддакивали их супруги.

Долго так продолжаться не могло. Общество Нортумберленда с нетерпением ждало первой ошибки Джорджа, что бы перейти в наступление. И, естественно, наш, ничего не подозревающий герой, не замедлил дать им повод.

В один из субботних вечеров барон сэр Митфорд, возвращаясь из города в поместье, заглянул в деревенский трактир, желая промочить горло. Однако, вместо тишины и места у пылающего камина, его встретила разудалая компания пьяных оборванцев, орущих невпопад непристойные куплеты.

— Немедленно вышвырни этот сброд, — досадливо скривившись, приказал барон перепуганному хозяину.

— А, не убраться ли вам самому, сударь? – развязно спросил один из гуляк.

Взбешённый сэр Митфорд с изумлением узнал в нём молодого Джорджа Хэмфри.

— Щенок, — взревел барон, выхватывая шпагу из ножен и делая шаг к обидчику.

Однако тот, поднаторевший в бесчисленном количестве кабацких драк, молниеносным движением схватил стул и огрел им сэра Митфорда. Барон пошатнулся и выронил клинок. Второй удар поверг его на пол под обидный хохот докеров.

— Джентльмены, — скомандовал Джордж, — выбросьте этого брюзгу на улицу.

Разумеется, наутро наш герой забыл о досадном происшествии в трактире. Поэтому, когда, спустя неделю, у ворот замка остановилась карета, и слуга доложил о прибытии судьи Китса, Джорджу и в голову не пришло, что тот явился неспроста. Старинный друг отца, судья Китс, являл собой образец британского правосудия. Грузный, но не обрюзгший, с пшеничного цвета волосами, пронзительными голубыми глазами и красным носом, судья стоял во внутреннем дворе, разглядывая владения Джорджа.

— А ты славно потрудился над родительским домом, — одобрительно прищурился он.

— Благодарю, сэр, — почтительно поклонился Джордж. – Капельку портвейна?

— Разумеется, — кивнул судья и прошёл в дом.

Там, удобно расположившись в кресле, сэр Китс вкратце изложил суть своего визита.

— Сынок, — сопя начал он, — этот болван Митфорд, об голову которого ты обломал скамью в кабаке, жаждет крови. Два дня назад притащился ко мне, и битый час нёс всякий вздор, жалуясь на поруганную честь. Признаться, тебе надо было заколоть его на месте, да и дело с концом. Теперь же недоумок считает себя оскорблённым и грозится дойти до графа.

— Может быть, — с надеждой спросил Джордж, — вызвать его на дуэль?

— Не настолько он дурак, — помрачнел судья. – Да и родня поднимет крик до небес, проткни ты его. Позволь, на правах старого друга дома дать один совет. Отправляйся-ка, сынок, в путешествие, а я тем временем потяну дело и постараюсь представить графу всё это, как обычную потасовку. Джентльмены выпили, повздорили. Может быть, кто-то кого-то и ударил. Но, слава Создателю, все целёхоньки.

— Благодарю, сэр. Я так и поступлю, — благодарно прижал руку к сердцу Джордж. – Однако не будет ли выглядеть моё бегство, как трусость?

— Отнюдь, — махнул рукой Китс. – Митфорду следовало бы прислать секундантов на следующий же день. А, раз он этого не сделал, то ты волен поступать, как заблагорассудится.

Проводив судью, Джордж объявил, что завтра намерен отправиться в путешествие.

— По этому поводу, — радостно закончил он, — предлагаю затеять отвальную пирушку!

***

Вечером следующего дня, прибыв в Нькасл, наш герой щедро расплатился с докерами, поблагодарив каждого в отдельности.

— Поеду погляжу, что это за штука Новый Свет, — нарочито беззаботно сказал он.

— Сэр, — старший из грузчиков выступил вперёд. – Сердце кровью обливается, как подумаешь, что сэру Джорджу не с кем будет спеть «O, du lieber Augustin».

Все одобрительно загоготали.

— Посему, мы с ребятами решили с вами не расставаться, — закончил докер.

— В таком случае, джентльмены, — Джордж почувствовал, что ещё мгновение, и он расплачется, — предлагаю промочить горло перед дальней дорогой.

***

Путь на Карибы занял около трёх недель и мог бы оказаться скучным, если бы не запасы рома. Кроме того, наши весельчаки, внезапно для себя, открыли, что их башмаки отлично отбивают такт о палубу. Отныне «Greensleeves» и «Augustin» исполнялись под грохот каблуков, что веселило команду, и бесило капитана. Он бы с удовольствие вышвырнул за борт разудалую компанию, спаивающую его моряков, но побаивался бунта. Потому, налетевший шторм был воспринят им, как внезапный дар небес. Докерам и матросам мгновенно стало не до выпивки, а капитан опять ощутил себя главным на судне. Ветер и течение заставили их здорово отклониться от курса и поэтому, когда солнце выглянуло из-за туч, вместо башен Картахены они увидели стены монастыря Святого Бонифация.

— Очень рекомендую посетить этот город, сэр, — с надеждой предложил капитан Джорджу.

— Почему бы и нет? — безразлично пожал плечами тот, измученный качкой.

В дверях гостиницы их встретил рыжеволосый верзила хозяин.

— Дьявол меня подери! — изумлённо воскликнул он. – Вы ребята выглядите, как заправские британские докеры. Не из Бристоля, часом?

— Из Ньюкасла, — ответил старший. – Но случалось поработать и в Бристоле.

— Матерь Божья! – завопил Рыжий. – Таверна «Цезарь» ещё стоит? Пива дорогим гостям!

Джордж, которого до сих пор подташнивало, отказался от угощения и отправился спать. Проснувшись наутро и спустившись вниз, он с удивлением обнаружил своих спутников пирующих с хозяином. Судя по всему, они ещё не ложились.

— Сэр, — радостно обратился Рыжий к Джорджу, — считайте, что ваших приятелей я пристроил. Каждый из них стоит пятерых лентяев, что околачиваются в порту и позорят честное имя докера. А на пляже есть вполне приличный домик, построенный славным эсквайром Джонатаном Расселом. Сейчас мы с ребятами двинем туда, очистим его от змей, пауков и местных пьяниц. По вечерам, парни согласились петь в моём заведении за ужин и выпивку. Ах, как они берут за душу, старым добрым «Greensleeves».

— Превосходно, — откликнулся Джордж. – Я же собираюсь прогуляться по вашему гостеприимному городу.

Щурясь от солнца, он вышел на площадь, где тотчас столкнулся с дородной китаянкой, которая, узнав, что Джордж прибыл не по торговым делам, а просто путешествует, немедленно вызвалась сопровождать нашего героя. Острая на язычок дама оказалась одной из старейших жительниц бухты, и к полудню Джордж несколько устал от сотен выслушанных историй и анекдотов из жизни горожан. Заметив это, Мария, так звали даму, пригласила его к себе на обед, познакомив с худощавым, застенчивым братом. Прощаясь, договорились встретиться вечером в «Цезаре».

Радушию жителей Бухты, казалось, не будет предела. Чета Торрес отдала ему в распоряжение баркас для морских прогулок. Плантатор Хосе устраивал охоты и пикники. Легендарный врач Папаша Бо предоставил свою библиотеку. Рыжий Генри лично готовил омлет на завтрак. Однако всё чаще Джорджу стали сниться пологие холмы Нортумберленда, серое небо, отражающееся в болотных озерцах и седые от утреннего тумана вересковые равнины. В криках попугаев ему слышался дальний лай гончих, летящих по мокрому полю, а шум моря напоминал мерный стук дождя по кровле замка.

— Знаете, сэр, — признался он как-то Папаше Бо, сидя у него в гостиной, — все орхидеи джунглей отдал бы за крохотный листик нашего клевера.

— Или ломтик овечьего сыра, — вздохнул, прикрыв глаза, доктор.

— Пойду, попрощаюсь со своими парнями, — встал Джордж.