Евреи, иконы и про войну.⁠⁠

Была у меня соседка, я там как то писала про неё одинокую бабку, так вот что то села за комп а из головы рассказ её не выходит, раз не выходит надо написать.

Помните как во время войны евреев били? Думаю такое ещё много поколений не забудется. Как бежали эти бедные евреи, как не хотели принимать их в хаты, боялись люди, лютой расправы боялись.

Так вот, бабка Машка тогда, царство ей небесное, была  совсем даже не бабкой а девочкой. Взросленькой, при памяти и уже тогда верующей, не смотря на комсомол. Родитель еёшний, мамки не было, ушёл на фронт и пристроил её к бабке соседке, там помимо её ещё несколько детишек деревенских обитали, пару родных внуков остальные прикормыши.

Сидят они как то ночью в макушки друг дружке дышут, греются. Зима, на улице холодрыга а дрова немцы не очень разрешали собирать, да и соберешь как топить коль дым с трубы пойдет. Потому подтапливали днем пока жрать готовили а ночами кучкой грелись, лучину жгли, в горшке, говорила, бывало палили, вроде и светит и греет почуть.

Вьюга метет, подвывает в печную трубу, потому как кто то к двери подошел не услышали. Ну постучали раз, тихонько так, потом ещё раз, раз тихонько значит не немцы.

Пошла бабка отрыла дверь и давай крестится да назад двери закрывать а там ребеночек плачет, женщина подскуливает, еврейская значит семья пришла. Мужика с ними не было, но бабка пускать не хочет. Детей полна хата, в миг перевешают если узнают.

Дите плачет за дверью еле пищит, баба совсем стихла, Машка бабке в глаза смотрит, тоже плачет, детвора притихли.

-Не смотрите на меня,-ворчит бабка, -вас спасаю- вы шельмы смолчать не сможете, разболтаетесь кому всех перевешают, хорошо ещё если сразу, а если пытать?

Уже и дите за дверью стихло, сил видать нету.

Перекрестилась бабка, взяла Машку и пошли за дверь.

Те сидят посинели уже но живые. Затащили в хату.

-Смотри еврейка полна хата детишек у меня, из-за твоего одного всеми рискую. Два часа погрейтесь и идите а то вдруг чё.

Через час постучали немцы.

Еврейская женщина за припечек присела, дитя подолом прикрыла, пошептала что то, руками поводила перед собой и шепчет бабке.

-Открывай быстрей, чтобы не разозлились.

Та метнулась к двери, открыла.

Немцы стоят за порогом а в хату не идут.

Один на плохом русском спросил про евреев, бегут мол, с далека бегут, на Кавказ подались, не видала, мол, тут не проходили.

-Та Господь с тобой господин военный, не видели мы никаких евреев, а и увидели бы сразу в управу бы пошли.У меня детей полна хата, зачем мне проблемы такие?

Немцы взглядами её буравят, по хате глазами шарят а через порог так и не переступили. Ушли.

Женщина еврейская согрелась с дитем, бабка их травяной затиркой покормила и собрались уходить, пока темно.

Достала она иконочку маленькую, Св. Николая Чудотворца и Машке отдала.

-На-говорит-мы иконы не приемлем, тебе нужнее в твоей вере. Господь всё одно Един, а тебе в жизни пригодится. За слезы твои и за жалость.

И ушла.

Откуда за слезы прознала и жалость, кто теперь скажет.

Немцы про прием этот так и не узнали, потому что через несколько дней наши пришли и больше немцев тут как хозяев  не видали.