Еще раз про насилие в семье. Часть вторая.
Дети бывают разные: и спокойные и шумные, талантливые и не очень, перечислять можно много всего до бесконечности. И мечты у всех разные, но все они сводятся к одному – желанию быть счастливыми. Мне тоже хотелось счастья. Но в отличие от других детей, мечтающих о каких-либо вещах, которые, по их мнению, сделали бы их счастливыми, мне хотелось одного – чтобы рядом не было бабки. Да, именно так, чтобы ее не было. Сначала, мне хотелось, чтобы она умерла, и тогда моим мучениям пришел бы конец, а потом, чем старше я становилась, мне хотелось, чтобы ее не было совсем, нигде – ни на том, ни на этом свете.
Наша семья состояла из четырех человек: я, мама, дедушка и бабка. Бабка считала себя хозяйкой в доме, этакой барыней, ставящей свои условия для жизни остальных. Главными были только ее мнение и желания, и ничьи больше. Когда я была маленькая, я не замечала ненависти в мой адрес. По большей части доставалось маме и деду. Маму она доводила до психозов, которые иногда заканчивались тем, что мама бежала к аптечке, с желанием отравиться таблетками, а я бежала за ней, плакала, хватала маму за руки. Мама не вылезала из больниц: постоянно обострялась экзема, невралгия тройничного нерва и другие неврологические болезни. Порой, срываясь на мне, била за любую провинность, рвала мои тетради, если домашнее задание было неаккуратно написано.
Дед нещадно пил, чего уж греха таить, приходил почти каждый день с работы пьяным, но нужно отдать ему должное, запоев не было. В те дни, когда он приходил пьяным, бабка устраивала ему скандалы, и заканчивалось все тем, что его забирали в вытрезвитель. А когда это не происходило, кричала, что отрубит ему голову ночью. Как я этого боялась! А еще мне нужно было успеть сделать уроки до его прихода.
Что касается меня.… Тогда только начинались указания на мою неполноценность. Например, приходя домой после ссоры с ребятами на улице, она мне говорила: «Тебя не любят, потому что у всех у них есть отцы, а у тебя нет». На мои просьбы приобрести велосипед, следовал ответ: «У тех детей, есть отцы, а у тебя нет, и у нас нет денег, чтобы потом тебя хоронить». На мои какие-либо другие просьбы, будь то купить какую-либо вещь или отпустить куда-либо следовал положительный ответ, а затем, когда час Х наступал, мне говорили: «Я тебе ничего не обещала, сказала это просто так, чтобы ты отстала от меня и не ныла». Велосипед мне, кстати, потом подарила крестная, который остался от ее детей. У меня не было видика, денди и других игрушек, которые были у всех детей, выросших в девяностых. Даже телевизор я смотрела по ее настроению.
День рождения. 9 лет. Сентябрь. Дождь. Мама готовит стол, приглашены друзья. Заходит бабка, и кричит: «Чтобы дома стола не было. Накрывай стол на улице, или иначе когда они придут, я их выгоню». Как мне тогда было страшно, стыдно, я представляла, как я буду жить после этого, если она и правда это сделает. Как я рыдала! Мама срывалась на мне. Но, к счастью, день рождения все-таки состоялся. Правда, на веранде, не дома.
Однако, настоящий кошмар начался, когда я училась в средней школе. Дед к тому времени вышел на пенсию и пить перестал, хотя не полностью.
Моя внешность…. «Слишком высокая», «Калиберда», «Телка», «Корова», «Если не перестанешь жрать, скоро не пролезешь в дверь» И это при росте 170 – 175 см и весе около 45-50 кг, меньше даже. Помню, это был конец девятого класса…. Я готовилась к экзаменам: час занимаюсь, иду на улицу прыгаю примерно полчаса на скакалке, затем иду заниматься. И так весь вечер. На следующий день также. «Вон Машка то, смотри какая красивая идет, туфли на каблуках, а ты, если так оденешься, кто ты будешь, калиберда!» Это постоянное сравнение с другими…. «Вон Анька то, поет, танцует, а ты букушка сидишь х@@@@й занимаешься!» Это про вышивание, шитье, приготовление тортов, чтение книг. Про стряпню это отдельная тема. Как известно уже, все продукты принадлежали только ей, даже те, которые покупала мама. Чтобы мне постряпать что-либо, надо было это заслужить: очень хорошо себя вести, не спорить, делать то, что она скажет, соглашаться с ее оскорблениями и так далее. И только тогда она могла разрешить взять продукты. Когда еда была готова, она демонстративно пробовала, и кидала словами «Дрянь!» Хотя всем другим выпечка нравилась, уплетали за обе щеки.
В огороде тоже все принадлежало ей. Мне нельзя было рвать ничего без ее разрешения. Будь это помидорка для лакомства или лук к обеду. И это разрешение тоже надо было заслужить.
С учебой отдельная история. Чтобы выучить какой-то текст в тишине, я одевала верхнюю одежду, выходила на веранду и учила. Дома это сделать невозможно, кричит телевизор. Просить сделать тише нельзя. Новая порция оскорблений. Надо было все время, что то делать по дому. Иначе оскорбления – «Ты лень!», «Вот другие то все делают дома, а ты!». Летом, на каникулах я просыпалась часов в 7 от воплей: «А-аааа, лень лежишь, ничего не делаешь». Вставала, готовила себе завтрак. Нужно было каждый день мыть пол, руками, без швабры. На колени вставать нельзя, только на ногах, согнувшись. Иначе крики, что я «Лень». Пылесос брать нельзя, сломаю. Только подметать веником и вычищать ковер тряпкой руками. Каждый день. Пылесос я брала, когда она не видела, но ковер тряпкой все равно приходилось чистить. Потом готовила обед, мыла посуду, готовила ужин, мыла посуду. Все это сопровождалось криками, что все делаю не так, ничего не умею и так далее. Потом поливала огород, со всеми. Шлангом пользоваться было нельзя, только ведрами. Несмотря на то, что тяжести мне было поднимать нельзя – третья степень опущения почки, тот вариант, где идет вопрос об операции – подшивании почки. «Вон Ирка то воду таскает из колодца, а ты лень тут сидишь!» Хотя воду летом я тоже носила и домой и в баню, несмотря на свое заболевание. Днем в перерывах я могла пойти на речку, вечером гулять. Но если я возвращалась поздно, были оскорбления. Какие? Все дословно не помню. Но основные это – «Дура», «Гавнюха», «Е@@@я еврейка», «непонятно от какого дурака», «Непонятно какому дураку мать дала, ханыге, он на первом этаже жил, а на первом этаже живут только пьяницы», «Простихня». Это то, что я запомнила, что мне запало в душу.
«Ханыга!» Это был Новый год…. Мне 16 лет… Одиннадцатый класс. Как мне хотелось, чтобы Новый год был как всех, хотя бы один раз… Накрытый стол в 12 часов, вся семья за столом, шампанское под бой часов, поздравление президента. Мама купила шампанское. Сколько времени потом, она мне это вспоминала! «Ханыга!», «Заставляешь мать покупать себе вино!», «Скоро всех нас будешь бить, и отбирать у нас деньги себе на вино!»
Оскорбления звучали почти каждый день. Просто так. Почти каждый день слезы, истерики. Я сижу в комнате, тихо, занимаюсь своими делами. И вдруг врывается она, и начинает оскорблять. Иногда даже нервы деда не выдерживали, и он кричал «Отстань от нее, она же тебя не трогает, замолчи». Хотя это усиливало крики.
«Я еще в школу пойду и расскажу, какая ты дура!» Эти слова звучали почти каждый день.
Друзья, одноклассники ко мне не ходили в гости. Если кто-то приходил ко мне, она с криком их выгоняла. А потом: «ты букушка, к тебе никто не ходит, никто тебя не любит, все знают какая ты дура!»
«Ты сама не зарабатываешь, поэтому ты не должна ничего просить!», «Ты никто, потому что не зарабатываешь деньги»
И я зарабатывала. Ходила к соседской бабушке мыть пол по субботам. Она платила мне 200 рублей. 100 рублей я должна была отдать бабке, за то, чтобы она разрешила мне это делать. И, конечно, мне нужно было это заслужить, хорошим поведением, о котором я писала выше. Потом мне надоело унижаться перед ней, и этот заработок пришлось оставить. Через какое-то время начала заниматься косметикой «Орифлейм», и мне этого было вполне достаточно.
Университет…. Другой город. Новая жизнь. Казалось бы, вот, наконец, этот кошмар закончился. А, нет…. Каникулы то остались. Иногда, во время учебы я фантазировала. Что вот этого ничего не было. Что бабушка меня любит. Я приеду на каникулы, и все будет хорошо. Все как у всех. Но я приезжала, и эти иллюзии таяли.
Свою сущность бабка тщательно скрывала от других. Все думали, что она хорошая, труженица, а мы все живем на всем готовом. Никто и не подозревал, что творится за нашими воротами. Как я мечтала, чтобы все, наконец, узнали какое она чудовище!
Прошло много лет. А я по-прежнему верю, что я урод, никому не нужный. Я не верю людям, если доверяю, то очень тяжело и очень легко разочаровываюсь. Сейчас у меня есть почти все, о чем я так мечтала: любимый человек, свой дом, длинные волосы, Новый год и прочие праздники. Но я не чувствую себя счастливой. Иногда мне кажется, что после всего, что я пережила, что-то во мне сломалось, и я стала неспособной к счастью.
Я боюсь…. Боюсь все это потерять. Боюсь, что произойдет трагедия, которая все отнимет. Боюсь, что бабка, с того света, будет портить мне жизнь. Она мне снится. Боюсь, всего этого, потому что, мне кажется, раз у меня не было счастья, значит, что его и не будет. Значит, я этого не достойна. Значит, я на самом деле плохая, тупая, уродливая, такая как обо мне говорила бабка.
Мне больно от того, что у меня отняли самое счастливое время – это детство и юность. Я смотрю на других детей, и понимаю, что этого, у меня уже не будет. У меня нет светлых воспоминаний – позади чернота, слезы, унижение, боль, неразвитые таланты, упущенные возможности, обиды, не полученное тепло и чувство защищенности. И страх. Страх, который пожирает меня изнутри. Я другая, не такая, как все. Возможно, это мое субъективное мнение. Возможно, мне только кажется, что люди думают обо мне также как бабка. Мне хочется быть открытой, жизнерадостной, счастливой, а не озлобленным волчонком, который боится людей. Этого могло бы и не быть. Моя мама сама, не понимая, выбрала такую жизнь для своего ребенка. Она до сих пор не поняла, что натворила.
А я могла бы быть другой!... P.S. Этот материал я готовила как домашнее задание при работе с психологом. Прошло довольно много времени, и я решила опубликовать это здесь.