Две недели назад одна семья пропала во время похода… Я надеюсь, их больше никогда не найдут⁠⁠

Это перевод истории с Reddit

Мы и не думали их отыскать — ту семью, что пропала. Все тропы уже полторы недели прочёсывали спасатели. Да и мы с братом Эйсом были туристами так себе: никогда по-настоящему не жили в лесу и почти не сходили с размеченных маршрутов. Во всяком случае, сознательно — точно нет.

Где-то среди сосен официальные отметки тропы исчезли. Телефон совсем потерял сигнал, а узенькая дорожка, по которой мы шли, тянулась вверх по пологому склону и вскоре вовсе пропала.

Мы как раз собирались повернуть назад, когда заметили впереди ровную прогалину с обложенным камнями кострищем и брошенными консервными банками. Эйс проворчал и пошёл собирать банки — и тут же позвал меня, найдя ярко-розовый рюкзачок. Внутри лежали блокнот, скомканный бумажный пакет из-под ланча и плюшевая ленивца.

— Нашёл тебе перекус, — бросил мне пакет Эйс.

— Фу, гадость! — Поймав пакет, я ощутил запах гнили: остатки бутерброда зацвели пушистым мехом, а яблоко превратилось в кашу. Я вытащил кашеобразное яблоко и швырнул им в старшего брата, тот выругался и увернулся. Потом мы вдвоём принялись изучать рюкзачок.

Наверное, нас обоих одновременно посетила мысль: что, если рюкзак принадлежит пропавшей семье? Мы ведь ушли с тропы. А вдруг они шли именно здесь, заблудились и не смогли вернуться?

Согласно новостям, семья — родители Патти и Джоэл, их дочь Эмили и брат Патти, Майк — отправились в однодневный поход с ночёвкой и пропали. Свидетели видели, как они припарковали машину у начала маршрута и ушли по пересекающимся, хорошо протоптанным тропам в сосновом бору.

Это случилось больше недели назад.

Я сжал плюшевого ленивца, его шерсть свалялась от долгих объятий — неужели он принадлежал дочке? Эйс пролистал блокнот и показал мне рисунок длинноволосого человечка-палочки с подписью «вонючий дядя Майк». Мы усмехнулись, но улыбки исчезли, когда на форзаце увидели нацарапанное имя: «Emily B».

— Эмили и её дядя Майк. Те самые имена, да? — произнёс я, похолодев.

— Чёрт… да, — Эйс обвёл взглядом лес. — Надо сообщить спасателям.

Полуденный свет ложился косыми полосами. Следов семьи на стоянке больше не было. Они явно собрали лагерь и пошли дальше — но в каком направлении? Я огляделся и отошёл чуть в сторону. Вдалеке колыхалось что-то розовое.

— Роуэн! Не потеряйся! — крикнул Эйс.

Я пролез сквозь кусты, поднялся по склону и сорвал с поваленного ствола кусок розовой ткани. — Это девичий свитер! — крикнул я. Неподалёку вверх вела тропинка.

Фигура Эйса замерла внизу. Затем он порылся в рюкзаке и примотал синюю изоленту к ветке возле стоянки. Потом скрылся ниже — наверно, чтобы отметить место, где исчезла старая тропа. Наконец поднялся ко мне. Я нетерпеливо размахивал свитером.

— Не бегай вперёд… — начал он.

— Смотри! — Я вывернул воротник и показал ярлык, на котором маркером было написано: Emily B. — Похоже, тропа ведёт вверх, — сказал я, указывая по склону.

— Но мы пришли не оттуда. — Эйс прищурился. — Мы ушли слишком далеко… — Он оторвал ещё кусок изоленты и приклеил к ближайшей ветке.

— Надо найти их…

— Мы можем заблудиться не хуже их.

— Эйс! Нельзя бросать…

— Роуэн. — Брови Эйса сошлись. — Надо вызвать помощь. Если уйдём глубже, можем сами попасть в списки пропавших.

Мы спорили туда-сюда. Я — горячий и упрямый. Эйс — рассудительный и такой же упрямый. С детства я мечтатель, готовый сорваться в приключение. На запястье у меня браслет: «Все блуждающие не потеряны». А старший брат ходит только по проверенным картам, верит лишь фактам, никогда — воздушным возможностям. Сегодня, едва он понял, что мы отклонились, то стал отмечать ветки синей изолентой и складывать каменные кучки вдоль пути. Если Эйс принимает решение, оно крепко, как гранит — гору сдвинешь раньше, чем его.

Но и меня не остановишь, словно скорый поезд, и я зарычал: — Подумай об Эмили. — Я указал в глушь. — Она там, ей нужен её ленивец. И если мы уйдём и потеряем след маленькой девочки НАВСЕГДА, я тебе этого не прощу.

Колебание мелькнуло на лице Эйса. Солнце уже клонилось, оранжевые лучи превращали его каштановые волосы в сияющий нимб, но лицо темнело в тени. Если мы хотели найти семью до темноты, надо было идти сейчас.

Эйс рявкнул от досады, выхватил рулон изоленты и сунул мне в руку. — Это самое ДУРАЦКОЕ, что ты затеял. Но ладно. Делай, что решил, а я позвоню спасателям и вернусь за тобой. Я пойду по твоим меткам. Если заблудишься, сдохнешь здесь с голоду — никогда не прощу. Отмечай каждое, блин, дерево, Роуэн!

— Обещаю.

Брат крепко обнял меня, повернулся и пошёл. — И вообще! — крикнул он. — Ты полный идиот!

Я показал ему средний палец. Не оглянувшись, Эйс поднял руку и ответил тем же. Я повернулся к склону: вот она, протоптанная дорожка вверх. Отметил её лентой и пошёл.

Чем выше я поднимался, тем холоднее становился воздух, словно разреженный и сырой. Но сама тропа была широкой и чистой, солнечные пятна плясали на опавшей хвое. Шлось легко, почти забывал отмечать деревья: ленточка кленящейся изоленты здесь казалась лишней. Но я держал слово: каждая голубая лента виднелась из-под предыдущей.

Минут через сорок подъём выровнялся, и впереди, на небольшой поляне среди деревьев, я увидел хижину.

На ступеньках стоял розовый термос.

Я подскочил, схватил его: поверхность была облеплена аниме-наклейками. Эмили? Но в голову ударил вопрос: почему хижины нет на карте?

Я знал, что её нет: Эйс проверял карту, когда понял, что мы ушли с тропы. Может, карта старая, хижина частная, или мы забрались в другой район.

Но ни одно из объяснений не говорит, почему пропавшая семья нашла эту хижину, вошла… и до сих пор не вернулась.

Значит, они всё ещё внутри.

От этой мысли во мне разросся страх. Что я увижу, если открою дверь?

Мне вдруг очень захотелось, чтобы рядом был брат. Я всегда суеверен, боюсь ходить ночью через кладбища. Эйс не страшится мерцания лампочек или призраков: для него есть лишь плохая проводка или гнилой грунт. Его тревоги практичны: неоплаченные счета, насилие, диктатура. Никогда — призраки, проклятия или…

…или то, что ждало в той хижине.

Я глянул на плюшевого ленивца и на приоткрытую дверь. Стёкла в окнах были мутными, в щелях копилась грязь. Ступени заскрипели, когда я взялся за ручку, и в нос ударил ужасный запах помойки, канализации и протухшего мяса.

Лёд пронизал руку, когда я повернул ручку, и я распахнул дверь.

На удивление, внутри было ярко освещено, и несколько лиц обернулись ко мне. Худой уставший мужчина приложил палец к губам.

— Вы… Джоэл? — спросил я.

Мужчина снова приложил палец к губам, отчаяннее. Женщина напротив свирепо покачала головой; её губы были перечёркнуты странными отметинами — будто она нарисовала швы. Девочка рядом посмотрела на меня тревожно, глаза расширились, заметив плюшевого ленивца.

Четвёртый, длинноволосый мужчина рядом с уставшим, не повернулся, и я видел только затылок.

Все четверо держались за руки на столе, только палец Джоэла был поднят к губам. Он указал мне на стул слева.

Это было странно, вопросов тьма. Я подошёл, протянул ленивца девочке. — Ты Эмили? Люди уже…

— Ш-ш-ш. — Снова палец к губам, и дверь захлопнулась.

Я вскрикнул: рука стиснула мою — Джоэл рванул меня ближе, указал на себя, на глаза и резко их закрыл. Я поглядел: жена и дочь зажмурились. Больше предупреждений не было: послышались шаги, и я начал оборачиваться —

Пальцы впились в мою руку.

Я зажмурился.

Кто-то вошёл. Глухие удары сапог по полу. Хихиканье.

Голос казался смутно знакомым. На кончике языка, как имя, что никак не вспомнить.

Шаги и тихий смех приблизились. С ними тянулся смрад гнили и пота. Шёпот хрипнул у моего левого уха, холодное тухлое дыхание. Кажется, оно произнесло моё имя.

Пальцы сильнее сжали мою руку.

Шёпот переместился к правому уху. Шаги обошли стол. Я едва не открыл глаза — но инстинкт удержал.

Круг сделан, шаги удалились, дверь щёлкнула.

Сжим пальцев ослаб, я открыл глаза. Три лица смотрели тревожно: Джоэл, его жена Патти со стянутыми губами, маленькая Эмили. Четвёртое лицо — я ахнул. Джоэл снова сжал мою руку, напоминая не говорить.

Рядом с Джоэлом сидел дядя Майк в джинсовке, тот самый с рисунка. Там, где должны быть глаза, зияли кровавые дыры, а рот был зашит чёрной нитью.

Джоэл ткнул пальцем в центр стола.

Только теперь я увидел вырезанные слова:

ГОВОРНЕШЬ — УМОЛКНЕШЬ.

СМОТРИШЬ — ОСЛЕПНЕШЬ.

УЙДЁШЬ — БУДЕШЬ СКОВАН.

КОГДА ПОСЛЕДНИЙ СТУЛ ЗАЙМУТ — ТЫ БУДЕШЬ СВОБОДЕН.

Я снова поднял глаза на Майка, затем на остальных. Рванулся встать, но Джоэл перехватил, отчаянно мотая головой. Он ткнул пальцем в Эмили. Сначала я подумал, что он не даст бросить дочь. Но увидел её руки. Она не взяла ленивца. Её ладонь держала мамину. Другая лежала на столе.

Они не держались за руки.

Их кисти были прибиты гвоздями.

Джоэл сжал моё предплечье и одними губами произнёс: УЙДЁШЬ — БУДЕШЬ СКОВАН.

Воздух вышел из лёгких. Я рухнул на стул. Мозг заел: невозможно, невозможно. Кто держит их? Зачем? И почему голос кажется знакомым? Джоэл отпустил мою руку и подтолкнул ленивца дочке. Девочка уронила голову на мягкую игрушку. «Спасибо», беззвучно сказала она.

Я кивнул. Говорить нельзя, поэтому высвободил руку и запечатал вопрос: Камеры? Он за вами следит?

Джоэл не понял. Я повторил беззвучно, потом начал выводить буквы пальцем на столе. Он кивнул, и мы медленно обменивались сообщениями.

Я: Кто он?

Джоэл: Не знаем.

Я: Долго вы здесь?

Пожимают плечами; Эмили плачет.

Я: Он всегда знает, если вы пытаетесь уйти?

Снова беспомощный жест. Джоэл объяснил: Эмили и Майк заметили тропку и нашли хижину. Она выглядела ветхой, но им послышалось, будто внутри кто-то зовёт. Вошли, увидели надпись на столе. Пытались понять, когда оно вошло. Майк посмотрел — оно вырвало ему глаза. Он закричал другим бежать. Патти и Эмили побежали, Джоэл в другую сторону, надеясь увести существо. Он заблудился. Жена с дочкой заблудились и вернулись в хижину, преследуемые им. Прятались, но оно выломало дверь. Когда Джоэл вернулся, нашёл их прибитыми, а жене рот зашит.

Теперь он вывел: Я не могу их оставить.

Я показал на себя: Тебе не надо. Я выберусь и приведу помощь.

Джоэл: Нужно отвлечь его, иначе не уйдёшь.

Я: Сможешь задержать его?

Боль на лице Джоэла. Страх за семью.

Я: Я вернусь с людьми! Так спасём Эмили!

Патти, не в силах говорить, топнула ногой, глядя на мужа. Она яростно кивнула. Эмили смотрела на меня умоляюще. «Спасибо за ленивца. Спаси нас», беззвучно сказала она.

Джоэл закрыл лицо ладонями. Долго сидел, потом вскочил и действительно крикнул: — БЕГИ!!

Я подпрыгнул. За спиной распахнулась дверь. — Не смотри! — рявкнул Джоэл, заслонив меня. Не знаю, были ли его глаза открыты. Он закричал, Эмили всхлипнула, а я нащупывал стену, продвигаясь к выходу, пока мерзкое хихиканье скользило у самого уха. Глухой удар — Джоэла швырнули на стул. Забили молоток.

И я выбежал! Захлопнул дверь и ринулся в лес.

Небо стало фиолетовым, хватало света видеть. Сколько часов прошло? Я бежал вниз по склону — лишь бы ВОН, пока ноги и лёгкие не горели.

И застыл: передо мной стояла хижина.

Изнутри слышался смех. Дверь приоткрылась.

Я развернулся и рванул прочь. Теперь бежал вверх.

Продираясь сквозь бурелом, я услышал, что хихиканье, только что позади, возникло впереди. Куда бы я ни сворачивал, знакомый до безумия голос возвращался, зовя по имени: «Роу-ааа-эн…»

И снова я у хижины, без дыхания. Шёпот позади.

НЕТ!

Я метнулся внутрь и захлопнул дверь.

Руки Джоэла были прибиты. Глаза его сжаты. Патти и Эмили отчаянно смотрели на меня.

Я поспешно сел. Дверь распахнулась.

Тяжёлые шаги грохнули за мной, смрадное дыхание ткнулось в ухо, пальцы впились в плечо.

Я задергался, ударил кулаком в плоть и кость, но существо лишь хохотало. — НЕТ!! — сорвалось с горла.

ROWAAN, прорычал знакомый, но нечеловеческий голос. Словно колыбельная без слов, родная с рождения.

— ОТСТАВЬ! — я выл, дерясь. Когтистая хватка тащила меня со стула.

— РОУЭН! РОУЭН, ОСТАНОВИСЬ! ЭТО Я, ЭЙС!

Вдруг остался только человеческий голос, повторявший моё имя. Меня тащили вниз по ступеням, по земле. Высокая фигура Эйса склонилась, лицо взмокло, дыхание оборванное.

— Эйс? — прохрипел я.

— Да… чёрт возьми! — Эйс рухнул рядом. — Кажется, ты мне нос сломал…

— Что случилось?

— Что случилось? Я б знать! Почему ты сидел за столом, держась за руки с разлагающимися трупами?

Трупами?

Я резко обернулся к хижине. Мы лежали у ступеней. Дверь распахнута. Изнутри пахло так, что подступала тошнота. Эйс дёрнул меня к лесу. — Валим…

— Но Эмили, — пролепетал я, в замешательстве оглянувшись. Хижина казалась ещё более гнилой, окна выбиты, крыша прогнута. В тёмном проёме стояли неясные силуэты вокруг стола…

И Эйс увёл меня в чащу. Я спросил, почему не по тропе, и брат буркнул: — Никакой тропы нет. Я еле нашёл твои ленты.

Я был будто между сном и явью, пока Эйс светил телефоном, ища голубые ленточки, каменные кучки, обрывки одежды — он добавил к моим меткам свои носки, повязку, что нашёл. Сумерки сгущались. Мы добрались до прежней стоянки, когда стало совсем темно.

— Полиция едет? — спросил я.

— Нет, — Эйс всё ещё держал меня за руку, будто боялся отпустить. — Я недалеко ушёл и понял: лучше рискнуть с тобой, чем потерять тебя.

— Понятно.

Значит, спасателей не ждали.

Мы развели крохотный огонь и жались друг к другу до рассвета, пока Эйс, запинаясь, рассказывал, что видел.

Он дошёл до хижины и нашёл меня за столом с зажмуренными глазами. Я не реагировал. Семья, казалось, умерла, держась за руки. И я держал их. Это напугало Эйса. Потом он увидел, что у одного нет глаз, а в свободной руке тот держит глазное яблоко: мужчина вырвал их сам. От вони разложения брата стошнило. Когда его перестало рвать, он вернулся внутрь, чтобы вытащить меня, но я выскочил, бегал кругами, потом снова сидел за столом. Тогда он схватил меня, и я ударил его в нос.

— Понятно, — прошептал я. Потом, с ужасом: — Ты… видел что-нибудь на столе?

Долгое молчание, потом глухое: — Да… Что-то про «когда последний стул будет занят». Жутко до дрожи, потому что все стулья были заняты, кроме последнего. — Он нервно хохотнул. — Представь, у меня даже мелькнула мысль сесть. Дурь какая.

Слава богу, что не сел. Отсутствие воображения спасло нас.

Мы ждали, пока не посерело небо, затем кое-как нашли оленью тропу, выбрались к людям и заявили о находке.

…Но семья всё ещё числится пропавшей. Спасатели дошли лишь до стоянки и не смогли увидеть наших меток. Они все там, их души прикованы в той хижине. Прибиты навеки, пока им суждено ждать. Ждать, когда я приведу помощь. Я уверен, мог бы найти дорогу, но… я слишком боюсь. Не знаю, что случится, когда последний стул займут. Знаю лишь, что тогда изменится всё, и эта мысль наполняет меня ужасом.

Если я скажу, где искать, пойдёшь ли ты спасать Эмили?

Думаю, навсегда ты там не застрянешь.

КОГДА ПОСЛЕДНИЙ СТУЛ ЗАЙМУТ, ТЫ БУДЕШЬ СВОБОДЕН

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6