Доктор Соколова и очередная история внезапной потери близких
Анна Дмитриевна любила начинать рабочий день пораньше, когда в коридорах центра психологической помощи ещё не слышны голоса коллег и клиентов. В такие минуты особенно хорошо думалось. Но сегодня мысли путались, возвращаясь к вчерашнему разговору с матерью.
"Аня, я должна тебе кое-что рассказать... О твоём отце..."
Телефонный звонок прервал неприятные воспоминания. Вера, её помощница, сообщила, что первая клиентка уже ждёт в приёмной.
— Людмила Андреевна? Да, конечно, пусть входит.
В кабинет вошла женщина, в которой угадывалась былая красота. Несмотря на возраст, она держалась прямо, была со вкусом одета, но глаза... Анна Дмитриевна сразу отметила этот потухший, словно присыпанный пеплом взгляд.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Чай, кофе?
— Нет, спасибо, — Людмила Андреевна опустилась на край дивана. — Я даже не знаю, правильно ли сделала, что пришла. Может быть, не стоит ворошить...
— Но что-то же привело вас сюда?
Женщина достала из сумочки белый конверт, повертела его в руках.
— Знаете, я прожила с мужем сорок лет. Сорок лет... Мы познакомились в институте, поженились на последнем курсе. Николай был... — она запнулась, — самым лучшим. Внимательный, заботливый. Все подруги завидовали. Двоих детей вырастили, внуки уже...
Она замолчала, продолжая теребить конверт.
— Что случилось потом? — мягко подтолкнула Анна Дмитриевна.
— Полгода назад Коля умер. Инфаркт, внезапно... — Людмила Андреевна прерывисто вздохнула. — Я как в тумане была первые месяцы. Дети помогали, конечно, но... Вы же понимаете.
Соколова кивнула. За годы практики она много раз сталкивалась с историями внезапной потери близких.
— Месяц назад начала разбирать его вещи. Всё откладывала, а тут решилась. В кабинете, в дальнем ящике стола нашла этот конверт, — она положила его на столик. — Там письма. И фотографии.
Анна Дмитриевна молча ждала продолжения.
— Оказалось... — голос Людмилы Андреевны дрогнул, — оказалось, у него была другая женщина. Елена. Они познакомились двадцать пять лет назад, на какой-то конференции в Петербурге. И... у них есть дочь. Вера.
Она достала из конверта фотографию и протянула психологу. На снимке улыбалась молодая женщина, удивительно похожая на сидящую перед ней Людмилу Андреевну в молодости.
— Ей сейчас двадцать четыре. Почти ровесница моей младшей внучки... — Людмила Андреевна вдруг рассмеялась, но в этом смехе слышались слёзы. — Знаете, что самое страшное? Я же помню тот год. Коля часто ездил в командировки в Петербург. Говорил — важный проект. А я радовалась, что у него карьера идёт в гору. Даже гордилась им...
— А что было потом? В письмах есть продолжение истории?
— Да... Елена не требовала от него уйти из семьи. Она вообще, кажется, была очень... благородным человеком, — последние слова дались ей с трудом. — Писала, что понимает — у него жена, дети. Просто хотела, чтобы он знал о дочери.
— И он знал все эти годы?
— Да. Помогал деньгами, приезжал иногда... — Людмила Андреевна сжала руки. — Вот почему у нас никогда не хватало на новую машину, на ремонт... А я-то думала, он такой бессребреник, всё в семью несёт.
Анна Дмитриевна невольно вспомнила вчерашний разговор с матерью. "Твой отец... у него была другая семья. В Новосибирске. Я узнала уже после его смерти..."
— Людмила Андреевна, а что вы чувствуете сейчас? Злость? Обиду?
— Я не знаю! — впервые за разговор женщина повысила голос. — Я не знаю, что чувствовать! Иногда накатывает такая злость — готова все его фотографии порвать, все вещи выбросить... А потом вспоминаю, как он заботился обо мне, как внуков любил, как в прошлом году, когда я болела, ночами не спал... И не могу понять: это всё было настоящим или притворством?
— А почему вы думаете, что одно исключает другое?
Людмила Андреевна удивлённо посмотрела на психолога:
— То есть вы считаете, что можно любить двух женщин одновременно?
— Я думаю, что человеческие чувства сложнее, чем нам хотелось бы. Это не оправдание измены, но...
— Знаете, что ещё я нашла? — перебила Людмила Андреевна. — Письмо от Веры. Уже взрослой. Она писала ему на день рождения в прошлом году. Такое тёплое письмо... Называла его папой. Писала, как гордится им, как благодарна за поддержку. И знаете, что самое ужасное? Она не знает, что он умер.
— Почему вы так думаете?
— В письмах есть адрес электронной почты. Я... я написала Елене. Анонимно. Спросила, знает ли она о смерти Николая Сергеевича. Она ответила, что не знает, что давно не было вестей, но она привыкла, что он иногда подолгу не выходит на связь...
Анна Дмитриевна внимательно следила за лицом собеседницы. За видимым спокойствием явно скрывалась буря эмоций.
— И что вы планируете делать дальше?
— Я не знаю! — Людмила Андреевна снова перешла почти на крик. — Я не знаю... Они имеют право знать. Особенно девочка — она ведь ни в чём не виновата. Но если я скажу правду... Это же всё разрушит. Память о нём, репутацию... Что подумают наши дети? Как им жить с мыслью, что у них есть сводная сестра?
"Как мне жить с мыслью, что у меня есть сводные братья?" — эхом отозвалось в голове Анны Дмитриевны.
— А если не сказать? — продолжала Людмила Андреевна. — Они будут ждать, надеяться... Это ведь тоже жестоко, правда?
Она наконец подняла глаза на психолога, и в них читалась такая беспомощность, что у Анны Дмитриевны защемило сердце.
— Людмила Андреевна, давайте подумаем вместе. Только давайте сначала разделим два вопроса: что делать с правдой о муже и как поступить с информацией о его смерти. Это разные решения, и принимать их нужно по отдельности.
— Вы правы... — женщина немного успокоилась. — Знаете, я ведь каждый вечер теперь сижу и думаю: вот он приходил домой, целовал меня, спрашивал, как дела... А сам, получается, жил какой-то другой жизнью. И я не заметила. За сорок лет — не заметила...
— А хотели ли вы заметить? — осторожно спросила Анна Дмитриевна.
Людмила Андреевна застыла с открытым ртом, явно не ожидая такого вопроса.
— Что вы имеете в виду?
— Иногда мы предпочитаем не замечать очевидных знаков, потому что правда может разрушить привычный мир. Вы сами сказали: частые командировки, нехватка денег...
— Думаете, я догадывалась? — Людмила Андреевна горько усмехнулась. — Может быть... Где-то глубоко внутри. Но знаете, когда тебе хорошо в своём мире, не хочется его разрушать. Я была счастлива. По-настоящему счастлива.
— И это счастье было реальным, — мягко заметила Соколова. — Другая женщина в его жизни не отменяет тех чувств, которые он испытывал к вам.
— Но делает их... неполными? Нечестными?
— Или просто человечными. Людмила Андреевна, ваш муж совершил ошибку, предал ваше доверие. Но при этом он пытался нести ответственность за свои поступки — заботился о дочери, поддерживал её...
— Вы его оправдываете?
— Нет. Я лишь пытаюсь показать, что ситуация сложнее, чем просто "хорошо" или "плохо". И сейчас перед вами стоит не менее сложный выбор.
Людмила Андреевна снова достала фотографию:
— Она так на меня похожа... Когда я впервые увидела это фото, даже дышать не могла. Как будто смотрю на себя в молодости. И знаете, что я подумала? Может быть, именно поэтому он и... выбрал Елену? Потому что она чем-то напоминала меня?
Анна Дмитриевна молчала, давая женщине возможность выговориться.
— Я вчера полночи читала её письмо. Она учится в аспирантуре, занимается наукой. Как и я когда-то... Я ведь тоже хотела в науку, но дети пошли, быт закрутил. А она — она смогла. И Коля её поддерживал, помогал...
— Вы чувствуете обиду за то, что он поддерживал её мечты, а не ваши?
— Да... Нет... Не знаю! — Людмила Андреевна закрыла лицо руками. — Я запуталась. Совсем запуталась.
— Это нормально — чувствовать разные, даже противоречивые эмоции. Но давайте вернёмся к главному вопросу: что вы хотите сделать с этой информацией?
Женщина медленно опустила руки:
— Я должна им сказать. И о его смерти, и... обо всём. Они имеют право знать. И дети мои тоже имеют право знать правду об отце.
— Это очень мужественное решение.
— Но я боюсь... Боюсь их реакции. Боюсь, что дети возненавидят память об отце. Боюсь, что эта девочка... Вера... что она не примет правду.
— Людмила Андреевна, — Анна Дмитриевна подалась вперёд, — а что бы вы хотели сказать Вере, если бы встретились с ней?
Этот вопрос застал женщину врасплох. Она долго молчала, глядя на фотографию.
— Я бы сказала... что её отец был сложным человеком. Он совершал ошибки, но умел любить. И что она не виновата ни в чём. И что я... я рада, что она у него была. Что он не бросил её, заботился...
По щекам Людмилы Андреевны покатились слёзы.
— Знаете, это ведь тоже его часть. Его продолжение. И может быть... может быть, пришло время не только прощать, но и принимать?
Анна Дмитриевна улыбнулась. Именно в такие моменты она особенно любила свою работу — когда люди сами находили ответы на свои вопросы.
Через две недели Людмила Андреевна пришла снова. В её глазах больше не было того пепельного оттенка.
— Я рассказала детям, — сказала она с порога. — Сначала был шок, конечно. Ирина, дочь, два дня не разговаривала со мной. А потом... потом мы долго говорили. Обо всём. Впервые за много лет — действительно говорили.
— А Вера?
— Я написала Елене. Честно, открыто. Предложила встретиться. Мы встречаемся на следующей неделе... Все вместе.
Когда Людмила Андреевна ушла, Анна Дмитриевна долго сидела, глядя в окно. Потом достала телефон и набрала номер матери:
— Мама? Знаешь, я думаю, нам тоже нужно поговорить. Обо всём...
_____________________
Дорогие читатели! Эта история заставляет задуматься о сложности человеческих отношений и о силе прощения.
А как бы вы поступили на месте Людмилы Андреевны? Рассказали бы правду или сохранили тайну? И можно ли простить предательство длиною в жизнь?
Поделитесь своими мыслями в комментариях. И не забудьте подписаться на канал, чтобы не пропустить новые истории из "Кабинета доктора Соколовой". Ваше мнение и поддержка помогают нам создавать истории, которые находят отклик в каждом сердце.
Начало серии историй здесь: