Дневник: Закрытый город.(окончание)часть 4.⁠⁠

От автора: Последняя запись.

моя страничка в контакте для тех кому будет интересен бумажный вариант:https://vk.com/id38689530

Запись 32.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Я снова отвлёкся. Большаков укладывал дочь спать. Я слушал их разговоры:

- Ничего Юленька, теперь нам будет жить полегче. Уедем, как можно дальше. Купим домик с садом. Ты снова будешь ходить в школу. Я устроюсь на новую работу. У тебя появятся новые друзья. А в саду, если хочешь, я поставлю тебе качели. Ты ведь помнишь как раньше я качал тебя на качелях?

- Помню Папа, но не надо. Я уже взрослая. Зачем нам эти качели? – ответила его дочь.

- Ну, и что? На качелях в любом возрасте можно качаться. Я сделаю большие качели – Павел Фёдорович подоткнул ей одеяло - Ты главное пока поменьше двигайся и отдыхай. Тело должно приспособиться.

- Спасибо Пап. Вы и так уже для меня слишком много сделали. Лучше сами отдыхайте. Я крепкая. Справлюсь. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, доченька.

Большаков осторожно отошёл от её постели и сел возле меня:

- Как вы её смогли притащить? Я же так и не спросил, что вы бедолаги из-за неё там пережили? Трудно было её там отыскать?

- У нас путеводная звезда была. Семён которая – пожал плечами я – Нашли мы её быстро. Кукла хранилась в капсуле из стекла. Код подобрать не смогли. Тогда Андрей аккуратно разбил стекло. Хорошо, что кукла была полностью укомплектована. И уже одетая.

- Это да. – Большаков посмотрел в сторону дочери – А я признаться, старый дурак, про одежду и не подумал. Как только будет подходящая остановка – побегу на рынок, бельё покупать.

- И обувь – подсказал я. – Мы же её, в резиновые сапоги 44 размера, обули на станции.

- И обувь! – схватился за голову Большаков – Ох отвык. Отвык я от роли отца. Всё мне бутылка заменила. Всё теперь сухой закон! Думать теперь только о дочери и о будущем. Баста!

- Тащить было её конечно тяжело. Андрей привязал её мне на спину, при помощи изоленты и найденных обрывков верёвки. А Семён открыл нам прямую дорогу к станции из первого корпуса. Жаль, сразу так нельзя было сделать. Хотя нет. Не жаль. Тогда бы мы про многое не узнали. И Аристов Сергей Валерьевич спустил бы биомассу в городскую канализацию.

- Но как Семён станцию отключил? Вот что мне покоя не даёт. Ведь я же работал на ней. Знаю. Это можно было сделать только вручную. А он сделал аварийную остановку. А это верная смерть для того кто производит аварийное отключение. Так станция устроена.

- Фунтик же выжил – усмехнулся я.

Большаков поморщился:

- Давай только не про него.

- Как скажешь. Насчёт отключения могу и рассказать – согласился я – Мы послали на верную смерть снеговика.

- Кого?

- Игрушку, которую мне подарил Семён. Ах, да, ты же её не видел. В общем, он мне её подарил, и я принёс её на станцию в сумке со своими вещами. Но в последний момент, перед отправкой, Семён её у меня спёр и отдал Андрею. Я про это ничего не знал. И сам удивился, когда возле труб вентиляции ведущих из первого корпуса на электростанцию он неожиданно велел Андрею её достать. Мы, подсадили снеговика в вентиляционный короб, и Семён велел нам возвращаться. А дальше было всё просто. Мы дошлёпали по подземному пути до кабельных тоннелей и вернулись на Консерву. А там, нас уже ждали вы и контейнер, где плескалась ваша дочь.

-Угу – кивнул Павел Фёдорович – Я пойду, чайник поставлю. Ты будешь пить чай?

Я согласно кивнул. Он отошёл от меня и я усевшись на своей койке, прислонился спиной к стенке вагона. Закрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами, передо мной снова стояла эта сцена с переливанием дочери Большакова в куклу...

Усталые и замученные мы сбросили ненавистные защитные костюмы на втором этаже Консервы. Но посидеть отдохнуть не удалось. Едва переодевшись, пришлось идти помогать Большакову перетаскивать тяжеленный контейнер из нержавейки. Он привёз его на станцию на машине. Сам Павел Фёдорович то же был изрядно потрёпан. Видно поездка за дочерью в санаторий далась нелегко. Мы не спрашивали его как все прошло. Не до этого было. Время поджимало. Контейнер пришлось тащить на второй этаж где Семён уже подготовил нам стол и обследовав куклу остался доволен.

- Молодцы ребята! – торжественно объявил он – Справились. С большим делом справились.

- Теперь дело за тобой – ответил ему Андрей – Пока не будет отключения электростанции я не дам добро на пропуск вас на железнодорожный вокзал. Поезд отходит через три часа. Так, что рекомендую поторопиться.

И для убедительности он повертел перед носом у Семёна большой чёрной трубкой рации. Но на того этот жест не подействовал.

- Вы пока займитесь девочкой – велел он – Половники я вам приготовил. Руками не трогать. Она едкая. Куклу я для вас уже раздел. Прошу.

Мы втроём несмело приблизились к кукле. Я, конечно, видел женщин голыми и понимал, что перед нами всего лишь кукла, а не живой человек. Но всё-таки было некое чувство неловкости, словно бы я нарушаю табу и вижу, то, что мне не положено видеть.

- На теле куклы вы можете видеть полости – показал Семён – Масса куклы специально рассчитана на девочку 12 – 14 лет. То есть, способна принять необходимую массу тела от подростка заражённого аркатом в 4 стадии. Скелет из титана и облегчённых материалов. Верхний слой из качественного силикона. Внутренний - состоит из множества слоёв способных быстро впитать в себя жидкость как губка. Сначала вы зальёте полностью брюшную полость. Потом, голова, руки и ноги. Старайтесь, что бы убралось всё. Не торопитесь. Жидкость будет расходиться по телу куклы постепенно и равномерно. Я же займусь отключением электростанции в подвале.

- Как мы узнаем, что ты её отключил? – хрипло спросил Андрей.

- О. Вы в окно увидите.

И Семён ушёл.

- Ну, начнём помолясь – вздохнул Павел Фёдорович и открутил крышку на контейнере.

В нос ударил едкий противный запах. Пахло прокисшей квашеной капустой. Меня чуть не вырвало. Кашляя отступили от контейнера. Пришлось надеть противогазы, висевшие на стене. Контейнер подтащили к столу и разобрали половники. Минут за двадцать мы закончили с туловищем. Павел Фёдорович сбегал в машину и принёс воронки, что бы было удобнее. Я держал воронку, пока Андрей возился в контейнере половником, и осторожно зачерпывая жижу, переливал её в полости рук и ног.Всё равно в контейнере оставалось слишком много. Или нам это казалось?- Ничего – испуганно, утешал сам себя Большаков – Сейчас мы с конечностями закончим. И дочка нам поможет. Давай Юленька помогай, нам. Привыкай к новому телу. И не важно, что ты теперь брюнетка. Ты же всегда хотела брюнеткой быть. Может быть, цвет волос смениться, когда ты обживёшься внутри?

Как бы у него крыша от пережитого не поехала, подумал я тогда. Впрочем, мы все от такого, наверное, уже с ума сошли.

Вспышка света осветила окна второго этажа и на несколько секунд ослепила нас.Пол под ногами заходил ходуном. Бухнули лампы дневного света под потолком и разлетевшись на мелкие осколки осыпали нас словно блёстки. Зашумел в подвале невидимый генератор и по стенам загорелись красные аварийные светильники, осветив комнату багровым зловещим светом. Едва проморгавшись, мы бросились к ближайшему окну. И увидели.

Из корпусов, из самого центра провала бил в тёмно- голубое небо огромный белый луч света.

- Это отключение? – в ужасе крикнул Андрей, обращаясь к Большакову – Это точно оно?

- Больше смахивает на взрыв – ответил бледный Павел Фёдорович – Не понимаю. Он вызвал перегрузку. Погоди. Сейчас если погаснут все огни на корпусах. Значит это оно.

Словно в подтверждение его слов прожекторы, освещавшие высокие стены третьего корпуса начали гаснуть. Третий корпус потемнел и теперь издали походил на чёрное лицо старика сморщившегося, словно от боли. Но видимо это только мне одному так показалось. Андрей заликовал:

- Наконец то! Теперь мы покажем Мирону, где раки зимуют. Проутюжим эту заразу как следует.

Он отошёл от нас и взялся за рацию:

- Приём. Приём. Это Фартовый. Как слышно?

- Слышу тебя хорошо Фартовый. Докладывай. Приём.

- Мавр сделал своё дело – Мавр может уходить. Приём.

- Принято. Мы уже видим. Весь город обесточен. Приступаем к операции “Надежда”. Передай гражданским, что вагон ждёт их на Железнодорожном вокзале. Если не хотят попасть в заваруху – пусть не мешкают. Поезд долго ждать не будет.

- Принято. Ещё хочу доложить о ценной информации полученной мной….

От громкого выстрела у меня заложило уши. Андрей замер и удивлённо схватился за грудь. Его повело, и он неловко упал, выронив из рацию из правой руки.

- Гы. Приветик – из полумрака выступила до блевоты знакомая фигура. Фунтик. Он переступил через упавшего Андрея и навёл на нас пистолет:

- Отдохнуть собрались? Гы. На курорт, всей семейкой? А как же лучший друг семьи, останется здесь совсем один? Гы?

Мы молчали в оцепенении от произошедшего.

- Я вовремя подслушал ваши переговоры с военными. Какая же ты Павлуша всё-таки гадина. Про всех подумал, а про меня забыл. Про меня забыл? Я же был тебе вернее собаки – продолжил Фунтик.

- Нет. Не был. Ты сумасшедший Фунтик, – оборвал его Большаков – Не знаю, какие демоны в тебя вселились, и не хочу знать. Но после аварии ты перестал быть человеком.

Фунтик ухмыльнулся. В этот момент заговорила рация:

- Фартовый? Приём. Как слышно? Приём?

Фунтик подобрал рацию и голосом Андрея ответил:

- Приём. Говорит Фартовый. Всё хорошо. Тут связь плохая. Свяжусь с вами позже. Приём?

- Понял вас, Фартовый. Отбой.

От того как он использовал чужой голос он стал ещё противнее.

- Ну что же вы встали, - махнул он нам пистолетом – Не стесняйтесь. Продолжайте ваше благородное дело. Гы.

Он заставил нас продолжить переливание Юлии, а сам между тем ходил за нашими спинами и говорил:

- Когда ты меня отправил на смерть Павлуша, я ведь ещё не знал об этом. Ты даже не удосужился попрощаться со мной. Отправил зелёного юнца на погибель. И я умер там. Слышишь? Умер и возродился вновь. Что мне ваши человеческие отношения и пустая мораль, когда я услышал песнь сферы? Вы все насекомые под пятой великана. Такова: великая песнь сферы! Но вам её не дано было услышать. А я слышал её постоянно. Все эти годы. Даже когда станция была отключена, песня рвала меня на части. Гы. Знаешь как это больно Паша? Когда тебя всё время рвёт на части? Ты ведь ни разу не спросил меня каково так жить? C таким грузом на сердце.

Фунтик остановился. Посмотрел в контейнер на остатки дочери Большакова и хихикнул:

- А знаешь, кому ты обязан появлению своей тухлой дочери Пашенька? Мне и только мне. Это я дал дорогу новому миру.

- Чего ты несёшь? - огрызнулся Большаков.

Фунтик сменил голос теперь он зазвучал словно голос мультяшного зайца из Ну погоди:

- Песнь сферы мучила меня. И тогда я пришёл к Мирону. Я рассказал ему о песне и он сказал, что верит мне. И что тоже слышит, как она поёт. Он взял у меня кровь на анализ. А потом похвалил и сказал, что я уникален. Но он тоже меня предал! При помощи меня он провёл свои эксперименты и создал аркат. А что получил я? Разрешение употреблять наркотики в неограниченном количестве, что бы приглушить боль? Вот, как он со мной поступил! Мне так надоела моя работа, Паша. Я хочу славы и известности. Хочу вгрызаться своими зубами в сладкие тела манекенщиц и попивать ром на жарком пляже. И ты мне в этом поможешь, Паша. Я уеду с тобой отсюда, ибо сфера больше не поёт. Она затихла и я свободен.

- Могли бы и договорится, зачем было убивать Андрея? – сквозь зубы проворчал Большаков.

- Ты Паша, не отвлекайся. Занимайся дочкой – махнул пистолетом Фунтик и снова заговорил своим голосом – А договариваться я больше ни с кем не хочу. Я уже знаю, какое интересное время наступает. И хочу занять своё место. В ряду зрителей. Гы. Ваши Андрей с Семёном в моих планах лишние. И кстати.

Он задумчиво почесал затылок:

- Семён. Кто это такой? Я ведь убил настоящего Семёна, тогда, перед аварией и спрятал его тело в камере вентиляции. Мы с ним поссорились из-за одной девчонки.И я убрал конкурента. Но странно - этот ваш Семён в подвале и не Семён вовсе. Перед тем как выстрелить в него я спросил его настоящее имя. Но он только засмеялся в ответ. Так и лежит сейчас в подвале – смеётся.

Контейнер опустел. Мы закончили переливать Юлю под усмешки Фунтика. Он торжествующе подошёл к столу.

-Ну что же, пора прощаться с проклятым городом – ухмыляясь, сказал он и навёл на меня пистолет – А ты мелкий поганец мне больше не нужен. В другое время я бы помучил тебя перед смертью, но уж извини, тороплюсь. Давай подставляй мне лобик, и я убью тебя по-быстрому. Бах и в рай! Хорошо?

От ярости и безысходности у меня горело лицо. Я медлил. Искал глазами что нибудь острое, что бы вонзить в  поганую харю Фунтика. Но он внимательно следил за моими движениями и держал меня на прицеле. Время замедлилось. Мне показалось, что он нажал на крючок. Мимо моей головы что-то пролетело и Фунтик завыл закрыв  свою голову ладонями. Большаков выплеснул ему в лицо последний половник. Не сговариваясь мы бросились к нему и повалили на пол выкручивая пистолет из руки. Он орал на нас разными голосами и сопротивлялся. Павел Федорович насел на него и бил  кулаками наотмашь. Но он не терял сознание. Любой другой давно бы потерял, но Фунтик словно не чувствовал. Его голова превратилась в багровую вздувшуюся массу, глаза выпучились, но он по прежнему сопротивлялся.

- В сторону - крикнул чей-то голос и я увидел как в живот Фунтика вонзился железный рифлёный прут. Отфыркиваясь, мы поднялись на ноги. и увидели Семёна насевшего на прут сверху и проткнувшего Фунтика насквозь, словно иголкой жука. 

- Вовремя я подоспел  - улыбнулся Семён - Но эту тварь так просто не убить. Придётся вымачивать в кислоте.

- Семён ты жив? - обрадовался я - Но Фунтик сказал, что убил тебя.

- Я только притворился. Как он меня убьет, ещё такого оружия не придумали - хмыкнул Семён - Эй Фунтик! Семён с того света передаёт тебе привет. Вот оно долгожданное возмездие.Сколько же я ждал возможности вернуть тебе должок.

- Ты... Не он...Ты не Семён - хрипел Фунтик.Он дёргал руками и ногами пытаясь освободится, но Семён держал крепко.

- Он проросший? -  спросил Павел Фёдорович разглядывая не желавшего умирать мерзавца.

- Не могу сказать точно. Но давайте ребята поторопимся. Тащим его в низ. Я уже приготовил для него ванную.

Мы запихали Фунтика в большую кювету стоявшую в подвале. Она была с крышкой. Крышку плотно завернули на болты. Фунтик тут же начал колотиться о стенки и кричать нам ругательства. Семён усмехаясь показал нам небольшое отверстие в крышке. Туда мы стали заливать кислоту из канистр подставив воронку. А Семён ушёл наверх,сказал, что ему надо проверить как дела у Юли пока ещё есть время.Фунтик заверещал словно заяц.  Я думал про себя -неужели Семён и это предусмотрел: емкость, средство уничтожения,всё было словно приготовлено заранее. А может давно хотел расправится, да не было возможности? Не попадался Фунтик у него на пути? Нет. странно. Когда крики из кюветы затихли, Большаков пнул ногой по её металлическому боку проверяя. Она зазвенела.

- До половины налили, - сказал он прислушавшись к звуку - Хорошая кислота.

- Давай для верности, ещё польём  - предложил я - Для такой скотины лишней канистры кислоты не жалко.

Вылили ещё одну канистру и заткнули дырку пробкой.

- Надеюсь, он там сдох в мучениях - сказал мне Павел Фёдорович когда мы вышли из подвала на улицу. Тут мы услышали громкий шум. В рассветном небе над нами пролетело несколько вертолётов.

- Кажется штурм начался - крикнул мне Большаков  - Бежим наверх.

Наверху Юлю заканчивал одевать Семён. Она уже начала двигаться и немного помогала ему.

- Всё прекрасно - сообщил он Павлу - Кажется, твоя дочь уместилась в кукле. Но психическое её состояние тебе придётся наблюдать. Я рекомендую, найти на большой земле хорошего психолога, умеющего держать язык за зубами. И с докторами надо быть впредь осторожнее. А то они могут испугаться от неожиданности.

- Мы закончили с Фунтиком. Спасибо Семён я учту. -  кивнул Павел Фёдорович - Мы видели вертолёты.

- Да я тоже их видел. Пора вам. Пора. Берите дочку и ступайте с богом. Я же тут пока приберусь.

Я проводил взглядом Павла Фёдоровича бережно взявшего на руки свою дочь и понёсшего её к выходу. Схватил свою сумку - потом опомнился.

- А может и ты с нами? - спросил я.

Но Семён только покачал головой:

- Не могу я. Сначала хотел  было рассыпаться  и стать безвредным пеплом. Как весь чёрный пух, после отключения сферы.  Но теперь нет. После того, что я в первом корпусе узнал. Нельзя мне сейчас на пенсию уходить. Мирон далеко распустил свои щупальца и кто то должен помешать ему.

- Но ведь есть Кузнецов - сказал было я.

- Кузнецов не выход. Он такой же мерзавец. Ну, может чуть получше. Если Кузнецову дать в руки такую власть, он тоже наворотит дел. Сейчас, возле них, должен находится человек который сможет сгладить углы и помочь людям выбраться из надвигающейся катастрофы. И потому я не уйду. Останусь в Солнечногорске. Посмотрю к чему всё приведёт.

Он увидел моё грустное лицо и улыбнулся:

Не печалься. У тебя вся жизнь впереди. Не сомневаясь, двигайся вперёд и всё у тебя будет с Ниной замечательно. Чёрный пух рассыпался безвредным пеплом. Сегодня, множество  хороших людей наконец обрели долгожданный покой и больше не плачут от горя, летая над провалом. Разве, ради такого, не стоило постараться?

- Наверное стоило, - промямлил я - Но Семён...

-  Ты давай. Шуруй на станцию с Павлом. Вещи свои не забудь. Тебе, кстати, вместо снеговика Андрей подарок подсунул.Сказал, что на свадьбу для молодых.

Он посмотрел на лежавшее тело Андрея:

-  Хороший он парень, жаль, что так нелепо погиб. Но что поделать.

На прощание мы обнялись. Я отнёс вещи в машину, но потом Большаков вспомнил, что Юля без обуви и я поднялся наверх, взять сапоги. Пусть и не по размеру, но хотя бы на первое время. Вернувшись, я увидел странную картину - Семён перетащил тело Андрея  на стол и склонившись над ним напевал поминальную песню уборщиков:

"От зари и до зари смена наша тянется

Жизнь проходит мимо нас – ты постой красавица

Просыпаемся в мечтах и спокойных мыслях

Отряхнём с сапогов мы чужие жизни

Все кто новый – встанут в строй

И заменят прежних

Серебристый скафандр - чистые одежды

Черным пухом станем мы

Нет у нас надежды".

Он стоял спиной ко мне. Я, стараясь его не беспокоить, взял сапоги и ушёл. Надеюсь, мне не доведётся услышать эту песню снова. Проклятый Фунтик забрал жизнь ещё одного моего нечаянного друга. Прости меня Андрей. Пусть я не разделял твоих взглядов по поводу больных аркатом, но ты был хорошим соседом, мы прошли вместе через корпуса.Ты неоднократно спасал меня от смерти там. И я не верю, что ты согласился пойти со мной, только потому что так захотел Семён и приказал Кузнецов.  Надеюсь, душа твоя упокоиться. Всё таки я считаю тебя своим другом.

С такими мыслями я  сел в машину Большакова и мы поехали по ухабам в сторону города.

- Чай готов. Тебе сколько сахару?

Я словно очнулся от полусна и очумело оглядел вагон.Что же это было? Сон? Реальность? Я словно заново пережил тот момент. Всё было таким реальным. Большаков испуганно смотрел на меня держа в руках кружки с горячим чаем.

- Наверное, у тебя голова до сих пор болит? -  испуганно спросил он меня.

- Не очень - соврал я и машинально ощупал затылок. Знатно он меня вырубил. Шишка на голове была приличная. Мы сидели и пили чай ,тихо переговариваясь, что бы не разбудить Юлю.

- Ты уж прости меня. Но так велела она. Так и сказала, - "делай что хочешь, но увези его отсюда". - говорил Большаков - Я уж её уговаривал по всякому, не бросать тебя. Думаешь я не понимаю. Сам молодым был. И глупости порол, по молодости, побольше твоего. И влюблялся. Да, что говорить. Вон - дочка моя, результат пылкой любви. Только она в жизни и осталась.

- Да понимаю я всё, но нельзя же так. Она могла лично  мне рассказать - я бы понял. У меня душа болит после такого, понимаете? - вздохнул я.

- Женщины и прямые пути  - не совместимы. Ты видел её ангелом. Да любая женщина хочет казаться ангелом, в глазах любимого мужчины. Любой, самый малюсенький  внешний недостаток может свести женщину с ума. А тут не малюсенький.

- Не говорите так. Не надо - попросил я - Только не про неё.

- Давай лучше историю расскажу - предложил Большаков и не спрашивая моего согласия начал -Работала у нас в институте одна молодая женщина...

Я уже не слушал. После чая меня разморило. Я скрестив руки на груди уткнулся себе подбородком в грудь и вновь погрузился то ли в дрёму, то ли в воспоминания.

На вокзале мы бросили машину и кинулись в комендатуру. Нас дожидались. Военные проводили нас к нужному поезду. Кузнецов не пожалел для нас целый вагон. Вагон предназначался для военных, охраняющих опасные грузы. В нём имелся туалет, небольшая кухня и четыре двух-ярусные кровати. И холодильник. Военные даже позаботились и выделили для нас небольшой запас продуктов. Первой ходкой мы перетащили дочь Большакова, которая ещё не могла ходить. Уложили её на ближайшую койку. Я нервничал: Нины нигде не было. Самое обидное,что не было связи. У неё хоть заяц был. Семён бы мог с ней связаться через него. Но где теперь Семён? А,мой снеговик тю-тю. Погиб во благо общество. Большаков успокаивал меня,ещё было время.Но  когда вышли на площадь за вещами  увидели, что выезды перекрываются грузовиками. Военные торопились. Многие были с оружием. Готовились занимать оборону.

- Что происходит? - дёрнул одного за рукав Павел Фёдорович/

- Колонна манекенов на подходе и с ними какая то хрень здоровая - вроде БТР, а вроде и нет.  Уже один заслон снесли. Прячьтесь, пока не поздно.

Я в ужасе замер. А вдруг Нина сейчас там пытается сюда пройти. А на пути эти манекены.

- Я останусь - сказал я Большакову - Вдруг, она сейчас придёт. Кто-то должен её встретить. Иди один.

- Не придёт - вдруг, мрачно ответил он мне - Пошли к вагону. Я покажу тебе от неё письмо.

- Какое письмо? Ты о чём?

- Сам прочитаешь.Пошли!

На вокзале он бросил в вагон свои вещи и пошарив в кармане куртки достал яйцо  - одну из игрушек Семёна. Нажал на кнопку в оправе и протянул мне.

Я услышал голос Нины:

- Привет. Эту запись, Семён сделал по моей просьбе, для тебя. А Павел Фёдорович пообещал отдать, как только вы доберётесь до поезда. Я не знаю чем кончится ваш поход в корпуса за телом для Юли, но очень надеюсь и верю, что ты вернёшься. Прости меня, но я не поеду с тобой. Я очень бы хотела, но не могу. И что бы ты не думал дело не в тебе, а во мне. Когда мы только познакомились - я думала, что ты шпион подосланный ликвидаторами. И отвела тебя к Огневой. Она должна была решить твою судьбу. Если бы она приняла другое решение, тогда - я бы убила тебя в тот вечер. Потому, что таких вопросов которые ты задавал, говорить в слух было нельзя. Я была очень рада, что мне не пришлось этого делать. Огневая поверила тебе. Она умеет видеть хороших людей. А потом мы начали дружить. Знаешь, ты первый, кто увидел во мне девушку, а не злобное чудовище. До того как мы познакомились, я боялась общаться с людьми. Стыдилась своих прошлых поступков. Теперь не боюсь. Надеюсь, что ты сможешь понять меня. Уезжай. Пожалуйста. Уезжай один. Я не могу бросить сейчас своих друзей и знакомых. Тут ещё осталось много людей, которым нужна помощь и я должна им помочь. Да, я согласилась ехать с тобой, но только ради того, что бы ты смог уехать. Пожалуйста. Сделай так - как я тебя прошу. Я люблю тебя.

Голос оборвался. Я стоял и тупо глядел на игрушку в своей руке. Где то вдалеке послышался сухой треск автоматов.  Вокруг бегали люди. Засвистели поезда. но всё как то глухо словно через одеяло. Я стоял, словно отделённый от них ватной стеной и  на моей стороне царила пустота.

- Садись в вагон - попросил Большаков - Манекены близко. Сейчас начнётся.

- Я остаюсь - резко ответил я ему - Да лучше я здесь сдохну, чем куда-то поеду.

- Ты же слышал, что она тебе сказала. Так будет лучше.

На меня накатила злость:

- Почему вы решаете за меня? Почему вы все, решаете за меня, как мне лучше? У меня, что нет своего мнения? Я как пешка в ваших руках, которая безвольно переходит из рук в руки. И ведь никто из вас меня не спрашивал, как для меня будет лучше? Почему то только ваше мнение существует, а мое мнение неправильное и оно всегда хуже вашего! Я взрослый человек и сам могу дать оценку своим поступкам. Я остаюсь в городе. Буду военным помогать. Нину найду.  Давай сюда мою сумку!

- Хорошо - ответил оглядываясь по сторонам Большаков  - Остаёшься так остаёшься. Ты прав. Ты взрослый и самостоятельный. Я не вправе теперь давать тебе указания. Давай что ли попрощаемся и я сбегаю за сумкой.

Мы обнялись на прощание. Я демонстративно повернулся спиной к тамбуру. И тут в глазах моих потемнело. Очнулся я уже под стук колёс движущегося поезда. Затылок болел. Взгляд у Большакова был виноватый. Но тут дочка его пришла в себя и начала разговаривать. Я сначала ругался не громко. Демонстративно злился. Угрожал, что по шпалам назад в город вернусь. Но потом от тряски наступила апатия. И тошнота.

- ...А потом они поженились и жили душа в душу. Ну, до аварии то есть - донеслось до меня словно из под подушки. Я затряс головой - снова уснул. И прослушал историю Павла Фёдоровича. В прочем он не обиделся.

- Я же говорил поспать тебе надо  - сказал он мне.

- Угу - зевнул я - Мне вот интересно когда вы узнали, что Нина одна из Изменённых?

Большаков почесал затылок:

- Когда в Санаторий пошли, через канализацию. Да она сама мне созналась. Там в этой канализации какие только чудища не живут. Если бы не Изменённые, от меня бы остались рожки да ножки. Но с ними я благополучно добрался до Санатория и вызволил дочь.

- Расскажите? - попросил я.

- Нет - подумав ответил он мне - Нечего там рассказывать. Нет больше Санатория. Уничтожили мы его. А Изменённые свои ряды пополнили новыми борцами за права больных аркатом. Они увидели, что там творилось. И теперь больше нет там ни одного работника. Кто убежал. а кого и съели. Как то так, вообщем.

Он улёгся на свое место и тут же заснул. Я то же попробовал. Нет не идёт сон. Зачем то полез в сумку и натолкнулся на свёрток обёрнутый газетой. Развернул его. Пачка долларов. У меня их точно не было. Потом вспомнил - подарок от Андрея на свадьбу. Да какая теперь свадьба Андрей, грустно подумал я. Невеста предложила пожить отдельно. Куда мне теперь эти доллары девать? Матери на лечение? Я вздохнул и запихал свёрток обратно в сумку.

- Нина вернётся к тебе - услышал я в тишине голос Юли.

- Откуда ты знаешь? - удивился я.

- Знаю. Дай ей немного времени. Она сама найдёт тебя. И не беспокойся. Она может за себя постоять - ответила она и отвернувшись снова уснула.

Не знаю почему, но я вдруг ей поверил. На душе сразу стало спокойнее и легче. И голова прошла. Спать впрочем всё равно не хотелось. Тогда я улёгшись на живот, достал ручку и дневник и на последней странице написал

"Солнечногорск, жемчужина Урала..."

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------