Дневник психопата⁠⁠

Не помню, когда Клайд впервые появился в моей жизни. Сколько я себя помню, он был в ней всегда. Вначале он просто существовал в мои снах - это было невысокое существо с короткими ножками и длинными руками. У него было маленькое белое лицо с большими темными глазами и широкой улыбкой, но главным атрибутом его образа был цилиндр, с которым он никогда не расставался. Воспоминания о том, что Клайд делал в моих сновидениях, очень расплывчаты, но его образ вскоре перекочевал на мои детские рисунки. Только помню, что воспитатели были шокированы, но мы жили в настолько маленьком городке, что о психологах не то, что никто не знал, в них просто не верили. Взрослые просто-напросто уничтожали мои картинки и говорили, чтобы я больше не рисовал.

В какой-то момент Клайд материализовался в повседневной жизни. Обычно он появлялся, когда я играл один. Он подбегал ко мне и предлагал сыграть в разные игры. Его любимыми были: отрежь лапки пауку и ударь котёнка. Поначалу я отказывался играть, но Клайд в знак протеста начинал сильно кричать, и мне это причиняло дикие головные боли. Приходилось соглашаться. Каждый раз, когда маленькие ножнички касались паука или камень, брошенный мной, летел в сторону маленького пушистого котика, Клайд радостно прыгал и хлопал в ладоши, а меня начинала медленно охватывать сладкая истома.

Родители были в ярости от моих развлечений. Неизбежные, порой очень жестокие наказания стали частью моей жизни. В такие моменты мое сознание отключалось от реальности. В себя я приходил лишь несколькими часами позже, сидя в своей комнате. Клайд в ярости скидывал игрушки на пол.

Вскоре ему надоело однообразие наших игр, и он предложил новую. Он назвал ее «прятки котёнка», убеждая меня, что бедное животное это заслужило; из-за него ведь я постоянно попадаю в неприятности. Клайд заверял меня, что никто не узнает об этом, но получив отказ, он начал кричать сильнее прежнего. Я закрыл уши руками. Из носа пошла кровь. В итоге пришлось согласиться.

Все, что происходило далее, я помню смутно: вот я схватил зверюшку за шею одной рукой, а другой держал веревку.. потом, словно какой-то неведомый режиссер щёлкнул выключателем в моей голове, я провалился в забытье. Крики заставили меня разомкнуть глаза, когда, как будто в замедленной съёмке, ко мне бежали соседи...все вокруг плакали... На этом моменте память обрывается, и мой воображаемый друг Клайд пропал на несколько лет.

Моя семья вздохнула спокойно. Вскоре у меня появился маленький брат Миша, и все внимание ушло к нему. Родители втайне надеялись, что их новый ребёнок, в отличие от меня, будет нормальным и «без погрешностей». Ещё через год или два мы переехали в город побольше.

Клайд снова ко мне явился. В новогоднюю ночь братику, который толком ничего тогда не понимал, достались все самые лучшие игрушки, а мне подарили просто дурацкого шоколадного зайца, к которому я даже не притронулся. Ночью, когда все уже спали, я выкинул все Мишины подарки. Клайд мне больше ничего не подсказывал. Он просто стоял рядом и довольно улыбался каждый раз, когда мои удары заставляли Мишу рыдать. Эти выходки сопровождались папиным ремнём, но Клайд уверял меня в необходимости мстить.

Одноклассники считали меня странным и держались от меня подальше. На уроках в меня кидали маленькими жеваными бумажками. Одна из них попала мне в глаз, когда я обернулся, чтобы посмотреть на своего обидчика. Существо только успело прошептать «накажи его», как я вскочил с места, схватил одноклассника за волосы и стал бить его лицом о парту, пока его лицо не покрылось кровоподтёками. Всё произошло так быстро, что осознание происшедшего не сразу дошло до меня. Я полностью вышел из забвения, сидя в кабинете у директора. Я упущу детали того вечера, но меня исключили из школы на две недели. После этого инцидента все держались от меня подальше, но я и не жаловался; мне нравилось быть школьным изгоем. К тому же, зачем нужны друзья, когда у меня есть Клайд. Только он меня понимает... мне больше никто не нужен.

В старших классах я уже стоял на учете. Каждый полицейский района знал меня. В основном, арестовывали за драки и вандализм. Родители прекратили свои попытки меня «починить» и все своё внимание переключили на Мишу. Обо мне никто не говорил, даже дальние родственники. Друзей тоже особо не было. Все свободное время я проводил на заброшках, мучая бездомных животных и изрисовывая стены граффити. Обычно в таких местах также тусили сектанты, но даже они сторонились меня. Забавно. Иногда, кто-то из них напившись, пытался понтануться перед корешами и шёл на разборку со мной, но я без особых усилий обычно одерживал победу в бою, прикладывая ножик к их горлу, чтобы закрепить успех. Вскоре меня оставили в покое.

Где-то весной, после моего восемнадцатилетия, я пришёл домой очень поздно, из-за чего на меня накинулась с претензиями мама. Родители уже очень хотели, чтобы я съехал. Злость, словно цепи, сковала меня. Клайд, ловко забравшись мне на спину, начал быстро шептать мне в ухо: «ты ничтожество. Они правы может пора с этим расправиться? Пускай они получат, что хотели». И снова эта дымка в глазах. Словно во сне, я побрел на кухню, схватил нож и стал разрезать свои вены. С каждым порезом свобода становилась все ближе. В руках приятно покалывало, сердце стучало все тише. Ноги отрываются от липкого пола... я лечу...

Очнулся в больничной палате. Мои руки были связаны кожаными ремешками. Запястья болели, из вен торчали какие-то трубки. Врач, наклонившись так близко к моему лицу, что я почувствовал запах его дешевого одеколона, что-то пробормотал медсестре, робко стоящей по другую сторону больничной койки.

По началу со мной постоянно беседовали психиатры, прежде чем принять окончательное решение.

В итоге меня заперли в изоляторе. Уже прошло несколько месяцев, а может и лет. Из-за многочисленных лекарств возможность самостоятельно двигаться покинула меня, время прекратило существовать, но это не имеет значения. Главное, что Клайд рядом. Каждый вечер он мне шепчет на ухо план побега. Он меня никогда не оставит.