Детский лагерь смерти — Саласпилс.
Концлагерь в Саласпилсе отличался от многих других, созданных фашистским руководством палачей на громадной территории, начиная от Германии и заканчивая Советским Союзом, тем, что в этом месте, помимо взрослых узников, содержалась немалая часть детей от шести лет и младше. Для них был построен отдельный барак, в котором малолетние заключенные долго не задерживались. Они мучительно умирали от голода, холода, болезней, отсутствия заботы со стороны взрослых и самое ужасное – от медицинских опытов немецких экспериментаторов.
Первоначально лагерь в Саласпилсе задумывался нацистами для содержания там евреев, которые доставлялись бы туда не только с территории Латвии, но и из европейских стран. С этой целью в начале октября 1941 года был выбран подходящий объект – стрельбище латвийской армии в Саласпилсе, летний лагерь которых находился неподалеку, на берегу Даугавы….
Для детей здесь был построен отдельный барак, в котором малолетние заключенные долго не задерживались. Они мучительно умирали от голода, холода, болезней и медицинских опытов немецких «экспериментаторов». Нацисты организовали в лагере «Саласпилс» фабрику детской крови! Для нужд немецкой армии, раненых гитлеровцев они выкачивали кровь из пленных детей.
Ежедневно у каждого ребёнка забирали до полулитра крови. А также травили мышьяком и другими ядами, ампутировали конечности без обезболивания… После такого каннибальского использования, при питании, состоявшем из 100 граммов хлеба и полутора литров жидкого супа, детишки быстро погибали от голода и истощения.
«Дети, в особенности маленькие, заживо гнили. Кричали, плакали, были почти без сознания. На тачке их вывозили за ворота. А там, за воротами, рвы», – рассказывает бывшая узница лагеря Евдокия Егорова.
После войны следствием было установлено, что за период с конца 1942-го по 1944 г. через лагерь прошло до 12 тысяч детей. Подавляющее большинство из них подвергались выкачиванию крови. Было подсчитано, что в «Саласпилсе» немцами было выкачано из кровеносных сосудов детей 3,5 тысяч литров крови.
На основании материалов расследования, свидетельских показаний и данных эксгумации детских трупов было установлено, что время существования лагеря в нем мученически погибли не менее 7 тысяч детей. Часть трупиков были сожжены, часть – захоронены. Сколько же всего узников погибло на территории концлагеря, точно сказать трудно. Историки утверждают, что в годы войны в Саласпилском лагере смерти были убиты более 53 тысяч человек, а вместе с филиалами — 100 тысяч…
Из воспоминаний Яниса Кронитиса.
В новом бараке остались только дети до шестилетнего возраста. Среди них была также Таня и ее маленький братик. После того как матерей увезли, дети получали то же, что и мы, — кусок черного хлеба, несколько картофелин и суп «новая Европа». Уборщицы, работавшие в детском бараке, с отчаянием в голосе рассказывали, что невозможно больше выдержать. Дети живут впроголодь, в нетопленном холодном помещении и беспрерывно плачут. Похлебка из гнилой капусты, плохой хлеб и мороженый картофель вызвали среди детей массовые заболевания.
Детям было запрещено выходить из барака, все же изредка мне удавалось встретить Таню и поделиться с нею скудной порцией хлеба и картошки.
Девочка спрашивала:
— Почему не возвращается бабушка?
— Почему братику больше не дают лекарства?
— Почему больше не дают молока?
— Почему мы не можем уйти отсюда?
Тяжело было слушать вопросы ребенка, однако еще тяжелее читать их в печальных детских глазах, которые с каждым днем все глубже вваливались на осунувшемся личике.
Младшие дети скоро умерли, среди них был и Танин братишка. Девочка в отчаянии рыдала, потеряв последнего близкого ей человека. Вместе с остальными детьми, умершими накануне, его закопали в яму у железнодорожной насыпи.
Наконец и Таня больше не вставала с постели. С помощью уборщицы мне удалось пробраться к окну детского барака и посмотреть на несчастную девочку, которая, съежившись в комок, лежала под тонким одеяльцем на жесткой постельке.
Однажды утром уборщица, проходя мимо, тихо сказала, что Таня ночью умерла.
Через санитара барака мне удалось добиться, чтобы и меня послали хоронить умерших накануне детей. Таня стала легонькой, как тростинка. Сопровождаемые охраной, мы вместе с другими шестью крохотными трупиками вынесли маленькую белорусскую девочку через большие ворота лагеря, в которые она, вцепившись в юбку бабушки, вошла несколько месяцев назад.
Когда мы в вырытую могилку уложили трупики в ряд, я попросил у начальника охраны разрешения отломать несколько еловых веток и положить их на умерших.
— К чему это? — резко спросил он.
— Ну для того, — ответил я голосом, который мне самому показался чужим, — для того, чтобы волосы и глаза девочки не засыпал песок...
Охранник удивленно посмотрел на меня, как бы желая что-то сказать, затем повернулся спиной, тихо проворчал:
— Что ж, по мне — клади... — Затем громко, повелительно добавил: — Но быстрей!..
Вместе с товарищами нарвали мха, наломали еловых и сосновых веток и покрыли ими детские личики и маленькие, слабые ручки. Затем взялись за лопаты и засыпали могилку. Могильный холмик не получился — так мало места в земле заняли семеро умерших детей.
http://urokiistorii.ru/article/51644
http://voin.russkie.org.lv/v_salaspilsskom_lagere_smerti09.p...
