Чужое детство.⁠⁠

Так получилось, что в 83 году мама заболела, и необходимо было делать срочную операцию в Риге. Какое-то время я жил у соседки, но очень скоро она от меня взвыла. Биологический отец меня не признавал, да и увидел то я его впервые в 35 лет. В общем, встал вопрос, куда меня девать.

Я не знаю кто, тогда принимал подобного рода решения, но меня отправили в Ригу, в интернат номер один. Напомню, мне было 9 лет! Я даже не представлял себе что такое интернат, потому ехал туда без особых эмоций.

Здание было похоже на обычную школу, серое, кое-где пошарпанное, единственное, что бросилось в глаза, забор. Высокий, железный, ржавый.

Меня привели к директору, он не смотря в документы, отложил их в сторону, и сказал - иди сынок, тебе всё покажут -. Какая-то женщина крепко взяла меня за запястье и повела в жилой блок. Там я впервые увидел эти глаза...

Детские лица, а глаза стариков. Таких брошенных, одиноких, обречённых стариков глаза. Они до сих пор у меня перед глазами, я эти взгляды не забуду никогда. Я не знаю сколько времени мы изучали друг друга, но и они и я понимали, что я из другого мира. Вдруг, меня одёрнула та тётка и сказала - раздевайся -.

У меня была новая, чистая одежда, которую я больше так и не увидел. Она забрала всё и сказала чтобы я выбрал себе одежду там в коробке. Я не понимал что происходит, но судя по её взгляду - это не обсуждалось. Я обречённо подошёл к коробке, там лежала старая, поношенная одежда. Я что-то выбрал, подошёл к своей железной койке, сел на корточки и тихонько заплакал. Ко мне подошёл мальчик, протянул руку, сказал, что зовут его Ясик. Он присел рядом и сказал, что все так начинают, привыкнешь. Я явно был не готов ко всему, что там происходило, но понял что плакать смысла нет.

Со временем, я со многими подружился, я рассказывал о том как я живу, а они рассказывали свои истории. Показывали швы - это, мол, батя по пьяне бутылкой. У кого-то был псориаз, у одного вместо глаза зияла чёрная вмятина и этот список ужасов и увечий был бесконечным. Оказалось, что в этом интернате были собраны дети алкоголиков и наркоманов, лишённых родительских прав. Это были девятилетние дети!

Наверное, я запомнил эти имена, потому что это был мой первый урок там. Учителя звали Рано Борисовна. Милая женщина, хорошо относившаяся к детям, а там это было редкостью. Посадили меня за парту к Толику Быстрову и он был жутко этим недоволен и сильно матерился по этому поводу. Вообще, материться там считалось нормой, им даже не делали замечания. Толик не мог успокоиться пол урока, пока не ударил меня по шее. Когда раздался хруст и вопль Толика, весь класс засмеялся. Нет - это не шея у меня была такая крепкая, у него просто были хрупкие кости. Я не помню как называлось это заболевание, но у него были проблемы с кальцием, если я не ошибаюсь.

Кормили ужасно и порции были очень маленькие и мне запомнились самые маленькие дети, стоявшие у окна кухни и тонкими голосами просили - тётенька, ну дай хлебушка -.

Иногда, им выкидывали пару кусков хлеба и они жадно запихивали его в рот, чтоб не отобрали старшие. Такое тоже там практиковалось. К детям никто не приходил за все 3 месяца, что я там провёл. Никто, ни к одному! У меня в Риге учился брат и он иногда ко мне заглядывал. Ему было 18 лет и ему явно было не до меня, но его подруга заставляла его заезжать ко мне. У нас никогда не было близких, родственных, по-настоящему братских отношений, поэтому меня не удивляло, что он приходил на 5 минут, вручал мне шоколадку и уходил. А подруга его жалостливо на меня смотрела и гладила по голове, видя, как мне там нелегко. Через несколько лет они поженились и я часто вспоминал с ней те моменты.

Съесть шоколадку, было большой ошибкой, но я к тому моменту ещё не привык к тамошним устоям. Ко мне подошёл старшеклассник и сказал, что тут так не делается и будут последствия. Я зашёл в жилой корпус и со мной никто не разговаривал, даже те, кого я считал друзьями. Законы там были жёсткие. Мне объявили бойкот и ночью сделали тёмную. Это был мой первый жизненный урок. Бойкот продолжался до следующей шоколадки. Я принёс её в комнату, Ясик разделил её на маленькие кусочки, чтобы хватило всем. Все разобрали по кусочку и на стуле остался один. Ясик посмотрел на меня улыбаясь, и сказал - бери, бери, а то за выпендрёж опять тёмную сделаем. Вот такой девятилетний юмор был там.

Да, кстати я был единственным на весь интернат, кто мог покидать территорию. Меня отпускали к маме в больницу раз в месяц. А так, остальные, только если строем и под присмотром трёх воспитателей.

Поездки к маме тоже не добавляли оптимизма. В первый раз, когда я приехал - она неподвижно лежала на спине и могла только поворачивать головой. Там, при ней, я держался, говорил, что всё у меня хорошо, но как только уходил, слёзы лились сами собой. Я думал, что она уже никогда не встанет и я навсегда останусь в интернате. Уже подъезжая, я вытирал слёзы. Слабость показывать там было нельзя. Когда я поехал к маме третий раз, она уже училась ходить. Она опиралась на меня, я крепко, как мог её держал и так мы проходили несколько метров, пока у неё не подкашивались ноги, и я звал медсестру на помощь. Сердце в эти моменты разрывалось просто. Дорога обратно была такой же горько-солёной, но приезжал я уже в форме. Наверняка, многие сейчас мне не поверят, но в интернете не было горячей воды! Мылись в холодной. (уже по приезду домой я привез оттуда подарок, который назывался "цыпки" если я правильно помню. В общем, кожное заболевание.)

Иногда, мы делали набег на ближайший магазин, воровали хлеб, конфеты, да всё что глаза видят. Меня на дело не брали, знали что меня заберут домой рано, или поздно, а им интернатовским ничего не будет. Я стоял на шухере - это максимум что мне доверяли.

Ну, не могли быть все 3 месяца такими негативными и однажды, нас, коллективно повели на выставку. Там ко мне пристала какая-то назойливая тётенька с фотоаппаратом. Встань так, посмотри сюда, подними глаза...

В общем, если я не ошибаюсь она было корреспондентом газеты "Советская молодёжь" и моя фотография была напечатана. Газета с годами затерялась, но это было таким своеобразным светлым пятном в тускло-серой интернатовской палитре.

P.S. Шансы у ребят что их заберут домой, были почти нулевые, но все они абсолютно искренне готовы были всё отдать, чтобы вернуться к своим хоть и алкашам, но родителям, по которым они жутко скучали. На случай, когда кого-то всё-таки забирали у них был ритуал о котором я не знал. Меня провожать вышли все, от самых маленьких, до старшеклассников, и все по очереди ко мне подходили, обнимали и говорили "удачи тебе брат". Несколько сот человек со мной так прощались, в надежде, что этот ритуал когда-то проведут и с ними. Последним стоял Ясик, он подошёл крепко крепко меня обнял и шёпотом, еле сдерживая слёзы, сказал "Димка, ты заезжай, расскажешь как там жизнь на свободе".

Мне за многое в жизни стыдно, но то что я не сдержал своё обещание перед Ясиком, висит тяжёлым камнем у меня на душе все эти годы!