Чессеракт⁠⁠

Рассказ. Более или менее крупный жанр для Пикабу. Рискну выложить, хоть и аудитория не совсем подходящая. Надеюсь, найдётся пара объективных критиков среди моих подписчиков. Заранее прошу прощения у тех, кто ждёт от меня иного...

– Сколько можно ждать? – Илья задумчиво грызанул пластмассового слона, которого вертел в руках. – Три часа ночи. По твоим, Димка, расчетам магнитная буря началась полчаса назад, а мы все еще ничего не ощущаем.

– Я и не обещал результат. К тому же, буря пока не достигла своего пика, – Кречетов пожал плечами, выставляя фигуры. – Давай еще партейку?

– Давай. Спать все равно неохота, а до утра домой не уйти. Но напоминаю, это уже десятая партия в шахматы за сегодня.

– Может, хоть сейчас тебе повезет, – ухмыльнулся Кречетов. Он выиграл восемь партий из девяти, лишь одну Илья Профуков смог свести вничью. Да и то благодаря тому, что Дима зевнул ферзя.

Нормальный человек давно бы бросил играть, но Профуков обладал нечеловеческим терпением. Возможно, корни терпения уходили в далекое детство, когда Илья научился каждому спокойно объяснять, что в его фамилии ударение падает на второй слог. Да, именно на букву «У». ПрофУков, а не ПрофукОв. А потом не менее терпеливо ожидать спада глупых шуток, что он все в жизни профукает.

– Так чего конкретно мы ждем от этой бури?

– Возможно даже конца света, – поежился Кречетов. – Яндекс сообщает, что такой силы всплеска еще не было.

– Давай приземленней.

– Я недавно читал статейку на одном сайте. Влияние магнитных потоков на человека до сих пор толком не изучено. Известно только, что влияют. А вот как влияют – пока не доказано. Прочитав статью, я решил провести эксперимент, сплясать от обратного.

– Это я обратный?

– Ну вроде того. Что будет, подумал я, если не приборами измерять влияние магнитной бури на организм человека, а по поведению человека определить, изменяется в нем что-то или нет.

– Идея столь же заманчивая, сколь и нелепая, – хмыкнул Профуков. – И ты решил провести эксперимент на нас двоих?

– Это показалось неплохой мыслью, – пожал плечами Кречетов.

– Почему именно на нас?

– Тут две важные причины. Во-первых, мы отличаемся совершенно разным мышлением. Ты математик, я журналист, гуманитарий. Ты склоняешься к точности и дотошности, я же хаотичный творец. Это первая причина.

– А вторая?

– Кроме тебя, мне просить некого. Живем по соседству, друзья с самого детства, вариантов немного. Все остальные мои приятели алкоголики и хулиганы.

– Что-то мне подсказывает, – скептически поднял бровь Профуков, – именно этот вариант стал ключевым.

Кречетов промолчал и уткнулся в шахматную доску. Никаких изменений в себе он по-прежнему не ощущал. Откровенно говоря, и не надеялся на положительный результат эксперимента, но таков уж был Кречетов. Для него важнее ухватиться за сумасшедшую мысль и постараться ее реализовать, чем подумать еще немного и прийти к выводу, что мысль все-таки сумасшедшая. Кречетов называл это творческим мышлением. Профуков называл это раздолбайством. Но при этом нередко потакал Дмитрию и поддерживал его начинания. Так было и на сей раз.

Вдобавок Илье нравилось проводить время в старом деревянном доме частного сектора, где жила семья Кречетовых. Он стеснялся признаться в этом самому себе, но покосившиеся избы, запах печного дыма, треск дров задевали какие-то необъяснимые струны в душе Профукова. Рождали уровень чукогековского счастья, когда герои сказки Гайдара из Москвы приехали в тайгу. Сам он жил с мамой и бабушкой в современном застроенном районе, где высотных домов росло больше, чем деревьев, а воздух круглосуточно хранил смрад автомобильных выхлопов.

Илья был типичной жертвой урбанизации. Лет пятнадцать назад начался снос деревянных кварталов. Жителям снесенных домов выдали ключи от новеньких квартир и вежливый пинок под зад. Бывшие деревенские, а ныне горожане радостно поскакали праздновать новоселье. Кроме Профукова, всем обмен казался выгодным. Даже в лице родственников он не нашел понимания.

А вот до семьи Кречетовых строительная революция не добралась. Всплеск обмена домов на квартиры закончился столь же неожиданно, как и начался. И Дмитрий Кречетов остался жить там же, где и жил, хоть и завидовал Профуковым лютой завистью. Уж он-то с удовольствием переехал в новостройку и развернулся там на всю широту души.

Но общаться друзья меньше не стали. То Кречетов придет в гости к Профукову наслаждаться видом на город с шестнадцатого этажа, то Профуков заявится к Кречетову слушать скрип половиц. А если еще и мать Дмитрия будет работать в ночную смену, а отец уедет на пару дней на рыбалку, то можно даже остаться, как сейчас, с ночевкой.

– Кажется, вторая ничья у нас, – разочарованно пробормотал Кречетов. – Как-то я проворонил ситуацию, зевнул туру.

На доске у белых, помимо короля, стоял слон, у черных два коня. Черными играл Профуков.

– У меня же фигур больше, – почесал затылок захваченной ладьей Илья.

– А какая разница? Мат двумя конями поставить невозможно, – сообщил более искушенный в шахматах Дмитрий. – Двумя слонами можно, хоть и тяжело. Конем и слоном тоже можно, но совсем уже с большим трудом. А двумя конями никак.

– По крайней мере, в двухмерном пространстве, – вздохнул Профуков.

– При чем тут двухмерное пространство?

– Ну так партия шахматная проходит именно в таком пространстве. Фигуры и пешки могут ходить либо вдоль доски, либо поперек.

– Еще по диагонали могут.

– Ну да, твой слон, например. Но это неважно. Суть в том, что доска разделена на вперед-назад и в стороны. Никакой третьей стороны нет. Ни вверх, ни вниз сходить нельзя. И вот в этой двухмерной плоскости мат двумя конями действительно не поставить.

Кречетов скривился, как всегда от попытки думать:

– Пока звучит логично.

– А если предположить, что конь существует в четырехмерном пространстве, то он сможет ходить два шага вперед в пределах доски, а один вбок уже за ее пределами.

– Вверх что ли?

– Вверх – это трехмерное пространство, мы в нем живем. Относительно шахмат такой ход выглядел бы, конечно, совершенно нелепым и нелогичным, но мы бы понимали, что происходит. А вот в четвертом измерении, куда шагнул бы конь, вообще непонятно, что происходит. И можно допустить, что в нем поставить мат двухмерному королю вполне возможно.

– Ну и как это выглядело бы?

– Не знаю. Но мы же не можем сказать наверняка, что невозможно в четырехмерных шахматах поставить мат королю двумя конями. Или одним конем, если уж на то пошло. А значит возникает суперпозиция – конь Шредингера, который одновременно может поставить мат королю и не может поставить мат королю.

– Всегда думал, что суперпозиция – это что-то из квантовой механики.

– Да и конь, то есть кот, блин, Шредингера оттуда же. Не будем углубляться в тонкости, я их и сам не знаю. Да и никто не знает, откровенно говоря. Квантовая механика – самая непонятная наука.

– Красиво рассуждаешь. Но на практике нам все равно это не применить и не проверить.

– Не знаю. Все-таки сегодня ночь чудес. Сам говорил, что можно ожидать совершенно аномального поведения времени и материи. Возможно, сегодняшняя магнитная буря станет своеобразным хайнлайновским землетрясением.

– Каким?

– Ты же филолог, блин. Не читал Роберта Хайнлайна? – поразился Профуков.

Кречетов виновато развел руками. Несмотря на гордыню, он не стеснялся выглядеть идиотом перед Ильей. Наверное, сказывались годы дружбы. Как бы то ни было, Кречетов признавал интеллектуальное превосходство Профукова. Дмитрий брал другим – напористостью, нестандартным мышлением и абсолютной сумбурной нелогичностью, которая порой выдавала самые потрясающие результаты. Илья не уставал удивляться, насколько гармонично Кречетов вписывался в окружающий мир при всем, казалось бы, несоответствии его образу жизни.

– Американский научный фантаст. Он вообще много написал разных интересных штук, но я говорил о конкретной. «Дом, который построил Тил».

– Интересно?

– Сюжет классный, да. Главный герой построил дом в форме развернутого тессеракта, четырехмерного куба.

– Слушай, – Дмитрий поморщился. – Как так получается, что в шахматы проигрываешь ты, а идиотом себя ощущаю я? Как он смог построить четырехмерный дом, если мы живем в трехмерном пространстве?

– Не дом. Развертку дома. Как бы тебе объяснить… Помнишь, мы с тобой клеили картонные игровые кубики для «Монополии»? Притащи парочку, если не потерял.

Кречетов подозрительно посмотрел на Профукова, но послушно поднялся, хрустнув коленями, и исчез в соседней комнате. Илья уставился на шахматную доску. Ничего интересного по-прежнему не происходило. Где-то за стенкой скрипел старостью сверчок, громко щелкали на стене дедовские ходики. Если верить интернету, сейчас проходит самый разгар магнитной бури.

Дмитрий появился только через двадцать минут. В пыли, со свежей дыркой на штанах и пахнущий плесенью:

– Кто-то додумался убрать нашу рукотворную «Монополию» в подполье, еще и банками с помидорами задвинул. Но не на того напали. Если наука требует, я готов горы свернуть! – Кречетов оглушительно чихнул, подняв с плеч стаю пыли, и бросил на пол самодельную картонную коробку с недоделанной игрой.

Профуков с любопытством и легкой ностальгией повертел картонный кубик. В прошлом году отключили интернет на несколько часов, поэтому друзья решили вернуться в мир настольных игр и принялись клепать монополию из картона и цветной бумаги. До конца дело так и не дошло, но игровое поле и, главное, кубики получились основательными.

– Вот смотри. Кубик трехмерный. У него есть длина, высота и ширина. А теперь мы его разберем. – Илья осторожно отлепил приклеенную на канцелярский клей грань кубика и расправил получившийся плоский крестик на коленке. – Вот это развертка кубика. Она уже двухмерная. В ней есть только ширина и длина.

– Толщину картона самого не учитываем?

– Для простоты эксперимента не учитываем. Если мы соберем эту двухмерную развертку обратно в кубик, он вновь станет трехмерным. Видишь?

Илья быстро сложил из плоского крестика опять кубик.

– Пока понятно, – кивнул Дмитрий. – Давай дальше.

– То есть, развертка трехмерного объекта будет двухмерной. А если развернуть четырехмерный объект, то он окажется трехмерным. Представь вот такой же плоский крестик, который мы сейчас развернули от куба, но состоящий из трехмерных кубиков. Каждая грань – отдельный сложенный трехмерный кубик. И из них сложен трехмерный же крестик. Есть еще?

Кречетов послушно вытряхнул из коробки остальные кубики. Поскольку из всех поделок кубики получались у него лучше всего, он наделал их сразу восемь штук.

Илья положил на пол один кубик. К нему придвинул другой кубик, к нему третий и четвертый. Получилась линия из четырех кубиков. Ко второму кубику сверху он справа и слева придвинул еще по одному. Получилось некое подобие объемного католического креста. Кречетов с любопытством смотрел на сооружение.

– Вот это примерная развертка тессеракта, – продолжал Профуков. – Но сложить мы ее не сможем, потому что получится тогда четвертое измерение, неподвластное нашему восприятию. Такой вот формы сделал дом герой Хайнлайна, только дом не лежал, а стоял, как крест Га Ноцри. Дальше по сюжету случилось землетрясение. Небольшое, но его хватило, чтобы дом сложился в четырехмерный тессеракт.

– Ничего не понимаю, – потряс головой Кречетов. – Ты хочешь сказать, что шахматный конь может проникнуть в четвертое измерение? Минуя третье? И что с ним случится там?

– Вероятнее всего, просто исчезнет с наших глаз.

– Да ну, бред какой-то. Ты ведь не допускаешь всерьез, что это возможно?

– Не знаю, я тут ни при чем, – Илья пожал плечами. – Ты ведь затеял эти посиделки в магнитную бурю. На что надеялся?

– Ну явно не на исчезновение коня с доски. Может быть, у нас открылись бы какие-то сверхспособности, мало ли?

– Как тебе такая способность – перемещать предметы между измерениями?

– Ерунда. Ну давай попробуем, все равно партия уже потеряна. – Дима уселся на пол перед шахматной доской, скрестив ноги. – Что от меня требуется?

– Наверное, от меня больше. Мои же черные. Надо сосредоточиться…

Профуков сел напротив, посмотрел на потолок, замер, медленно опустил взгляд на фигуры. Взял двумя пальцами коня, переместил его на две клетки вперед, после чего постарался совершить резкое движение, направляющее коня на одну клетку одновременно в сторону, вверх и словно проталкивая сквозь доску. Рваное неопределенное движение.

Конь завалился на бок, опрокинув вражеского короля, и в лежачем положении замер на краю доски. Друзья разочарованно выдохнули.

– Не вышло, я же говорил. – Кречетов выглядел таким расстроенным, словно всерьез ожидал чуда. Профуков внимательно посмотрел на него:

– Не вышло, да. Но, возможно, я не приложил достаточно умственных усилий. Наверное, требовался определенный импульс не только физически, но и морально. Давай попробуем еще раз. Помогай мне. Представь, что конь растворяется в пространстве. На две клетки движется в нашем трехмерном пространстве, а потом переходит в четвертое. Придай ему мысленный пинок.

Дима вздохнул, но покорно кивнул. Мысль существования четвертого измерения его вдохновила.

– И-и-и-и, – прошептал Илья, осторожно двигая второго коня. – И-и, оп!

Очередное резкое движение, шахматная доска подпрыгнула, раздался какой-то нечеловеческий скрип, и… конь исчез! Кречетов от неожиданности вскрикнул:

– Черт! Где конь? Ты видел?! Видел?!!

– Не видел. Но чувствовал, – Профуков завалился обессиленно на спину и уставился в потолок. – Видимо, все-таки есть место чуду.

– Но как же… Это ведь невозможно. Где конь? Как это вообще? – Кречетов суетился, собирая разбросанные вокруг доски фигуры. Коня не было. – Где конь, Илья? Ну-ка вставай. Вставай быстро!

Профуков поднялся. Кречетов подскочил к нему и принялся трясущимися руками обшаривать карманы друга. Коня не было. Не было его и в штанине, не было за пазухой рубахи. Его не было нигде.

– Да что ты делаешь? – отбивался от Димы Профуков. – Видишь, нету нигде! Не съел же я его!

Кречетов подозрительно уставился на рот Ильи, словно тот действительно смог бы незаметно спрятать за щеку немаленькую шахматную фигуру. Илья раскрыл пасть, вывалив наружу язык:

– Вот, смотри. Нету. Нету нигде. Ты ведь сидел напротив меня, все видел своими глазами. Я не знаю, что произошло!

Изумленные приятели таращились друг на друга, отказываясь верить в реальность происходящего. Наконец Кречетов вскочил на ноги и принялся суетливо бегать из угла в угол, из комнаты в комнату:

– Если на секундочку поверить, что конь действительно может ходить по четырехмерному пространству, то возникает ряд вопросов.

Профуков с любопытством взирал на нервного товарища, развалившись в продавленном старом кресле.

– Что послужило основной причиной для перемещения? Ряд факторов? Каких? Твое желание, магнитная буря? Что еще? Почему раньше не пропадали фигуры? И самое главное, – Кречетов на секунду замер. – Только ли шахматы можно перемещать между пространствами?

Он взмахнул рукой и умчался на кухню.

– Если попробовать повторить эксперимент… – Кречетов выскочил из кухни и засеменил в большой комнате, огибая сидящего в кресле Профукова и раскиданные по полу шахматы. – То есть ли вероятность, что все получится?

Дмитрий исчез в спальне. Оттуда донесся приглушенный голос:

– Ты запомнил свои мысли, действия?

Профуков помотал головой, забыв, что из другой комнаты его жесты не видны. Впрочем, Кречетов и не нуждался в ответе. Он залетел обратно и напряженно замер перед креслом с Ильей:

– А ведь это явление может послужить разрушением всего смысла шахмат! Много веков у них устоявшиеся правила, не меняющиеся вообще никак, и тут внезапно обнаруживается возможность двигать коней в другое пространство! Это же просто взрыв!

Кречетов снова ускакал на кухню и зашуршал чем-то из холодильника.

– И это не гововя о вевиких науфных иффледованиях, – чавкал с кухни Дмитрий. – тебе нувно опведелить закон певемефения и науфиться его контволивовать!

Дима торопливо сглотнул и вновь засиял восторженностью перед креслом:

– Кстати. Ты уже придумал, как назвать новую игру?

– Мне нравится старое название, – пожал плечами Профуков. За что был награжден уничижительным взглядом.

– Скучный вы человек, профессор. Нужно разработать новые правила и запатентовать новую игру. Предлагаю торжественное название: «Четырехмерные шахматы»!

– Слишком сложно. Не приживется. Нужно что-то проще, – Илья в очередной раз с удивлением отметил, как легко его, абсолютного флегматика, зацепила бурная энергетика друга.

– Хмм… Ну тогда, например, «Шахманство» – шахматы четвертого пространства. Или «Чемершах»? Четырехизмерительные шахматы. Как тебе?

– Чессеракт, – внезапно выдал Профуков.

– Что это за ерунда? – опешил Кречетов.

– Я тебе рассказывал про четырехмерный куб. Он называется «тессеракт». А шахматы по-английски будут «чесс». Если совместить, получится «Чессеракт». По-моему, неплохое название.

– Я серьезные вещи предлагаю, а ты глупости всякие говоришь, – обиделся Кречетов.

– Между прочим, основная идея принадлежит мне! – Профуков поднял палец.

– Ладно, потом подумаем еще, – сделал вид, что сдался Кречетов. И, спохватившись, вновь забегал по комнате. – А ведь шахматами может и не ограничиться дело!

Дмитрию опять не хватало одной комнаты для эмоций. Он подскочил и умчался в смежную спальню.

– Если хорошо натренироваться, то можно ведь и человека переместить? Я помню, ты передвинул коня на две клетки вперед! – из спальни донесся грохот. Это Кречетов проводил эксперимент, прыгая наподобие коня. – Потом мы приложили вот такой мысленный импульс, совершили скачок вправо и…

Дмитрий внезапно замолчал.

Минуту Профуков прислушивался к неожиданной тишине. Потом забеспокоился:

– Дима? Эй! Ты в порядке?

Кречетов не издавал ни звука. Без его шумных действий дом словно опустел. Вот тут Илья встревожился не на шутку. Он подскочил с кресла и кинулся в спальню. Кречетова нигде не было. Шкаф с постельным бельем сиротливо взирал полупустым распахнутым зевом. Да и будь он закрыт, спрятаться в нем невозможно – это был небольшой шкаф, все нутро занимали полочки поперек. Дмитрий бы в него просто не влез. Прозрачные марлевые шторки исключали возможность спрятаться за ними. Последним мебельным штрихом в ближнем углу комнаты замерла кровать – огромная тахта, заправленная по-армейски аккуратно, без свисающих простыней и одеял – Кречетов грезил армией и хотел после института пойти служить с перспективой стать по меньшей мере полковником. Под полковничьей кроватью тоже никого не было.

Больше спрятаться в комнате негде. Разве что вылезти в окно? Профуков подбежал ближе: окно закрыто за шпингалеты изнутри, включая форточку. Дмитрий явно не волшебник. При всем своем таланте и сумасбродстве пролезть сквозь стекло он бы не смог.

– Господи, – неверующий Илья неумело перекрестился слева-направо. – Неужели он и правда открыл тайну четырехмерного пространства. И что я сейчас скажу его родителям?

Профуков с ужасом понял, что допускаемый Кречетовым конец света может очень локально реализоваться на его, профуковской, шкуре.

– Кречетов? Кречетов!! Кречето-о-ов! – завопил во все горло перепуганный Илья. – Дима-а-а!

– Не ори, – раздался ворчливый голос из пустоты. – Блажишь, как соседская психованная бабка.

– Как ты там, Дима? – Профуков держался за голову.

– Нормально, как. Повезло, можно сказать. Цел остался.

– Ты живой?

– Ты идиот что ли? – в голос Кречетова добавились нотки раздражения. – Помоги лучше вылезти.

– А ты где?

– В Караганде, блин. Иди сюда, только под ноги смотри.

Профуков непонимающе уставился в дальний темный угол. И тут до него дошло:

– Ты забыл закрыть подполье, когда лазил за кубиками?

– Белиссимо! Медаль тебе за сообразительность. Помоги вылезти, я, кажется, лестницу сломал.

Илья осторожно подошел к люку. Снизу на него смотрело перемазанное лицо Кречетова.

– Я вот что думаю, – заявило оно. – Ведь совсем неясно, что там, в этом четырехмерном пространстве. Вдруг там живет кто-то, о ком мы не знаем?

– Знаешь что, – рассердился Профуков. – Иди ты в задницу со своим пространством. И с выходками своими туда же. Давай руку.

Через десять минут друзья пили чай, сидя на кухне. Профуков насупленно пялился в окно, Кречетов продолжал рассуждения.

– Интересно, а получится ли с другими фигурами, как и с конем? Как думаешь?

– Никак. – Илья не мог простить приятелю пережитый страх.

– Да не злись. Ну все-таки, получится?

– Думаю, нет, – Профуков сменил гнев на милость. – Я подозреваю, что конь просто по своей тонкой структуре выпадает из общих шахматных тенденций.

– Это как?

– Ну вот смотри. Шахматы, как мы уже говорили, двухмерная игра. При этом, почти все фигуры двигаются в одномерном пространстве. Либо вперед, либо назад, либо по диагонали, либо вбок. Исключение только конь. Он одновременно за ход захватывает два пространства – два шага в одну сторону, шаг в другую. Наверное, именно это и определило возможность перемещения им и в иные плоскости. Но это только мое мнение.

Кречетов, прибитый глубиной рассуждения, почтительно молчал.

– Возможно, в ближайшем будущем это явление будет рассмотрено более подробно. Возможно, мы научимся если не проникать в четыре-дэ, так хотя бы заглядывать туда. И кто знает, что там нас ждет, – Профуков поежился от мурашек по спине. – Все, я домой. Уже светает. Спать пора.

– Да оставайся. Поэкспериментируем с остальными фигурами.

– Хватит с меня экспериментов. Сам как-нибудь давай.

Профуков решительно отставил опустевшую чашку и пошел в прихожую.

Когда за приятелем закрылась дверь, Дмитрий прошагал к раскиданным шахматам. Аккуратно расставив фигуры и пешки по своим позиция, он убедился, что коня по-прежнему нет. С одной стороны, фигуру было жалко. Без коня и остальные шахматные бойцы теряют смысл, не будешь ведь сражаться неполной армией. С другой же, проведенный эксперимент вдохновлял и требовал продолжения.

И Кречетов решился. Он взял в руки другого коня, на этот раз белого, посмотрел на потолок.

...Замер.
...Выдохнул.
...Медленно перевел взгляд на шахматную доску.
...Осторожно подвинул коня на две клетки вперед.
...И резко дернул в сторону, одновременно ударив им по доске!

Раздался треск. Фигуры разлетелись со страшным грохотом по комнате. Доска подскочила от удара, ее отшвырнуло в сторону почти на полметра. Кречетов в ужасе зажмурился.

А когда открыл глаза, увидел прямо перед собой второго черного коня, которого хитрый Профуков умудрился спрятать под шахматную доску. Дмитрий пробежался взглядом по оставшимся фигурам. Так и есть, первый вороной лежал неподалеку.

– Сволочь, – проворчал Кречетов, собирая разбросанные фигуры. – Открыл четырехмерное пространство, Гудини чертов. Чессеракт тебе пониже спины…

Профуков шагал по лужам, разбрасывая по тротуарам отражающуюся в них рассветную палитру. Шагал и думал над словами Кречетова. Кто знает, может быть, действительно какой-нибудь неизвестный шахматист из четырехмерного пространства возьмет и подкинет, приоткрыв завесу невероятного, в их ограниченный мир свою шахматную фигурку.

Например, такую же, как спрятанная Ильей ради розыгрыша. Профуков разжал кулак и посмотрел на заляпанного потной ладонью черного шахматного конька. Дурак Кречетов все-таки. Карманы обшарил, даже в рот заглянул, а в кулаке не посмотрел. Надо не забыть вернуть лошадку.

Горизонт занимался оттенками розового. Магнитная буря миновала. Конец света откладывался на неопределенный срок...