Пожалуйста, будьте вежливы! В новостных и политических постах действует Особый порядок размещения постов и комментариев.

Быль-былица

Быль-былица Политика, Длиннопост, Стихи, Самуил Маршак, Капитализм, Коммунизм

Самуил Маршак о том, как мы вернулись к старым временам. Для нас это теперь быль-былица.


БЫЛЬ-НЕБЫЛИЦА

Разговор в парадном подъезде



Шли пионеры вчетвером

В одно из воскресений,

Как вдруг вдали ударил гром

И хлынул дождь весенний.



От градин, падавших с небес,

От молнии и грома

Ушли ребята под навес —

В подъезд чужого дома.



Они сидели у дверей

В прохладе и смотрели,

Как два потока все быстрей

Бежали по панели.



Как забурлила в желобах

Вода, сбегая с крыши,

Как потемнели на столбах

Вчерашние афиши…



Вошли в подъезд два маляра,

Встряхнувшись, точно утки, —

Как будто кто-то из ведра

Их окатил для шутки.



Вошел старик, очки протёр,

Запасся папиросой

И начал долгий разговор

С короткого вопроса:



— Вы, верно, жители Москвы?

— Да, здешние — с Арбата.



— Ну, так не скажете ли вы,

Чей этот дом, ребята?



— Чей это дом? Который дом?

— А тот, где надпись «Гастроном»

И на стене газета.



— Ничей, — ответил пионер.

Другой сказал: — СССР.

А третий: — Моссовета.



Старик подумал, покурил

И не спеша заговорил:



— Была владелицей его

До вашего рожденья

Аделаида Хитрово. —

Спросили мальчики: — Чего?

Что это значит «Хитрово»?

Какое учрежденье?



— Не учрежденье, а лицо! —

Сказал невозмутимо

Старик и выпустил кольцо

Махорочного дыма. —



Дочь камергера Хитрово

Была хозяйкой дома,

Его не знал я самого,

А дочка мне знакома.



К подъезду не пускали нас,

Но, озорные дети,

С домовладелицей не раз

Катались мы в карете.



Не на подушках рядом с ней,

А сзади — на запятках.

Гонял оттуда нас лакей

В цилиндре и в перчатках.



— Что значит, дедушка, «лакей»?

Спросил один из малышей.



— А что такое «камергер»? —

Спросил постарше пионер.



— Лакей господским был слугой,

А камергер — вельможей,

Но тот, ребята, и другой —

Почти одно и то же.



У них различье только в том,

Что первый был в ливрее,

Второй — в мундире золотом,

При шпаге, с анненским крестом,

С Владимиром на шее.



— Зачем он, дедушка, носил,

Владимира на шее?.. —

Один из мальчиков спросил,

Смущаясь и краснея.



— Не понимаешь? Вот чудак!

«Владимир» был отличья знак.

«Андрей», «Владимир», «Анна» —

Так назывались ордена

В России в эти времена… —

Сказали дети: — Странно!



— А были, дедушка, у вас

Медали с орденами?

— Нет, я гусей в то время пас

В деревне под Ромнами.



Мой дед привез меня в Москву

И здесь пристроил к мастерству.

За это не медали,

А тумаки давали!..



Тут грозный громовой удар

Сорвался с небосвода.

— Ну и гремит! — сказал маляр.

Другой сказал: — Природа!..



Казалось, вечер вдруг настал,

И стало холоднее,

И дождь сильнее захлестал,

Прохожих не жалея.



Старик подумал, покурил

И, помолчав, заговорил:



— Итак, опять же про него,

Про господина Хитрово.



Он был первейшим богачом

И дочери в наследство

Оставил свой московский дом,

Имения и средства.



— Да неужель жила она

До революции одна

В семиэтажном доме —

В авторемонтной мастерской,

И в парикмахерской мужской,

И даже в «Гастрономе»?



— Нет, наша барыня жила

Не здесь, а за границей.

Она полвека провела

В Париже или в Ницце,

А свой семиэтажный дом

Сдавать изволила внаем.



Этаж сенатор занимал,

Этаж — путейский генерал,

Два этажа — княгиня.



Еще повыше — мировой,

Полковник с матушкой-вдовой,

А у него над головой —

Фотограф в мезонине.



Для нас, людей, был черный ход,

А ход парадный — для господ.



Хоть нашу братию подчас

Людьми не признавали,

Но почему-то только нас

Людьми и называли.



Мой дед арендовал

Подвал.

Служил он у хозяев.

А в «Гастрономе» торговал

Тит Титыч Разуваев.



Он приезжал на рысаке

К семи часам — не позже,

И сам держал в одной руке

Натянутые вожжи.



Имел он знатный капитал

И дом на Маросейке.

Но сам за кассою считал

Потертые копейки.



— А чаем торговал Перлов,

Фамильным и цветочным! —

Сказал один из маляров.

Другой ответил: — Точно!



— Конфеты были Ландрина,

А спички были Лапшина,

А банею торговой

Владели Сандуновы.



Купец Багров имел затон

И рыбные заводы.

Гонял до Астрахани он

По Волге пароходы.



Он не ходил, старик Багров,

На этих пароходах,

И не ловил он осетров

В привольных волжских водах.



Его плоты сплавлял народ,

Его баржи тянул народ,

А он подсчитывал доход

От всей своей флотилии



И самый крупный пароход

Назвал своей фамилией.



На белых ведрах вдоль бортов,

На каждой их семерке,

Была фамилия «Багров» —

По букве на ведерке.



— Тут что-то дедушка, не так:

Нет буквы для седьмого!



— А вы забыли твердый знак! —

Сказал старик сурово. —



Два знака в вашем букваре.

Теперь не в моде твердый,

А был в ходу он при царе,

И у Багрова на ведре

Он красовался гордо.



Была когда-то буква «ять»…

Но это — только к слову.

Вернуться надо нам опять

К покойному Багрову.



Скончался он в холерный год,

Хоть крепкой был породы,

А дети продали завод,

Затон и пароходы…



— Да что вы, дедушка! Завод

Нельзя продать на рынке.

Завод — не кресло, не комод,

Не шляпа, не ботинки!



— Владелец волен был продать

Завод кому угодно,

И даже в карты проиграть

Он мог его свободно.



Всё продавали господа:

Дома, леса, усадьбы,

Дороги, рельсы, поезда, —

Лишь выгодно продать бы!



Принадлежал иной завод

Какой-нибудь компании:

На Каме трудится народ,

А весь доход — в Германии.



Не знали мы, рабочий люд,

Кому копили средства.

Мы знали с детства только труд

И не видали детства.



Нам в этот сад закрыт был вход.

Цвели в нем розы, лилии.

Он был усадьбою господ —

Не помню по фамилии…



Сад охраняли сторожа.

И редко — только летом —

В саду гуляла госпожа

С племянником-кадетом.



Румяный маленький кадет,

Как офицерик, был одет.

И хвастал перед нами

Мундиром с галунами.



Мне нынче вспомнился барчук,

Хорошенький кадетик,

Когда суворовец — мой внук —

Прислал мне свой портретик.



Ну, мой скромнее не в пример,

Растет не по-кадетски.

Он тоже будет офицер,

Но офицер советский.



— А может, выйдет генерал,

Коль учится примерно, —

Один из маляров сказал.

Другой сказал: — Наверно!



— А сами, дедушка, в какой

Вы обучались школе?

— В какой?

В сапожной мастерской

Сучил я дратву день-деньской

И натирал мозоли.



Я проходил свой первый класс,

Когда гусей в деревне пас.



Второй в столице я кончал,

Когда кроил я стельки

И дочь хозяйскую качал

В скрипучей колыбельке.

Потом на фабрику пошел,

А кончил забастовкой,

И уж последнюю из школ

Прошел я под винтовкой.



Так я учился при царе,

Как большинство народа,

И сдал экзамен в Октябре

Семнадцатого года!



Нет среди вас ни одного,

Кто знал во время оно

Дом камергера Хитрово

Или завод Гужона…



Да, изменился белый свет

За столько зим и столько лет!

Мы прожили недаром.

Хоть нелегко бывало нам,

Идем мы к новым временам

И не вернемся к старым!



Я не учен. Зато мой внук

Проходит полный курс наук.



Не забывает он меня

И вот что пишет деду:

«Пред лагерями на три дня

Гостить к тебе приеду.



С тобой ловить мы будем щук,

Вдвоем поедем в Химки…»



Вот он, суворовец — мой внук, —

С товарищем на снимке!



Прошибла старика слеза,

И словно каплей этой

Внезапно кончилась гроза.

И солнце хлынуло в глаза

Струей горячей света.



Самуил Яковлевич Маршак

1947 год



https://pbd.su/агитпечь/быль-былица

Вы смотрите срез комментариев. Показать все
32
DELETED
Автор поста оценил этот комментарий

Здорово написано.

Но лично мне у Маршака больше нравится другое произведение.

Я его и доче своей шестилетке читал, и у нее тоже от этого стихотворения слезки в глазах стояли:


Рассказ о неизвестном герое


Ищут пожарные,

Ищет милиция,

Ищут фотографы

В нашей столице,

Ищут давно,

Но не могут найти

Парня какого-то

Лет двадцати.


Среднего роста,

Плечистый и крепкий,

Ходит он в белой

Футболке и кепке.

Знак "ГТО"

На груди у него.

Больше не знают

О нем ничего.


Многие парни

Плечисты и крепки.

Многие носят

Футболки и кепки.

Много в столице

Таких же значков.

Каждый

К труду-обороне

Готов.


Кто же,

Откуда

И что он за птица

Парень,

Которого

Ищет столица?

Что натворил он

И в чем виноват?

Вот что в народе

О нем говорят.


Ехал

Один

Гражданин

По Москве -

Белая кепка

На голове,-

Ехал весной

На площадке трамвая,

Что-то под грохот колес

Напевая...


Вдруг он увидел -

Напротив

В окне

Мечется кто-то

В дыму и огне.


Много столпилось

Людей на панели.

Люди в тревоге

Под крышу смотрели:

Там из окошка

Сквозь огненный дым

Руки

Ребенок

Протягивал к ним.


Даром минуты одной

Не теряя,

Бросился парень

С площадки трамвая

Автомобилю

Наперерез

И по трубе

Водосточной

Полез.


Третий этаж,

И четвертый,

И пятый...

Вот и последний,

Пожаром объятый.

Черного дыма

Висит пелена.

Рвется наружу

Огонь из окна.


Надо еще

Подтянуться немножко.

Парень,

Слабея,

Дополз до окошка,

Встал,

Задыхаясь в дыму,

На карниз,

Девочку взял

И спускается вниз.


Вот ухватился

Рукой

За колонну.

Вот по карнизу

Шагнул он к балкону...

Еле стоит ,

На карнизе нога,

А до балкона -

Четыре шага.


Видели люди,

Смотревшие снизу,

Как осторожно

Он шел по карнизу.

Вот он прошел

Половину

Пути.

Надо еще половину

Пройти.


Шаг. Остановка.

Другой. Остановка.

Вот до балкона

Добрался он ловко.

Через железный

Барьер перелез,

Двери открыл -

И в квартире исчез...


С дымом мешается

Облако пыли,

Мчатся пожарные

Автомобили,

Щелкают звонко,

Тревожно свистят.

Медные каски

Рядами блестят.


Миг - и рассыпались

Медные каски.

Лестницы выросли

Быстро, как в сказке.


Люди в брезенте -

Один за другим -

Лезут

По лестницам

В пламя и дым...


Пламя

Сменяется

Чадом угарным.

Гонит насос

Водяную струю.

Женщина,

Плача,

Подходит

К пожарным:

- Девочку,

Дочку

Спасите

Мою!


- Нет,-

Отвечают

Пожарные

Дружно,-

Девочка в здании

Не обнаружена.

Все этажи

Мы сейчас обошли,

Но никого

До сих пор

Не нашли.


Вдруг из ворот

Обгоревшего дома

Вышел

Один

Гражданин

Незнакомый.

Рыжий от ржавчины,

Весь в синяках,

Девочку

Крепко

Держал он в руках.


Дочка заплакала,

Мать обнимая.

Парень вскочил

На площадку трамвая,

Тенью мелькнул

За вагонным стеклом,

Кепкой махнул

И пропал за углом.


Ищут пожарные,

Ищет милиция,

Ищут фотографы

В нашей столице,

Ищут давно,

Но не могут найти

Парня какого-то

Лет двадцати.


Среднего роста,

Плечистый и крепкий,

Ходит он в белой

Футболке и кепке,

Знак "ГТО"

На груди у него.

Больше не знают

О нем ничего.


Многие парни

Плечисты и крепки,

Многие носят

Футболки и кепки.

Много в столице

Таких же

Значков.

К славному подвигу

Каждый

Готов!

раскрыть ветку (2)
6
Автор поста оценил этот комментарий
Это стихотворение я знал наизусть в 4 года. Я сидел, перелистывая книжку и декламировал его. Перелистывал в нужном месте. Все удивлялись, думали, что бегло читаю. Но читать я не умел.
Автор поста оценил этот комментарий

То чувство, когда ты писатель, и тебе платят за количество строчек в стихотворении.

Вы смотрите срез комментариев. Чтобы написать комментарий, перейдите к общему списку