Будни скорой. Декабрист.
- Чего творишь-то, Жень! - зашипела я и дёрнула Иваныча за рукав, - С ума сошёл? Ща ещё по ушам получим! Мало тебе было?
Шеф состроил мне рожу неохотно отрываясь от увлекательного занятия по поднятию тяжестей, в виде Бубль Гума, одной рукой за задние лапы, однако, отпустил кота и оглянулся на открытую дверь врачебной, где Сергевна, раскрасневшись после атаки на нас, что-то искала на полках с медицинской литературой.
Бубль Гум, воспользовавшись свободой, хотел было затянуть жалобную песнь, но отвлёкся на весеннюю муху, забесившуюся на окне диспетчерской и в два этапа залезая на подоконник, то есть, сначала на стул, а потом дальше, ибо иначе, с его габаритами и весом, было нелегко, занялся насекомым...
Ооо... Их он любил!...
Нет, наш кот никогда не ел мух, но ловить толстыми лапами на окне, придушивать их и отпускать, и снова ловить - это было его всегдашним развлечением. Крупный сам по себе, косоглазый от природы, смешной и без того, он фокусировал глаза на жужжащей на окне мухе, водил полосатой башкой, помявкивал от восторга, прихватывая жужжащее устройство, становясь невероятно домашним, милым и смешным ещё больше. Ему никто не мешал в такие минуты, но всякий сотрудник, заметив его игры с мухами, останавливался и улыбался, глядя на него - до чего ж забавный!..
В тот день, с утра, мы с Иванычем, не сумев мирно поделить последнюю ложку кофе, подрались чьими-то подушками, оставшимися на диванах после уходящей смены, при этом свалив с подоконника горшок с декабристом, нежно выращиваемый Сергевной уже несколько лет. До сих пор не понимаю, почему это подлое растение не хотело цвести, спокойно зеленилось своими листочками-звеньями, разрослось на полподоконника, совершенно вытеснив с него беднягу Бубль Гума. Но Сергевна продолжала поливать, рыхлить и пестаться с ним, называя его, почему-то, Женечкой, уверенная в том, что уж на следующий год декабрист Женечка принесёт ей, непременно, цвето-результат.
По мере сил, помогал ей и Бубль Гум, обгрызая листья, лазия своими бессовестными лапами в горшок, расшвыривая землю и даже, как-то, наплавузив в поддон, наверно считая полезным приблизить условия жизни цветка к природным...
Хренушки. Декабрист буйно зеленел, но не желал цвести даже после этого, а кот получил по ушам от любимой женщины и полчаса нотаций о том, какая он неблагодарная полосатая тварь.
Иваныч, рождённый в декабре, глядя на Сергевнины заботы о зелёном питомце, как-то сказал ей, что два Женечки-декабриста в одном коллективе - это перебор, и надо одного из них ликвидировать, ну ясное дело кого, конечно этот никчёмный цветок.
Сергевна заявила, что если мы ещё раз нашкодим, то Иваныч оправдает гордое звание декабриста, отправившись в ссылку на самую тухлую подстанцию нашего города, а я, как верный пёсик, последую за ним, хоть я и не жена.
Вобщем, сидя на полу, вместе с шефом, и на скорую руку пересаживая цветок в первое попавшееся ведро, под гневные вопли Сергевны о том, что муки её не кончатся, пока существует в природе эта дебильная 23-я бригадка, мы продолжали шепотом ругаться из-за остатков кофе, в плане, кому они из нас достанутся.
Я отстаивала себя, потому как последний кусок - младшим, а Иваныч убеждал меня пожертвовать кофе Сергевне, дабы она не сварила в турке нас обоих вместо любимого напитка.
Короче говоря, собрав в ведро с декабристом всю землю, а заодно и всякий мусор с пола, плюс три окурка, обрывок газеты, несколько пуговиц и чей-то хлястик от халата, мы водрузили наше произведение обратно на подоконник, не заметив надписи на ведре "Полы, врачебная".
Очумевшая Васильевна, любитель тишины и покоя, и совершенно измождённая событиями сегодняшнего утра, немедленно выпроводила нас на выезд, с пожеланиями обслужить всех жителей Земли, Луны, Юпитера и остальных планет солнечной системы и умаяться с ними так, чтобы на всякие хулиганства сил не оставалось.
Вопли тети Ани, нашей уборщицы, когда она нашла-таки своё ведро, говорят, были слышны во дворе, но мы были уже на пути к адресу с поводом "Давление 70/45, 90 лет"...
Иваныч спросил у меня, знаю ли я, отчего может быть такое состояние у старого человека.
Я, раздраконенная потасовкой, мрачно предположила "кофейную недостаточность" .
Иваныч почесал макушку и велев водителю прибавить скорость, сказал мне, что из-за всяких вот лопоухих фельдшеров и валятся на порядочных врачей тяжёлые адреса.
Безошибочное профессиональное чутьё подсказывало ему, что там, на вызове, всё очень серьёзно.
Нам открыла дверь старушка и запрокинув голову, чтобы разглядеть Иваныча, поблагодарила, что быстро приехали. Женька любил стариков и они это чувствовали всегда.
На вопрос Иваныча, что случилось у столь прелестной женщины, бабуся улыбнулась, явно очарованная моим шефом и попросила нас следовать за ней. Она была бледная, даже серая, но цепляясь за стену, она упорно вела нас в соседнюю комнату и никакие уговоры не заставили её лечь на диван, стоящий в зале.
- Валечка, ты жив? - произнесла она и тут мы увидали тяжелодышащего старика, сидевшего в кресле.
- Да, Валечка, пока жив ... - отозвался старик.
***
Я так и не постигла, почему нам с шефом доставались такие памятные случаи... Женька мой считал, что я, как женщина, то есть, существо грешное, притягиваю всякие профессиональные проблемы. Я огрызалась, что Иваныч сам виноват, образом жизни своей, поэтому и страдаем. И только Сергевна, уже спустя несколько месяцев после его смерти, сказала мне, что просто мы - талантливый профессиональный дуэт, в который верили и которому доверяли серьёзные адреса, и хоть бы Господь сжалился и послал бы ей, в утешение, ещё один, такой же, как мы!
Услыхав это, я не выдержала и разрыдалась...
***
Они родились в один день, 8 марта, жили в одном доме, учились в одном классе, вместе поступили и закончили пединститут... Это успела рассказать нам бабушка. Прожив в браке 69 лет, имели двоих сыновей, трёх внучек, правнуков и собирались вскоре отметить 70-летие супружества, Благодатную Свадьбу.
Удивительная пара... Как жалко было их мне ...
Валентина Николаевна и Валентин Николаевич. Да-да, их звали именно так. Она - учительница русского языка и литературы, он - учитель биологии. Их старенькую свадебную фотографию, висевшую в рамке, на стене, в зале, я помню по сей день...
"Валентин и Валентина" - так я назвала, по совету Женьки, эту тяжёлую историю. Два стареньких человека, две любящих души, два больных сердца... Им стало плохо в одну ночь, безо всяких видимых причин. До утра они не спали и поили друг друга корвалолом, не вызывая никого, не сообщая сыновьям, надеясь, что пройдёт.
Загрудинных болей у них не было, так они нам сказали сами. Когда мужу стало трудно дышать, а у неё упало давление, она доползла до телефона и всё-таки вызвала Скорую Помощь. Не себе. Супругу.
- Нет жизни без него, дай Бог всем такого мужа, как у меня... - сказала она мне, уже сама лёжа с капельницей.
Углубляться в терапию тех лет не буду. Иваныч, в таких случаях, был человеком и врачом максимума помощи.
Дожидаясь подмоги на два тяжеленных инфаркта, мы как могли, поддерживали угасающие жизни. Валентина Николаевна роняла давление на глазах, несмотря на все наши усилия, её муж уходил ещё быстрее. Две инфарктные кардиограммы лежали на столе, в ожидании бригады кардиореанимации.
Проблема была в том, что мы не могли увезти, хотя бы, одного из них, потому что другого нельзя было оставить. Обидно было, что старики всю ночь так страдали и не вызвали никого. Женька ходил от одного к другому, я понимала, как ему тошно, он сам был любящим сыном, свято заботился о своих родителях.
***
Валентина Николаевича мы до спецбригады дотянуть не смогли...
Его супруга скончалась у них в машине, по пути в больницу. Про смерть мужа она не узнала, мы не нашли слов сказать ей об этом...
Тогда до меня и дошёл смысл фразы " Они жили долго и счастливо, и умерли в один день ".
Похоронили их вместе, на рязанском кладбище, недалеко от моей бабушки. Я иногда захожу на их ухоженную могилку с той самой, свадебной фотографией на гранитном памятнике, где они молодые и счастливые...
Надеюсь, они встретились на Небесах...
Мы вернулись на подстанцию и попросили прощения у Сергевны за разбитый цветок. Сергевна махнула рукой и спросила, нет ли у нас хоть ложки кофе, а то башка болит, просто караул ...
Отдали ей ту, последнюю. Хорошая она тётка у нас всё же!
Ну и мы у неё ...ммм...тоже ничего!
***
А декабрист, сволочь этакая, зацвёл вскоре после похорон Женьки.. Сергевна, увидев это, позвала меня и вдруг страшно, надрывно расплакавшись, спросила, мол, помнишь, Ленк, как он говорил, что два Женьки-декабриста сосуществовать не могут?
Ты посмотри только, чего творится!..Цветёт ведь, падла
Я ошалело покивала, глядя на множество малиновых бутонов, тихо ненавидя его, оставшегося в живых, декабриста. Из ведра, сбоку, так и торчал кусок чьего-то хлястика, закопанный нами...
Я бы отдала вагон...нет, десять тысяч вагонов таких цветов за ещё один день Женькиной жизни, потому что не успела сказать ему СПАСИБО.
И пусть пока не в книжке, пусть поздно, но...
СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ВСЁ, ЖЕНЬКА !
СЛЫШИШЬ МЕНЯ?..
СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ВСЁ !!!
