"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.
Часть 33. Часть 37.
Часть 34. Часть 38.
Часть 35. Часть 39.
Часть 36.
- Мы их наблюдаем, «Шторм», наблюдаем, но там огонь идет, и «Ручей» молчит, - доложил и я экипажу самолета.
- 128-й, сможем зайти, я зайду, сяду, а ты правый борт крой мне как-нибудь со 151-м, - принял я решение на посадку без связи с ПАНом, что по правилам запрещено, - хорошо?
- Да, понял, понял тебя, - подтвердил запрос Бит-Шабо.
- Все, давай, заходим, я строюсь, обходите справа и смотрите, - вновь вышел я на связь, пикируя с гребня вниз к началу ущелья.
Экипаж «Шторма», понимая, что экипаж «восьмерки» пошел вниз в огонь, вспомнил, что пара до сих пор не получила разрешение на открытие огня и сам запросил командный пункт:
- «Свидетель», вы разрешили открытие огня паре 128-го?
- Нет! - прозвучал категоричный ответ с командного пункта. А в это время группа уже вошла в боевое противодействие с противником.
- Командир, по нам «работают», сверху справа со скалы, а внизу люди лежат, - отозвался пулеметчик Наниш.
- Внизу наши, наши парии лежат, их не трогай, а наверх смотри внимательней, там «духи», работай прицельно, только в «барабанов» не попади, они у тебя справа, - ответил я ему. - Там где-то снайперы были, Наниш.
- Сколько у нас топлива? - спросил я бортового.
- 1400, - ответил тот, пощелкав по топливомеру.
Мы вышли на прямую для посадки на площадку и сейчас подходили па дистанцию открытия огня. Впереди должна была проявиться площадка и окраина населенного пункта, откуда по нам все время велся обстрел. Я решил: как только мы сравняемся по горизонту с противником, открою огонь и проскочу этот опасный сектор, уйдя в мертвую зону.
- Так, ну-ка, попрятались все за броню! - приказал я экипажу.
- Да откуда ее взять-то! - удивился Володя Панков.
- За свою бронежелезку скройся, а там как повезет, - ответил я, - И поплотнее, и пониже.
- 128-й, я захожу, - доложил я Бит-Шабо, все время смотря в прицел, ожидая появления цели. - Сергей, я «работаю» НАРами, ты пулеметом, огонь по бугру и гасим скорость, я иду под скалу, а ты пулеметом, сколько сможешь, обрабатывай склон, пока не уйдем в мертвый сектор, понял меня? - обратился я к бортовому. - Работаем.
И вот цель проявилась. Огонь! НАРы сорвались с блоков и понеслись к цели, бортовой заработал пулеметом, выхлопные газы и гильзы хлынули в кабину.
- Держи управление, держи управление, управление держи, ноги на педали! – крикнул я немного обалдевшему от всего этого огня штурману. - Если со мной что, возьмешь управление.
Что могло случиться с командиром, до Владимира не совсем дошло, но он медленно поставил ноги на педали, плавно взялся за управление и тихо ответил:
- Понял.
- «Ручсй-19», ты где? - запросил я авианаводчика. До площадки оставалось метров триста, и мы шли очень медленно, готовясь к зависанию. На земле уже должны были понять, что мы выполняем посадку, однако «Ручей» молчал. Но в районе посадки загорелся сигнальный дым, значит, нас ждут к встречают.
- Да еклмн.., там одни покойники, - сказал Панков, наблюдая несколько тел в районе посадки.
- Что, где дым? - не понял я, увлеченный выполнением зависания меж деревьев и нагромождений камней.
- Машет «уходи», - ответил Владимир, неправильно понявший сигнал бойца, который указывал рукой на смещение в сторону.
- Дым где? - переспросил Панкова я.
- Дым сзади, ой, нет, вот он, справа, - выглянул в блистер Владимир и стал подсказывать место посадки, - смещайся вправо, командир, еще правее.
- Командир, они сзади стоят, прямо под винтом, - подсказал пулеметчик.
- Да, командир, вон вперед немного, там «пупочек», можно туда, вперед, - подсказывал Владимир. Вертолет висел метрах на пятнадцати и медленно смещался в сторону посадки.
- 128-й, посмотри винты, не вижу, - попросил я подсказки от боевых вертолетов, деревья были высокими и ограничивали место посадки.
- Вперед немного проходи, влево не смещайся, - и пара боевых вертолетов прошла над нами, выйдя из ущелья и скрывшись во мгле, чтобы через пару минут зайти вновь.
По ушам громко и хлестко ударил сигнал опасной высоты: 10 метров. Вокруг вертолета в воздух поднялся весь природный хлам, который обычно лежит по берегам горных речушек. Штурман вновь и вновь повторял:
- Вперед, командир, еще вперед.
- Нормально, все, садимся, определил я и плавно опустил машину на нагромождение камней.
- 128-й, я сел, - доложил я Андрею, выходившему в начало ущелья.
- Командир, по нам стреляют, - заверещал сзади пулеметчик и тут же открыл ответный огонь.
- Стреляют? - переспросил я, но тут и сам увидел, как вокруг вертолета земля покрылась фонтанами пыли и рикошетом пуль, а по склону, возвышавшемуся над нами, от попаданий осыпалась земля.
- 128-й, по нам «работают», «работают», 6л..! - закричал я в эфир.
- Наблюдаю, наблюдаю, я вижу, откуда по тебе «работают», - ответил Бит-Шабо, выскочив в зону видимости «восьмерки» и обнаружив её в паутине смертельного огня, который велся с трех направления. Андрей выбрал жаркую точку, которая очень часто и ярко светилась из-под одного из завалов деревьев, и нажал на кнопку стрельбы – в районе цели забушевал огонь. Если он и не достал противника, то, по крайней мере, замолчать тот должен был надолго, и он промчался над «восьмеркой», земля вокруг нес вздыбилась от разрыва. Так, где-то работает миномет.
- 128-й, я «Шторм», вам разрешили работать пушкой на север, по другим направлениям - по обстановке, своим решением, - вышел на связь экипаж самолета-ретранслятора.
- Смотри ,6л..., справа «работают», сверху накрывают, я под склон полез, под склон! - с этими словами я оторвал «восьмерку» и сместился под склон, закрываясь им от огня сверху. Пройдя метров двадцать, плюхнул вертушку прямо в речку, глубина ее была небольшая, и по берегам она в основном промерзла. Подняв в воздух водяную взвесь и ледяную крошку, опустил «шаг-газ», машина стояла неустойчиво и заваливалась на бок, пришлось ее держать на «шаге», взвешенной в воздухе.
- 128-й, смотри, и сзади справа работают тоже, - передал я боевым вертолетам. Все это время пулеметчик Наниш огрызался короткими очередями из своего пулемета по выявленным огневым точкам боевиков, включаясь в общий бой. Для боевиков появилась лакомая цель - вертолет.
- Командир, уходим, - сказал Владимир, вес это время наблюдавший за огнем, направленным в нашу сторону.
- 151-й, работай по правой, я - по курсу, - дал указание Бит-Шабо ведомому. Нужно было разносить огонь для подавления, огневых точек было много, а боекомплект стремительно таял, и его нужно было придерживать.
- Наниш, смотри, откуда работают, и осторожней, по винтам не попади, смотри, винты не побей, - подсказывал я пулеметчику, слыша его работу.
- Понял командир, понял, - продолжал вести тот огонь, давя засветки противника.
- Вот этот правый склон обрабатывай лентой, 151-й, - вновь подсказал ведомому Бит-Шабо.
- Да понял я, но пушка у меня уже пустая, - ответил ведомый.
- НАРами работай, но чуть повыше, чтобы своих осколками не задеть, - подсказал ему командир пары.
- 128-й, огонь по мне не прекращается, в основном очереди идут над винтами и по бугру сзади справа, - прозвучал в эфире мой напряженный голос.
- Понял, понял я тебя, - ответил он. После удара 151-го из неуправляемого ракетного вооружения Бит-Шабо обнаружил, что боевики продвинулись вперед в плотное огневое соприкосновение с морпехами и ближе к «восьмерке». Поэтому работа НАРами должна была быть очень точной и по тылам боевиков, чтобы не зацепить своих. Поэтому он предупредил ведомого:
- Близко не работай, 151-й, повыше туда.
- Блин, может, пару вызвать еще одну? - вышел я на связь, обнаружив, что вокруг нас взрываются НАРы и, поняв, что парии работают на остатке боекомплекта, а раненых только начали подтаскивать. Хотя пара будет идти минут тридцать, а то и больше, из нас с такой интенсивностью огня за это время дуршлаг можно сделать. В подтверждение этих мыслей по борту ударило. Так, приборы норма, системы норма. «Ох, ласточка, - подумал я о вертушке, - чувствую, достанется тебе сегодня».
- «Шторм» - 454-му, пожалуйста, еще пару сюда, срочно, - включился в работу капитан Шпарковкч, который находился в нескольких километрах с раненым на борту, страхуя вертушки, если кого-нибудь собьют.
На борту возникла какая-то заминка. В дверь заглянул бортовой техник.
- Командир, вертушка полная, - сказал он.
- В смысле, уже всех раненых загрузили? - переспросил я его удивленно.
- Да нет, командир, они не ранены, перепуганы, человек пятнадцать забрались в борт и стоят, не выходят, - ответил бортовой техник.
- Как не ранены? А ну давай их в цепь, в оборону, живо всех выталкивай и в цепь! - крикнул я Сереге через плечо, удерживая вертушку на «шаге». Голова Сергея скрылась в проеме, и через некоторое время бойцы стали вываливаться из грузовой кабины и, обходя вертолет, занимать оборону. Один из них, выйдя из вертушки, поравнявшись с обрезом кабины, поднял голову, как-то потерянно загнал ВОГ в подствольник и поднял автомат, готовясь к стрельбе прямо через вращающийся винт. У меня все похолодело внутри.
- Серега, Костромин! - закричал я изо всей силы. - Смотри, смотри, что он делает, - и указал головой на морпеха. Костромин все понял и рванул в проем грузовой двери, с налета сбил матроса и, покрутив пальцем у виска, показал на винт. Тот его понял и, отойдя метров пятнадцать вперед, занял позицию, прицелился куда-то и открыл огонь по противнику. Один из пулеметчиков занял позицию за камнем на берегу у правого колеса, и теперь они вместе с Нанишем вели плотный огонь в этом секторе; другой боец юркнул в небольшую грядку камней и, расположившись почти на уровне Володи, стал поливать «духов» из автомата. Гильзы, вылетавшие при его стрельбе, били по корпусу вертолета, и теперь вообще стало непонятно, что в борт попадает. И тут в нескольких десятках метров впереди хлестнула жирная очередь, один из бойцов задергался и скатился к речке. Двое ближайших кинулись к нему, взяли его на руки и, пригибаясь и прикрываясь камнями, потянули к вертолету. Минуты через три они уже грузили его в вертушку. Вокруг творилось что-то невообразимое, и в этой круговерти труднее всего было просто сидеть и держать вертушку на месте, зависнув на «шаге».
- Обалдеть, 6л..., писец, месилово вокруг, твою дивизию! - сказал я Панкову по СПУ.
- «Свидетель» - «Шторму», срочно вышлите пару в район «Ручейка», - услышал я в эфире, - запросили еще одну пару вертушек.
- Боевых, боевую пару сюда надо, - подсказал я «Шторму».
- Командир, я сюда больше не полечу, - проговорил старший лейтенант Панков, все это время наблюдавший за боем в блистер, ему было не по себе от того, что разворачивалось вокруг. Огонь, кровь, смерть - все это было рядом и окружало вертушку, куда ни кинь взгляд.
- Полетишь, куда ты на хрен денешься! - на взводе ответил ему я.
- Нормально, Володя, нормально, все будет нормально, - успокаивал я его и, наверное, себя, озираясь по сторонам.
К вертушке все это время подносили и подтягивали раненых и убитых. Вдруг что-то ударило по борту. Я всех запросил, что произошло.
- В нас попали, командир, - ответил Наниш, - пули прошли прямо рядом со мной.
- Осторожней, Наниш, осторожней, сынок! - Хотя, как тут можно было быть осторожней, его собрат-пулеметчик свою позицию уже поменял, передвинувшись куда-то в сторону, а он поменять не может - работает стационарно.
- 128-й, я гружусь, гружусь, очереди очень густо ложатся от меня справа, - услышал Бит-Шабо, в очередной рал заходя на боевой. Он 6ыл в бронированной «двадцатьчетверке» и мог маневрировать, но даже здесь его доставал огонь противника. Он видел, что творилось на земле, и удивлялся, как парням с «восьмерки» хватает выдержки сидеть сейчас в этой огненной карусели.
- Справа, мы туда уже несколько раз работали, ты еще не взлетаешь? - запросил он 453-го.
Боекомплект у него подходил к концу, пушка была пуста, оставались НАРы, но ими ближе пятисот метров от своих работать было нельзя: можно зацепить осколками. А «духи», понимая это, придвинулись вплотную к цепям морпехов. Бой шел на расстоянии сто - триста метров.
- Нет, еще не взлетаю, гружусь, раненых много, тьфу ты..., -в эфире произошла небольшая заминка, - твою дивизию, в меня слева по борту «работают», слева сверху, от населенного.
- Слева от тебя сейчас, да? - переспросил Андрей меня.
- Да, да, слева, кажется сзади… нет, все же слева спереди, - продолжил я.
- «Ручеек», - взмолился я, - смотри, меня не побей! - Хотя уже и догадывался, что тот не ответит, но увидел, как несколько морпехов вдруг почти одновременно развернулись и, меняя позиции, ударили из автоматов куда-то влево наверх, почти через винты - туда, куда нашему экипажу предстояло взлетать.
- Твою мать, они меня тут прямо у входа кромсают, у меня все залегли, сверху слева мы как на ладони! - вновь обратился я к Бит-Шабо за помощью.
- У меня только НАРы остались, я не могу так близко от тебя «работать», - ответил Андрей, понимая, что мне ох как несладко. «Духи» переместились по склону вниз и висели теперь над вертушкой, расстреливая нас сверху.
- Ладно, хорошо, я гружусь, гружусь, но ты все-таки долбани туда, - ответил я.
- Командир, у меня ленты закончились, - вышел на связь пулеметчик, - у вас есть?
- Иди забери, пара лент лежит, и остатки в пулемете, - ответил я.
Вскоре в проеме появилось раскосое лицо калмыка: разгоряченный
боем, он схватил ленты.
- Наниш, осторожней, прошу тебя, - напутствовал я его. Тот кивнул головой и исчез.
В процессе погрузки я немного сместил вер тушку, нащупал устойчивый грунт и теперь мог руководить действиями экипажа, не опасаясь, что вертушка опрокинется.
Вдруг в проем просунулась голова офицера-морпеха, вышедшего из боя.
- Привет, мужики, ну вы даете! Мы, если честно, не надеялись, что вы сядете; вы прям как мы, с душой морпеха, - наверное, из его уст это звучало как высокая оценка.
- Когда вы заходили, мы аж все повыскакивали и открыли такой огонь, чтоб «душье» даже головы не подняло, а вот сейчас туговато приходится. Вы для них как раздражитель, вертушку замочить - это же для них кайф. Лезут, спасу нет. «Двадцатьчетверки» отработали классно, снайпера завалили, пулемет накрыли, молодцы, а сейчас молчат. Почему? - говорил он, не останавливаясь.
- Ты «Ручей-19», да? - спросил его я.
- Нет, накрыло «Ручья», и станцию, кажись, разбило.
- Давай обрисуй обстановку, что и как, а то я своих навести не могу, да еще нам огонь разрешили открывать только из пушки, а они у парней уже давно пустые, работают уже «НАРами», все под уголовкой ходим
- Так, открывайте огонь со всего, чего можете, - ответил тот, - ведь бой идет, валите все на меня.
- Добрый ты ужасно, открывайте... мы и так разберемся, нужны команды в эфире, чтобы записано все было на магнитофон, а так - это пустота, разговор. Ладно, что у нас тут? - спросил я его.
- Очень сильно нас давят сверку, там где-то миномет, он нас тут щупает, - ответил морпех.
- Это я уже и сам увидел, - улыбнулся я ему хмуро.
- Много раненых, да и убитых многовато, вот мы ими и скованы. Хотели ударить по Тазен-Кале, но силенок уже маловато, да и подвыдохлись. Миномет накрыть бы да сверху на обрыве заставить «дутье» замолчать, тогда полегче было бы. Ладно, я пошел. Удачи, мужики.
- Подожди, мы хоть с кем работаем, фамилию назови, - спросил я.
- Наш командир подполковник Белявский, 77-я бригада морсхой пехоты, Каспийск, - ответил офицер.
- А, старые знакомые, понятно. Ну, будь здоров, - ответил я и пожал ему руку.
Огонь вокруг борта не прекращался, но погрузка продолжалась, раненых подтягивали ползком, укрываясь от огня.
- «Шторм» - 128-му, нужна пара сюда, срочно, - вышел на связь Бит-Шабо.
- Что у нас справа? - спросил я штурмана.
- Да хрен его знает, только наши, - нервно ответил Владимир, посмотрев в блистер на бойцов, ведущих огонь в разных направлениях.
- Они вон по склону бьют. Командир, уходим, уходим! - уговаривал он меня.
- Да успокойся, Володя, успокойся, ну чего ты, - успокаивал я правака.
- Да в гробу я все это видел, затрахало это все уже! Командир, давай уходим, сожгут сейчас, - нервничал молодой пилот.
- Ну куда, куда? Ты посмотри, что справа творится, а слева стало ещё хуже, и пацанов бросать, что ли, успокойся, - я понимал состояние Володи, сам был таким, когда летал в первую войну с Чипизубовым. Все вокруг заняты делом, а ты вынужден сидеть и ожидать своего штурманского часа, когда борт взлетит, и тебе нужно будет вывести экипаж на свой аэродром.
- 128-й - «Шторму», - запросили Бит-Шабо.
- Ответил, - откликнулся тот.
- Вам есть разрешение работать в полном объеме.
В борт ударило, и «РИтка» предательски слащавым женским голосом сообщила: «Отказал первый генератор». Капитан Костромин выскочил наружу, осмотрел борт и, вернувшись, доложил:
- Генератору, кажись, писец, командир - там дырка! Но ничего, на втором дойдем!
- 128-й, давай работай, чем можешь, но заткни тех, кто слева спереди по курсу! - не выдержав этого обстрела, выругался я в эфир.
- Понял тебя, - сказал Бит-Шабо. Он вывел свою «двадцатъчетверку» и жахнул залпом по краю обрыва и чуть повыше в район дома, откуда, по-видимому, и велся минометный огонь. Это должно было приглушить обстрел.
- Все, мы наверх «отработали», - доложил он, В подтверждение его слов сверху полетели камни, обломки бревен, посыпалась пыль и земля, которая, подхваченная потоком воздуха от винтов, накрыла борт. Да, «духи» были совсем рядом.
Огонь ослабел, и раненых и убитых стали подтягивать побойчее; рядом с вертолетам еще и осуществляли первичную перевязку, бинтуя, перетягивая раны жгутом...
- 453-й - 129-му, - запросил меня Андреи.
- На приеме, я на приеме, - откликнулся я.
- Ты сможешь взлететь оттуда? - спросил он, у него закончился 6оекомплект.
- Нет, не могу, они вон все похватались за фермы и не отпускаются, и раненых еще подтягивают.
- Командир, вон еще одного несут, - подсказал штурман, указывая вперед.
- Сейчас еще одного грузят, - отвели я воздуху.
- «Шторм» - 128-му, срочно пару сюда, боевую, срочно! - вновь вышел на связь Бит-Шабо, понимая, что экипаж «восьмерки» остался без прикрытия и сколько еще так продержится, неизвестно. Он выполнил парой еще один заход, взял в прицел склон, возвышавшийся над «восьмеркой», и нажал кнопку стрельбы в надежде, что, может, хоть пара снарядов или хоть один НАР случайно окажется в боеукладке. Но он выстрелил вес до последней «железки». Но «духи»-то об этом не знали, и вид выходящего на боевой курс вертолета, только что разившего огнем е неба, устрашает, а это тоже оружие. И он промчался над «восьмеркой» курсом прямо на залегших и попрятавшихся «духов», выигрывая для «восьмерки» драгоценные секунды, закидывая землю АСОшкамн. За ним так-же прошелестел ведомый, который на отходе поучил свою порцию огня вдогонку. Все, больше это не сработает: боевики не дураки, они тоже поняли, что на «барабанах» закончился боекомплект.
- 128-й, 128-й - 453-му, все я загрузился, смотри эти домики еб..., - я не знал, что «крокодилы» подходят ко мне уже пустые.
- Все командир, уматываем! - радостно сказал Панков, увидев, как Костромин захлопнул входную дверь и показал палец вверх.
Я потянул «шаг», и машина, вспухнув, медленно пошла вверх. Взлет пока строго вертикальный.
- Я понял тебя, пониже, пониже здесь иди, - откликнулся Андрей. Он уже увидел, как от «восьмерки» разбежались морпехи, и она плавно поползла вверх, окутанная взвесью всего того, что ее окружало.
- Сейчас за деревья выползу, - прозвучал в эфире мой голос.
- Да хрен с ними, можно и по деревьям, командир, - проговорил Владимир.
- Вылезти сначала надо, а то мы в них и останемся, - ответил я.
- Ближе к склону, командир, ближе к склону и пониже, - просил штурман, понимая, что только в этом спасение - проскочить боевиков в мертвой зоне, покате не добегут до обрыва.
- 128-й, 453-й, я иду прямо по склону, по склону иду, - сообщил я паре боевых вертолетов. Вертушка медленно, очень медленно, как нам казалось, набирала скорость.
- Понял, понял тебя, я за тобой иду, - ответил Бит-Шабо.
- Вдоль правого склона иди, они по тебе оттуда «работают», - тревожно сообщил Андрей, увидев, как «духи» на бегу стреляют в только, что взлетевшую вертушку. Он был бессилен, «духи» не боялись. Он мог лишь отвлечь их на себя, выходя на них почти в бреющем полете на уровне их огня.
- Понял, понял тебя, сейчас вылезу, - откликнулся я, приближаясь к боевикам. Сзади застрочил пулемет Наниша, который длинными очередями «работал» по противнику на склоне.
- 453-й, я пустой, - услышал я голос ведущего боевой пары.
- Ну, Боженька, выноси! - в сердцах прокричал я, когда вертушку буквально окутало огнем, послышались удары по корпусу. Трассы, трассы. Неимоверно бросая ее и петляя, ныряя к деревьям, я вел свою вертушку под огнем к выходу из ущелья.
Наниш выпустил из рук пулемет и ухватился за края проема стрелкового люка, чтоб не вывалиться наружу: он отстегнулся, сняв ремень для свободы маневра при стрельбе пулеметом, и теперь об этом пожалел. Ему показалось, что борт сбит и сейчас мы рухнем в этом стремительном пикировании в чащу деревьев, но в ту же секунду вертушка рванула вверх и вправо к склону, размазывая стрелка в скольжении и прижимая к люку. В шлемофон он слышал голоса штурмана и командира: «Ну, давай, давай, ... выноси, успокойся, 6л…, …да я спокоен, х… какая…»
Он увидел «духов», те повыскакивали на склон, ведя по нам огонь, но пулемет в руки взять уже не успел. Вертушка промчалась мимо и, нырнув за поворот ущелья, вышла в котловину, закрытую от огня противника.
- 453-й, все, взлетел, вышел, - доложил я в эфир.
- Командир, налево, курс домой, - уже спокойно приступил к своей работе Володя. Это была его стихия,и здесь он себя чувствовал как дома.
- Там как, еще остались? - запросил меня 128-й.
- Там, да, остались, точнее, нет, я «трехсотых» и «двухсотых» забрал всех, там что-то со связью, - ответил я.
- То есть пару туда уже не надо? - вновь запросил Бит-Шабо.
- Не знаю, сейчас тут спрошу.
- 454-й, взлетел с площадки, иду к вам, - вышел на связь капитан Шпарковкч.
- 454-й, пока за нами давай, - ответил ему я.
- Меня наблюдаешь? АСОшку даю.
- Да, наблюдаю.
- Хорошо, догоняй и занимай место в строю.
Через пару минут все были в сборе и уже шли группой. Вскоре вышли на равнину.
- 128-й, вам на замену идет пара 132-го, - сообщил «Свидетель». К нам спешила пара вертолетов майора Сергея Гундорова с ведомым майором Виталей Провальным.
- «Свидетель», 453-й, подхожу к «Задонску», 128-й сопровождает мою пару, и мы уже вышли из района. Пустъ пара 132-го выходит в район «Ручья», но связи там нет, - продолжил я доклад.
- Почему нет связи? - удивились на командном пункте.
- Раненые говорят, то ли радиостанцию разбило, то ли авианаводчика накрыло, но связи больше нет, мы группой идем домой.
- 453-й, «Свидетель», ты сколько забрал? - запросили с командного пункта.
- Пока не считал, - честно ответил я, - в той кутерьме не до подсчетов было.
- Ну, так посчитайте, - запросила земля.
- Посчитаем, посчитаем, - ответил я.
- Сереж, выйди и посчитай, - дал я указание бортовому технику, и тот вышел в грузовую кабину.
- Бл..., сейчас борт надо смотреть, огонь нас несколько раз задел, да и лопасти тоже надо осмотреть, вся круговерть прямо над винтами, - обратился я к экипажу.
- Командир, «трехсотых» одиннадцать, «двухсотых» семь, но я могу и ошибаться. Там вся кабина в крови, много «тяжелых», кто из них живой, кто мертвый, сам черт не разберет, вповалку и вперемешку лежат, но приблизительно так. Да еще несколько целых, а может, контуженных: они почти не реагируют на вопросы, - доложил бортовой.
- «Свидетель», я 453, на борту одиннадцать «трехсотых» и семь «двухсотых», - доложил я на КП.
- 453-й, а там остался кто-нибудь еще? - вновь прозвучал запрос.
- Да, там группа осталась, я забрал всех, но сейчас не знаю, когда взлетали, шел бой, - ответил я.
Дальнейший полет прошел без происшествий, постоянно отвечая на различные запросы с командного пункта, мы группой дошли до аэродрома и выполнили заход на посадку.
- 128-мь и 151-й, шасси, оружие, обороты, благодарю за работу, вечером жду, - вышел я в эфир.
- Всегда пожалуйста, - отозвался Бит-Шабо.
Мы медленно на пробеге коснулись бетонки и порулили на стоянку.
- Вот это передряга была, - сказал я и почувствовал, как впервые дрогнули руки, наступала какая-то нервная дрожь - последствие пережитого.
Зарулив на стоянку и заглушив двигатели, я увидел, как ко мне направляется группа командиров во главе с генералами. Они шли по стоянке, указывая на землю; оказалось, что за рулящим вертолетом тянулась строчка крови, капавшей сквозь щель в дверях грузовой кабины. Я вышел из кабины и увидел множество тел, лежавших на полу, на бочке, на сидушках. Кровь была повсюду, многие были перебинтованы наспех, а у убитых все растекалось по полу. Сколько раз я видел такую картину, но привыкнуть к этому невозможно. Я шагнул к выходу и, встретив командующего воздушной армией, доложил о результатах выполнения боевой задачи. К борту подкатили несколько «санитарок» и труповозка. Забрав раненых и убитых, они покатили по разбитой грунтовке в госпиталь. Сергей Костромин дождался КПМку, открыл створки грузовой кабины, втянул внутрь шланг и смыл всю кровь наружу. Доктор-фельдшер части младший сержант Дмитрий Ляхов сверху посыпал хлоркой. Мороз быстро схватил эту жижу ледком, и через некоторое время получилось, что «восьмерка» стояла в луже бурой крови. Что делать, «у войны не женское лицо».
В районе «Ручья» работала пара Гундорова. Серега Гундоров, «качок» по нынешним временам, как сошедший с картинки богатырь, витязь. Ему бы латы, меч и на ринг к Арнольду Шварценнегеру, ничем бы не уступил. Гора мышц - чем не актер для кино, эпических картин и баллад? Спортсмен, занимающийся самбо. Однажды на одной из улиц Буденновска ему трусливо ударили ножом в спину, думаете, испугался? Как бы не так. Как и положено «витязю», догнал преступника, обезвредил и по-мужски заслуженно наказал. Но его стихия не ристалище турнирных боев, а настоящая боевая работа в небе. Он уже имел на своем счету более полутысячи боевых вылетов. Его «ласточка» нередко выступала в роли моей «крыши», и я был уверен: этот не спасует, прикроет, а если надо будет и закроет, приняв на себя губительную трассу огня.
Как-то разведка обнаружила выдвижение крупной банды боевиков со стороны Ингушетии в направлении озера Голончеж - горный район, войск там нет, гуляй-поле. Но для чего существует спецназ! Подготовили подразделение спецназа и - вперед, на ожидающие их
вертушки. Я был старшим транспортно-десантной группы, в которую входили экипажи капитана Владимира Миланина, капитана Дмитрия Рыбкина и капитана Виталия Долгорука. Серега Гундоров с летчиком-оператором капитаном Борисом Шафраном прикрывали нашу группу. Все как обычно. Вырулили, монетки на удачу выпускающему, выполнили контрольное висении и понеслись на предельно малой высоте по равнине Чеченской Республики, разгоняя мелкие стайки птиц и обращая на себя внимание любопытствующих: куда же понеслась воздушная «колбаса» из нескольких вертолетов. Прибыв в район, приступили к обычному десантированию, но противник, понимая, что его начинают обкладывать по высотам, сразу же стал огрызаться, ведя огонь по вертолетам, заходящим на посадку. Вот тут-то Гундоров и обнаружил боевиков, которые лежали в засаде и были готовы открыть огонь по моей вертушке. Я их не видел, они были чуть выше, за валуном. Гундоров довернул вертушку и рубанул по валуну пушкой, НАРами бить было нельзя - свои были близко. Отработав по противнику, он довернул и провел свою вертушку так, чтобы перекрыть своим бортом линию огня по моей вертушке. Пока боевики отвлеклись на Гундорова - ведь он был реальной угрозой - «восьмерка» уже высадила спецназовцев, и те вступили в бой. А Гундоров с ведомым каштаном Валерой Омеленюком носились по району и давили огневые точки противника, чтобы те не поднимали головы. Самую главную свою работу они выполнили: «восьмерки» были целы и десанту помогли - обычная работа обычных героических парней, готовых рискнуть своей жизнью ради боевого товарища.
Однако день на этом не закончился и бой в районе «Ручья» тоже. Вскоре морпехи вынужденно запросили полную эвакуацию. Оказалось, что они обнаружили базу подготовки боевиков, и по перехвату в тот район уже стянулось до пятисот боевиков, которые и окружали моряков. На их эвакуацию двинулась группа майора Андрея Саратова под прикрытием пары майора Сергея Гундорова, который прицельным огнем по огневым точкам противника обеспечил заход транспортной группы.
