"Братишка" из 487 - го...⁠⁠

Часть 1. Часть 4. Часть 7. Часть 10. Часть 13.
Часть 2. Часть 5. Часть 8. Часть 11. Часть 14.
Часть 3. Часть 6. Часть 9. Часть 12.

В этот момент меня вызвали к командующему. Выслушав мой доклад, он приказал:
- Майор, тебе задача. Видишь вон ту высоту? - он рукой указал на высотку, по которой только что «работала» пара «двадцатьчетверок», - это высота 323,1 - гора Экитебе. Тебе нужно сейчас зайти на нее, забрать там раненых и вашего авианаводчика, он серьезно ранен. А вместо него высадишь там подполковника Иванова. Сейчас сюда выходит пара вертолетов, они будут «работать» по Гамияху, но, если что, тебе помогут. Ну, с Богом!
- Палагин, - окликнул меня генерал Базаров, - повнимательнее там. Батальон, берущий высоту, столкнулся с ожесточенным сопротивлением, раненых там много - высота под минометным огнем. Удачи вам! Взлет по готовности, - он пожал мне руку. Я развернулся и пошел к вертолету, спиной чувствуя взгляд генерала.
Высота была хорошо видна с площадки взлета. Экипажем запустили вертушку, взяли нового авианаводчика, высокого светловолосого парня, командира эскадрильи штурмовиков подполковника Иванова, волею судеб попавшего в авианаводчики, и потихоньку двинулись к высоте. Сразу после взлета я начал вызывать «Площадку», но передовой авиационный наводчик не отвечал. Мы нарезали круги близ высоты и тут вдруг обнаружили, что она вся изрыта траншеями, окопами, ходами сообщений. А вчера, когда выполняли разведку высоты, ничего этого не было, окопы были только близ «зеленки». Да, «чехи» потрудились на славу и теперь пожинали плоды своего труда, упорно удерживая оборону против десантников, идущих в атаку.
Наконец авианаводчик отозвался и выдал нам указание: «Выполняйте посадку пятьсот метров южнее дыма».
Мы стали ждать дым. Через высоту проходила высокая ЛЭП, уходившая в сторону Гамияха и ограничивавшая наше движение. Стали высматривать дым, чтобы определить направление захода. Каково же было наше удивление, когда обнаружили дым за линией электропередачи, а пятьсот метров, указанных наводчиком, были в центре позиций боевиков! Какая-то несуразица выходила, повторно запросили авианаводчика для уточнения места посадки, но он больше не отвечал.
Снова выполнив вираж, направили вертолет к высоте. На земле вновь зажгли шашку. Ветер на высоте был порывистым и сильным и шел от наших позиций, поэтому заход на площадку, по идее, надо было строить чуть ли не через головы боевиков. Я построил заход по фронту и, сам того не зная, прошел почти над нейтральной полосой, простреливаемой с обеих сторон. Существует у вертолетчиков правило: если не знаешь, куда выполнить посадку, садись в дым, там наши. Так поступили и сейчас, плюхнувшись почти на самой окраине неубранного кукурузного поля. Для нас стало полной неожиданностью, когда перед собой мы увидели позиции боевиков!
Как выяснилось позже, авианаводчик майор Владимир Гречаник был к этому моменту тяжело ранен, но работу свою не прекратил и наводил вертолеты для удара. Услышав мой запрос, он подтвердил добро на посадку, но от потери крови уже плохо ориентировался по сторонам света, вот и отправил наш вертолет на юг. Сам дымовую шашку он уже бросить не смог, поэтому и пошла по залегшей цепи команда: у кого есть шашка, бросить ее для обозначения. Полетела первая, а у боевиков есть правило: по району, где загорелась шашка, они сосредотачивают огонь, чтобы уничтожить предполагаемого авианаводчика. Второй боец, который бросал шашку, находился в атакующей цепи и бросил он ее от себя далеко вперед. Вот так экипаж и приземлился в дым чуть ли не в линии атаки. Это летчики уже осознали потом, а сейчас мы видели боевиков, чуть ли не во весь рост повылезавших из окопов с удивленными лицами. Естественно, как тут не удивляться, когда перед твоим носом с неба бухается вертолет. В рядах «чехов» на насколько минут возникло замешательство.
В этот момент бортовой техник старший лейтенант Антон Гловский, открыв дверь грузовой кабины и выпустив авианаводчика подполковника Геннадия Иванова, который тут же юркнул в кукурузу, сам рванул к ближайшему раненому, которого увидел метрах в двадцати от вертолета. Схватив бойца, он потащил его на себе в вертолет. Он был
близорук, поэтому, прищурившись, «зорко» высматривал раненых пацанов в прореженной очередями и осколками кукурузе, подхватывал и тащил в вертолет. В ЗШ-З (защитный шлем летчика) надетом на шлемофон, он плохо слышал окружающий бой, да и не осознавал, что находится в атакующей цепи залегших под огнем десантников. Он снова и снова возвращался за ранеными и одного за другим перетаскивал их на себе к вертолету.
А борт все молотил винтами на глазах боевиков. Вскоре их замешательство закончилось, и вокруг вертолета началась смертельная свистопляска. Каким-то чудом Антону удавалось выходить из нее живым и невредимым.
Вскоре мы поняли, что отсюда надо побыстрее сматываться. Я запросил помощи у КП «Стачки», чтоб прикрыли нас ударами «двадцатьчетверок». Но «полосатые» уже работали по Гамияху и боекомплект расстреляли почти весь, у кого-то оставалась пушка. Так «двадцатьчетверки» и выскочили на позиции боевиков, рубанув по ним остатком боекомплекта. Боевики попрятались. У меня, стреляющего очередями из курсового пулемета в проявляющиеся огневые точки по курсу, тоже закончились патроны.
Оценив ситуацию, я понимал, если сейчас не уйти с высоты, нас могут сжечь в любой момент. На мгновение стало страшно, и я пригнулся к приборной доске, которую можно пробить гвоздем, не то что пулей. Но уже в следующее мгновение ругнул себя за проявленную слабость, приказал летчику-штурману капитану Сергею Плетинко, чтоб тот покинул свое место и помог бортовому технику, и, тут же выйдя в эфир, попросил «полосатых» сделать еще заход. Они, выполнив круг и наблюдая, что творится вокруг моей вертушки, зашли на боевой курс, обозначив проход, и смогли пустить только асошки. Боевики, поняв, что у вертолетов закончились боеприпасы, сосредоточили огонь по крайнему вертолету майора Хабибуллина, повредив его. В этот момент по площадке ударили минометы боевиков, окружая вертолет разрывами и беря его в вилку.
Недалеко от нас слева выдвинулась БМД, ведя огонь по позициям боевиков, но через минуту она задымилась. Район вертушки снова накрыла серия взрывов от минометов. Одним из осколков был ранен командир батальона десантников гвардии майор Цветов, он был впереди справа от вертолета. К нему подполз боец и стал делать перевязку. От
вертолета он находился метрах в десяти-пятнадцати. Я ему знаками доказал на борт, мол, ко мне сюда, но комбат махнул рукой на взлет, оставаясь в бою впереди атакующей цепи. Слева метрах в пятидесяти от вертолета поднялся в воздух столб взрыва, и после пронесшегося мимо нас пыльного облака я увидел, как прятавшийся за броней БТРа
майор Гречаник упал навзничь, уже не подавая признаков жизни. Авианаводчик Гена Иванов, оценивший ситуацию, закричал в эфир:
- «Братишка», уходи, уходи скорее, тебя сейчас накроют!
То же самое произнес в эфир и Ряфагать Хабибуллин, наблюдавший, как все ближе и ближе к вертушке становятся разрывы. В этот момент Антон Гловский вместе с Сергеем Плетинко, затянув очередного раненого в грузовую кабину, заняли свои рабочие места и знаком показали: «Уходим». И тут же в наушниках прозвучала команда штурманом
генерала Базарова со «Стачки», чтоб мы немедленно взлетали.
Я оторвал вертушку и, разгоняя ее, почти касаясь верхушек стеблей кукурузы, вышел из-под огня. Буквально сразу после отрыва и ухода вертолета с места посадки там разорвалась предназначавшаяся нам мина. Через несколько минут мы уже выгружали раненых, передавая их в руки медиков.
Антоха и Серега вытащили на себе семерых бойцов. Сейчас они сидели у вертолета, один
прильнув плечом к створке, другой в «чашке» справа. Только сейчас они осознали, в каком переплете побывал экипаж.
На площадку прибыл генерал Базаров. Алексей Федорович вместе с нами осмотрел вертолет. К всеобщему удивлению, в той смертельной кутерьме, которая недавно кружила вокруг вертолета, мы получили лишь несколько незначительных пробоин кабины, балки и стабилизатора. Видно, какая-то сила оберегала нас и нашу вертушку.
- Как сам? - спросил меня генерал Базаров.
- В норме.
- Мы, со стороны наблюдая, уже гадали, выйдете из-под огня живыми или нет. Молодцы! Ну ладно, пошли на доклад к командующему, - генерал дружески хлопнул меня по плечу.
Прибыв на КП, доложил генералу Казанцеву о выполнении задания.
Но бой на высотке продолжался дальше, и там снова появились раненые, снова нужна была эвакуация.
- Как вертолет, экипаж? Работать можете? - поинтересовался Казанцев. Получив утвердительный ответ, сказал:
- Знаю, тяжело снова туда идти, но надо. Да и десантники попросили, чтобы ты снова прилетел, как они там тебя прозвали, «Братишкой», что ли? Ну, вот и давай, вытаскивай своих братишек из беды...
Я обратился к Казанцеву:
- Товарищ командующий, если сейчас не накрыть минометы противника, то нам при посадке будет крышка, они место посадки пристреляли, да и десантникам достается от их огня. Разрешите мне найти их позицию и уничтожить. Для этого нужно на борт посадить артиллериста, который сможет обнаружить минометы по каким-нибудь специфическим признакам, а то я, если честно, не очень знаю, как найти их с воздуха. И еще, у меня кончились патроны к пулемету, пара лент не помешала бы.
Командующий огляделся и, заметив командира артиллеристов полковника Николая Мусиенко, поставил ему задачу:
- Полетите с Палагиным и обязательно найдите эти минометы. Возьмите ленты для пулемета да не жалейте.
Мы с артиллеристом с командного пункта направились на борт. Я разложил карту.
- Место разрывов от минометов здесь, дальность поражения их - такая вот, - и отметил на карте максимальное расстояние, на которое могли работать минометы, определив возможный сектор и район их расположения.
Выполнили взлет, набрали высоту, полковник Мусиенко сидел за пулеметом всматривался вниз. Я постоянно маневрировал. В один из моментов недалеко от вертолета возникли серодымные шапки разрывов зенитной установки. Артиллерист заметил ее местонахождение, она была в районе Малых Дучей. Развернувшись, я дал туда один залп из НАРов для острастки, они «красиво» легли там, куда указал полковник.
Больше в этот вылет зенитка нас не беспокоила. Но основная заноза - минометы - осталась. Наконец полковник Мусиенко заметил их и сумбурно начал объяснять, где они стоят и как расположены. Развернул вертолет, но, сколько артиллерист ни пытался указать мне место расположения минометов, никак не мог вникнуть в его разъяснения. Вскоре, не выдержав этой игры в «испорченный телефон», предложил следующее: я выхожу на боевой курс, а артиллерист трассерами пулемета указывает цель. Дело сразу пошло на лад. Как только он «отработал» очередью цель, я увидел залп минометов; они располагались около деревьев в районе фермы. Наложив перекрестие на цель и подойдя на дистанцию залпа, тут же нажал на кнопку огня раз, еще раз и еще... Ракеты сорвались из блоков и понеслись к земле, уничтожая в районе цели все живое и неживое.
Подвел вертолет поближе, и полковник тут же стал перепахивать цель, вернее, то, что от нее осталось, пока лента пулемета не опустела. Кабина вертолета заполнилась дымом от пороховых газов.
Дело было сделано, артиллериста отправили в грузовую, Антон вставил новую ленту в пулемет, теперь можно было идти на площадку. Но мы опять стали «бродить» в тылу у «духов», на что, улыбнувшись, капитан Сергей Плетинко заметил:
- Командир, опять получим нагоняй, что летаем у боевиков над головами.
- Ничего, зато у нас сейчас заход прямо очень точненький получится: и против ветра, и с тыла к ним в спину, - ответил я. – Поэтому, Антон, приказ: я захожу, бью оставшимися НАРами по позициям «духов», иду через разрывы на посадку а ты метелишь их из пулемета на гашении. Думаю, что все получится.
Так мы и сделали.
Запросив добро на посадку у «Площадки-2» и подойдя к обрыву реки, я ударил НАРами по позициям боевиков возле «зеленки» и тут же приступил к гашению скорости. Прохожу над позициями боевиков на высоте пятнадцать—двадцать метров, а Антон в это время посылает сверху то короткие, то длинные очереди в проплывающие под вертолетом окопы с находящимися там боевиками. Двести пятьдесят патронов у Антона быстро закончились. Старший прапорщик Рябков отработал по прятавшимся в окопах боевикам ленту из пулемета, находящегося сзади в проеме люка грузовой кабины.
Через минуту мы приземлились на площадке и, открыв дверь, стали принимать раненых. Минометы нас больше не беспокоили. Приняв всех раненых на борт, в том числе и израненного комбата майора Юрия Цветова, перелетели на площадку «Стачка».
Сдав раненых санитарам, прибыли на доклад к командующему, Полковник Мусиенко доложил о выполнении задания и указал координаты подавленных минометов и место обнаружения зенитки. Командующий всех похвалил за инициативность. Я сказал, что боекомплект закончился, что нужно дозаправиться топливом, что «восьмерку» немного нашпиговали металлом: получили с пяток дырок, но, кажется, нестрашных, - и желательно, чтобы вертолет посмотрели инженеры.
Командующий поставил нам задачу после обработки в санбате, принять «трехсотых» на борт и доставить в госпиталь Буйнакска, после чего лететь на базу в Каспийск.
А между тем батальон продолжал штурмовать высоту. Вскоре он ворвался в окопы и положил там около пятидесяти боевиков, а оставшиеся в живых с боем отходили к «зеленке» у реки...
Через пару часов мы загрузили «восьмерку» ранеными и направились обратно. По прибытии на базу, нашу вертушку обступили инженеры и техники, и обшарив и вымерив все входные и выходные отверстия, пришли к выводу, что нам крупно повезло - никаких серьезных повреждений у вертушки нет.
Наш экипаж уже приготовился к отдыху, планировали искупаться в море, понежиться на солнышке... Но не удалось - поступила новая задача: загрузиться боеприпасами и лететь в район, где батальон продолжал бой за высоту, очищая ее от «духов», - бойцам нужна была помощь.
Наша группировка продвинулась вперед, КП командующего переместился на высоту, которую недавно с боем брали десантники.
И теперь наш экипаж своими глазами смог увидеть результаты своей работы. Мы вместе с генералом Базаровым прошли по месту нашей посадки и окопам противника, в которых лежали тела бандитов.
Я посчитал количество бороздок вспаханного поля от места своей посадки до первого мертвого «духа», уткнувшегося в бруствер своего окопа, - их было всего двести восемь. Двести восемь борозд, расстояние не более ста метров между жизнью и смертью. Нам повезло, - мы выжили, и дали шанс выжить другим.