Борщевик шагает по стране⁠⁠

Часть 1 глава 2

Вышкин

Ступая по институту Ботанических Исследований (сокращенно — ИБИ), Вышкин Федор Евгеньевич думал лишь о том, что будет очень зол, если Мозалев Евгений Петрович, единственный его друг, вместо заявленной пропажи просто окажется тут, привычно ночуя на своей любимой работе.

Он прошел по огромному мраморному холлу и направился прямиком к кабинету. Закрыто. Федор достал телефон и пробежался по контактам. Из всего списка он знал лишь одного, кто мог ему помочь, и если профессора не окажется на месте, то Ольга его просто съест своими переживаниями о милом брате.

Профессор Николай Семенович Плейшнер, с которым его познакомил Женя, ответил не сразу, перед этим попыхтев и прожевав «алло»:

— Да, голубчик, я вас слушаю.

— Это Вышкин Федор.

— Да-да. Я узнал вас.

— Вы на работе?

— В кабинете, а что?

— Я к вам сейчас зайду, я в институте сейчас, думаю, нам стоит увидеться.

— Заходите, конечно, у меня как раз есть свободная минутка.

Федор хмыкнул. Чем-чем, а особой деликатностью профессор никогда не отличался. Постучав по медной табличке, Федор потянул ручку и сразу уловил запах некой тлетворности, которую так расточительно распространял профессор.

— Проходите, мой дорогой, проходите. Давно мы с вами не виделись.

— Год назад примерно.

— И три месяца. Память старика еще не подводит, — улыбнулся Плешнер. — Как ваши дела?

— Все хорошо, — пожал стариковскую руку Федор, — только вот Евгений куда-то запропастился. Второй день на связь не выходит.

— А, Евгений Петрович? Так он за свой счет командировку взял, хотя я говорил ему, что это дурное дело.

— Дурное?

— Да. Дурное, — невозмутимо посмотрел на него профессор, прикусывая дужку своих очков. — Там, впрочем, вся затея дурная, но вы ведь знаете нашего умника, уж коль что взбредет в голову, так не вытащить. Вот и поехал за свой счет.

— А куда?

— Да под Тверь куда-то. Я точно место не помню. В деревню — место свое загадочное искать.

— Загадочное? Признаться, я не совсем понимаю, о чем речь.

— Мда, — профессор скривился и с любопытством посмотрел на собеседника. — Стало быть, вам он не говорил о своих, так сказать, исследованиях?

— Сколько скептицизма. Но нет, не говорил.

— Оно и понятно, так как там, дорогой мой, нет ничего, чем можно было бы гордиться.

— Николай Семенович, давайте ближе к делу. А то все тяните да тяните. Чем он заниматься-то начал?

Профессор смерил Вышкина взглядом, затем на минуту задумался, видимо, обдумывая целесообразность ответа и возможность проглотить данное резкое замечание, но потом, сдавшись своей стариковской словоохотливости, все же решил рассказать о наболевшем.

— Непонятным, если уж честно, и дурным. Ботаник-то он, конечно, первоклассный. Но эти фантазии… Он, видите ли, Федор Евгеньевич, решил, что борщевик, который мы, в принципе, давно и плотно изучили, являет собой некоторую не совсем земную историю и, стало быть, всю имеющуюся по нем документацию надо перепроверить.

— Борщевик?

— Да. Борщевик Сосновского, если быть точнее, хотя, я думаю, Евгений Петрович занимается целым видом. Честно, я не особо интересовался процессом его работы. Он же у нас упрямый. Гений.

— Иначе ему бы не дали премию. Верно?

— Ох эти премии… Знаем, получали. И толку? Но речь не об этом, а о том, что подобная работа не должна мешать основной, ведь, по сути, исследования борщевика — это хобби. Но, как оказалось, — профессор поднял палец, — это уже не просто увлечение. Три дня за свой счет. Это, знаете ли, ни в какие ворота не лезет.

— Я хочу напомнить, что он пропал.

— Да ладно вам. Исчезнуть на время для ученого — это часть работы, иначе никакого результата не получишь.

— Но почему он не прислушался к вам? Если все так очевидно и, как вы сказали, изучали его историю, то что подтолкнуло?

— Да то, что сок борщевика вызывает мутагенные реакции, грубо говоря — перестраивает ДНК. Это очень неоднозначно и по факту борщевик достаточно одинок, к тому же фототоксичен. Признаться, Евгений Петрович фанатично обо всем этом говорил, слушая его и сам начинаешь верить, что борщевик завезли инопланетяне или наколдовали ведьмы.

— Он и про ведьм упомянул?

— Да про что он только не упомянул, вплоть до того, что вся история борщевика вымышленная, а ведь о нем знали еще во времена древней Руси.

— Значит, вы точный адрес его командировки не знаете? — перебил профессора Федор.

— Нет. Но вы спросите в бухгалтерии, там наверняка знают. Идея идеей, а как речь о какой-либо компенсации заходит, так они что угодно выведают. Уверен, Ольга Антоновна все об этой поездке знает. Вы к ней подойдите да спросите.

— Признаться, не знаю, как вас благодарить.

— Да никак, дорогой мой, честно говоря, я и сам за нашего гения переживаю, как-никак — сейчас лишь благодаря ему институт субсидии стал нормальные получать. Не дай бог что случится.

— А что может случиться?

— Да как что? У нас в этих деревнях сами знаете, что творится, а Евгений Петрович далеко не богатырского телосложения, к тому же совершенно не заботится о ночлеге и рационе. Но вы и сами это знаете.

— Так почему же вы его отпустили?

— Дак а как его удержать, портфель собрал — только и видели.

— Понимаю, — Федор улыбнулся и протянул руку. — Спасибо еще раз. С бухгалтерией справлюсь, а потом и под Тверь отправлюсь. Ученого искать.

— Удачи, удачи, — заметил профессор, с грустью наблюдая за удаляющимся Федором Евгеньевичем.