Борьба с вирусом по-советски

Из жаркой экзотической страны в зимнюю Москву художник-плакатист привез подарки, и среди них — вещи умершего брамина, на ритуальном сожжении тела которого ему посчастливилось присутствовать.

Прах брамина со всеми почестями высыпали в священную реку Ганг, а принадлежавшие ему вещи тут же распродали желающим за вполне символическую плату. Кокарекину среди прочего достался ковер, на котором как раз и упокоился индийский служитель культа.

Покупать подарки на распродажах и барахолках у советских командировочных зазорным никогда не считалось, вот только умер почтенный индус не просто так, а от черной оспы, которая в СССР была ликвидирована почти четверть века назад.

При выезде за границу в эпидемически опасные регионы советским гражданам в обязательном порядке проводили вакцинацию. Однако Кокорекин каким-то образом прививки от оспы избежал, хотя в документах на выезд соответствующая отметка, как и положено, стояла.

На следующий день, подгадав время прибытия рейса из Дели, Кокорекин с оставшимися у него сувенирами приехал домой. А к вечеру разболелся.

Врач в поликлинике, к которому он обратился, диагностировал грипп. Но состояние больного быстро ухудшалось: подскочила температура, начался сильный кашель, по телу разлилась сыпь, которую вначале приняли за аллергию. Жена вызвала скорую, и Кокорекина увезли в инфекционное отделение больницы Боткина, поместив в общую палату к больным гриппом.

Спустя несколько дней, 29 декабря 1959 года, он умер — к большому недоумению врачей. А поскольку покойный был не простым советским тружеником, а заслуженным деятелем искусств РСФСР, потребовалось квалифицированное заключение о причине смерти.

Да это, батенька, черная оспа!

Вскрытие производил академик Николай Краевский. По счастливой случайности в это время у него гостил приехавший из Ленинграда 75-летний коллега-патологоанатом, напросившийся на разбор интересного случая. Одного взгляда на труп любознательному пенсионеру хватило для чудовищного заключения: «Да это, батенька, variola vera!».

Variola vera, натуральная или черная оспа многие века была одной из страшнейших болезней человечества, уничтожавшей население целых деревень, городов и даже стран. В VIII веке от нее погибла треть жителей Японии, в XVI веке оспа выкосила более половины коренного населения Нового Света, получившего вирус от европейских конкистадоров. В Европе к началу XIX века от оспы ежегодно умирало до полутора миллионов человек.

В Советской России с черной оспой упорно и успешно боролись. В 1919 году, когда количество заболевших в стране оценивалось в 186 тысяч, вышел декрет Совнаркома «Об обязательном оспопрививании». Через пять лет число случаев заболевания сократилось до 25 тысяч. Еще через пять лет — до 6094. А в 1936 году натуральная оспа в СССР была уже полностью ликвидирована.

И вот 23 года спустя оспа вернулась.

Армию, МВД и КГБ подняли по тревоге

Через сутки после смерти художника заболели медсестра приемного покоя, принимавшая Кокорекина, и его лечащий врач. Затем молодой человек, лежавший в палате этажом ниже, чья койка стояла под вентиляционным отверстием. Следующим стал больничный истопник, проходивший мимо палаты лауреата и решивший поглазеть на знаменитость.

Материал, взятый с кожи одного из больных, отправили в НИИ вакцин и сывороток. 15 января 1960 года академик Михаил Морозов выявил в биоматериале частицы вируса натуральной оспы. Диагноз патологоанатома подтвердился. В тот же день о вспышке особо опасного заболевания было доложено на самый верх.

Следует отдать должное советской системе тех лет: реакция на угрозу была мгновенной, тотальной и чрезвычайно эффективной. Незамедлительно были мобилизованы все силы московских больниц и поликлиник. Подняли по тревоге войска, МВД и КГБ. Боткинская больница была изолирована. Началось выявление контактов и поиск потенциальных носителей смертельно опасного вируса.

В считаные часы оперативники отработали все связи Кокорекина, отследили каждый его шаг после возвращения в СССР, установили личности членов смены таможенного контроля и пограничников, встречавших рейс, таксиста, который вез его домой, участкового врача и работников поликлиники. От первичных контактов переходили ко вторичным — и так далее, пока не отслеживалась вся цепочка. 150 студентов университета, где училась дочь погибшего, забрали в больницу прямо из аудитории во время лекций.

Один из знакомых Кокорекина после встречи с ним отправился в Париж. Этот факт установили, когда самолет «Аэрофлота» был уже в воздухе. Рейс вернули в Москву, а всех, кто был на борту, отправили в карантин.

В карантин попадали все, с кем встречался и говорил Кокорекин, с кем контактировали его родственники, кто получил от него подарки из Индии. Как выяснилось, пока художник был в больнице, его жена и любовница уже успели сдать индийские сувениры в комиссионные магазины на Шаболовке и Ленинском проспекте. Вещи и все работники магазинов были немедленно изъяты из обращения со всеми необходимыми предосторожностями.

Всего под карантин попало 9342 человека. В больницах не хватало постельного белья, и специальным указом был вскрыт неприкосновенный государственный запас, предназначавшийся на случай войны.

Москва была закрыта, отменено железнодорожное и авиасообщение, перекрыты автомобильные дороги.

Трое погибших и десять миллионов вакцинированных

Одновременно с карантинными и санитарными мероприятиями в стране началась массовая вакцинация граждан.

Людей снимали с поездов, разворачивали в воздухе самолеты с потенциальными больными

По распоряжению правительства в столицу было доставлено десять миллионов доз противооспенной вакцины из запасов Томского и Ташкентского институтов вакцин и сывороток, а также Краснодарской краевой санэпидстанции.

В вакцинации участвовали почти 27 тысяч медиков всех специализаций, а также студенты профильных вузов. Был открыт 3391 прививочный пункт и сформированы 8522 прививочные бригады для работы в ЖЭКах и организациях. В Москве вакцинировали более пяти с половиной миллионов человек и еще более четырех миллионов — в Подмосковье.

Экстренные меры показали свою высокую эффективность незамедлительно. С того момента, когда был поставлен диагноз, до полной остановки эпидемии прошло всего 19 дней! За это время оспой заболели 45 человек, из которых трое умерли.

Расслабляться нельзя

В 1977 году в мире (в Сомали) был зарегистрирован последний случай заболевания натуральной оспой. Всемирная организация здравоохранения объявила о полной ликвидации этого страшного заболевания. Тем не менее обязательные прививки от оспы сохранялись в советском здравоохранении до начала 1980-х годов.

В настоящее время живой возбудитель заболевания официально хранится только в двух лабораториях: в России («Вектор», Новосибирск) и в США (Центр контроля и профилактики заболеваний в Атланте). Но опасность возвращения натуральной оспы все еще существует. Как считает ведущий вирусолог страны, академик Дмитрий Львов, причиной новой вспышки могут стать больные оспой дикие животные (например, буйволы в Индии), возбудитель заболевания которых очень близок по своей морфологии к вирусу натуральной оспы у человека. Рано или поздно вирус может мутировать и стать заразным для человека, а в условиях большой скученности населения и несоблюдения санитарных норм быстрое распространение заболевания будет неизбежным.

Запасов противооспенной вакцины нигде в мире уже нет, если черная оспа вернется — погибнут миллионы

Опасность вполне реальная, а потому опыт советского здравоохранения, успешного преодолевшего кризиса на рубеже 1959-1960 годов, следует помнить и знать.

Источник

Яндекс картинки

А дальше разыгралась безобразная сцена. Обед прибыл на третий день, мы не торопились, чтобы не давиться в очереди.

Когда подошли, у столовой орала толпа разъярённых женщин и плакали дети. Оказалось, что все мужчины плотно сидели внутри, выходить отказывались, на ругань не реагировали.

Моя мама была преподавателем и привыкла справляться с массами. Кричать и стыдить она не стала. Зашла в зал и посочувствовала вкрадчивым голосом:

- Что, мужчины, проголодались? Тяжело, устали от сухомятки? -

Мужики согласно закивали, хоть кто-то понял их страдания. Тогда мама задала следующий вопрос:

- А что ели в эти три дня ваши жёны и дети? Разве их кормили? -

Сильный пол призадумался. И мама добила окончательно:

- А кто это во дворе плачет? Не ваши голодные дети? Не ваши голодные жёны их успокаивают? -

Отцы семейств переглянулись, встали и тихо гуськом покинули столовую.

Я была потрясена. Прочитала множество книг о войне, о блокаде Ленинграда знал каждый школьник. А здесь всего-навсего три дня сухомятки - и люди потеряли человеческий облик.

Восхищалась мамой - она одна смогла справиться с ненормальной ситуацией.

Дальше перебоев с питанием не устраивали. Вместо матрасов поставили кровати, мы приготовились проскучать в обсервации 21 день.

И вдруг через неделю объявили, что завтра все пойдут сдавать анализы. Некогда полностью выдерживать карантин, за нами огромная очередь желающих уехать по домам.

Наутро разбудили ни свет, ни заря. Вставать не хотелось. Анализы пошли сдавать через одного-двух, прибывшие врачи количество не проверяли. Я осталась досыпать, отдувалась сестра. Всё равно проверка получалась липовой.

Зато вечером, когда огласили результаты, началось всеобщее веселье - среди нас больных нет! И люди свято в это верили.

На следующий день нас погрузили в автобусы. Которые охраняли не "домашние" солдатики, лениво прикорнувшие на крыльце, а суровые с настоящими автоматами.

Окна задраили наглухо. В почти 40-ка градусную жару.

Одесса потрясла. Таким я город не видела - ни пылинки, ни соринки. Даже ни одной завалящей бумажки не встретили. Помытый асфальт сверкал чистотой.

Прибыли на вокзал. Абсолютно пустой. Мы двигались по одному сквозь строй автоматчиков. Шаг вправо, шаг влево - пресекали.

К поезду вёл деревянный настил с тканью, обильно политой хлоркой. Шли по нему, а сумки с чемоданами дном протаскивали для дезинфекции. По сторонам плотной стеной стояли вооружённые солдаты.

По сравнению с безалаберной обсервацией, выглядело жутко.

Окна вагонов тоже задраили наглухо и мы поехали домой. На всём протяжении пути даже окурка или фантика от конфеты не видели. Чистота была необыкновенная, траву - и ту выкосили вдоль рельсов.

Докатились до границы области, вывозили на станцию Раздельная. А за ней - знакомый пейзаж. Пожухлый бурьян, газеты, бутылки, окурки. Как будто черту провели.

Одесский вокзал, Яндекс картинки

Наконец, оказались в родном Кишинёве. Не верили, что добрались. Мы прибыли из очага эпидемии, а по городу ходили непуганные жители. Несколько случаев заболевания выявили, всем поголовно делали прививки, но беспечность зашкаливала.

Мы привыкли без конца мыть руки, не трогать лицо, не есть на улице, не пить сырую воду, фрукты мыть кипячённой, хлеб обжаривать на газе.

А здесь о мерах предосторожности, кажется, никто не слышал. Пили из общего стакана газировку в автоматах, покупали мороженое, держали грязными руками. Жуть.

А мы ещё много-много лет по привычке соблюдали меры предосторожности.

Мама и сестра, к счастью, не заболели моей странной болезнью. По всем признакам я перенесла холеру еще до начала объявленного карантина. Где и каким образом подцепила - тайна, покрытая мраком.

Все вместе жили, все вместе питались. Чудо, что остальных миновало.

В школу мы опоздали не сильно. Хозяйке комнаты в Дофиновке мама выслала денег больше, чем договаривались. На этом закончилась наша эпопея с эпидемией.

Источник - мой канал.

(С.)перто