Афганская небывальщина. 6. Культурный досуг⁠⁠

(На фото: Афганистан, партия в домино с моим разведчиком Ильей Третьяковым (в КЗС) на 8 сторожевой заставе (гора Тотахан, отм. 1641 м., 10 км. южнее Баграма). 1987 г. За нами (по центру) виднеется 9 с.з. Правее - кишлак Калашахи).

До войны мой родной дядя был отличным гармонистом. Прошел всю Великую Отечественную войну с октября 1941-го по май 1945-го. И никогда не расставался на фронте со своей верной гармошкой. Почти три года служил в войсковой разведке, а после тяжелого ранения – механиком-водителем на Т-34. И у его гармошек была своя судьба. Военная, фронтовая судьба. Одну он оставил дома, когда уходил на фронт. Вторую потерял, когда попал в госпиталь. Еще две сгорели вместе с танками, на которых он воевал.

В 1986-м году уже мне самому пришлось хлебнуть военного лиха. В Афганистане у нас на сторожевой заставе гармони не было. Была шестиструнная гитара, но на ней почему-то в то время никто не играл. В детстве я занимался в музыкальной школе по классу гитары, но после небольшой проблемы с суставом левой руки врачи запретили мне играть на ней. И, несмотря на все мои попытки, играть я так и не смог.

Однажды замполит нашей роты Сергей Земцов привез из полка на заставы домино. К сожалению, обстановка тогда как-то не очень располагала к настольным играм.

Как выпускник спортвзвода, я всегда свято верил, что любая свободная минутка предназначена для укрепления тела и солдатского духа. А потому регулярно вытаскивал своих бойцов на небольшой импровизированный спортивный городок рядом с казармой. Рассказывал им красивые сказки о том, что их дембель неизбежен. И красивые, стройные, накаченные дембеля будут пользоваться гораздо большим спросом у истосковавшихся по мужскому вниманию девушек, чем хилые, обрюзгшие гражданские шпаки с отвисшими животами. Кажется, мои бойцы в это верили. И иногда кто-то из них и сам, без моего принуждения, подтягивался на перекладине или тягал танковые траки, которые заменяли у нас гири.

Но, кроме того, что я был выпускником спортвзвода, я был и выпускником пехотного училища (поверьте, это настоящая печалька для всех подчиненных, когда их командир не просто командир, но еще и бывший спортсмен). А как известно, любого выпускника общевойскового командного училища хлебом не корми, дай ему только оборудовать где-нибудь в горах взводный или ротный опорный пункт, сделать эскарпы и контрэскарпы, построить бастионы, равелины и укрепрайоны. Поэтому с инженерным оборудованием нашей сторожевой заставы я доставал своих бойцов гораздо больше, чем со спортивно-массовой работой.

В результате этого на спорт времени и сил у моих бойцов практически не оставалось. А что оставалось, целиком и полностью уходило на дела военные, на несение службы, стрелковые тренировки и на хозяйственные работы.

Единственный развлечением на заставе было прибытие молодого пополнения. Как известно, одним из способов подготовки к войне, является создание в глазах своего населения образа врага, как недочеловека, обезличенного и оболганного.

И если в армии мирного времени неуставные отношения были серьезной проблемой, то на войне, когда у солдат в руках было оружие, они могли стать настоящей трагедией. Особенно в отношениях между старослужащими и молодыми бойцами. Да, в училище нам говорили, что лучшая защита от неуставных взаимоотношений – жить по Уставу. К сожалению, на заставе это не всегда получалось. И поэтому чтобы потом мне не приходилось бороться с неуставными отношениями, я придумал праздник под названием «День знакомства».

Все очень просто – я почему-то решил, что нужно постараться преодолеть обезличенность молодых бойцов, познакомить их с заставой, найти им друзей и показать окружающим, что эти ребята в трудную минуту, возможно, спасут их «пятые точки».

Продолжался этот праздник примерно столько же дней, сколько молодых бойцов прибывало на заставу. Спешить особо было некуда, да и умещать все в один день смысла тоже не было. Так что почти целую неделю молодые бойцы по очереди ежедневно рассказывали о себе, откуда они приехали и чем занимались на гражданке. В принципе, чем они занимались на гражданках, было и так понятно. Но их гражданское образование, увлечения и то, кем они мечтали стать после службы, было важно и интересно.

В результате этих рассказов у бойцов находились общие знакомые, земляки, появлялись друзья. И их было проще распределить по боевым тройкам. Да, и с неуставными отношениями проблем уже не возникало.

Но главным праздником у нас на заставе был электрический свет. Когда он был. Ребята со станции радиоперехвата (4-я рота баграмского разведбата) делились им с нами. Правда, его хватало только на одну шестидесятиваттную лампочку в канцелярии роты.

А еще был у нас небольшой переносной телевизор, который привез на заставу наш новый ротный Володя Стародумов. Но, кроме помех и каких-то размытых фигур, он ничего больше не показывал.

Был на заставе и радиоприемник. Но батареек к нему не было. Зато на первом посту стояла прекрасная ТЗК (труба зенитная командирская), через которую всегда можно было полюбоваться на окружающие пейзажи. На местных жителей, их домашних животных и ближайшие населенные пункты. Это было круче телепередач «Вокруг света» и «В мире животных» вместе взятых.

Были желающие побаловаться и с ПСНР-5 (переносная станция наземной разведки). Но это была моя любимая игрушка. Играть в которую другим я не разрешал. По причине того, что и к ней с аккумуляторами тоже были проблемы.

Где-то раз в неделю, вместе с водовозкой на заставу привозили почту и газеты. Газет было не очень много. Как правило, «Красная Звезда», «Правда» и газета Туркестанского военного округа «Фрунзевец». Любимая многими бойцами «Комсомолка» («Комсомольская правда») обычно «терялась» где-то в батальоне. И до застав доходила не часто. А вот письма… Письма из дома всегда ждали.

А еще у нас были книги. В Кабуле, в нашем героическом 180-м полку была целая библиотека (к слову сказать, из Союза в Афганистан присылали довольно много интересных книг для наших военнослужащих). К сожалению, когда мне пришлось командовать отдельным разведвзводом в рейдовом батальоне, у меня не было времени, чтобы хотя бы заглянуть в эту библиотеку. Не знаю, была ли библиотека на заставе, где располагался штаб нашего батальона. Скорее всего, была. Или же книги «ходили» из рук в руки. Если честно, мне тогда тоже было не до них.

Но две книги, которые хранились у нас на 8-й сторожевой заставе, я помню хорошо. Дело том, что в армии, как и на гражданке, все лучшее достается детям и начальству. Остальное их ближайшему окружению. А то, что осталось, шло в линейные части. Увы, в этой длинной цепочке потенциальных читателей до нашей сторожевой заставы дошли только «Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза» и «Уголовный кодекс РСФСР». Видимо, по разумению нашего командования – самые важные и нужные книги на сторожевой заставе.

Я далек от мысли, что нас пытались подтолкнуть к преступным деяниям, по нецелевому использованию листов бумаги, на которых были напечатаны эти книги - для этого мы обычно использовали газеты. Хотя, судя по названию газет, такое их использование после прочтения, тоже было деянием, довольно таки преступным. Но от греха подальше, книги эти выдавать своим бойцам я все же не решался. Хотя сам читать пытался.

Нет, материалы съезда меня интересовали не очень. Я прекрасно знал, что будет с нами в ближайшем будущем. Если через двадцать лет после окончания тяжелейшей Великой Отечественной войны мои родители, простые рабочие, получили однокомнатную квартиру, а еще через десять лет переехали в шикарную трехкомнатную квартиру почти в 60 квадратных метров общей площади, то где-то к 1990-му году все мы будем жить в замечательных, светлых и просторных домах. Как минимум, на ста метрах жилой площади. Это знал каждый из нас.

А вот материалы Уголовного кодекса были гораздо интереснее. Для нас с Олегом Артюховым (замкомроты «по бою») большим откровением стали статьи об уголовной ответственности за разрушение приморского шельфа или за повреждение подводного морского кабеля. Подобные преступления карались тогда самым жесточайшим образом, практически по законам военного времени - двумя годами условно. Если эти два года условно нам придется провести дома в Союзе, мы были не против.

И все мы шутили, что, когда нас окончательно достанет эта войнушка, мы дружно возьмем в руки лопаты и пойдем строем разрушать приморский шельф где-нибудь неподалеку.

От того, чтобы сделать это немедленно, временами нас удерживало только одно - до ближайшего моря (Каспийского) с приморским шельфом, нужно было пройти почти полторы тысячи километров – с боями и с песней. Да, Аравийское море находилось почти на 500 километров ближе. До Аравийского моря всей нашей героической шестой мотострелковой ротой мы бы пробились. Обязательно бы пробились! Но там Уголовный кодекс РСФСР, скорее всего, не действовал.

И едва ли в Аравийском море на каждом шагу были протянуты подводные кабели, которые нужно было повреждать. А, если они там все же были, то за их повреждение арабы, вместо двух лет условно, скорее всего, кому-нибудь из нас просто отрубили бы все наши хвосты и выступающие части тела. По самую голову, разумеется.

Где-то осенью 1986 года, когда ротный уехал в отпуск в Союз и я остался за него, меня вызвали на совещание на КП батальона. После совещания на заставе выступал вокально-инструментальный ансамбль нашей дивизии «Каскад» (старший лейтенант Александр Довиченко, старшие сержанты Игорь Грязнов, Алексей Хитрин, Надыр Хамраев, Дорбек Ахмедов, солисты Александр Колесников и Галина Некрий). Какие они были молодцы! Я так жалел, что они не приехали к нам на заставу с концертом. И мои бойцы их не слышат.

Да, с одной стороны, плохо, что не слышат. Но с другой, хорошо, что не видят. Особенно солистку Галину, девушку не только очень талантливую, но и очень красивую. Потому до возвращения в Союз моим бойцам и мне самому лучше было вообще не задумываться о существовании красивых девушек на планете Земля.

Вообще-то, в Афганистан приезжали многие из известных певцов и артистов: Иосиф Кобзон, Александр Розенбаум, Тамара Гвердцители и другие. Спасибо им за это огромное. И спасибо за то, что они заставляли нас задуматься о доме и о тех, кто нас в нем ждал.

А еще я очень хорошо помню, как мы встречали Новый 1987-й год. В то время я командовал отдельным разведвзводом второго мотострелкового батальона 180 мсп. Мы только что вернулись с очередной засады. И я очень мечтал выспаться. Но меня поставили дежурным по заставе. Начштаба рассудил правильно: что я все равно не пью. А выспаться, высплюсь как-нибудь в следующий раз. И я тогда впервые пожалел, что не пью.

Вместе с моим взводом Новый год встречал секретарь комитета комсомола нашего батальона прапорщик Володя Щёголев. Удивительный человек, любимец всего батальона! Я читал свои стихи, ребята пели песни под гитару, мой заместитель Саша Хливный играл на гармошке. Тихая почти домашняя обстановка. За сотни километров от дома. Ровно в полночь над всеми заставами начались салюты. Трассирующие очереди, осветительные ракеты.

Потом я проверял посты. А вернувшись, читал письма. Мне всегда приходило их очень много – от родных, от друзей и одноклассниц.

Именно тогда я невольно задумался о том, как мало писем приходит моим разведчикам. Некоторые их вообще не получали. Ребята молодые, у многих еще и девчонок-то своих не было. У многих не полные семьи, безотцовщина.

В эту ночь мне нужно было покумекать над очередной засадой. И, чтобы не забыть свою мысль о письмах, я сделал небольшую пометку о них на своей рабочей карте. А утром написал коротенькое письмо в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. В комитет комсомола второго курса музыкально-педагогического факультета (в училище мы дружили с пединститутом и с этим факультетом). Совершенно незнакомым мне людям. Точно зная, что они мне не откажут. Просто времена такие были, когда на такие письма не отказывали.

В нескольких словах я обрисовал «картину» и необходимость наладить шефские связи. А, так же, написал список своих бойцов.

Примерно через месяц после этого в отдельный разведвзвод 2-го мотострелкового батальона стали приходить первые письма из пединститута. Всем моим разведчикам. И после получения этих писем ребята как-то сразу стали взрослее (до этого были еще те разляляи). И у меня появилась уверенность, что все они вернутся домой живыми.

Такая вот была культурно-массовая работа в Афганистане. И за двадцать шесть месяцев моей службы в Афганистане среди моих подчиненных не было ни одного погибшего.

Да, в работе командира очень важно уметь правильно и грамотно организовывать бой, решать вопросы взаимодействия, всестороннего боевого и тылового обеспечения. И очень много других, не менее важных вопросов. И в этой работе не бывает мелочей.

(отрывок из серии рассказов «Афганская небывальщина»)

Александр Карцев, http://kartsev.eu

Мой предыдущий рассказ - Пять ливенок сержанта Сычугова

(На фото: Афганистан. С гитарой на Тотахане. 1987 г.)

На фото - часть последней страницы нашей дивизионной газеты «Ленинское знамя» от 8.03.1987 г.(108 мсд, Баграм), в которой было напечатано мое стихотворение "Берёзовая роща".

Осенняя пора приносит грусть,

Минутный мой покой тревожа.

И снова ночью мне приснится Русь

И белая, берёзовая роща.

Клин журавлиный улетает вдаль.

Печальный крик плывёт под небесами.

Там ждёт меня любовь - моя печаль.

И девушка с бездонными глазами.

В них растворился солнца ясный лик.

И лунный свет, и звёзды над рекою.

Я обещал ей подарить весь мир.

Я обещал ей, что вернусь весною.

Я обещал вернуться и вернусь.

Пусть злая пуля на меня не ропщет.

Ты подожди меня ещё чуть-чуть,

Далёкая берёзовая роща.

Март 1987 г.

До моего возвращения домой оставлось всего 19 месяцев. Позади уже семь...