— Я буду самой ответственной! Буду гулять с ним три раза в день, кормить, убирать3
Говорят, что детские мечты — самые искренние. Они прорастают глубоко в душе и могут годами тлеть там, как угольки под пеплом, чтобы однажды вспыхнуть ярким пламенем. Так случилось и с Машей Соколовой, чья история началась в обычной московской квартире холодным октябрьским вечером...
— Мам, ну пожалуйста! — в сотый раз повторяла двенадцатилетняя Маша, прижимая к груди потрёпанный журнал с фотографиями щенков. — Я обещаю, что буду самой-самой ответственной! Буду гулять с ним три раза в день, кормить, убирать...
Елена Петровна устало вздохнула, не отрываясь от плиты, где она помешивала борщ:
— Машенька, мы уже обсуждали это. Папа против, у него аллергия. Да и квартира у нас маленькая...
— Но папа почти не бывает дома! — выпалила Маша. — А я... я могу отдать свой письменный стол, чтобы место освободить. Буду уроки на кухне делать!
Мать обернулась, и её взгляд смягчился при виде дочери. Маша стояла перед ней — худенькая, с растрёпанной русой косичкой и умоляющими зелёными глазами. Такая похожая на неё саму в детстве...
— Доченька, — Елена Петровна вытерла руки о фартук и присела рядом с дочерью. — Собака — это не игрушка. Это большая ответственность. Ты сейчас загорелась этой идеей, а через месяц...
— Нет! — Маша почти крикнула. — Я не загорелась! Я уже два года прошу! Я всё изучила про собак, я знаю, как их воспитывать. Вот, смотри! — она раскрыла потрёпанную тетрадь, исписанную мелким почерком. — Тут я записывала всё про породы, про уход, про дрессировку...
Елена Петровна пролистала тетрадь, отмечая аккуратные схемы кормления, расписание прогулок и даже подробный финансовый план. Сердце защемило — её девочка действительно серьёзно подготовилась.
— Маш, — тихо начала она, — давай дождёмся папу и...
— А вот и я! — раздался голос с порога. Михаил Александрович, высокий мужчина в строгом костюме, вошёл на кухню, на ходу ослабляя галстук. — Чем это у нас так вкусно пахнет?
Маша мгновенно оживилась:
— Пап, папочка! Можно с тобой поговорить?
Отец устало опустился на стул:
— Только не о собаке, — он поморщился. — Машка, сколько можно? У меня был тяжёлый день, давай не будем...
— Но пап! — Маша подбежала к отцу, схватила его за руку. — Я всё продумала! Смотри, я даже нашла гипоаллергенные породы! Вот, бишон фризе — они совсем не линяют, и аллергики...
— Маша! — голос отца стал жёстче. — Я сказал — нет. Это моё последнее слово. Мы живём в маленькой квартире, я работаю с утра до ночи, мама занята, а ты... ты ещё ребёнок.
— Я не ребёнок! — слёзы навернулись на глаза девочки. — Мне уже двенадцать! Я отличница, я помогаю маме, я...
— Достаточно! — Михаил Александрович стукнул ладонью по столу. — Мы не заведём собаку, и точка. Хватит меня доставать с этим вопросом!
Маша выскочила из кухни, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. Елена Петровна покачала головой:
— Миша, может быть...
— Лена, не начинай, — муж потёр переносицу. — У меня правда был сложный день. Премии урезали, начальство недовольно... Какая тут собака? Нам самим едва хватает...
В своей комнате Маша упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы текли, но она старалась плакать тихо, чтобы родители не слышали. На стене висел календарь, где она красным маркером отмечала дни до своего дня рождения. Три месяца... Она так надеялась, что на тринадцатилетие ей подарят щенка.
Вечером, когда родители уже легли спать, Маша сидела у окна, глядя на тёмный двор. Внизу местная старушка Анна Ивановна выгуливала своего пуделя Тошку. Маша часто помогала ей с прогулками, и это были самые счастливые моменты её дня. Тошка радостно вилял хвостом, когда видел девочку, позволял себя гладить и играть с собой.
На следующее утро Маша проснулась рано. В квартире стояла непривычная тишина — родители уже ушли на работу. На кухонном столе лежала записка от мамы: "Завтрак в микроволновке. Не забудь про английский! Целую, мама."
Маша механически съела остывшую яичницу, собрала портфель и вышла из дома. У подъезда её ждала лучшая подруга Катя.
— Ну что, говорила с родителями? — спросила Катя, поправляя рюкзак.
— Говорила, — Маша пнула камешек. — Папа опять наорал. Сказал, что я ещё ребёнок...
— Да уж, — Катя сочувственно вздохнула. — А может, тебе хомячка завести? Или рыбок?
— Ты не понимаешь! — Маша остановилась. — Мне не нужны хомячки! Я хочу собаку, настоящего друга! Чтобы можно было обнять, когда грустно, гулять вместе, учить командам... — она замолчала, снова борясь со слезами.
В школе Маша не могла сосредоточиться. На уроке биологии они проходили млекопитающих, и когда учительница начала рассказывать про собак, их эволюцию и породы, девочка едва сдержалась, чтобы не расплакаться.
После уроков она не пошла сразу домой. Ноги сами привели её к местному приюту для животных. Маша часто приходила сюда — просто постоять у забора, посмотреть на собак, помечтать... Сегодня она набралась смелости и вошла внутрь.
— Здравствуйте, — робко произнесла она, обращаясь к женщине в синем халате. — А можно... можно посмотреть на собак?
Женщина окинула её внимательным взглядом:
— Ты одна? Родители знают, где ты?
— Да... то есть, нет... — Маша замялась. — Я просто хотела посмотреть. Я давно мечтаю о собаке, но родители не разрешают.
Женщина вздохнула — такие истории она слышала не раз.
— Ладно, пойдём. Только недолго, скоро время кормления.
В длинном коридоре с вольерами стоял гул от лая. Десятки собачьих глаз смотрели на Машу — грустные, надеющиеся, умоляющие... Она останавливалась у каждой клетки, разговаривала с собаками, просовывала пальцы сквозь решётку, позволяя им себя обнюхать.
И вдруг она увидела его — маленького чёрно-белого щенка, который сидел в углу вольера и внимательно смотрел на неё. Не лаял, не прыгал, как остальные, просто смотрел своими умными карими глазами.
— А это кто? — шёпотом спросила Маша.
— Это Барни, — ответила женщина. — Подкинули к нам месяц назад. Дворняжка, но очень умный малый. Характер спокойный, неприхотливый...
Маша присела перед вольером. Щенок медленно подошёл к решётке, осторожно обнюхал её руку и вдруг лизнул маленьким розовым языком. Сердце девочки дрогнуло.
— Можно... можно его погладить?
Женщина открыла вольер, и щенок несмело вышел наружу. Он не бросился бежать, не стал прыгать — просто сел рядом с Машей и положил голову ей на колени. Девочка осторожно погладила его по мягкой шерсти, и щенок прикрыл глаза от удовольствия.
— Похоже, вы нашли друг друга, — улыбнулась женщина.
Маша гладила щенка, а в голове уже зрел план. Может быть... может быть, если она покажет родителям Барни, если они увидят, какой он умный и спокойный... Ведь должен же быть способ убедить их!
— Барни, — прошептала Маша, — хочешь ко мне домой?
Щенок склонил голову набок, словно понимая каждое слово. В его взгляде читалась такая мудрость и доброта, что у Маши защемило сердце.
— Девочка, — мягко сказала женщина в халате, присаживаясь рядом, — ты же понимаешь, что без разрешения родителей мы не можем...
— Я знаю, — быстро ответила Маша. — Но можно я буду приходить к нему? Гулять с ним, может быть?
Женщина, которая представилась Верой Николаевной, задумчиво посмотрела на девочку:
— Вообще-то у нас есть программа волонтёрства. Если родители разрешат, ты могла бы помогать нам по выходным. Гулять с собаками, убирать вольеры...
Глаза Маши загорелись:
— Правда? А можно прямо сейчас позвонить маме?
Дрожащими пальцами она достала телефон. Три гудка показались вечностью.
— Машенька? Что случилось? — в голосе матери слышалось беспокойство.
— Мам, я в приюте для собак, — выпалила Маша. — Тут есть программа волонтёрства, и я могла бы помогать по выходным. Можно? Пожалуйста!
В трубке повисла тишина.
— В каком приюте? Ты одна там? — голос матери стал строже.
— Да, то есть нет... Тут есть Вера Николаевна, она сотрудница. Можешь с ней поговорить!
После долгого разговора с Верой Николаевной Елена Петровна неохотно согласилась, но с условием, что Маша будет приходить только по субботам, с десяти до двух, и сразу после этого возвращаться домой.
Следующая неделя тянулась бесконечно долго. Маша считала дни до субботы, а по ночам ей снился Барни. В дневнике появились рисунки собак, а на полях тетрадей — маленькие лапки.
В пятницу вечером разразился очередной скандал.
— Что значит "в приют"? — гремел отец, расхаживая по кухне. — Мало того, что ты без спроса туда пошла, так теперь ещё и регулярно собираешься ходить? А уроки? А музыкальная школа?
— Миша, — пыталась успокоить его Елена Петровна, — я же узнавала. Это хороший приют, там опытные сотрудники...
— Вот именно! — подхватила Маша. — И я буду только по субботам, после музыкалки. И все уроки буду делать, обещаю!
— Нет! — отец стукнул кулаком по столу. — Я знаю, к чему это ведёт. Сначала волонтёрство, потом слёзы и "давайте возьмём собачку домой". Не выйдет!
Маша вскочила со стула:
— Ты просто злой! Тебе всё равно, чего я хочу! Ты только о себе думаешь!
— Маша! — одёрнула её мать.
— Нет, пусть говорит, — процедил отец. — Значит, я злой? А кто квартиру оплачивает? Кто тебя в музыкальную школу возит? Кто...
— Я не просила меня в музыкалку отдавать! — выкрикнула Маша. — Это ты хотел, чтобы я на пианино играла! А мне... мне...
Она не договорила, выбежала из кухни. Хлопнула дверь спальни, потом послышались приглушённые рыдания.
— Господи, — Михаил Александрович тяжело опустился на стул, — и что мне с ней делать?
Елена Петровна молча начала убирать со стола.
— Лена, — муж потёр виски, — ты же понимаешь, что я прав? Какая собака в нашей квартире? Куда? И потом, эти приюты... Там же антисанитария, болезни...
— Миша, — жена присела рядом, — может, нам стоит хотя бы съездить, посмотреть? Я поговорю с врачом насчёт твоей аллергии, есть же современные препараты...
— Нет! — он резко встал. — Я всё сказал. Никаких собак. И в приют она не пойдёт.
В эту ночь Маша почти не спала. Она лежала, глядя в потолок, и думала о Барни. Представляла, как он сейчас сидит один в холодном вольере, может быть, тоже не спит и ждёт её. От этих мыслей на глаза снова наворачивались слёзы.
Утром, когда родители ещё спали, она тихонько оделась и выскользнула из квартиры. На улице моросил мелкий дождь, но Маша его почти не замечала. Она знала, что поступает плохо, что родители будут волноваться и ругаться, но не могла иначе.
В приюте её встретила Вера Николаевна:
— Что-то ты рано, — она внимательно посмотрела на бледное лицо девочки. — Родители знают, что ты здесь?
Маша опустила глаза:
— Они... они спят ещё. Я просто... можно я увижу Барни?
Вера Николаевна вздохнула, но спорить не стала. Когда они подошли к вольеру, щенок радостно завилял хвостом. Он помнил Машу, узнал её!
— Привет, малыш, — прошептала девочка, опускаясь на корточки перед решёткой. — Я пришла, как обещала.
Следующие несколько часов пролетели как один миг. Маша помогала убирать вольеры, разносить корм, но большую часть времени проводила с Барни. Щенок оказался невероятно смышлёным — он уже знал команды "сидеть" и "лежать", быстро научился давать лапу.
— У тебя хорошо получается, — заметила Вера Николаевна, наблюдая, как Маша занимается с щенком. — Из тебя вышел бы отличный кинолог.
Маша просияла от похвалы, но тут же погрустнела, вспомнив о родителях. Наверное, они уже проснулись. Наверное, с ума сходят от волнения...
Словно в подтверждение её мыслей, в кармане завибрировал телефон. Мамин номер. Маша с тяжёлым сердцем ответила на звонок.
— Мария! — голос матери дрожал от волнения. — Где ты?
— Мам, я... — Маша запнулась, глядя на Барни, который положил голову ей на колени. — Я в приюте.
— Немедленно домой! — в трубке послышался голос отца. — Ты хоть понимаешь, что мы тут с ума сходим?
— Пап, пожалуйста, — Маша почувствовала, как слёзы снова подступают к горлу. — Приезжайте сюда. Просто посмотрите на Барни. Он такой умный, такой спокойный...
— Какой ещё Барни? — в голосе отца зазвучали опасные нотки. — Так, адрес говори. Я сейчас приеду.
Маша продиктовала адрес, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в пятки. Вера Николаевна, услышав разговор, покачала головой:
— Эх, девочка-девочка... Ну что же ты так?
— Вера Николаевна, — Маша умоляюще посмотрела на женщину, — расскажите папе про Барни, пожалуйста! Про то, какой он хороший, что не линяет почти...
— Хорошо, — женщина вздохнула. — Только ты пойми: если родители против, мы ничего не можем сделать. Закон есть закон.
Следующие полчаса тянулись мучительно долго. Маша сидела в вольере с Барни, крепко обняв щенка. Тот, словно чувствуя её состояние, тихонько поскуливал и лизал ей руки.
Наконец, в коридоре послышались быстрые шаги. Михаил Александрович, взъерошенный и хмурый, появился в сопровождении Веры Николаевны. Следом шла Елена Петровна, кутаясь в наспех накинутое пальто.
— Маша, — отец остановился перед вольером, — немедленно выходи оттуда.
— Пап, — девочка прижала к себе щенка, — просто посмотри на него. Пожалуйста!
Барни, словно понимая, что решается его судьба, сел очень прямо и посмотрел на Михаила Александровича своими умными карими глазами. Не залаял, не зарычал — просто смотрел.
— Знаете, — неожиданно вмешалась Вера Николаевна, — за двадцать лет работы я таких спокойных щенков не встречала. Он даже не линяет почти, шерсть у него больше как пух...
— Вы не понимаете, — начал было отец, но вдруг замолчал. Барни встал, подошёл к решётке и сел прямо перед ним, склонив голову набок. — Это... это что за порода?
— Дворняжка, — ответила Вера Николаевна. — Но очень умная. Знаете, иногда дворняги гораздо сообразительнее породистых. И со здоровьем у них обычно меньше проблем...
Елена Петровна присела на корточки перед вольером:
— Какой хорошенький... Маш, и давно ты с ним занимаешься?
— Я только один раз приходила, — тихо ответила Маша. — Но он всё понимает, правда! Смотрите: Барни, дай лапу!
Щенок немедленно протянул лапу через решётку. Елена Петровна невольно улыбнулась.
— Миша, — она посмотрела на мужа, — может...
— Нет! — но в голосе отца уже не было прежней твёрдости. — То есть... — он замялся, глядя на щенка. — А где он спать будет? И гулять с ним кто будет?
— Я! — Маша вскочила. — Я всё продумала! Смотрите! — она достала из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. — Вот расписание прогулок, вот список всего необходимого... А спать он может в коридоре, там есть место у батареи...
Михаил Александрович взял листок, пробежал глазами:
— Так... "Утренняя прогулка 7:00-7:30" — встаёшь, значит, в шесть тридцать... "Вечерняя прогулка 20:00-20:30" — до темноты успеваешь... А это что? "Финансовый план"?
— Да! — Маша воодушевилась. — Я посчитала все расходы. Корм, прививки, игрушки... Я могу отказаться от карманных денег, и ещё я договорилась с тётей Таней из третьего подъезда — буду помогать ей с уборкой, она будет платить...
Родители переглянулись. Елена Петровна пожала плечами:
— Знаешь, Миш, я могла бы сходить с ней утром, пока ты спишь. А насчёт аллергии я узнавала — есть хорошие современные препараты...
Отец молчал, рассматривая Барни. Щенок не отводил от него взгляда.
— А можно... — Михаил Александрович откашлялся, — можно его погладить?
Вера Николаевна открыла вольер. Барни осторожно подошёл к Михаилу Александровичу, обнюхал его руку и вдруг лизнул — точно так же, как когда-то Машу.
— Ну надо же, — пробормотал отец, осторожно погладив щенка по голове. — И правда, не линяет почти...
Маша затаила дыхание. Она боялась пошевелиться, боялась спугнуть этот момент.
— Папа? — прошептала она наконец.
Михаил Александрович выпрямился, одёрнул пиджак:
— Значит, так. Никаких поблажек. Гулять строго по расписанию. Учёба на первом месте. И если хоть раз...
Договорить он не успел — Маша с визгом бросилась ему на шею:
— Папочка! Спасибо, спасибо, спасибо!
Барни, словно понимая, что происходит что-то хорошее, завилял хвостом и тоже подбежал к ним, попытался лизнуть обоих.
— Так, документы нужно оформить, — деловито сказала Вера Николаевна, пряча улыбку. — И вам нужно будет купить всё необходимое: поводок, миску, лежанку...
— У меня есть список! — Маша достала ещё один листок. — Я всё записала!
— Ох, чувствую, влетит это нам в копеечку, — проворчал отец, но глаза его улыбались.
Когда они выходили из приюта — Барни на новеньком поводке, который Вера Николаевна нашла в подсобке, — моросящий дождь прекратился, и сквозь тучи пробился солнечный луч. Маша шла между родителями, крепко держа поводок, и ей казалось, что она самый счастливый человек на свете.
А Барни семенил рядом, то и дело поглядывая на свою новую семью, и в его карих глазах читалось то же самое счастье.
Читайте популярный рассказ: