Серия «Столетняя война»

Автор: Дмитрий Сувеев.

Предыдущая часть: Столетняя война. Часть XIII. Глава 1 из 2: Аррасский мир

Первая часть: Столетняя война, часть 1.1: династические предпосылки конфликта

Осада Кале

Первоначально бургундцы рассчитывали на сохранение мирных отношений с Англией, но и рыбку съесть и на Эйфелеву башню не сесть не получилось. Англичане объявили о конфискации владений герцога бургундского, полученных им от Ланкастеров. Герцог Хамфри был назначен комендантом Кале и объявил о перехвате всех следующих через Ла-Манш бургундских кораблей. Кроме того, английские отряды совершили рейд по территории герцогства.

Кале и так являлся бельмом на глазу для Филиппа. С одной стороны он был крупным торговым портом, через который шла торговля шерстью фламандских городов, а значит — источником дохода. С другой стороны, Кале позволял контролировать судоходство по Ла-Маншу, а кроме того оставался рассадником пиратства, как и 90 лет назад. Филипп собрал совет фламандских городов, на котором объявил о походе против своего бывшего союзника. Якобы у него имелись наследственные права на Кале, которые попрали.

Поход, в основном силами ополчения фламандских городов, начали летом 1436 г. Первоначально были захвачены замки в окрестностях кале, 9 июля началась осада самого города. Два штурма, а также попытка морской блокады провалились. К 29 июля бургундцы получили известия о приближении деблокирующего отряда под командованием Хамфри Глостера и сняли осаду.

Осада Кале бургундцами. Миниатюра из «Вигилия на смерть Карла VII"

Это мероприятие, как ни странно, значительно ударило по карману герцогства, после него не предпринимавшего попыток масштабных антианглийских действий до перемирия 1439 г.

Осада Парижа

Захват Шартра, Ланьи и других городов позволил силам Карла VII приблизиться непосредственно к Парижу и контролировать поставки продовольствия в город. Отряды капитанов арманьяков грабили «английские» территории с французским населением. Что удивительно, последние возлагали вину в своих бедах на тяготы войны и разорение на англичан.

После заключения мира в Аррасе в Париже начали расти «прокарловские» настроения. Теперь «настоящими французами» именовались сторонники Валуа, а те, кто поддерживал англичан получили приставку «лже-». Опасаясь сдачи города, администрация развила репрессивные меры и требовала от всех поголовной присяги Генриху VI. Ситуация в бывшей столице осложнялась тем, что войска Карла VII и Филиппа Доброго организовали продовольственную блокаду города, что привело к резкому скачку цен.

В январе 1436 г. началась третья по счету кампания по захвату Парижа. Основной удар в Иль-де Франс наносили отряды де Ришмона, в Нормандии и Бретани отвлекать англичан должны были вспомогательные силы. Несмотря на провал второстепенных ударов, де Ришмону в течение января 1436 г. удалось захватить ключевые крепости вокруг столицы и теперь ей уже угрожало не подорожание продуктов, а самый настоящий голод. После этого Карл VII и Филипп Добрый совместно объявили амнистию для поддерживающих Англию парижан.

Выдвигаясь к Парижу, Артур де Ришмон не имел достаточно сил для осады крепости. Расчет строился на антианглийском заговоре и добровольной сдаче столицы.

В свою очередь, английская сторона попыталась усилить гарнизоны Парижа и Сен-Дени. В последнем 3 апреля при попытке изъятия королевских инсигний началось стихийное восстание и погромы против англичан. Де Ришмон подоспел как раз вовремя. Вечером 12 апреля он выдвинулся от Сен-Дени, чтобы к утру быть у стен Парижа.

Дело в том, что в ночь с 12 на 13 апреля за стенами бывшей французской столицы началось антианглийское восстание под руководством братьев де Лайе и губернатора Жана де Вилье. Горожане забрасывали солдат камнями и перегораживали улицы цепями, мешая перемещениям войск. Утром подошедшему де Ришмону сообщили, какие из ворот ему могут открыть заговорщики. Коннетабль и Бастард Орлеанский вошли в город с небольшим отрядом — основные силы, опасаясь разграбления Парижа, оставили под стенами. Часть английского гарнизона во главе Пьера Кошона забаррикадировалась в Бастилии. После переговоров их согласились отпустить за выкуп.

Под стенами стали бугртить отряды французских наемников, которых не пустили в город пограбить, теперь де Ришмон оказался окружен уже собственными войсками.

Город тем временем торжественно отмечал смену власти. Проводились парады и торжественные богослужения.

Через год в ноябре 1437 г. в Париж торжественно въехал Карл VII. Символически шествие было выстроено так, словно король только что возвратился после коронации из Реймса. Монарх объявил о повышении налогов и вскоре уехал. Жизнь горожан от смены власти не улучшилась — теперь столицу с севера блокировали уже англичане.

Карл VII вступает в Париж в 1437 г. Миниатюра из «Вигилия на смерть Карла VII"

Прагерия

Возвращение владений французской короны Карл VII сочетал с укреплением собственной власти и закручиванием гаек. Он начал наступление на права аристократии, которая почувствовала что завершение войны положит полный конец их феодальной вольнице. Учитывая, что победы в Столетней войне не были единоличным делом Карла VII, а достигались коллективными усилиями, аристократам стало очень и очень обидно.

От коллективного обсуждения недовольства к делу заговорщики перешли в 1439 г. после того, как Карл VII объявил о проведении реформы государственного аппарата, по которой многие наследственные должности заменялись назначаемыми. В числе заговорщиков числились герцог Жан Алансонский (тот самый большой друг Жанны д'Арк), граф Карл де Бурбон, граф Рене Анжуйский, выплывший из небытия Ла Тремуйль, даже Бастрад Орлеанский, получивший титул графа де Дуюнуа каким-то образом затесался в эту компанию. Главой мятежа было решено выбрать дофина Людовика, шестнадцатилетнего сына Карла VII, которому страстно хотелось наконец сесть порулить, а дорогой и любимый папа при этом никак не хотел умирать. Заговорщики намекали наследнику, что хотят, чтобы он занял королевский трон после отречения или стал регентом при смещенном монархе. Кроме того, герцог Алансонский связался со своими давними врагами-англичанами, чтобы те оказали военную помощь.

Центром восстания стал город Ньор. Само же выступление получило название Прагерия, что намекало на город Прагу и богомерзких еретиков-гуситов, которые чуть было не свергли императора Сигизмунда. Карл VII как бы намекал: «Это что, майдан? Хотите, шоб как в Богемии?»

Как ни странно, Карл VII не растерялся. Он направил письма «добрым городам», в которых излагал идеи, как он обустроит Францию, вот только задушит паразитов-повстанцев. Таким образом он определил базу своей социальной поддержки. В военном плане он решил опереться на капитанов, обязанных ему в силу назначения на должность: Артура де Ришмона, Потона де Сентрая и Рауля де Гокура. В марте 1440 г. король двинулся гонять повстанцев тряпками. Королевская армия оказалась сильнее, а желания воевать против короны и тем самым подходить под расстрельную статью у повстанцев не было. В течение двух месяцев мятежники сдавали замок за замком, потом начали капитулировать сами. Первым дрогнуло сердце у новоиспеченного графа Дюнуа ака Орлеанского Бастарда. Он был другом детства Карла VII и по уровню патриотизма колебался на шкале где-то рядом с Жанной д`Арк. За ним последовали другие. Был заключен мир, Прагерия провалилась.

Карл не стал активно карать влиятельных подданных: кого-то простил, кому-то пригрозил пальцем. Дофина Людовика отправили править в Дофине.

Прагерия. Миниатюра из «Вигилия на смерть Карла VII»

Прагерия не стала последним выступлением французской аристократии. Следующим организовать смуту попытался Карл Орлеанский, который находился в английском плену аж с 1415 г и битвы при Азенкуре. Герцог долго был разменной картой франко-английских отношений. На момент описываемых событий он стал старейшим представителем династии Валуа. Первый раз о Карле вспомнили и извлекли из пыльных лондонских застенков в 1433 г. Планировалось, что в обмен на свободу он должен был дать присягнуть Генриху VI, сдать Орлеан, а также уговорить остальных феодалов сделать то же самое. Второй раз о пленнике вспомнили в 1440 г. Он был выкуплен Филиппом Добрым. После этого бургундский герцог долго и тщательно занимался промывкой мозгов Карла.

Новый заговор 1442 г . предполагал заключение союза с Англией в обмен на защиту феодальных вольностей. Объявить о нем планировалось на съезде в Невере. По счастливой случайности при дворе Карла VII перехватили письмо со сведениями о предстоящем собрании. Король через графа Дюнуа объявил, что не возражает против его проведения, а потом взял, да прислал на него своих делегатов. Как вы понимаете, обсуждать союз с Англией в такой обстановке не получилось.

Кампании в Гиени и Иль-де-Франсе

Несмотря на сдачу Парижа, Карл VII так и не сделал город своей столицей. Причин тому было несколько. В сравнении с крепостями южной Франции, Париж оставался разоренным, теряющим население. С севера город блокировали англичане, порождая дороговизну и нехватку продовольствия. Для возвращения Парижу его старого статуса следовало произвести очистку земель от английских гарнизонов на дальних подступах к бывшей столице.

Французы начали движение по пути, по которому когда-то шел Генрих V. В 1438 г. были взяты Монтаржи, Шеврез, Дрё, Орвилль, Монтеро. В 1439 г. де Ришмон захватил и удержал Мо. Англичане отвечали контратаками: ими возвращены Лильбонн, Арфлер, Ивре.

Окончательно деблокировать Париж удалось только к 1441 г., когда были отбиты Бомон-ле-Роже, Крей, Понтуаз, что означало полный переход Иль-де-Фарнса под контроль Карла VII.

Следующей крупной кампанией французов должно было стать завоевание/освобождение Гиени. Местное население здесь поддерживало англичан, так как именно они являлись основными импортерами знаменитых бордосских вин, производившихся здесь.

Поводом для начала похода 1442 г. стало истечение срока вассальной присяги сеньора города Тартас перед англичанам. С целью укрепления своего авторитета после Прагерии Карл VII решил лично возглавить экспедицию. Первоначально для французов события развивались удачно, они захватили без боя Тартас, после него под контроль перешли Сент-Север , Дакс , Ла-Реоль. Однако осада самого Бордо вновь оказалась неудачной — не имелось достаточного количества сил для блокады города.

В Нормандии в это время действовал дофин Людовик, которому также не удалось достигнуть значимых результатов. Военные действия приостановились.

«Живодеры»

Приостановка военных действий вновь актуализировала старую средневековую проблему: на дорогах страны вновь появились сплоченные группы вооруженных и одоспешенных мужиков, которые ничего не умели, кроме как воевать и которым было нечем себя занять. Средневековое ПТСР проявлялось в форме сбивания в банды, в грабеже местного населения и мародерстве. Оставшиеся без заказов наемники начали терроризировать Францию, они осаждали и грабили целые города, не говоря о деревнях. От населения они получили название «Живодеры». Живодеры проявляли себя и раньше, но если тогда они от имени Карла VII нападали на английские территории, то теперь они творили зверства без пользы для великого дела.

Бандами рутьеров могли быть и вполне солидные отряды, по какой-то причине не завербованные для военных походов. Какой-нибудь капитан мог служить полгода королю по контракту, а оставшиеся шесть месяцев заниматься рэкетом и грабежом.

Первое появление живодеров приходилось на 1430 г., а к 1440-м гг. они стали значимым бедствием. Рутьеры обкладывали данью целые города, отказывавшееся платить население истребляли. Дошло до того, что один небольшой отряд «живодеров» ворвался в Париж и разорил целый квартал.

Творящаяся вакханалия начала влиять уже на демографию в стране. Многие области обезлюдели, население бежало из Франции в более спокойные места. При этом мигрировали и «живодеры», забираясь, например, в Кастилию.

Вопрос утилизации данного человеческого материала стал как нельзя актуальным. Во-первых, часть капитанов с отрядами попытались зачислить в состав создаваемых ордонансовых рот (что это такое мы расскажем в XIV части). Во-вторых, вспомнили лайфхак Карла V мудрого и решили послать их воевать далеко, да так чтобы назад они не вернулись. Случай вскоре подвернулся: швейцарцы опять начали воевать между собой, в конфликт оказался втянут император Священной Римской Империи Фридрих III. Он-то и обратился за помощью к Карлу VII. Карл с радостью послал на подмогу армию в 20 тыс. «живодеров» (по данным хронистов) и сынка Людовика в придачу. В состоявшемся сражении при Санкт-Якобе таки удалось отправить в Вальхаллу 2-4 тыс. рутьеров в обмен на 1,5 тыс. швейцарцев, но проблему это не решало.

Таким образом, Франции требовался мир с Англией для наведения внутреннего порядка.

Перемирие в Туре

К заключению мира Англию толкало экономическое разорение, тянувшее за собой утрату военного потенциала. Перед ней встала реальная угроза утраты Нормандии и Аквитании. Экономическое истощение Франции было не меньшим. При этом на Карла VII давили внутриполитические факторы. Нужно было что-то делать с распоясавшимися «живодерами». Кроме того, опасаясь потери своего феодального веса, заключения мира требовала участвовавшая в Прагерии знать.

Первые попытки переговоров начались в 1439 г. Первоначально англичане в качестве условий мира повторяли старую песню, когда-то напетую ими в Аррасе, но их теперь никто не хотел слушать.

16 апреля 1444 г. в пригороде Тура началась мирная конференция. Ее целью было заключение окончательного мира. Англичан представлял граф Саффолк (тот самый, которого взяла в плен Жанна д`Арк). На этот раз их требования были скромнее. Они ограничивались признанием суверенитета Генриха VI над Нормандией и Гиенью. Карла VII никто уже не называл узурпатором и самозванцем, он стал «милым дядей» английского короля. Фактически, это означало признание.

Но на этих переговорах с позиции силы уже разговаривала Франция. Глава делегации Пьер де Брезе потребовал сохранения части названных территорией за Генрихом VI на условиях оммажа Карлу, на что англичане не согласились.

Поэтому итогом вместо мира стало заключение перемирия сроком на 22 месяца. В его подкрепление заключался брак между Генрихом VI и Маргаритой Анжуйской — племянницей Карла VI и внучкой Иоланды Арагонской.

Свадьба Генриха VI и Маргариты Анжуйской. Миниатюра из «Вигилия на смерть короля Карла VII»

Перемирие наступало с 1 июня 1444 г. и распространялось не только на англичан и французов, но и на их союзников: Кастилию, Арагон, Португалию, Неаполь и др. В 1445 г. оно было продлено еще на 6 лет на условиях передачи французам провинции Мэн. Английские феодалы отказались покидать эту территорию, что чуть было не привело к возобновлению войны.

Турское перемирие стало последним дипломатическим мероприятием Столетней войны. Полученную передышку каждая из стран использовала по-разному. Английский король, по-видимому, унаследовал умственную отсталость от деда, что дало возможность возвыситься и начать борьбу за власть в стране местным аристократам. Англия ослабевала. Карл VII же начал масштабную военную реформу, целью которой стало полное возвращение территорий Франции под власть его короны.

Столетняя война возобновится в 1449 г., когда начнутся две последних победоносных французских кампании.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_62306

Автор: Дмитрий Сувеев.

Живой список постов, разбитый по эпохам

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс Деньги: 410016237363870

Сбер: 4274 3200 5285 2137

Тут можно почитать подробнее

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Продолжение: Столетняя война: Ордонансовые роты

Автор: Дмитрий Сувеев.

Предыдущая часть: Столетняя война. Часть XIII. Глава 2 из 2: Париж возвращается королю

В отечественной историографии Карла VII любят изображать трусливым, безвольным и несамостоятельным человеком. Однако стоит помнить две вещи: во-первых, свою политическую деятельность он начал подростком, а закончил в 58 лет. Естественно, за такой срок человек взрослеет и меняется. Во-вторых, на протяжении этих сорока трех лет Карл пер к своей цели — единоличному владению Францией — со скоростью и настойчивостью асфальтоукладчика. И так добился своего.

В этой статье мы рассмотрим еще одну ипостась французского короля: реформатора. Произведенные им в 1440-е гг. многочисленные преобразования в экономике, финансах, военном деле позволили создать первую в Европе регулярную армию, обеспечившую многие победы и породившую абсолютизм. Визитной карточкой этих реформ стали ордонансовые роты. По мнению ряда историков, именно эти подразделения определили победы французов в нормандской и гиеньской военных кампаниях. В этой статье помимо ордонансовых рот мы расскажем вам о реформе артиллерии, вольных лучниках и других удачных и не очень начинаниях Карла VII.

Причины создания ордонансовых рот

Итак, в 1444 г. было подписано Турское перемирие между делегациями Карла VII и Генриха VI. Полученную передышку французский король решил использовать для восстановления растраченных сил своей военной машины. Перед ним стояла задача завершения преобразований, начатых пять лет назад.

К комплектованию войска на основе феодального ополчения Карл, еще будучи дофином, прибегал редко. Непрерывные боевые действия вынудили его перейти к постоянной вербовке наемников, которые были надежней, дисциплинированней. Как мы помним, Англия пришла к наемной армии веком ранее. При этом сам принцип вербовки охочих людей у противоборствующих сторон кардинально различался. Если на Туманном Альбионе действовала система контрактов, по которой вербовщик получал королевский патент на вербовку определенного числа наемников, то есть соглашение было трехсторонним и его подписывал каждый солдат лично, то во Франции процедура выглядела проще. Карл VII заключал контракт непосредственно с капитаном, у которого уже имелся сформированный отряд или, проще говоря, банда. Обязательства капитана проистекали из соображений политической лояльности или финансовой заинтересованности.

С одной стороны, проще было брать уже готовое, с другой из такой системы комплектования армии возникали и проблемы. Главной из них стали уже упоминавшиеся в XIII части «живодеры». Война обеспечила перепроизводство всяческих военных компаний, а также отдельных личностей, занятых военным ремеслом. Личности сбивались в стаи или присоединялись к уже существовавшим бандам. Падение спроса на их услуги в результате истощения военных бюджетов и падение интенсивности боевых действий оставила компании без работы. Образовались толпы хорошо вооруженных, знающих свое дело злых мужиков, которые ничего не умеют делать, кроме чем, грабить, убивать и любить гусей. Собственно, три обозначенных умения они демонстрировали и в качестве солдат Карла VII, так как это была основная практика ведения боевых действий Столетней войны. Но одно дело, когда она применяется против территорий, занятых противником, другое — против твоих собственных владений. Оставшиеся без заказов компании начали не на шутку шалить на французских землях и их действия привели к настоящей гуманитарной катастрофе. Неподконтрольных даже королю живодеров требовалось либо поставить под контроль, либо истребить. А это можно было сделать, только имея внушительную альтернативную силу.

Еще одним недостатком наемных компаний было то, что они были связаны с королем только краткосрочным контрактом. Это не позволяло планировать длительных операций, а в случае непоступления оплаты наемники легко могли сделать ручкой в сторону своего нанимателя и уйти. Так уже случилось при осаде Орлеана, когда не получившие вовремя жалование наемники покинули крепость, что чуть было не привело к ее сдаче. Также капитаны наемников могли проигнорировать предложение поучаствовать в военном предприятии, сославшись на то, что грабить безоружных крестьян и бюргеров не в пример выгоднее и безопаснее. Не надо думать, что наемная армия была неэффективной, даже с такой организацией столетнюю войну удалось довести практически до победы. Но Карла VII не могло устраивать непостоянство наемных капитанов и недолговечность их обязательств.

Наконец, еще сражаясь с англичанами, Карл VII взял курс на централизацию своей власти и ему требовалось, чтобы желательно все военные силы в государстве подчинялись лично ему. До настоящего момента нанимать компании для королевского войска или собирать собственные отряды могли многочисленные соратники-вассалы, что препятствовало концентрации власти.

Таким образом, необходим был ответ на три представленных вызова. Со схожими проблемами рано или поздно сталкивались многие государства, совершающие переход от Средневековья к Новому Времени. В частности, постоянно воевавшие между собой итальянские государства сначала подсели на иглу наемных войск, а к середине XV в. вынуждены были искать способы повышения надежности и устойчивости контрактных отношений. Так появилась итальянская кондотта, ставшая близкой родственницей ордонансовых рот.

Появление ордонансовых рот

Выработка достойного решения обозначенных выше проблем происходила пошагово, с учетом веяний времени и иностранного опыта.

В 1439 г. на королевском совете, происходившем в Орлеане, слово взял Жак Кёр. Для борьбы с a «живодерами» он предложил лично профинансировать формирование ряда наемных королевских рот. Набрать личный состав этих подразделений предполагалось очень просто — предложив зарплату наиболее умелым наемникам.С этого момента начинается история того, что получило известность как ордонансовые роты. Кёр не был представителем знати и даже дворянином. Он был финансистом — крупным буржским буржуа, ростовщиком, купцом. На операциях в Леванте он сколотил крупное состояние, а теща Карла VII Иоланда Арагонская сумела вовремя навести связи с этим влиятельным человеком и представить его ко двору.

Жак Кёр, портрет XV в. Худ. Жан Фуке

Именно Кёра наравне с Карлом VII можно будет назвать отцом регулярной армии. То, что на такую роль претендует финансист, а не военачальник нет ничего удивительного, так создание постоянного войска — это прежде всего вопрос государственных средств и экономического базиса. Углубиться в дебри и выяснить, как влияет урожайность сельскохозяйственных культур на возможность содержать войско постоянной боевой готовности у нас вряд ли получится, но зависимость способа формирования армии от состояния налоговой системы прослеживается хорошо. Понятно, что война — затратное дело. Те же самые походы Эдуарда III занимали короткие периоды между выделением субсидий Парламентом и наступлением холодов. Средневековая армия собиралась на короткий срок, похода, а затем распускалась. Это касалось и феодального ополчения и набора наемников.

С одной стороны, средневековые капании были скоротечны. С другой, в походе войска живут в поле, а некоторые еще и на подножном корму. При содержании постоянной армии войска надо кормить и обеспечивать жильем в мирное время, которое длится всяко дольше войны, при этом непосредственной пользы солдаты не приносят. Соответственно, возникает потребность в существовании стабильного источника финансирования таких расходов. Для того, чтобы иметь возможность содержать регулярную армию необходимо иметь стабильную налоговую систему, обеспечивающую стабильные поступления в казну. Создание ордонансовых рот стало не только военной, но и налоговой реформой. И для проведения как раз и потребовался опытный в финансовых вопросах человек.

Изначально финансирование военных предприятий во Франции обеспечивалось с помощью косвенного эда — фактически налога с продаж, который взимался в виде доли от торговых сделок. Эд устанавливался с согласия Штатов как чрезвычайная мера перед каждым новым походом. Непрекращающиеся кампании 1430-х гг. сделали его практически регулярным. Первоначально именно эд планировалось закрепить как источник финансирования постоянной армии. Однако в итоге таким налогом стала талья — обязательный платеж с недвижимого имущества и земли, отличавшийся большей устойчивостью своей базы и охватом. По ордонансу 1439 г. талья объявлялась регулярной, для нее устанавливался налоговый период и сумма, которую должны взыскать с определенной территории фискальные органы. Налогоплательщиками объявлялись все жители страны, за исключением духовенства, высшего дворянства и студентов. Естественно, учреждение регулярного налога требовало и реформирования фискальной службы.

Чтобы компенсировать возросшее налоговое бремя и оживить экономику, Карл VII провозгласил ряд налоговых льгот или налоговых каникул по другим платежам в казну. Отменялись сборы за проезд по мостам, от налогов освобождались беженцы из Нормандии, жители обезлюдевших городов и др.

Разобравшись с экономической составляющей, перейдем к тому, ради чего собрались — военной истории. Реформа армии, как было указано выше, началась с 1439 г. Результатом королевского совета и заседания Штатов стало провозглашение королевского ордонанса 1439 г. (от франц. «ordonnance» — «указ», но не «приказ»). Согласно нему наиболее боеспособные и лояльные компании наемников закреплялись в приграничных городах. Они должны были подчиняться лично королю, а в замен получать жалование. Остальные отряды наемников подлежали роспуску, в том числе принудительному. По феодальным меркам уже это было неслыханным проявлением королевского авторитаризма, но напуганные «мясниками» Генеральные Штаты утвердили документ. Фактически, он пока не вводил ничего нового — это было возвращение к начинаниям Карла V — мудрого королевского деда, чуть было не выигравшего Столетнюю войну еще в 1370-е гг.

Ордонанс 1444 г. остался неудачным, а основополагающим стал ордонанс 1445 года. Он готовился в обстановке секретности. Заранее были выбраны наиболее верные и способные капитаны для пятнадцати ордонансовых рот. Это уже было совершенно новое и не имеющие аналогов решение. Рота представляла из себя подразделение смешанного состава общей численностью шестьсот человек. Таким образом, в регулярную армию входило 9 тыс. воинов (рыцарей, лучников и слуг), позднее число рот доведут до 20, а их штат до 12 тыс. чел. Не только капитаны, но и рядовой личный состав рот приносил присягу королю и подчинялся именно ему и никому более. Службу они должны нести постоянно, не прерываясь, не покидая расположение гарнизона. За это им вылечивалось регулярное строго фиксированное жалование. Жалование было велико, что делало королевскую службу выгодной и престижной.

Помимо учреждения рот, ордонанс серьезно ограничивал права дворянства. Отныне им запрещалось иметь собственные наемные отряды, под страхом конфискации владений покидать страну для несанкционированного сверху участия в конфликтах за рубежом. Частные войны запрещались, монополия на ведение войны оставалась только у короля.

В состав ордонансовых рот должны были войти лучшие из лучших наемников и их капитанов: маршалы Франции Андре де Лозак и Филипп де Кюлан, соратники Жанны д'Арк Потон де Сентрай, Оливье де Коэтиви, Шарль де Кюлан, новые лица вроде Жоашена Руо и Тристана Отшельника и др. Должность капитана роты обеспечивала хорошую военную и политическую карьеру. Не вошедшие в состав ордонанса банды наемником подлежали роспуску и преследованию. Он должны были сложить оружие, вернуться к мирной жизни и ждать своего вызова в арьербан.

Уже достаточно мягкие условия ордонанса 1439 г. вызвали резонные опасения у высшей французской аристократии, вылившиеся в Прагерию (провалившийся мятеж, о котором вы можете прочитать в ч. XIII). А от ордонанса 1445 г. оставалось только скрежетать зубами. Негодовала и прогрессивная общественность, узревшая в создании регулярной королевской армии признаки наступления тирании на феодальный либерализм и демократию:

«С незапамятных времен французское королевство содержало традиционную армию впечатляющей величины: она состояла из знатных людей королевства. Всякий раз, когда король требовал от них службы, он собирал из знати войско более, чем в 50000 всадников, не считая несметного числа пехотинцев, которых он мог набрать при необходимости. Благосостояние государства, как кажется, не таково, чтобы в дополнение к этой обычной армии, в которую которой народ вносит свой вклад налогами и традиционной службой, вербовалась другая наемная армия, которая состояла бы на жаловании и получала бы обычную плату даже в мирное время, когда отсутствует угроза войны.. И таким образом французское королевство, некогда бывшее землей знати и свободы, под предлогом необходимости содержать эту армию на королевском жалованье, было ввергнуто в пучину рабства, дани и насильственных взысканий…»

Епископ Тома Базен

В одном преподобный Базен был прав — налоговое бремя содержания армии было тяжелым.

Дабы не шокировать прогрессивную общественность окончательно, создание ордонансовых рот провозглашалось временной мерой, предпринятой на то время, пока враги угрожают Франции. Под врагами подразумевались «живодеры» и англичане. Таким образом был рожден исторический анекдот — первая регулярная армия Средневековой Европы не была таковой формально. Но, как мы знаем, не бывает ничего более постоянного, чем временное. Ордонансовые роты пережили не только победу в Столетней войне, но и просуществовали потом еще 200 лет, став одним из инструментов формирования абсолютной монархии.

Организация и структура ордонансовых рот

Тактической единицей ордонансовой роты являлось копье (франц. lances, ланс) — подразделение, включавшее шесть человек и шесть лошадей. Роль центральной фигуры в копье отводилась жандарму (латнику), он не обязательно должен был иметь рыцарское достоинство — важнее было обладание соответствующим конем, доспехами и вооружением, что позволяло ему выполнять свою функциональную роль на поле боя. Кроме того, в «классический» состав копья входили три лучника или арбалетчика, кутилье (оруженосец) и паж. Однако состав копья варьировался от роты к роте: число стрелков могло быть сокращено до двух, а освободившееся место занимал вооруженный слуга, роль кутилье мог занимать гвизарьмер — пехотинец, вооруженный гвизармой.

Таким образом, на поле боя копье могло выставить 3-5 комбанатнов: жандарма, 2-3 стрелков, функциональная роль кутилье не понятна, скорее всего он не был слугой, а выполнял роль легкой кавалерии. В появившихся в 1470-х гг. в Бургундии ордонансовых ротах кутилье — это однозначно легкий всадник, снабженный копьем, бригандинным доспехом и шлемом. Вооруженный слуга выполнял функции обслуживания, охраны и фуражировки.

По ордонансу 1445 г. полностью комплектная рота включала в себя 100 копий, то есть 600 человек. На практике, заявленная численность не достигалась: упоминаются подразделения, насчитывавшие 90 и даже 30 латников (общая численность 540 и 180 человек соответственно), кроме того, капитан имел некоторое число личной охраны. Командование ротой осуществлял капитан из дворянской знати, в его подчинении находились 1-2 заместителя (лейтенанта), пары знаменосцев-прапощиков-баннеретов-хорунжих (энсайнов, гидонов), осуществлявших передачу команд в бою, а также квартирмейстер.

Роль последнего была крайне важна — при переходе к постоянной армии остро встал вопрос расквартирования войска. Обычно, ордонансовая рота закреплялась за каким-то одним «добрым городом», который, конечно же был рад такому обстоятельству (нет). Учитывая сложность регулярного взимания налогов, рота ставилась там натурально в прокорм — для населения устанавливалась «талья на латников» частично в денежном, частично в натуральном выражении. Полученные средства было проще заплатить или употребить на месте, чем возить куда-либо. Выделяемое ежемесячное довольствие включало 15 франков в месяц на жандарма, его пажа, оруженосца и трех лошадей, а также 7,5 франков на каждого лучника с конем. Кроме того, роту должны были кормить и снабжать жильем. На то и на другое устанавливался строгий норматив и твердые закупочные цены.

Первоначально на копье полагалась комната с тремя кроватями (это значит, что кутилье и паж со слугой должны были ютиться под шконкой), кровати должны были ежемесячно снабжаться чистым глаженным бельем (это к вопросу о немытом средневековье). Сама рота никогда не стояла целиком в одном городе — она разбивалась на «банды» по 20-50 копий, которые квартировались в ближайших населенных пунктах. За численностью «банды» следили, чтобы если кто-то из буйных голов, входящих в ее состав, решился захватить квартируемую крепость, то сил для такого мероприятия у него бы не хватило.

Вопрос проживания и питания был настолько ключевым, что даже то слово, которое мы переводим как «рота» — «compagnie» буквально означало «сотрапезник», в переносном смысле «воинское братство».

Рота первоначально являлась не оперативной или тактической, а административной единицей. Использование из в бою качестве самостоятельного подразделения придет позже.

Несмотря, что бывшие наемники сводились в новые подразделения, их тактика в бою и оснащение оставались теми же, что применялись ранее. Благо сегодняшние «жандармы» были вчерашними «живодерами». Доспехи, лошадей, вооружение латник приобретал самостоятельно для себя, кутилье и слуг.

В бою тактика копья строилась вокруг применения копейного удара жандармов. Конные лучники спешивались и занимали позиции по флангам баталии. Относительно роли кутилье в ротах Карла VII мы знаем мало. Только примерно о ней можно судить по ордонансовым ротам другого правителя — Карла Смелого, которые будут сформированы тридцатью годами позднее. В них оруженосец станет всадником второй линии в шеренге, снабженным более легким бригандинным или кольчужным доспехом. Их задачей была поддержка жандармов в бою, фуражировка, проведение рейдов и разведок.

Лошадей и снаряжение для копья латник и лучники должны были обеспечивать самостоятельно. Как уже отмечалось, с точки зрения наступательного, либо оборонительного вооружения, ордонансовые роты ничем не отличались от современных им обычных рыцарей. Середина XV века — это эпоха повсеместного распространения пластинчатого доспеха. Хайтеком того периода считаются миланский и готический тип лат, естественно, помимо них встречались и старые образцы белого доспеха. В качестве защиты головы получает распространение салад, кроме него бикок и его логическое развите — армэ, сохраняются и гранд-бацинеты.

Роты «малого ордонанса», «вольные стрелки» и новое феодальное ополчение

Получив приемлемый результат при создании «больших» ордонансовых рот, Карл VII продолжил развивать систему. С 1450 г. появились так называемые роты «малого ордонанса». В них было меньше копий, которые при этом и сами являлись «неполноценными» — из четырех человек. Предназначением таких подразделений стало несение службы в гарнизонах, тогда как их «большие» родственники рассматривались в качестве ударной силы. Создание таких полурот по времени совпало с началом реконкисты Нормандии, соответственно, их предназначением стала охрана границ и удержание отвоеванных крепостей. Довольствие, выплачиваемое «малому ордонансу» было существенно меньшим, в сравнении с «большими» собратьями. По этой причине они, а также ввиду малой мобильности они получили название «солдаты на мертвом жаловании».

Первоначально состав копья в «малом ордонансе» включал четырех всадников: жандарма, двух лучников и пажей. Ввиду постоянного сокращения финансирования с 1452 г. лошади у лучников и слуги были упразднены, соответственно пропала необходимость обеспечивать их фуражом. По учреждаемому штату была установлена следующая численность этих рот:150 копий в Нормандии (с 1452 г.) и 300 копий в Гиени (с 1454 г.), то есть суммарно не более 1800 человек.

Разобравшись с конницей, Карл VII принялся за создание пехоты. На выходе он планировал получить большой резерв профессиональных иррегулярных пехотинцев. Ордонансами 1445, 1448, 1451 и 1455 гг. учреждались так называемые «вольные лучники» или «франк-аршеры» (frank-archers). Королевство было не в состоянии содержать помимо регулярной конницы еще и постоянную пехоту, поэтому их служба организовывалась на иных основаниях:

«Повелеваем, чтобы в каждом приходе королевства нашего был лучник, который будет там находиться и постоянно оставаться в снаряжении, подходящем и удобном, из салада, даги, меча, лука, колчана, жака или хука из бригандины, и будут они называться вольными лучниками (les francs archers). ... И будут они содержать вышеозначенное снаряжение и стрелять из лука и ходить в своем снаряжении во все праздники и нерабочие дни… служить нам всякий раз, когда мы от их потребуем, и им будем платить четыре франка на человека каждый месяц… Повелеваем, чтобы они, и каждый из них, были свободны и ничего не должными, и оных освобождаем от всех податей и прочих любых повинностей…

В городах и деревнях объявлялось, что определенная доля мужского населения (один человек на сто пятьдесят — восемьдесят очагов) может быть освобождена от налогов в обмен на поддержание постоянной боевой готовности. Таким образом планировалось в случае войны выставить 8 тыс. чел пехоты и иметь неисчерпаемый резерв на случай потерь. Фактически, это было повторением начинаний Карла V, который безуспешно пытался привить во Франции культуру владения луком. Обломаться пришлось не только деду, но и внуку. Ушлые французские бюргеры быстро просекли, что не платить налоги — это очень выгодно и в ряды «вольных лучников» стали записываться богатые купцы и состоятельные землевладельцы. Они каким-то образом находили общий язык с вербовщиками и в результате в королевскую армию оказались записаны кривые, косые, горбатые, древние старики и грудные младенцы. Никакой стрельбой из лука они, понятное дело, не занимались. Военные сборы воспринимались ими примерно так же, как современным резервистам — пикник без жен, детей и на свежем воздухе. Мотивация в бою у таких солдат являлась околонулевой, благодаря чему во французском фольклоре появился образ «Вольного лучника из Баньоле» — горе-вояки и хвастливого труса. Неэффективность мероприятия побудила уже Людовика XI в 1480 г. прикрыть лавочку и нанять нормальных пикинеров.

Несмотря на то, что по средневековым меркам ордонансовые роты представляли собой весьма и весьма внушительную силу, существовало понимание, что одних их для победы над англичанами будет недостаточно. Поэтому была проведена реформа феодального ополчения. В не сохранившемся до нашего времени ордонансе конца 1440-х гг. учреждались новые правила созыва дворян на службу. Отныне король призывал напрямую вассалов вассалов, для чего применялся весь бюрократический аппарат местных администраций. Срок призыва также увеличивался. Чтобы оказавшиеся на службе вояки не смотрели в лес, для них на время кампании устанавливалось жалование, аналогичное по размеру применявшемуся в ордонансовых ротах: 10-15 ливров в месяц на жандарма и 5-7,5 ливров на лучника. Как и ранее, являвшийся на службу должен был обладать своим конем и снаряжением. Если оно оказывалось недостаточным, то дворянин вместо латника определялся в стрелки. При этом хорошо вооруженный дворянин без рыцарского достоинства мог стать жандармом, а не имеющего необходимого имущества рыцаря определяли в стрелки.

Дворяне освобождались от налогов, зато были обязаны службой. Причитающаяся оплата представляла из себя очень хорошие деньги и теперь от желающих сложить голову за короля не было отбоя. Не менее ретивыми оказались и королевские бальи и прочие чиновники, выискивавшие уклонистов по темным французским углам. Они оказались настолько ретивыми, что к 1455 г. Карл сказал «горшочек, не вари!» и ограничил масштаб призыва.

Феодальное ополчение продолжало иметь большое значение в последних кампаниях Столетней войны, было бы ошибочным считать, что сражения в Нормандии и Гиени выиграла одна только регулярная армия. Однако проведенные военные реформы изменили костяк войска, сделав его гораздо более дисциплинированным и профессиональным.

Артиллерийская реформа

Когда говорят о битве при Кастийоне, то не забывают упомянуть, что оно было выиграно чудесной французской артиллерией. Может создаться впечатление, что это было некое ноу-хау своего времени или огнестрельного оружия не было у англичан. Понятно, что это не так. Просто на тот момент времени в распоряжении французов оказались лучшие орудия своего времени.

Технический и тактический прорыв, который совершила французская артиллерия в 1430-1450-х гг . связывают с именами братьев Жана и Гаспара Бюро, осуществивших еще одну значимую реформу.

Жан Бюро родился в семье зажиточного бюргера примерно в 1390-х гг., скорее всего адвоката, и вел мирную купеческую деятельность. Постепенно он стал понимать, что огнестрельное оружие— современный, инновационный и доходный бизнес, в котором не так много конкурентов. Жан начал развивать скилл, а в 1434 г. предложил свои услуги Карлу VII. Первоначально его назначили на должность сборщика налогов, но уже осада Монтеро в 1436 г. демонстрирует нам настоящие умения мастера — он командует артиллерией. в 1439 г. его уже объявляют Великим магистром артиллерии Франции. С 1440 г. он еще и королевский казначей. Жан Бюро участвовал в качестве командующего артиллерией и вольными стрелками во всех крупных сражениях завершающего этапа войны и был многократно награжден за заслуги.

Следом за собой Жан приводит и своего младшего брата — Гаспара. Братья много экспериментируют с порохом и орудиями. Одним из главных их ноу-хау становится облегчение конструкции ствола. До них он изготовлялся методом кузнечной сварки из скрепленных обручем полос металла. Бюро же переходят к тонкостенному бронзовому литью, что к тому же повысило надежность на разрыв. До этого стволы часто лопались при выстрелах, калеча или убивая прислугу, поэтому расчету перед стрельбой всячески рекомендовали причаститься и собороваться на всякий случай. Тот же факт, что братья Бюро не были убиты собственными конструкциями, выдает в них крайне квалифицированных или очень везучих специалистов.

Не менее важным стали изменения, вносимые в конструкции лафетов. Генуэзцем Луи Жирибо была предложена конструкция орудийной повозки, которой можно было маневрировать на поле боя. До этого ствол орудия неподвижно монтировался на древесно-земляной насыпи. Артиллерию «выгоняли в поле» и ранее, то теперь она стала эффективной и мобильной боевой единицей.

Полевому применению огнестрельного оружия послужило и изменение пропорций артиллерийского парка. Сохраняя в нем значительную долю бомбард для проведения осад, Жан Бюро расширил литье значительно более легких кульверин и серпентин, которые были более мобильны и предназначались для поражения живой силы.

Кульверины (они же ручницы, они же пищали, они же шланги) использовали уже достаточно давно в виде ручного или так сказать «станкового» огнестрельного оружия. Они переставляли собой кованный или литой ствол калибром 15-22 мм и длинной около 1 м, установленный на прямое ложе, имеющее «хвост» длиной еще 1 м, который уприали подмышкой, стрельба велась каменными или свинцовыми пулями, дульной энергии хватало для пробития с 25-30 м латного доспеха (если попадешь). Обслуживал кульверину расчет из двух человек. В зависимости от размера она устанавливалась либо на сошку, либо вбивалась хвостом в грунт.

Кульверины и кульверинеры.

А вот серпентины (от лат. serpento — «змея») были гораздо крупнее и представляли хайтек своего времени. Это уже были казнозарядные орудия длиной ствола около 2 м и калибром 2-8 фунтов, имеющие камору для метательного заряда, оснащенные колесным лафетом и секторным механизмом горизонтальной наводки.

Рибадекины представляли собой пакет из нескольких (шести) артиллерийских стволов малого калибра, установленных на один лафет. Применение многоствольного орудия позволяло компенсировать низкую скорострельность ранних огнестрельных образцов путем последовательной стрельбы из заранее заряженных стволов.

Помимо полевой артиллерии развивалась и осадная в виде бомбард и мортир, обладавшая большим калибром и меньшей мобильностью.

Французская артиллерия, сверху вниз:помощник приподнимает щит, защищающий лафет на открытой позиции; артиллерист готовится произвести выстрел из рибальдекина (многоствольного орудия); стрелок ведет огонь из кулверины (ручницы). Худ. А. МакБрайд из книги «Французская армия в Столетней войне»

Еще одним важным достижением братьев Бюро стала разработка новых пропорций пороховой смеси (6 ч. селитры, 1 ч. угля, 1 ч. серы), что в сочетании с применением металлических ядер позволило повысить дальность стрельбы. Железные ядра плотнее прилегали к стенкам канала орудия, что повышало КПД выстрела.

Не стоит думать, что Жан и Гаспар Бюро были исключительными гениями, в одиночку осуществлявшими один инновационный прорыв за другим. XV век — период интенсивного развития артиллерии, весьма активно применявшейся на полях сражений и при осадах. Заслуга братьев состояла в том, что они, используя массу своих и чужих наработок, сделали французскую артиллерию самой передовой на свой момент. А помимо реорганизации еще самостоятельно эффективно применили ее в сражениях.

Таким образом, превосходство в экономическом базисе, грамотно проведенная налоговая реформа позволили Карлу VII произвести всесторонние преобразования своей военной машины. До победы в Столетней войне оставался один последний рывок. Но в целом подобные реформы проводились с прицелом на будущее. Франция уже присматривалась к другим соседям, выясняя, есть ли у них чё. Начался курс на построение абсолютной монархии, который будет закончен Людовиком XI. Важнейший инструмент концентрации власти — монополизация аппарата принуждения. Были заложены предпосылки на основе которых военное дело перестанет быть сословно-феодальным, а превратиться в службу.

Непосредственным же итогом создания ордонансовых рот, реформы артиллерии и феодального ополчения стало то, что у Франции появилась сильная и передовая армия.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_68549

Автор: Дмитрий Сувеев.

Живой список постов, разбитый по эпохам

Продолжение

Автор: Дмитрий Сувеев.

В предыдущих сериях:

Столетняя война, часть 1.1: династические предпосылки конфликта

Столетняя война, часть 1.2: экономические предпосылки конфликта

Столетняя война. Часть II: Как она началась

Столетняя война. Часть III: от Слейса и до Креси

Столетняя война: почему англичане вломили французам при Креси?

Столетняя война. Часть IV: The Black Prince

Столетняя война. Часть V, пронумерованная в честь одного мудреца

Столетняя война. Часть VI: Война двух Жанн за Бретонское наследство

Столетняя война. Часть VII: Про Педро Жестокого

Столетняя война. Часть VIII: Арманьяки против бургиньонов

Столетняя война. Часть IX: Генрих V

Столетняя война. Часть X: Три Франции

Столетняя война. Часть XI: Неустойчивое равновесие

Столетняя война. Часть XII: Орлеанский перелом. Глава 1 из 2

Столетняя война. Часть XII: Орлеанский перелом. Глава 2 из 2

Столетняя война. Часть XIII. Глава 1 из 2: Аррасский мир

Столетняя война. Часть XIII. Глава 2 из 2: Париж возвращается королю

Столетняя война: Ордонансовые роты

Столетняя война. Часть XIV: Изгнание

Вот и закончился цикл статей по Столетней войне, он получился длинным, как и сам исторический конфликт. В версии для ВК — это 18 статей, включая эту, а в версии для Pikabu — и того больше, так как отдельные лонги там не умещались в один пост по количеству знаков и их пришлось разбивать на части. Собственно, публикация на «Пикабу» и подтолкнула наконец закрыть гештальт и дописать эпилог. Путь получился долгим: в 2015 году появились первые части «Столетней войны» для «Типичного милитариста», написание которых пришлось прервать, потом отредактированные и дополненные в 2018-2019 гг. они попали на «Cat_Cat», где цикл в основном и был закончен, а в 2020 пишу эпилог. И даже теперь, глядя на первые части, хочется в них что-то исправить и дописать. Короче говоря, стремление к совершенству балансируется только природной ленью.

С уважением, Дмитрий Сувеев

А теперь, отвлекшись от лирики, поговорим об итогах и последствиях Столетней войны, а также о том, когда следует ставить в ней точку.

Падение Бордо 9 октября 1453 года ознаменовало окончание того, что, в XVIII-XIX вв. назовут «Столетней войной». Большое, как известно, видится на расстоянии и ученые могли с определенной долей уверенности говорить, что страница истории была перевернута. Однако подозревали ли современники событий, что для них, оказывается, все позади и угроза миновала? Что Франция окончательно победила, а Англия повержена? Несомненно им было очевидно, что Карл VII на коне, а Генрих VI в глубокой… ну вы поняли. Означало ли это конец непрекращающимся конфликтам? Нет. Генрих VI и его конкурент-преемник Эдуард IV от претензий на французский престол не отказывались, как и не отказались их последователи на английской троне.

В эпилоге мы поговорим об итогах 116 лет противостояния, последствиях войны для каждой из сторон и том, считать ли Столетюю войну законченной в 1453 г.?

Об итогах

Любой исторический конфликт несет какие-то последствия как для победителей, так и для проигравших. Говорить об итогах Столетней войны можно в двух измерениях:

Первое связано с непосредственными результатами, которых добились воюющие стороны. Здесь все оценивать следует просто и буквально. Карлу VII удалось очистить от английского присутствия практически всю территорию континентальной Франции, за исключением Кале, и утвердить права династии Валуа на парижский трон на почти полтора столетия вперед. Соответственно, английские короли лишись навсегда владений на континенте, которыми распоряжались еще со времен Вильгельма Завоевателя и Генриха II, и больше не могли претендовать на них даже на условиях вассальной присяги. Идея двуединой монархии потерпела крах, а авантюра Генриха V (или Эдуарда III — тут как вам удобнее) - закономерную неудачу.

Экономическое разорение областей Франции, которых коснулись непосредственные боевые действия, было велико. При этом наблюдается достаточно занимательная диспропорция: города северной и центральной части страны продолжали развиваться, в них, несмотря на некоторое сокращение численности населения, развивалось монументальное строительство, искусство. Деревни же были разорены и вымирали. Виной этому были не столько военные действия, сколько их побочные продукты — налеты «живодеров», фуражиров и тому подобных неприкаянных личностей, которые зачастую вели свою собственную войну с грабежами, убийствами и поджогами.

Война повлияла и на экономику Англии, но в меньшей степени, поскольку боевых действий здесь практически не велось, а основные тяготы выражались в росте налогов и величины государственного долга. Поражения окончательно пошатнули авторитет и без того слабого короля Генриха VI и существенно изменили баланс сил придворных партий, которые позже начнут Войны Роз.

Изменение границ воюющих сторон в ходе Столетней войны 1330-1450 гг

Второй пласт итогов векового противостояния двух народов и их правителей выглядит гораздо более умозрительно. Прежде всего потому, что они, как и сама Столетняя война, были провозглашены позднейшими исследователями, а не герольдами на площадях. Порой эти выводы являются совсем уж неожиданными. Например Эдуард Перруа считал, что противостояние с Англией повлияло на то, что французские негоцианты больше внимания уделяли Средиземноморью, чем Атлантике, а потому пропустили Великие географические открытия и передел Нового Света. Мы же не будем копать настолько глубоко и поговорим о более очевидных вещах.

Во-первых, военные победы способствовали укреплению королевской власти во Франции. Монарх отныне переставал быть первым среди равных, а постепенно превращался в абсолютиста Нового Времени. Окончательно шагнет к централизации Людовик XI, но фундамент в виде укрепления авторитета короны и создания регулярной армии сделает Карл VII. Традиционно сильное влияние на своих подданных со стороны английского короля наоборот ослабло. Правда, это было временное отступление на пути к тюдоровскому абсолютизму, вызванное слабостью личности конкретного правителя.

Во-вторых, принято считать, что Столетняя война послужила катализатором формирования национального самосознания французов и англичан и привела чуть ли не к образованию их политических наций. Это утверждение выглядит весьма спорным, и соглашаться с ним или нет, зависит от того, что вы под словом «нация» подразумеваете. Если в «нацию» в современном виде, то это означает, что мы слишком торопимся, если систему распознавания «свой-чужой», то она безусловно возникла.

Англичане наконец стали называть себя англичанами, а французы — французами. Причем, последние разделились внутри себя на «правильных» — тех, которые являются сторонниками Карла VII, и «лжефранцузов» — коллаборационистов, сотрудничающих с англичанами. Жан Фавье приводит документы из парижских архивов, рассказывающие о различных судебных тяжбах. Например, в одном из них суд отказал вышедшей замуж за английского лучника француженке в праве уехать к своему мужу, да еще и вынес ей порицание, за то, что она произвела на свет несколько богомерзких англичан — потенциальных солдат. Такие казусы отнюдь не были единичными. Если еще в XIV в. выбор себе сеньора подразумевал просто бизнес и ничего личного, то в пятнадцатом столетии начало формироваться убеждение о недопустимости принимать сторону враждебных чужаков.

Сейчас взаимная неприязнь французов и англичан является хрестоматийной и упоминания о ней можно встретить в самых разных местах:

Нам претит запах модных кофеен.

Здесь простой и суровой Британией веет.

Мясо тухлых английских коров -

Это лучше вонючих французских сыров!

(с) «КиШ»

Корни ее как раз восходят к событиям XV века. Причем после завершения Столетней войны взаимная ненависть не затихала, а лишь набирала обороты. В английском парламенте то и дело звучали речи с призывами к королю вернуть то, что причитается ему по праву. Возник особый жанр антифранцузской политической поэзии. Если обратиться к шекспировским «Хроникам», то в них, спустя полтора века, французы изображены надменными, наглыми и бессовестными трусами, так и напрашивающимися на то, чтобы пришел мудрый британский правитель и научил их силой уму-разуму.

Было бы странным, если бы по другую сторону Ла-Манша не платили той же монетой. Англичане здесь назывались «нашим давним врагом», виновником всех бед и несчастий. Вот забавный пример, который приводит в своей статье Ольга Тогоева. В середине XV в. в Европе начинают распространяться различные трактаты по изобличению ведьм — Генрих Крамер не являлся в этом первопроходцем. Один из таких гайдов принадлежал перу Пьера Мамори и назывался «Flagellum maleficorum» («Бич ведьм»), в котором можно найти такую красноречивую цитату:

«На протяжении долгого времени, что продолжались нашествия англичан, Господь позволял, чтобы Французское королевство бессчетное число раз подвергалось разорению и опустошению. Многие знатные люди – как со стороны французов, так и со стороны англичан – пролили свою кровь в военных сражениях. Иностранцы и варвары, языка и нравов которых [мы] не знали, были взбудоражены [возможностью] участвовать в этих битвах, но не для того, чтобы оказать помощь своим союзникам, а для того, чтобы безостановочно грабить [французские] города и села. Эти воины были знакомы с колдовством и заклинаниями , которые, согласно поэтам и ораторам, широко применялись язычниками. Они научили [пользоваться] ими французов, до нашествия [этих чужестранцев] незнакомых с подобными магическими практиками. Вот почему во Франции на протяжении уже почти ста лет люди обоего пола творят неописуемые и ужасные злодеяния».

Аналогичные обвинения, но направленные в адрес французов, выдвигали и англичане, вспоминая в качестве аргумента Жанну д'Арк, которую они по прежнему называли пособницей дьявола. Таким образом, даже в случае колдовства старые противники объявляюсь корнем всех бед. Стигматизация чужаков касалась, конечно же, не только колдовства и позволяла сплачивать нацию за счет создания негативных национальных мифов.

В-третьих, в Столетней войне растут корни других конфликтов в регионе: Войн Роз, Бургундских войн, Войны Лиги общего блага. Конечно, их причинами послужили вовсе не династические споры Валуа и Плантагенетов, а совсем другие вещи, но зато противостояние треугольника «Англия-Бургундия-Франция» в них прослеживается прекрасно. При этом существует целый ряд столкновений, известных узкому кругу историков, которые рассматривались как настоящее продолжение дела, начатого Эдуардом III. Про них и поговорим.

Неужели все закончилось?

Насколько объективна дата завершения Столетней войны 19 октября 1453 года? Давайте попробуем разобраться.

Если заглянуть в Википедии в статью под названием «Англо-французские войны», то мы увидим длинный список из 39 пунктов, 19 из которых касается промежутка времени уже после Столетней войны. Конечно, там можно встретить и Семилетнюю войну и поход Веллингтона за головой Наполеона, про которые понятно, что они не имеют ничего общего со «Столеткой». Но среди обозначенного выше списка существует не мало примеров, когда английские корабли приплывали в Кале, дабы хотя бы на словах снискать славы во имя «возвращения французской короны законным владельцам».

Если англичанину, либо французу середины XV века сказать, что только что завершилась Столетняя война и угроза миновала и наступил мир, то это бы вызвало у него немалое удивление. Точнее, в то что война длиться очень долго он бы, может, и поверил, а вот в мир…

Когда последний английский корабль отчалил из порта Бордо и поплыл по Ла-Маншу в сторону британских берегов, а радостные французы с причала махали ему своими фальшионами, крича: «Благородные месье, скатертью вам по … (ветер деликатно обрывал окончание фразы)», Карл VII еще не считал свои походы завершенными. На северо-западе страны под английской властью все еще оставался Кале и его окрестности — вечный английский плацдарм на французском побережье. Проблема заключалась в том, что добраться до него королевским войскам можно было лишь, пройдя через земли герцогства Бургундского. Несмотря на заключенный в 1435 г. Аррасский мир, отношения между Карлом VII и Филиппом Добрым оставляли желать лучшего, и ни о каком доверии между королем и его как бы вассалом речи не шло. После громких побед над англичанами врагом номер один для Карла стал его собственный сын, дофин Людовик, нагло и открыто рвавшийся занять место своего отца. Первую схватку наследник проиграл и был вынужден искать убежище у троюродного дяди Филиппа в Бургундии. Посовещавшись между собой, в 1456 году они решили не предоставлять проход к Кале королевским войскам, не позволив тем самым поставить в Столетней войне точку. Через год провалилась попытка французов навестить Англию с ответным визитом вежливости. На этом военные столкновения между королевствами на некоторое время прервались.

Не была поставлена точка и путем заключения мирного договора, который бы узаконил состояние границ и снял английские претензии на парижский трон. Лондонские монархи долго еще продолжали включать в свой титул французскую корону. А следовательно, они имели хотя бы формальные основания предъявить свои претензии, когда того требовала политическая ситуация.

Столетняя война чуть было не возобновилась в 1461-1462 г., когда подстрекаемый Филиппом Добрым, английский король Эдуард VI объявил о своих правах на Нормандию и Аквитанию и стал собирать войска. К этому времени во Франции тоже сменился король — на место Карла VII пришел его сын Людовик XI, известный как «Паук на троне». Одним из его многочисленных качеств было умение решать свои проблемы чужими руками. Поэтому Людовик просто выделил 20 000 ливров Маргарите Анжуйской — жене свергнутого Эдуардом VI Генриха VI. На эти деньги экс-королевой были наняты войска и затихшие Войны Роз возобновились, а англичанам на какое-то время стало не до поездок во Францию.

Людовик XI. Портрет середины XV века

Первым случаем, когда англо-французское противостояние снова перешло в горячую фазу, стала экспедиция Эдуарда VI в 1475 г. В это время шла франко-бургундская война, в которой англичане выступили союзниками бургундцев. По заключенному между ними соглашению Эдуард VI в случае победы получал французскую корону, а герцогу Карлу Смелому отходили графство Гин, Пикардию, Турне, Шампань и Бар. 4 июля1475 года огромное войско численностью 20 тыс. чел. высадилось в Кале. К нему должны были присоединиться бургундские силы, однако внезапно выяснилось, что Карл Смелый где-то прое… растерял свою армию в мелких стычках.

Эдуард IV Йорк. Портрет примерно 1520 года

Людовик XI же, вместо того, чтобы идти по граблям Креси, Пуатье и Азенкура занялся тем, что умел в своей жизни лучше всего — плести паутину интриг. За короткий промежуток времени ему удалось настроить друг против друга Эдуарда и Карла. Уже 23 августа в Пикиньи состоялись мирные переговоры. Английский король прибыл на них с двадцатитысячным войском, а у Людовика с собой была свита из 800 человек, зато следом за ними ехали 300 повозок с вином, которые тоже смахивали на войско. По итогам обильных возлияний было заключено перемирие, согласно которому англичане получали 75 000 экю сразу, плюс еще 50 000 ежегодно в обмен на отказ от военных действий. Позднее Людовика обвиняли в том, что в Пикиньи он продал свою честь, на что «Паук на троне» резонно отвечал, что его отцу пришлось воевать за изгнание англичан всю жизнь, а ему же удалось выпроводить их лишь напоив вином и накормив пирогами.

Генрих VII. Портрет неизвестного автора, ок. 1505 г.

Генрих VII, первый король из династии Тюдоров, был следующим, кто предъявил свои права на Францию. В свете отсутствия какого-либо родства с Капетингами и Плантагенетами его претензии на первый взгляд были совсем безосновательными, но новоявленный английский король решили, что упоминания соседней страны в его титуле будет достаточно. Шел 1488 год, когда одиннадцатилетняя бретонская герцогиня Анна осталась без родителей. Брак с ней был обещан императору Священной Римской империи Максимилиану I, а опекать девочку до замужества вызвался как раз Генрих. Делал он это не бескорыстно, а держа в уме, что во времена Столетней войны бретонские герцоги признавали своим сеньором английского короля. Следовательно, можно было рассчитывать на подобную благодарность и со стороны Анны. Между тем, в Париже тоже никто не собирался сидеть и спокойно смотреть, как огромные вассальные владения уплывают из рук. Недавно таким образом французы уже лишились Фландрии и повторять опыт не хотелось. Спасение ситуации взяла на себя другая Анна — Анна де Божё, бывшая регентшей при своем малолетнем брате Карле VIII. Она объявила о расторжении помолвки Карла с дочерью Максимилиана I и организовала военную экспедицию в Бретань, в ходе которой насильно поженила молодого короля с юной герцогиней.

Когда Генрих VII внезапно обнаружил, что проспал свою подопечную, то начал готовить военную экспедицию. Так как защищать Анну ему уже было незачем, он напрямую объявил о своих претензиях на французский престол, пообещав всем участникам будущего похода, что война себя окупит. 6 октября 1492 г. Генрих высадился в Кале. Как мы знаем, у французов имелось уже два решения кейса под названием «англичане высадились в Нормандии»: либо гоняться за ними, а в конце получить люлей, либо быстро договориться и заплатить выкуп. Подсчитав все «pro» и «contra» Карл VIII выбрал второй вариант, согласно которому был заключен мир и оговорена астрономическая сумма контрибуции — 750 000 крон. Действительно, война себя окупила, а недовольны остались только английские войска, которым так и не дали вдоволь пограбить.

Гораздо более успешным стяжателем бранной славы на французской земле стал сын Генриха VII, супруг-рекордсмен, Генрих VIII. В начале XVI в. ключевое противостояние в Европе развернулось между французскими королями и испанцами в формате Итальянских войн. Англичанам в нем была отведена второстепенная роль.

Первый свой брак Генрих заключил в 17 лет на Екатерине Арагонской, что сделало его союзником испанцев. Тесть Фердинанд Арагонский попросил в 1511 г. своего зятя отвлечь французские войска от наступления на севере Италии. Уговаривать молодого Генриха долго не пришлось — он буквально грезил славой Эдуарда III и Генриха V. Английские войска высадились на испанской территории близ французской границы и стали ждать у моря погоды. По всей видимости, Фердинанд был не до конца искренен с зятем в в своих планах и рассчитывал использовать его армию, как пушечное мясо для захвата Наварры. В ожидании боевых действий войска простояли несколько месяцев, пока наконец Фердинанд не заключил с французами мир, после чего объявил, что не нуждается в услугах англичан, которых он назвал непригодными для современной войны.

Портрет молодого Генриха VIII неизвестного автора. Немного непривычно выглядит, да?

Обиженный Генрих решил продолжить начатое дело самостоятельно и объявил войну Франции. Поначалу его преследовали неудачи — английский флот был разбит в районе Бреста в апреле 1513 г.

На суше же продолжателя дела Эдуарда III ожидал внезапный триумф. Летом 1513 г. Генрих с большим войском лично высадился в Кале. Он снова провозгласил себя «законным королем Франции» и 21 июля выдвинулся на встречу со своим новым союзником — Максимиланом I (тем самым, у которого «угнали» невесту Анну).

Объединенные армии 1 августа осадили городок Теруан на фламандско-французской границе. Осада получилась достаточно длительной. В один из ее дней, 19 августа 1513 г. английские сторожевые посты сообщили о приближении французского конвоя, везущего в город провизию и подкрепление. По старой традиции подданные Генриха подготовили на укрепленной местности засаду с артиллерией в центре и лучниками на флангах. На нее-то и напоролись ничего не подозревающие французы. Когда им стало понятно, что пробиться через заслон из стрел и ядер нельзя, они развернулись и пришпорили коней, бросая по дороге провизию и знамена. Было взято немало пленных, а саму победу в короткой стычке английская пропаганда превознесла до высот Креси, Пуатье и Азенкура, назвав случившееся «Битвой шпор» (в честь того, что у неприятеля только шпоры сверкали). Гарнизон Теруана, потеряв надежду на помощь, сдался 23 августа. Город было приказано срыть, а население выселить.

Встреча Генриха VIII и императора Максимилиана I. Масло на панели. Неизвестный художник фламандской школы, нач. XVI в.

14 сентября был осажден значительно более крупный город — Турне. После длительной артиллерийской подготовке перед городским советом был поставлен выбор: сдаться императору Священной Римской империи или «законному французскому королю» под которым имелся в виду Генрих VIII. Посовещавшись, старейшины выбрали второй вариант. Несмотря на то, что на город была наложена контрибуция, после капитуляции его жителей объявили полноправными англичанами, предоставили им право беспошлинной торговли с Лондоном и даже предложили прислать наблюдателей в Парламент.

Приближалась зима и пока Генрих VIII предвкушал продолжение великих свершений, его более старшие союзники успели помириться с французами. Молодому королю ничего больше не оставалось, как последовать их примеру. В марте 1514 г. был заключен мир, по которому все ранее захваченные территории возвращались французам. Впрочем, это была не последняя война Генриха VIII с восточным соседом.

Сражение при Гинегате («Битва шпор») 16 августа 1513 года. Фламандская школа, XVI век. Дворец Хэмптон-Корт

Как происходил окончательный демонтаж династических претензий, предъявленных в Эдуардом III в середине XIV века? Ответим, что малыми шагами, долго и постепенно. В результате чего процесс затянулся на три с половиной века. Сначала в ходе одного из последующих раундов традиционной англо-французской забавы, органично вписавшейся в состав Восьмой Итальянской войны, в 1558 г. герцогом Франсуа де Гизом был взят Кале — последнее завоевание Столетней войны, оставшееся за англичанами. Но несмотря на это, Лондон еще долго сохранял свои ставшие уже формальными притязания на французский трон. Окончательно их разрушила, как ни странно Великая Французская революция, упразднившая сам спорный титул. Британский монарх Георг III видимо понял, что называть себя обладателем больше не существующей короны выглядит совсем несолидно. Начиная с 1801 г. фраза «король Франции» исчезает из официальной титулатуры правителей Великобритании, а лилии перестают изображаться на гербе. На этом старинный династический конфликт следует считать окончательно исчерпанным.

Следует ли заканчивать Столетнюю войну 1453 годом, исчерпала ли она себя? Как видим, афтершоки крупного военного конфликта продолжали расходиться кругами по воде достаточно долго. Но это были именно афтершоки, не доходящие по своей тектонической силе до тех потрясений, которые происходили в 1337-1453 гг. Экспедиции Эдуарда VI , Генриха VII и его сына, а также не упомянутые здесь столкновения выглядели на их фоне феодальной рутиной. Поэтому при попытке включить их в состав «Столетки» мы теряем прежде всего красоту и внутренний нерв исторической концепции, разработанной в XIX веке. Точно также Столетнюю войну можно попытаться продлить и в другую сторону — на столетия назад вплоть до 1066 года и Нормандского завоевания Англии. И опять же, мы потеряем «нерв», превратив красивую историю в феодальную рутину. Была ли Столетняя война целостной внутри себя? Мнение автора цикла заключаятся в том, что походы Эдуарда III и завоевания Генриха V — все же различные вещи, спровоцированные совсем разными причинами и отличавшиеся своим содержанием. С другой стороны, Генрих явно черпал вдохновение у Эдуарда. Таким образом, что же такое Столетняя война? Это эпоха длинною больше века, в ходе которой европейское средневековье изменилось: «Столетка» приняла континент с кольчугой и топфхельмом, а сдала с огнестрелом и масляной живописью. А затем наступило время абсолютизма, регулярных армий, коробок пикинеров и прочего. А у нас на этом все!

Автор: Дмитрий Сувеев.

Живой список постов, разбитый по эпохам

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс Деньги: 410016237363870

Сбер: 4274 3200 5285 2137

Тут можно почитать подробнее

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!