Серия «Рассказы»

Жила она одна, на расспросы о родне только отводила глаза и рукой махала, какая там родня! Так и жила в однокомнатной квартирке на первом этаже.

Однажды после майских праздников, в аккурат 11-го мая в квартире бабы Любы раздался звонок.

-Иду-иду – послышалось из-за двери вместе с легким шарканьем войлочных тапочек, и сухонькая ручка бабы Люба распахнула дверь. На пороге стояла Леночка с 6-го этажа с красными глазами и Марк с Эмилией, ее двойняшки.

- Здравствуйте, Любовь Михайловна! Можно дети у вас часик посидят. – спросила Лена, подталкивая детей в квартиру бабы Любы.

- Ну, конечно можно! О чем ты спрашиваешь! Что случилось, Леночка? – обеспокоилась старушка.

- Ограбили нас, Любовь Михайловна! Подчистую! Все вынесли. Прадедушкины ордена, он царский генерал был, броши прабабушкины, работы Фаберже, фермуар, сейф вскрыли…всё…всё…Сейчас полиция приехала- и Лена приложила ладонь к лицу и заплакала.

Баба Люба полезла в карман передника, достала чистый и отглаженный носовой платок, протянула Лене и покачала головой:

- Ай, ай, ай, а я-то дура старая спала, как убитая, ничего не слышала, снотворное приняла. Ой, беда какая! Иди, Леночка, не переживай, за ребятами присмотрю, иди!

А через час в квартиру бабы Любы снова позвонили. Пришла Лена с красными глазами и распухшим носом за детьми и участковый с опросом.

-Добрый день, Любовь Михайловна! Вы уж простите, что беспокою, но на вас одна надежда! – с порога начал участковый.

- Ну, конечно-конечно, Павлуша! Какие могу быть вопросы, проходи, вот за стол садись. Пирожков сейчас горяченьких, с мясом! Ай-ай-ай, беда-то какая! Ой, как Леночка переживает, семейные реликвии! – запричитала баба Люба, увлекая участкового вглубь квартиры, где так чудесно и призывно пахло пирожками.

- Ты, Павлуша, руки-то помой, вот налила тебе чайку, работа-то у тебя такая тяжелая, не грех и перекусить, все на ногах, на ногах….- суетилась баба Люба, наливая чай и выставляя пирожки на стол.

Участковый разомлел, ну а как иначе?  Никто его Павлуша, кроме покойной бабушки и не называл. Тут еще чай, пирожки… А работа-то и правда собачья…

Он достал блокнот с ручкой. Прихлебывая чай, он проводил опрос:

- Скажите, Любовь Михайловна, а ночью вы где были, что делали?

- Да Господи! – всплеснула руками баба Люба. – Где ж мне быть-то? Дома была! Спала я, Павлуша, как убитая спала. Накануне кино по телевизору смотрела до ночи, про султана, про любовь, знаешь? Великолепный век называется. Султан там строгий, но красивый. А жены его такие змеи, чисто у нас в женском коллективе. Я ведь, Павлуша в школе работала, знаю эти дела. Ааа, так вот, смотрела я кино, весь режим себе сбила, никак не уснуть. Я снотворное и бахнула. Вот и спала. Ай-ай-ай, вот дела-то!

- А до этого, в праздники вы никого подозрительного не замечали возле дома? – уже для порядка спросил участковый

Баба Люба задумалась:

- Точно! Заметила! Как это я позабыла? Вот ведь старость уже свое берет! – возбужденно затараторила баба Люба – Дело часа в три было, а потом в восемь вечера. Собачку Поповых из 18 квартиры выводила. Они-то в Турцию на праздники уехали, я за их собачкой приглядывала. Такая собачка хорошенькая, прямо не могу! Так вот. Иду я мимо мусорных баков, а он стоит. В плаще и очках черных. Я и подумала, чего бы ему там стоять, у баков-то. Наверное, извращенец какой. И еще и плащ этот. Ну, знаешь, Павлуша, чтоб распахнуть и добро свое вывалить. Тьфу, прости Господи! И вечером стоял, у баков, на том же месте. Да еще и в очках черных. Это в восемь-то вечера! А так ничего больше не замечала.

Участковый вздохнул и засобирался. Ясно было, что не его клиент. Хотя с извращенцем на своей земле надо бы разобраться. Но это потом, когда с кражей все успокоится. Он встал и попрощался, а баба Люба уже засовывала ему подмышку пакет с пирожками, «на дорожку».

- Бери, бери, Павлуша, ребят своих угостишь, тяжело, небось, без обеда, а тут дело такое, кража. Ай-ай-ай, несчастье какое, бедная Леночка. – переживала баба Люба.

Через два дня весь дом в тихом спальном районе уже знал, что Ленка Евсеева с мужем - подпольные миллионеры. Вынесли у них добра антикварного и современного аж на 30 миллионов. Об этом всему дому рассказала сплетница Александра Ивановна, она же баба Шура с третьего подъезда, которую пригласили в качестве понятой, чему она была страшно рада.

- Так главный следователь и сказал: «Большие редкости похищены, музейной ценности. По предварительной оценке, на 30 миллионов.» Во как!

Через несколько недель все успокоились, а следствие практически зашло в тупик, экспертиза показала, что замки в двери и сейф вскрыты посторонним способом, не ключами, очень профессионально, к тому же никто ничего не видел, камеры во всем подъезде не работали, и уличная камера тоже оказалась неисправна, к большому сожалению участкового, который рассчитывал с ее помощью хотя бы поймать извращенца в плаще и черных очках, на которого указала баба Люба.

Дом вернулся к своей прежней жизни, где палочкой-выручалочкой была все та же баба Люба. На лето на ее попечении оказались несколько квартир с цветами, которые требовалось поливать и несколько кошек, чьи владельцы уехали в отпуска.

А в августе случилось невероятное. Сразу три квартиры оказались обчищены в подъезде бабы Любы, в том числе и ее собственная квартира и еще две в соседнем подъезде.

И снова вынесли все: деньги, драгоценности, технику, кое-какой антиквариат, по мелочи. На этот раз свидетель был: та самая баба Шура, сплетница и скандалистка. Ей не спалось, и она видела со своего балкона, как двое подозрительных мужиков грузили в Газель сумки. Номера Газели она не запомнила. Следователь ее честно опросил, но пришел к выводу, что баба Шура, в силу ее репутации и возраста, свидетель ненадежный. И мужиков на Газели могла попросту придумать, чтоб привлечь к себе внимание.

Бабу Любу опросить не удалось, потому что за неделю до ограбления она уехала в санаторий, поправлять здоровье. По возвращению ее ждал неприятный сюрприз.

От полиции отрядили участкового Павлика и следователя Боброва, чтобы лично встретили бабу Любу на вокзале, привезли на служебной машине домой и сообщили о случившемся.

Маленькая баба Люба рыдала в голос, зайдя в свою разграбленную квартиру. Участковый Павлик вскипятил чайник и вытирал слезы старушке своим большим и не очень чистым платком и убирал с морщинистого лица тонкие, намокшие от слез седые пряди. Сдержанный следователь Бобров записывал с ее слов перечень украденного: телевизор, сервиз Дулево 1956 года выпуска, шуба лисья, чернобурковая (так и записал, со слов), сережки золотые с рубинами, мужнин подарок, а главное, все ее гробовые накопления, наличными 45 тысяч рублей и 200 долларов. Больше у нее ценного ничего и не было.

По соседям немедленно разлетелась весть: всеобщую любимицу, бабу Любу обидели. Не столько жаль было украденного, сколько пролитых бабушкиных слез, за вторжение в ее и без того неукрашенную материальными благами, одинокую жизнь. Что за сволочь могла покуситься на небогатый старушечий скарб?

Нет в жизни никаких бумерангов, все надо брать в свои руки, от полиции толку нет. Надо бабе Любе помочь. Так решили соседи под предводительством бабы Шуры. И потянулись к ней в квартиру соседи. Кто по тысяче, кто по пять, а Леха из 15 квартиры, чью машину баба Люба от угона спасла, аж 30 тысяч в конверте принес. Баба Люба смущалась, теребила тоненькими пальцами скромную советскую брошку у воротника, потом долго благодарила и плакала, говорила, что столько лет живет на свете, а таких отзывчивых людей даже не встречала. Каждый уходил от нее с легким сердцем и особенным чувством, которое возникает тогда, когда совершенно бескорыстно делаешь что-то хорошее.

В начале декабря баба Люба с огромной кастрюлей, накрытой чистым полотенцем обходила соседей. Раздавала всем пирожки, щедро выдавая побольше и говорила:

- Вот, угощайтесь, кушайте, милые, на здоровье, уезжаю я. Сестра родная нашлась, к себе забирает, в Краснодар. Буду в тепле доживать, с родными. Спасибо вам за все, Господь вас храни!

Провожали бабу Любу всем двором, как родную бабушку. Эта маленькая и чужая для все старушка смогла сплотить весь дом, что было редкостью в наше суровое время процветающего разумного эгоизма. Баба Люба долго махала соседям из окна служебной полицейской машины, держа на худеньких коленях тяжелую сумку. Участковый и следователь Бобров взялись доставить бабу Любу на вокзал лично. Остальные вещи она отправила транспортной компанией еще раньше. Когда полицейская машина скрылась за углом, соседи ее долго не расходились, вспоминая, как баба Люба помогла им и как открыла хорошее в каждом.

Через три дня невысокая стройная пожилая женщина, с красивой укладкой на явно крашеных русых волосах, одетая в бордовый элегантный брючный костюм с потрясающей брошью-букетом на лацкане, изящные ботильоны на низком каблуке и с нарядной сумкой, определенно из настоящего крокодила, регистрировалась на рейс Москва – Антверпен.

- Милочка, умоляю, если возможно, усадите меня пожалуйста подальше от детей. Буду очень признательна. - попросила она у регистраторши на стойке.

- Конечно, я постараюсь. – ответила девушка у стойки, совершенно покоренная манерами и видом элегантной дамы.

Через некоторое время дама в бордовом уже предъявляла свой посадочный талон у выхода на посадку.

Она уселась в глубокое кресло и вздохнула. Все получилось очень удачно. Пожалуй, лучший случай в ее карьере. Крупногабаритные вещи удалось хорошо продать на месте, за стандартную ювелирку и орден вообще дали баснословные деньги. А вот фермуар и брошь, пожалуй, нужно оставить себе. Хотя, смотря сколько за них предложат в Антверпене. Теперь она обеспечила себя на всю оставшуюся жизнь. Наконец – то можно подумать о том, чтобы выйти на пенсию и осесть где-нибудь. Например, Юг Франции прекрасно подходит, это само собой не Краснодар. Французский она всегда знала отлично и столько лет его преподавала.

Она закрыла глаза и удовлетворенно тихонечко вздохнула, а через пару часов получив свой багаж, вышла из здания аэропорта и выбросила в урну ненужный посадочный талон с именем Ковалева Любовь.

Еще Галя боялась заразы: вирусов, бактерий, грибков. Поэтому в ее сумке прочно обосновались антисептик, термометр, йод и одноразовые маски.

Каждую неделю Галя плакала, от обиды, жалости к себе и бессилия. Вот почему, а? Почему какая-то Танька из соседнего отдела в Италию летит, а она нет? Ведь Танька натуральная корова, тупая и ленивая. И на работу эту ее по знакомству взяли! Мать Танькина - одноклассница директора. Сама Танька даже бухгалтерского образования не имеет и ресницы у нее искусственные. И ногти она по всяким сомнительным местам делает, при этом никакая зараза к ней не пристает. А она, Галя, как не пойдет в маникюрный салон, никак нормально сделать не может. То порежут, то толсто покрытие нанесут, то цвет не тот. А уж она-то следит за качеством услуги, чтоб и асептика, и антисептика на уровне. Неужели она не заслуживает лучшей жизни? Почему она старается, из кожи вон лезет, а все не так? Разве она не экономит? Первое попавшееся не покупает. Семь раз присмотрит, десять раз примерит, потом купит, а то ведь и обратно сдаст. А денег все равно не хватает. И надеть нечего. Ну, это уж, как водится, у большинства женщин.

В один из пятничных весенних вечеров пришлось Гале задержаться на работе. К такому повороту событий она давно привыкла. Танька-корова ведь в Италию летит на все предстоящие праздники, а на носу отчеты, они сами себя не сделают. Домой торопиться не хотелось. Муж, наверняка опять с пивом на диване у телевизора расплылся, а сын в стрелялки свои с друзьями режется. Не до нее там.

Так засиделась Галя на работе, что сама не заметила, как уборщица Марина дверями по кабинетам захлопала. Наконец добралась она и до бухгалтерии.

- А что это вы допоздна засиделись? – бодро спросила Марина, накручивая швабру в отжимном гнезде сильными руками. Галя всегда удивлялась этой крепкой, как свежая морковка, женщине которая, несмотря на тяжелую работу всегда была весела и бодра.

- Да вот, отчет делаю. Татьяна в Италию уехала, я одна осталась.

Она неожиданно для себя расплакалась и вывалила Марине всю правду про свою горькую жизнь. Марина присела на стул внимательно выслушала, а потом вынесла вердикт, такой же твердый, безапелляционный и прямолинейный, как она сама:

- ЭТО ПОРЧА! Точно вам говорю! У моей двоюродной сестры так было, ну прямо в один в один! Стало все в один момент рушиться, депрессия накатила, муж к другой ушел, дочь с козлом с каким-то связалась, потом рак у нее нашли. Короче кошмар!

Галя перестала плакать, высморкалась в протянутую Мариной салфетку и задумалась. А ведь точно! Всё в один момент и покатилось под откос. Только вот когда? Когда она за Валентина вышла? А ведь любила Ивана, а он… Да ладно, дело прошлое, Валентин хороший муж и отец, правда..

Галя всхлипнула, вспоминая Ивана, который был сейчас известным предпринимателем, меценатом и красавцем, и ту, другую жизнь, которая могла бы быть у нее, вместо ненавистной бухгалтерии, старого коричневого дивана и седых волос, и не было.

-И что она? Ваша сестра, как от порчи избавилась? – наконец решилась она

-Так это просто! К деду одному, в Саратовскую область смоталась. Он там чего-то пошептал, поводил руками и всё. Как и не было порчи.  – пожала печами Марина

- А что было? – раскрыла рот Галя.

- Так известно, что! Мужик к ней вернулся, люблю, говорит, не могу, врачи сказали, что от рака излечилась, а дочкин козел оказывается, не козел, а блогер, денег у него –завались. Все они прямо в Дубай и поехали жить. Вот так. А баба, что порчу навела, пошла в магазин, упала и позвоночник сломала. Так и лежит теперь. Ни рук, ни ног не чувствует, не говорит. Мычит только. Дед так и сказал- откат. За дела свои так наказана. А и правильно! Нечего людям вредить.

Пока Марина старательно и упрямо вымывала углы, Галя пыталась свести баланс своих злоключений. И наконец решилась.

- Марина, - попросила она очевидно волнуясь. – а не можете вы мне дать контакт этого деда, что порчу снимает.

Марина полезла в карман и достала телефон.

- Ага! Дед ВасильСергеич, деревня Алексеевская, Саратовская область, Красноармейский район.

- И все? - удивилась Галя.

- Так а чего там? Это ж деревня! Там все всех знают! – удивилась Марина

Галя вернулась домой и тут муж сообщил ей, что едет на предстоящие выходные к матери в деревню, делать ей забор, а сын отпросился на дачу к друзьям. Галина вздохнула и поняла, что сама судьба настойчиво указывает ей путь-к деду, снимать порчу.

С утра она уже стояла на вокзале с небольшой сумкой и уже скоро поезд мчал ее на верхней полке к незнакомому деду, ВасильСергеичу.

Добиралась она до деревни Алексеевской весь следующий день. Снова хотелось плакать и выть от обиды, что проклятый автобус сломался, другой едет, телефон в этой глуши не работает, бросить в придорожную канаву сумку с вещами, лечь посреди гравийного большака и ждать, что прилетит вдруг принц на вертолете и унесет ее отсюда, из глуши Саратовских разбитых дорог и непроходимых лесов в сказочное Монако или хотя бы в Дубаи. Увез же сестру Марины зять-блогер! Галя промокнула рукавом мокрые от слез глаза и мысленно взяла себя в руки. Не помогает это проклятое позитивное мышление! Но уж зато как снимет дед порчу, тут сразу другая жизнь пойдет. Вера в успех придавала Гале сил. Несмотря на разбитый к концу пути кроссовок, она доковыляла до зеленого дома с резными наличниками, на который указали ей деревенские и постучала в окно.

- Да вы громче стучите, - крикнул ей проезжающий на велосипеде парнишка, - Дед глуховат!

Галя еще сильнее забарабанила в окно. Наконец на стук вышел худенький верткий дедок, с аккуратной капитанской бородкой и в капитанской же фуражке.

- Ну чего ты стучишь? Не глухой! Чего нужно? – заворчал он

- Здрассьте, ВасильСергеич, я от Натальи, сестры Марины, племянницы Елены Мартыновой, вы ей порчу снимали. - затараторила Галина

- Порчу? – нахмурился дед, силясь вспомнить.

- Порчу, - выдохнула Галина выпустив из рук сумку, которая скатилась в жидкую грязь.

Дед внимательно оглядел Галю, вздохнул и спросил почему-то:

- И откуда ты такая приехала?

- Из Москвы.

- И чего, у вас там в Москве порчу некому снимать?

- Не знаю. – пожала плечами Галина, чувствуя, как набегают на глаза слезы. - Мне Марина сказала, что ВасильСергеич из Алексеевской хорошо ее сестре помог. Порчу снял, от рака вылечил и обидчицу наказал.

- Андреич. – поправил дед.

-Чего? –машинально переспросила Галя

- Василь Андреич я.- пояснил дед. – А что, рак у тебя?

- Извините. Нет, рака нет. Только порча. Помогите, ВасильАндреич, совсем никак мне так жить больше невозможно. – извинилась Галя. Могла Марина отчество и перепутать. Хотя неудобно, конечно вышло.

Дед молча разглядывал Галю, которая в испуге замерла.

- Ладно, заходи в дом. Посмотрим, что там у тебя за порча.

В теплом бревенчатом доме Галя отогрелась за чаем со смородиновым вареньем, который подливал ей дед. Она говорила, говорила, говорила, с самого детства рассказала ему всю свою жизнь. Надо же было понять, откуда она взялась, эта порча проклятая, что так перелопатила несчастную Галину жизнь. Дед молчал, кивал, подливал Гале чай и два раза протянул ей свой большой носовой платок в синий горох, потому что слезы ее лились непереставая, стекали по щекам, по носу и капали прямо в чай и на стол, оставляя большие круглые разводы.

- Мда. – сказал дед, когда слезы и чай закончились.

- Возьметесь? – всхлипнула Галя.

- Посмотрим. - туманно ответил дед и уставился на расклеившиеся Галины кроссовки. - Ты иди, в сенях калоши резиновые возьми.

- Зачем? – всхлипнула Галя.

- Порчу снимать пойдем. – ответил ВасильАндреич.

На улице дед разъяснял Гале:

- В снятии порчи главное - что? Чтоб все своими руками сделано было! Перво-наперво в баню. Завтра с утра к делу приступим. Для такой порчи надобно травы всякой. А у меня как на грех закончилось. Поэтому пойдешь завтра с утра в лес, за травой. А сейчас баню истопить надо. Сама дрова наколи, воды наноси, потом париться будешь. Давай, приступай.

Галя с сомнением посмотрела на здоровенный колун на темной отполированной годами рукоятке, прислоненный к поленнице.

- А Марина говорила, что Наталье вы руками поводили и всё!

Дед крякнул:

- Эк, милая!! Порча-то у каждого своя. Кому-то руками поводить, а кому-то и вокруг леса голяком в три круга оббежать мало будет!

- И мне тоже? Вокруг леса? – испугалась Галя

- Посмотрим. – снова неопределенно сообщил дед.

Весь остаток вечера городская до мозга костей Галя занималась баней. Наконец, с помощью Василия Андреевича все было готово и измотанная дорогой и долгими приготовлениями Галя растянулась в горячей бане. Похлестала себя веником, попила принесенного брусничного морса. Впервые за много лет ей показалось, что за плечами не висит тяжелый камень сомнений, нерешенных задач, ежедневных неблагодарных трудов. Ночевать дед положил Галю на печку. Никогда ей еще не приходилось спать на настоящей русской печи. Ее приятно грело снизу, а сбоку привалилась толстая и круглая, как кабачок дедова кошка Аза. Засыпая Галя подумала: «А выходит, порча-то! Как легко стало!»

С утра Галю ждал сюрприз. Деда нигде не было видно, на столе лежала записка и стояла крынка с молоком, два толстых ломтя хлеба и плошка с тягучим темным медом.

Гале нужно было пойти лес, набрать полу корзинку травы. Трава должна быть похожей на ландыш, а пахнуть чесноком. Без этой травы снятие порчи ну никак не получалось.

Вернулась из леса Галя с добычей, но промокшая, голодная и злая. Дед осмотрел ее мокрые джинсы, рваный свитшот и выдал советский синий шерстяной спортивный костюм и толстые полосатые шерстяные носки. Галя критически посмотрела на себя в большое старое зеркало на створке шкафа.

- О как! – обрадовался дед. – А выходит потихоньку порча-то! Смотри-ка как похорошела!

- Да ну! – не поверила Галя, осматривая себя в зеркало. Кто тут похорошеет, в таком-то виде. Но молодая женщина в зеркале определенно ей нравилась. С удивлением Галя отметила, что ей идет ярко-синий цвет. И чего она никогда не покупала себе ярких вещей? Сплошной серый и беж. Лицо, немного тронутое весенним солнцем, выглядело здоровее. Загара Галя боялась и избегала, ведь всем известно, что солнце-источник радиации и необходимо прятаться от него. Но потом подумала, что это оттого что порча выходит.

После обеда дед сообщил, что принесенная трава-это полдела. Теперь нужно было приготовить из нее средство для окончательного изгнания порчи. Для этого требовалась большая кастрюля, которая хранилась у деда в сарае, и достать которую можно было только разобрав всё содержимое сарая. Это испытание было для Гали самым сложным.

В сарае обитали огромные пауки, крысы и наверняка масса вирусов, грибков и прочей заразы. Два раза Галя укололась старой и ржавой проволокой, решив, что вот сейчас точно подхватила столбняк и умрет, но стоявший рядом дед приложил к ее пальцу листок мать-и-мачехи и деловито спросил:

- Ты года-то какого, милая?

- 1983-го- завыла Галя, перед глазами которой уже пробежали слайды ужасов провинциальной больницы Красноармейского района, в холодном морге которой найдет пристанище ее измученное столбняком тело.

- Ну и чего ты рыдаешь? У тебя прививка есть. В СэСэСэРэ с этим строго было. Всех детей прививали. Ты лучше о порче думай, давай быстрей, пока трава не засохла, кастрюлю доставай. – поторопил ее дед.

В прививки Галя верила, поэтому решительно обтерла палец о пушистый листок, и потянулась за видневшейся за остовом велосипеда кастрюлей. Наконец сарай был разобран, хлам вытащен, а кастрюля, натертая песком, пыхтела на печке.

Средство от порчи Галя варила под чутким дедовым присмотром, который, нацепив на нос очки, сверялся со старой разбухшей от подклеенных заметок и листков отрывного календаря тетрадью в клеенчатой обложке.

Наверное, колдовская книга, подумала Галя, с уважением косясь на тетрадь. Средству полагалась настояться и вообще, как оказалось, требовалось принимать его и дома, для закрепления результата. Траву рассортировали по банкам и накрепко закатали. Дед был доволен.

- Ты сама ешь и семью корми. Порча-дело заразное, чтоб не прилепилось снова.

Но и это было не все. По обычаю надо было отблагодарить за снятие порчи. От денег дед категорически отказался. Поэтому Гале пришлось перекопать под картошку весь огород. По сравнению с офисной работой процесс благодарности показался Гале адом. После вскапывания первой сотки она уже думала, что картошка должна стоить не меньше ананасов, а всем сельчанам необходимо вручать медаль Герой труда после сезона посадки картошки. Ладони были все в пузырях, руки не гнулись, ноги отказывались держать тело в вертикальном положении.

- Ну, - подытожил дед. - молодец! Как есть молодец! Теперь ни одна порча к тебе не прилипнет. Сейчас в баньку, ужинать и спать. А завтра с утра тебя Лёха сосед на машине до города довезет. Ему как раз туда надо.

Галина спала как убитая. Утром дед выставил ей собственноручно починенные кроссовки.

- На, вот, будет хоть в чем в Москву вернуться. Не в калошах же! – хохотнул он.

- Спасибо! – обрадовалась Галя. – В калошах тоже неплохо, ноги хотя бы сухие!

- Ну вот же, ушла порча, совсем ушла. – улыбнулся дед.

Домой Галя приехала совсем не уставшая. Маленькая квартирка показалась светлой и уютной, а муж с сыном, ждавшие ее, приготовили ужин. Она долго с удовольствием мыла ароматным мылом руки под теплой водой, радуясь, что не нужно колоть дрова и таскать воду. На следующий день она купила васильковый брючный костюм, прямо без примерки, и покрасила в салоне волосы цвета волос в яркий блонд. Вот что значит, когда порча ушла!

После праздников в офисе было шумно и весело. Все делились отпускными переживаниями. Корова-Танька в Италию не полетела. Напилась в аэропорту и ее не пустили в самолет. Гале было очень жаль ее, впервые в жизни. В обед она нашла Марину и протянула ей коробку дорогих конфет.

- Вот, Марина, спасибо огромное за деда!

- Помогло? – заговорщицки спросила она. –Вижу, что помогло, вон какая помолодевшая и отдохнувшая. А я говорила, все ВасильСергеич

- Андреич же!- поправила Галя.

- Да нет! ВасильСергеич, Саратовская область, Красноармейский район, деревня Алексеевская. – прочитала в телефоне Марина.

Галя похолодела. Саратовская? Она четко помнила, что ездила в Самарскую область! Она побежала к компьютеру. Да что это за ирония судьбы? И там и там есть Красноармейский район, деревня Алексеевская. У кого же она была? А мир играл новыми красками, порчи не было и хотелось жить. Носить ярко-синие костюмы, стучать по клавишам, мыться с удовольствием под горячим душем.

Вечером Галя достала из сумки банку с травой и велела мужу с сыном обязательно попробовать.

- Ого, - обрадовался муж. –Вот это да! Галюня, откуда ты маринованную черемшу взяла? Сто лет не пробовал, мечтал! Спасибо!

Была у Меркурия Васильевича одна пагубная страсть-очень он любил, что называется, «сообразить на троих». На работе эта его страсть, впрочем, никогда не отражалась. Желающих составить триумвират всегда было немало, в любое время года, недели или суток. Но обычно к нему присоединялись коллега с биологического факультета и комендант университетского общежития, которое располагалось в двух шагах от лабораторий. В теплое время суток они брали закуску и вожделенную бутылку и уединялись в лесочке с густым подлеском, окружавшем университетский городок.

19 июня 1992 года в обеденный перерыв Меркурий Васильевич проверил, на месте ли в кожаном портфеле огурчики, хлеб и сало, которое из Бреста прислала его сестра, и отправился на заветное место, предвкушая приятные посиделки. Лес окружил приветственной прохладой, солнце пятнисто покрывало протоптанную дорожку. На знакомом месте двух других участников триумвирата не оказалось. Меркурий Васильевич решил подождать и присел на отполированное многолетними посиделками бревнышко. Скоро кусты зашуршали, к большой радости Меркурия Васильевича, ожидавшего собутыльников, но вместо них на полянку вышли двое незнакомых очень бледных мужичков, в одинаковых черных комбинезонах. Они были похожи на рабочих, которые делали ремонт в одном из университетских корпусов. Приятели Меркурия Васильевича все не шли, и он решил не упускать свой шанс и предложил сообразить на троих.  Мужички в комбинезонах пошептались и один из них нырнул обратно в кусты. Через мгновение он вернулся с внушительной бутылкой, наполненной прозрачной жидкостью. Меркурий Васильевич взбодрился и начал раскладывать закуску, достал из секретного места под сосной припрятанные стаканы. Мужики в комбинезонах с интересом разглядывали закуску. Сели, выпили, закусили. Первая хорошо пошла. Такого напитка Меркурий Васильевич еще не дегустировал. В теле появилась удивительная легкость и приподнятое настроение.

- Ну, мужики, давайте знакомится. Меркурий Васильевич. – представился он.

- Толик- протянул руку один из них

-Коля-назвался второй.

После второй разговор пошел легче. Меркурий Васильевич был настроен очень благожелательно, явно чувствовалось действие напитка. Выяснилось, что Толик и Коля не местные, документов у них нет, очень хотят домой, связывались с родственниками, но помочь они сейчас не могут. Предлагают подождать, но сколько – не говорят. А тем временем Коля и Толик ночуют в соседнем лесу. Меркурий Васильевич расчувствовался. Хорошие мужики, надо помочь. Он быстренько прикинул план: студентов нет, общежитие стоит пустое. Надо подселить мужиков, чего им за зря пропадать в лесу.

-Мужики, вы подождите меня, я сейчас отлучусь, решим ваш вопрос. - воодушевленно после третьей сказал Меркурий Васильевич, в котором проснулись все самые лучшие чувства, том числе и любовь к ближнему, и пошел в сторону общежития. Комендант оказался на месте.

- Здорово, Василич, ты извини, замотался я, давай завтра. - извиняюще сказал он.

-Да я не по этому вопросу. – отмахнулся Меркурий Васильевич. - Помочь надо хорошим людям. Подсели их к себе, пока студентов нет, будь человеком.

-Да не вопрос, Василич, раз хорошие люди – пусть живут, вон, в седьмой. Но белье не дам и воды горячей нет. – комендант держал репутацию

Меркурий Василевич взял ключ и пошел заселять Толика и Колю.

Мужики в комбинезонах были довольны и активно переговаривались вполголоса между собой на незнакомом языке. «Молдаване, наверно» - решил Меркурий Васильевич. Они снова крепко жали руку Меркурию Васильевичу и благодарили.

В понедельник на знакомой полянке в обеденный перерыв Меркурия Васильевича уже поджидали новые приятели со знакомой объемной бутылкой с серебряной крышкой. Меркурий Васильевич споро разложил закуску, и троица приступила к задуманному. После каждой порции выпитого напитка, принесенного новыми собутыльниками, Меркурий Васильевич становился лучше во всех смыслах, добрее, честнее, умнее, сильнее.

Так прошел месяц. Меркурий Васильевич замечал в себе невероятные изменения: он оброс внушительным мышечным корсетом, бросил курить, начал читать научную литературу и внезапно ощутил интерес к астрофизике. Единственное, что огорчало Меркурия Васильевича было стремительное выпадение волос. За это время он крепко сдружился с Толиком и Колей. Толик был неплохим инженером, а Коля хорошо разбирался в астрономии. Меркурий Васильевич забросил поход на полянку со старыми приятелями и целыми днями после работы пропадал в общежитии, изучая под руководством новых друзей астрофизику. Обучение шло невероятно легко. Скорость чтения повысилась вдвое.

Еще через месяц Толик и Коля сообщили Меркурию Васильевичу, что они хотят ему кое-что показать. В выходной они собрались на знакомой полянке и углубились в лес. Так далеко Меркурий Васильевич еще не заходил. Им пришлось пересечь болото, несколько просек и наконец они вышли к неглубокому карьеру. Коля достал из кармана маленький пульт, нажал на кнопку, что-то загудело, снизу, из карьера поднялся поток теплого воздуха, и Меркурий Васильевич увидел, как прямо на глазах вырисовываются очертания странного, огромного предмета из темного металла, похожего на реактивный самолет. «Нет, они точно не молдаване!»- подумал Меркурий Васильевич.

- Извини, Меркурий Васильевич, что раньше не рассказали. С другой планеты мы, в общем. Неудачно сели тут у вас случайно. Нам нужен третий, чтобы улететь домой. Ты-идеальный кандидат. -серьезно сказал Толик  и снял свою руку. Вернее то, что выглядело его рукой, а на самом деле было перчаткой-протезом. На серой руке Толика было всего четыре пальца. Тот же фокус провернул и Коля. Меркурий Васильевич посмотрел на свои руки. Да, они были такие же, только обычного, человеческого цвета.

-Кораблем управлять могут только трое четырехпалых. Наш третий погиб при экстренной посадке. Мы застряли. А тут такая удача. Летим с нами, мы тебя потом обратно вернем, если не захочешь остаться. - горячо убеждал Коля.

-То есть вы меня специально готовили к этому, чтоб я лучше стал, к полету подготовился? Своим алкоголем генно-модифицированным поили? - возмутился Меркурий Васильевич

-Да нет, не готовили. И никакое не генно-модифицированное питье это, а топливо для корабля. Мы его сами с горя пить начали, когда поняли, что домой никак не вернуться. Кто ж знал, что оно на людей так действует. И сам знаешь, на троих-то соображать веселее. -пожал плечами Коля

- И нельзя дальше оставаться, топливо почти все выпили, на обратный путь может не хватить. - добавил Толик.- Ты подумай до завтра, Меркурий Василич, наша жизнь от тебя зависит. –он снова нажал на кнопку на пульте и звездолет начал дрожать, терять очертания и постепенно исчезать.

Обратно шли молча. В университетском городке Толик и Коля пошли к общежитию, а Меркурий Васильевич к остановке автобуса. Всю ночь он не спал, ворочался на продавленном диване в своей холостятской однушке.

В 7.30 он стоял на пороге седьмой комнаты в общежитии.

-Летим, мужики. - сразу сказал он открывшему дверь Коле.-Не могу я теперь так просто тут остаться, зная, что вы без дома пропадаете. Одна просьба к вам перед отлетом есть.

В 13.00, в обеденный перерыв, комендант и снабженец с биологического пришли на полянку. Комендант пошарил в секретном месте и неожиданно вытащил большую бутылку с серебряной крышкой, наполненную прозрачной жидкостью. К ней была привязана записка, на которой почерком Меркурия Васильевича синела надпись: «Per aspera ad astra».

В комнате, на диване сидела незнакомая женщина в строгом бежевом костюме, с высокой модной прической и здоровенными золотыми серьгами с огромными красными камнями в ушах. А напротив нее, на кресле у журнального столика, жена, Зинаида.

-Вот, Гриша, знакомься, Динара Ришатовна. –сдержано сказала Зинаида.

«Неужели у Валерки в школе что случилось? Раз учительница пришла…» -простодушно решил Григорий Алексеевич. Про сына он мог подумать, тот хоть и хорошо учился, но был не в меру активен. Разбитое стекло или порванные штаны были делом привычным.

- Здравствуйте, Динара Ришатовна! – и Григорий неловко пригладил волосы, пытаясь привести себя в порядок. - Если вы насчет Валеры, то он не со зла. Просто такой пацан у нас шебутной, но я с ним поговорю, как положено чтоб….

-Нет, Гриша, Динара Ришатовна не по поводу Валеры пришла. – строго перебила его Зинаида

-Неужели насчет Юльки? – уж про дочку плохого он и подумать не мог. Активистка, спортсменка, разряд по спортивной гимнастике.

-Нет, и не насчет Юльки. – снова одернула его Зина. - Динара Ришатовна пришла по поводу ТЕБЯ!

- О, как! – удивился Григорий, внутренне выдохнув, что дело не касается детей и усаживаясь во второе кресло. – А я-то что? Насчет собаки я в объяснительной все подробно изложил. Да и рейс не задержали, все вовремя успели.

- Нет, Григорий Алексеевич, я не по поводу собаки. Я пришла за вами. – ответила молчавшая до сих пор Динара Ришатовна.

-Да, Гриша. Она хочет тебя КУПИТЬ. - многозначительно сообщила Зинаида Ивановна.

Зинаида Ивановна работала старшим продавцом в универмаге и была далека от сантиментов и странных шуток. Более того, чувство юмора у нее практически полностью отсутствовало. Да еще и в таком вопросе, как торговля.

-Меня???? – это было единственным, что смог выдавить из себя Григорий Алексеевич.

- Видите ли, Григорий Алексеевич. Вы мне совершенно необходимы, как муж. – начала Динара Ришатовна

- Как это? Я ж женат! – изумился Григорий.

-В наше время это не проблема. – снисходительно улыбнулась Динара Ришатовна. – Тем более, я не просто так пришла. Я Вас, Григорий Алексеевич не увожу, а честно приобретаю.

Она встала, раскрыла сумку, стоящую рядом с ней и начала выкладывать на журнальный столик несколько банок красной и черной икры, и, немного погодя, многозначительно посмотрев на Зинаиду Ивановну, три коробочки французских духов. Зинаида Ивановна оценивающе осмотрела духи.

- Ну, предположим. Зарплата у меня нормальная, да и Григорий алименты выплачивать будет…- задумчиво сказала она.

- Зина, я не понял. – ошалел Григорий Алексеевич.

- А чего тебе понимать? Я от тебя что вижу? Ты то в рейсе, то на ремонте. А мне от тебя какая помощь? - подняла на него глаза Зинаида

- Зина, ты чего? Как это? Я ж работаю. – заоправдывался Григорий

- А я будто - то бы не работаю? Да у меня ж что не рабочий день, то нервотрепка. То недостача, то проверки, то сменщица не вышла. Домой приду – тебя нет. Никакой помощи.  – и Зинаида Ивановна отвернулась, пряча набежавшую слезу.

- Зина, так я ж…я …Да что это такое, в самом деле?! Я ее даже не знаю!!! – психанул Григорий Алексеевич

- Я Вас тоже не знаю, но это не важно. От Вас, собственно, ничего и не потребуется. Вы будете работать там же, видеться с детьми. Одно условие: жить Вы будете у меня, а я буду носить Вашу фамилию – вмешалась Динара Ришатовна.

- Зина, ну что ты молчишь?! -  Григорий вскочил с кресла и заметался по комнате.

- А я не молчу, Григорий, не молчу! Сколько раз я тебя просила, сколько говорила, а ты???? Помоги с детьми, просила? По дому помочь, просила? – заплакала в голос Зинаида Ивановна и закрыла лицо руками

- Динара Ришатовна, Вы -то что, а? На хрена я Вам сдался? Мало ли мужиков вокруг ходит? Вот Петька, сменщик, разведен, хороший мужик. Витька, механик из нашего парка, холостой. Я –то зачем? – психовал Григорий Алексеевич.

Динара Ришатовна закинула ногу на ногу и с пониманием объяснила:

-Видите ли, меня зовут Динара Ришатовна Саитова. По гороскопу я-Дева и Петух. И нумерологически мне совершенно необходимо для достижения моих целей сменить фамилию путем брака. Григорий Алексеевич Аксенов, Лев и Собака по гороскопу подходит идеально.

Григорий Алексеевич замер посреди комнаты. А через секунду хлопнул себя по бедру и расхохотался.

- Зина, да она же сумасшедшая! Нет, ну надо же! Нумерология какая-то.

Зинаида Ивановна подняла на мужа стеклянные от слез глаза:

- Сумасшедшая, говоришь? А выйти за тебя замуж за красивые глаза спортивную фигуру не сумасшествие? У нее хотя бы есть цель. А у меня какая цель была?

Григорий Алексеевич понуро посмотрел на столик, где заманчиво синели жестянки с черной икрой и блестели целлофановой упаковкой знаменитые Шанель номер пять, Клима и Черная магия.

- Как- то маловато будет ... Я все-таки еще в казачьем хоре пою, лауреат всесоюзных конкурсов…- грустно сказал Григорий Алексеевич

-Это не имеет никакого значения. – улыбнулась Динара Ришатовна. – Самое ценное в Вас для меня-это ваши паспортные данные. Ну, так как, Зинаида Ивановна? Договорились?

- Так, стоп. – возмутился Григорий Алексеевич. - А моего мнения вы обе не хотите спросить?

-Нет, а зачем? – удивилась Динара Ришатовна. - У меня большие карьерные планы, я собираюсь стать первым секретарем райкома. Вы лично меня не интересуете. Я и так большие деньги отдала и все связи подняла, чтоб связаться с экстрасенсом и найти Вас.

- Подумай, Гриша, быть мужем первого секретаря райкома это совсем не то же, что и продавца. Пусть даже и старшего. – саркастически сказала Зинаида Ивановна.

Григорий Алексеевич закурил.

-Да, первый секретарь это мощь. – согласился он.

-Вы поймите, Григорий Алексеевич, все это, чувства, любовь, красивые глаза и спортивная фигура, это все совершенно не имеет никакого значения. Меня это абсолютно не интересую. Я много работаю и всегда добиваюсь своего. Любыми средствами. - и Динара Ришатовна внимательно посмотрела на Григория. Ему показалось, что в ее карих глазах блеснул недобрый огонек.

-Давайте так, Зинаида Ивановна, - перевела внимание гостья, вытаскивая из ушей массивные серьги и выкладывая их на коробочку с Шанель -  я, так и быть, добавлю за казачий хор и лауреата всесоюзных конкурсов, и жду вас завтра в ЗАГСе. Там вас быстренько разведут и нас поженят.

Зинаида внимательно посмотрела на серьги, потом протянула руку и взвесила их.

Динара Ришатовна подошла к Григорию и хищно улыбнулась. Он отчетливо увидел ее тонкий и раздвоенный язык в полураскрытом рту.

-Зина, не отдавай меня ей! Зина! Я тебе любые серьги, шубу, люстру чешскую куплю! Зина, Зиночка, ААААААААААА

Очнулся Григорий от того, что Петька, сменщик, поливает его «Нарзаном» из бутылки и хлопает по щекам, а сам он, как выпал из машины у дома, так и лежит там.

- Ты чего, Гриша? Переутомился? Завтра в поликлинику тебе надо. Пусть врачи проверят.

- Спасибо, Петь, спасибо. Чего-то прям земля из-под ног ушла. – сказал ошарашенный Григорий, озираясь по сторонам и убеждаясь, что никакой Динары Ришатовны в обозримой близости нет.

Сменщик довел Григория до квартиры и сдал с рук на руки Зинаиде Ивановне.

-Вот и хорошо, что пораньше сегодня вернулся. Садись, все готово. Тебе щи со сметаной или без? –спросила Зинаида Ивановна.

Григорий помыл руки и сел за стол. Жена наклонилась, ставя на стол тарелку дымящихся щей. Она поправила волосы, и Григорий явственно увидел в ее ушах крупные золотые серьги с огромными рубинами. За ее спиной синели на полке в шкафчике банки с черной икрой.

На этот счет сомнения были, поэтому директор завода предусмотрительно направил в помощь счастливчику Петровичу заводского юриста. Ну и правда, а мало ли что. Но выигрыш был настоящий. О том, что нужно заплатить налог, Петрович знал, и завод был готов дать ссуду, до окончательной выплаты выигрыша. Хороший был у них коллектив, не чета другим. Словом, стал Петрович миллионером. В пересчете по курсу долларовым.

Разговоры не утихали. Первые недели Петрович из дома не выходил без сопровождения Антона ,юриста, которого в помощь ему снарядил завод, и который по доброте душевной и холостой молодости согласился пожить временно с ним вместе в одинокой трешке, в историческом центре, где он и проживал один, в компании противной трясущейся собачки, доставшейся еще от второй жены. Пожить, пока все не уляжется. Даже собаку Петрович не выводил, помогали Антон и соседка. Его атаковали журналисты, внезапно появившиеся родственники мужа сестры второй жены, которая умерла 3 года назад, благотворительные фонды, молодые стартаперы, блогеры и просто зеваки.

На третью неделю Петрович решил, что, миллионы миллионами, а отпуск за свой счет кончился и пора возвращаться на завод. Обсудив за чаем этот деликатный момент с Антоном, Петрович твердо решил возвращаться на работу . Антон категорически возражал, позвонил директору, но Петрович был непреклонен и привычным движением руки завел старый, отцовский будильник с надписью СССР на 6.00 утра. Единственное, что смог сделать Антон, это вызвать такси, чтобы Петрович благополучно добрался на работу.

На проходной встретили Петровича с удивлением. А в цеху и вовсе, с открытым недоумением. - -Ты чего это, Петрович? Чего пришёл?

Петрович рявкнул :

_Что значит, чего пришёл?! Отпуск кончился, вот и пришел. А вы кончайте лясы точить и идите по рабочим местам. Нечего валандаться. Рабочий день 15 минут как начался.

Заводчане искренне не поняли и не оценили поступка Петровича. За две недели он стал не свой, заводской мужик, а миллионер, сволочь зажратая и их классовый враг. И чего бы ему делать тут, на их заводе? Иди вон, ехай, в своё это, Монте-Карло, живи в удовольствие, пляжуй, в казино поигрывай.

Но Петрович был не из того теста. Он и бровью не повёл. Прошло три месяца, а ничего в его новой, миллионерской жизни не произошло. И ничем эта самая жизнь не отличалась от жизни прежнего Петровича, бригадира сборочного цеха. Он исправно вставал по будильнику в 6.00, выгуливал трясущуюся собачку Люську, шёл на работу, работал, обедал в заводской столовой, снова работал , возвращался домой на метро, с заходом в продуктовый по пути домой, выгуливал Люську, готовил немудреный ужин, ужинал, заводил отцовский будильник и под аккомпанемент телевизора отходил ко сну. Все то, что делал последние три года после смерти второй жены.

Петрович был немногословным, обстоятельным мужиком за пятьдесят. Потомственным рабочим, его отец работал на том же заводе при Союзе, а дед строил этот завод. Их династию уважали, молодые перенимали опыт, от начальства всегда премии , от коллектива почет . Первая жена убежала от Петровича с грузином на белой Волге в красивую жизнь, а вторую жену он сам увел от мужа-художника и алкаша из красивой жизни. Детей у них не было. Жили тихо и честно, пока не попала жена под трамвай. Ничего от нее не осталось у Петровича. Разве что трясущаяся Люська. Любил он жену сильно. После ее смерти замкнулся в себе, закрылся. Только и было что в его жизни - это завод. Да Люська. Поэтому с превеликой аккуратностью натягивал он огромными лапищами на тонкие люськины лапки комбинезон, а она стояла смирно, не тряслась, ожидая прогулки. Вот на одной-то из таких прогулок все и случилось. Месяца за три до выигрыша.

Как водится, одел Петрович Люську и понес в парк. Отпустил ее на толстенный ковер из листьев, закурил, задумался. Люська меленькими, бисерными шажочками описывала круги вокруг кряжистой фигуры Петровича. Недалеко выгуливал добермана высокий , интеллигентный господин, постепенно приближаясь на опасное расстояние к Петровичу. И Люське. Внезапно Люська выкрутилась из шлейки и понеслась к доберману, Петрович за ней. Высокий господин предвидел ситуацию и успел ухватить добермана за ошейник. На ходу Петрович выхватил Люську с земли, сбив с ног высокого господина. Чертыхаясь и извиняясь одновременно, оба мужчины одной рукой держали собак, другой отряхивались от прилипших мокрых листьев. Собственно, так и познакомились. Игорь Аркадьевич, кардиохирург, регулярно выгуливал добермана в том же парке и в то же время, что и Петрович Люську. Собаки прекрасно поладили и гулять вместе одиноким вдовцам было приятней.

В один из теплых еще осенних вечеров на глухой липовой аллее вышел у них странный разговор.

- А что бы Вы загадали, Иван Петрович, если бы могли что-то гарантированно получить? -спросил Игорь Аркадьевич у несильно расположенного к беседе Петровича.

-ММММ… - промычал Петрович, сморкаясь в большой клетчатый платок.

-Я исключительно гипотетически. Поймите меня правильно, ведь у каждого человека свои желания…потребности, машина, к примеру, квартира.

-Ничего не хочу. Есть у меня всё, квартира, работа, Люська вот. В январе в санаторий по путевке еду в Кисловодск. На лечение. -немного подумав, ответил Петрович.

-Э, нет, дорогой Иван Петрович. Это как посмотреть. А если не квартира, а дом в три этажа, с баней и бассейном. Вы любите плавать? А если не Кисловодск, а Париж, Майами, Египет? Вы видели Эйфелеву башню? А пирамиды? Знаете , какие рыбки в Красном море? Боже, это невероятно, просто как в супе плаваешь, а вокруг красота! - восхищенно убеждал Игорь Аркадьевич.

Конечно, Петрович не видел башню, не плавал в Красном море. Пирамиды видел, много раз. В рекламе по телевизору. С Ольгой, покойной женой собирались съездить, но не довелось. И плавать он любил.

Весь следующий день Петровичу покоя не давала эта мысль. Дом с бассейном, море с рыбками, башня эта. Пирамиды. Денег Петровичу хватало на жизнь. И даже на поездку к этой самой башне и на море. Но все это было не то. Незримые ограничения не давали сознанию развернуться.

-Хочу!- внезапно первым начал разговор Петрович, когда пришел на прогулку в парк. -Хочу, дом, баню, рыбки, башню, пирамиды. И это, на слоне хочу прокатиться. Видел по телевизору: мужик с девушкой на слоне из джунглей выезжают и прямо в море. Они смеются, а слон плывет. Прямо тумбами этими своими, лапами гребет. Вот так хочу!

-О, вот как!- обрадовался почему-то Игорь Аркадьевич.-Ведь это же другое дело! И вы готовы на небольшую сделку, чтобы это получить?

-Что ЭТО? - уточнил Петрович.

-Абсолютно все, дорогой Иван Петрович! - торжественно произнес кардиохирург и многозначительно прикрыл глаза.

-Чего-то я не понял, Игорь Аркадьевич. Что значит ВСЕ?

-А вот так, например, выигрыш в лотерею. Джек пот. Ну, скажем, 300 миллионов. Хватит?

Петрович молчал. Осознать такую сумму он не мог. Он считал нули. Миллион-6 нулей. Десять миллионов – шестьдесят? А тридцать миллионов? Никак не выходило.

-Не переживайте. Иван Петрович, выигрыш-это так обыденно и так просто. И главное, от Вас ничего не потребуется. Надо купить в нужное время и в нужном месте билет.

-Это что, кидок какой то? И что вы от меня хотите?

-Нет, никакой не кидок. Все честно. От вас самая мелочь. Ну, сами понимаете, за все надо платить.

-Что я должен вам за это все?

-Самую малость, всего лишь Вашу душу.- и кардиохирург внимательно заглянул Петровичу в глаза. Петрович присмотрелся и обалдел. У Игоря Аркадьевича не было зрачков. Вместо них он увидел всю свою жизнь, как на киноленте. Вот он маленький рвет яблоки в саду, а вот он с отцом на рыбалке, вот школа, училище, первый день на заводе, свадьба с первой женой, со второй, вот Ольга принесла Люську домой, а вот и гроб закрытый, и, наконец он в парке, стоит со странным ,малознакомым мужиком, предлагающим 300 000 000 за душу.

-Иван Петрович... Ну Вы же взрослый человек, октябренком были. Пионером, комсомольцем.. Ну что Вам до этой души?! Вы же атеист , в конце концов! - уговаривал его кардиохирург.

-Ну… -неуверенно произнес Петрович. В бога он не верил, даже яйца на Пасху не красил. И правда, что ему та душа. Все равно нет никакого бога, иначе допустил бы он, чтоб Ольгу вот так вот…В чем он виноват перед тем богом? За что его так? За всю жизнь гайки с завода не вынес, не обманул никого , сплетен не разносил, да чего уж, комара лишнего не прибил. Да и черт с ней, с душой!

-Давай, Аркадьич, бери душу. Где подписать кровью? Или как там у вас полагается?

-Помилуйте, Иван Петрович! Какая кровь? Что за Средневековье? Завтра у нотариуса, на Ленина встретимся, там и подпишем! В 19.00 Вас устроит?

Вечером следующего дня Петрович приехал на Ленина, к нотариусу и подписал 15-ти страничный договор. Со всеми реквизитами. Пошлину уплатил Игорь Аркадьевич.

-Вот видите, Иван Петрович, и мне приходиться платить! Так устроен этот мир -засмеялся он, засовывая в портмоне квитанцию. -Теперь ждите инструкций

С тех пор на прогулках в парке Петрович больше не встречал странного кардиохирурга, да и начал забывать про этот случай. Но через три месяца он получил СМС с указаниями, где и когда он должен купить лотерейный билет. Что он и сделал, потому что нотариальный договор, пусть и с самим дьяволом нужно исполнять. А дальше выигрыш и закрутилось. Когда все поутихло, Антон съехал, а Петрович снова начал выводить Люську в парк, произошла встреча с Игорем Аркадьевичем.

-Приветствую, Иван Петрович! Чрезвычайно рад! Вот видите, у меня солидная репутация, я не обманываю клиентов. Все получилось, согласно договору. Когда вы намерены отправиться в путешествие? Слоны ждут вас!

-Подождут пока, на заводе дел много. - пробурчал Петрович.

-Помилуйте, зачем Вам завод? Вы теперь можете все!

-Не могу я так, с кондачка уволиться, надо парня доучить, замену себе найти, заявление написать. Две недели отработать.

-Ну, хорошо, Ваша воля! Только помните про договор. Вы же прочитали мелкими буквами условия? До следующего нового года у вас срок, а потом душа моя. Не тратьте время, рекомендую! - и Игорь Аркадьевич, насвистывая удалился.

Так прошел почти год. Выигрыш лежал в банке, Петрович ходил на завод, на работу. Периодически ему приходили СМСки напоминалки, что приближается новый год, а соответственно и срок оплаты по договору. А тем временем пришла беда, откуда не ждали. Завод почти обанкротился. Пропал выгодный контракт, на который рассчитывало руководство, кредит платить стало нечем. Активизировался банк, начались суды, юрист Антон и директор с черными лицами дневали и ночевали на заводе. Зарплаты рабочим пока платили, но премии урезали. Бухгалтерша Светочка плакала почти каждый день, кадровичка Нина Ивановна уволилась, а Митрич распустил слух, что это Петрович своим выигрышем сглазил весь завод. Но Петрович упорно, словно не замечая всех, продолжал ходить на работу. Незадолго до нового года, когда, казалось, для завода все было потеряно, в администрацию явился Петрович, с пухлой папкой, в свадебном черном полосатом костюме и лакированных штиблетах. Подошел к столу секретарши и неуверенно сказал:

-Мне это, с директором поговорить надо. И Антон тоже потребуется

Секретарше было уже все равно и она пошла с докладом в кабинет.

Через минуту пригласили Петровича.

Разговор продолжался три часа. После этого Петрович тихо уволился. А на следующее утро всем объявили, что завод спасен. Появился новый акционер, инвестор, который вложился в завод, приобрел новое оборудование и теперь завод сможет заключить новый контракт, гораздо интереснее того, упущенного. Митрич авторитетно заявил: « Вот. Говорил я. Все он , Петрович. Уволился и все наладилось. Точно он сглазил»

Перед самым новым годом Петрович прибрал квартиру, вымыл холодильник, отнес соседке цветы, посетил ветеринара, нотариуса. Приближался срок. Петрович одел Люську в меховой комбинезон и отправился в парк, прихватив с собой пухлую папку. На липовой аллее было пусто. Снег кружил в столбом в свете паркового фонаря. Из темноты выступила фигура Игоря Аркадьевича в узком пальто.

-Ну, что, Иван Петрович, готовы? А Люсеньку зачем с собой взяли? Надо было у соседки оставить. Ну ладно, я позабочусь. Пора! - и он понимающе улыбнулся, потирая руки в дорогих перчатках, то ли от холода, то ли от нетерпения.

-Не очень понимаю, к чему ты клонишь, Аркадьич. - спокойно ответил Петрович.

-Ну, как это ,Иван Петрович? А как же наш договор? Срок до нового года! Мелкими буквами, я ж предупреждал!- укоризненно покачал головой кардиохирург.

-Дык это, я против мелких буков и не возражаю. Все честно, у нотариуса подписано. Только рановато ты губу-то раскатал.- ответил Петрович

-Что значит «раскатал»? Ты, Петрович совсем поехал мозгами что ли перед встречей с вечностью? - возмутился Игорь Аркадьевич, вздергивая красивые черные брови.

-А ты под звездочкой-то сам читал, Аркадьич? - спросил Петрович, доставая из папки свой экземпляр договора и протягивая собеседнику.

Тот нетерпеливо выдернул прошитые листы, надел очки, в тонкой золотой оправе и вступил в столб фонарного света.

-Что за чушь???Откуда этот бред?-взвизгнул он

-Дык это, сам говорил, стандартная форма, у нотариуса заверено. Мне Антон все про это разъяснил, толковый он юрист. Не зря директор его ко мне приставил. Я все честно сделал. Ни копейки на себя не потратил. А то, что выигрыш заводу отдал, так это не на себя, ради людей, уволился я . Акционер я теперь, спасибо директору, честный мужик он , но прибыли до нового года не будет. Так что все честь по чести. Согласно контракту. Не воспользовался выигрышем в своих целях, значит договор недействительный. Свободен я. Извиняй, Аркадьич. С наступающим новым годом тебя!

Петрович взял под мышку Люську, развернулся и пошел по аллее. За его спиной матерился и топтал ногами контракт высокий интеллигентный господин. В какой-то момент он поскользнулся и плюхнулся в сугроб, прямо в своем узком пальто на слетевшие золотые очки.

Петрович забрал из прихожей чемодан, посадил Люську в переноску и спустился вниз, в такси.

-В аэропорт? Куда летите? -спросил его веселый таксист

- А в Мексику! Люську на историческую родину везу. Вот хочу океан посмотреть и пирамиды. В Мексике-то они тоже, оказывается, есть. А слоны, они подождут