Серия «Рассказы»

Лето выдалось теплое, ночи ясными, а куда еще парнишке себя деть, когда такие дела на этом самом месте творились ? Любой, кто бы не приехал в село, поднялся на пригорок, с которого куда ни посмотри, открывались невероятные виды, понял бы сразу, что попал в место необыкновенное, можно даже сказать сказочное. Справа и слева тянулись зеленые холмы, на которых паслись табуны огненно-рыжих коней, сзади раскинулось село, с аккуратными, как из бумаги вырезанными домиками на фоне синей кружевной полосы леса , а спереди, прями внизу, распласталось огромное зеркально-серебряное озеро с заросшими орешником берегами и небольшим островком с когда-то бывшими там самыми настоящими развалинами графского дома.

Вот от того самого графа и пошла история с русалками. Фамилию графа никто уже и не помнил, приезжали историки-краеведы, покопались в развалинах и уехали. Председатель совхоза вышел к народу в доме культуры и объявил, что ценности развалины не представляют и решено на озере делать рыбпромхоз. Был у них в совхозе конезавод, а теперь еще и рыбу разводить будут. Вот на это самое дело и был отправлен молодой Сашка Максимов и друг его, Нестор Васнецов.

Работа не сложная, наладить переправу на остров, чтоб развалины снести, а на их месте построить бараки и начать на озере садки для рыбы делать. Сашка и Нестор парни молодые, работящие, работа споро у них пошла. Первый день набили кольев. Во второй натянули веревки. В третий день пришли, а веревки все порваны. Ох и ругались они, а бригадир еще больше ругался, день работы насмарку. Весь следующий день работу заново переделывать пришлось. Но справились и еще больше успели, аж до самого острова дошли. Домой вечерять ушли веселые, довольные.

На утро пришли и обомлели: веревок и следа нет, колья повыдерганы, а в лодке их, с которой они работу делали, полно дохлых лягушек и тины. Да кто ж это так хулиганит? Пока Сашка тину да лягушек из лодки вытаскивал, Нестор за председателем побежал. Так, мол, и так, срывается план, задача организации рыбпромхоза под угрозой. Часом не диверсия ли? Председатель подумал и постановил ночное дежурство устроить, хулигана ночного поймать и наказать примерно. Первым дежурить вызвался бригадир, уж больно зуб он точил на ночного хулигана. Еще бы! План срывался, а с ним и премия. Просидел бригадир на бережке всю ночь. Ничего не видел. Только рыба ночью в озере плескалась. К рассвету сморило его. А утром , как солнышко встало, пришли Сашка и Нестор к берегу и увидели такую картину. Веревки сняты и между деревьями натянуты, на манер гамака, а гамаке том бригадир спит беспробудно. Все село сбежалось, председатель пришел. Бабки крестились, от нечистой силы , а хромоногий дед Захар, знахарь и травник местный, авторитетно заявил: «Всё! Пропало дело. Чай русалок потревожили, осерчали они. Не будет в этом деле проку. Нет, не будет!»

С того дня Сашка стал ходить сам не свой. Одно у него на уме, русалки. К деду Захару зашел, совета спросить, как бы тех русалок изловить. Дед Захар на него руками замахал:

«Что ты! Что ты, полоумный! Русалки, они такой силой обладают. Утащат тебя к себе и будешь мыкаться. Я верное дело говорю. Мальцом был, помню, был у нас в селе дурачок, Яшка Белый, первым красавцем был. Его русалки заиграли, к себе хотели утянуть, да не успели, солнце взошло. С тех пор дурачком стал и голова вся в один момент побелела. Ходил по деревне, мычал, да на озеро скалился. Мать его говаривала, что лучше бы русалки его совсем утащили, чем такие мучения принимать!»

А Сашка не унимается, все свое гнет: «Скажи , дед Захар, есть ли средство, чтоб русалок изловить.»

Осерчал дед Захар, плюнул и говорит: «Ну, значит, так тому и быть. Туда тебе, дураку, и дорога. Есть одно средство. Сможешь русалку до восхода солнца на земле удержать, не дать ей в воду уйти или самому воды коснуться, значит твоя она. Делай с ней, что хочешь.»

«Дед Захар, а как же ее на берегу удержать, как из воды-то выманить?»

«Это, парень дело мудреное. Русалка каждому встречному-поперечному не покажется. Только ладному да видному. Ее приманить надо, сказки сказывать, да песни петь. Плясать они шибко любят, красу свою показывать»

«А красивые они, дед Захар?» оживился Сашка

«Врать не буду, не видал, не вышел я обличием-то, чтоб русалки передо мной являлись. Но сказывают, будто каждому они по-своему своей красотой показываются. А нутро у них как есть рыбье, холодное. Хитрые они и до человека охочи. Ни креста, ни святой воды не боятся. Только одного огня.»

С неделю Сашка ходил, план свой обдумывал. На 10 день решился. Взял хлеба, спичек и дудочку глиняную. С малолетства Сашка на дудочке той играть научен был, как подпаском еще за коровами ходил. Стало смеркаться, пошел Сашка к берегу, отвязал лодку, да и поплыл на остров. Причалил, лодку на берег затащил, не стал привязывать. Походил по развалинам, нашел местечко, откуда пологий бережок хорошо просматривается и расположился. Сидит, ждет, хлеб жует. Тишина над озером, даже комары не звенят. Только туман да холодок ветер натягивает. Рисует Сашкино воображение русалок, красавиц в белых одеждах, а то и вовсе без них, косы длинные, до земли, как выйдут они из воды, да станут песни волшебные петь и хороводы водить, да его, Сашку Максимова к себе заманивать. Так не заметил Сашка, как задремал. Проснулся он от того, что кто-то в плечо его тычет. Разлепил глаза-темно еще, воды в трех шагах не разглядеть. До рассвета далеко. Завертел головой по сторонам , пригляделся. Рядом, на корточках девчонка сидит. Крепенькая, в платье простом, как все девки в селе ходят, вроде зеленом, в темноте и не разглядеть. Волосы белые, как снег, в косу не убраны, так разметались, вольные. Зубоскалит и говорит ему с издевкой:

«Ты чего это, Сашка Максимов на посту спишь? Кто переправу караулить будет?»

Устыдился Сашка, заворочался, на ноги встал

«Не сплю я. Так прикорнул. А чего тут ходишь, чего шумишь? Мешаешь только сторожить»

«Ой, много насторожил, как я погляжу! Разве что развалины эти!» засмеялась девчонка. Голос звонкий у нее, над всем озером разливается.

«А ты кто такая? « насупился Сашка. «Откуда тут взялась?»

« Озерова Наташка я, приехала в рыбпромхоз работать, технологом. Председатель Семен Ильич меня сюда отправил. А у вас, как я погляжу, не готово ничего!»

«Да, не готово. Какой-то гад, понимаешь, переправу портит. Сколько дней бьемся - все никак. Бригадир сторожил и ничего. Только на смех его подняли. Дед Захар говорит, что это русалки. Теперь я вот сторожу. Я русалок не боюсь.» засовестился Сашка

«А зря не боишься. Недобрые они. Про Яшку Белого слышал?»

И откуда она про Яшку Белого знает? Хотя все село только про русалок и говорит последнюю неделю. Так слово за слово и разговорились. Про озеро, про рыбу, про переправу и про развалины на острове. Интересно было, не заметили, как светать начало. Тут Наташка и говорит:

«Все, Сашка, кончилось твое дежурство, видишь, в порядке переправа. Хороший ты парень. Ты теперь домой ступай. А я тут председателя подожду, с утра обещал быть, будем места для садков размечать.»

Послушал ее Сашка, действительно, все на месте, и колья , и веревки. Столкнул лодку в воду и поплыл. Когда обернулся, Наташки на берегу острова уже не было. Вечером Сашка снова отправился на остров. Сторожить. Всю ночь просидел один. Перед самым рассветом, послышался хруст камней и песка под ногами. Из-за развалин вышла Наташка.

«Опять пришел? Чего беспокоишься, не тронут русалки теперь твою переправу. Скоро садки зарыбим, будет тут рыбпромхоз»

«А чего это русалкам не нравится моя переправа? Зачем ее портить?» удивился Сашка

«Шума они не любят, понимаешь. А рыба- это хорошо. Хорошо, когда рыбы много» и Наташка серьезно посмотрела Сашке в глаза.

«А Яшку зачем хотели к себе затянуть?» вдруг спросил Сашка, почему-то зная, что получит ответ на свой вопрос.

«Дурак твой Яшка. Мужикам всем одно только и нужно, хоть от простой девки, хоть от русалки. Попугать его мы хотели. Чтоб лапы не распускал. Кто ж знал, что он такой хлипкий окажется.» пожала плечами Наташка. «А ты собирайся, иди, светает вон.»

Сашка смотрел на нее и не верил. Простая девчонка. Курносая немного, зубы вон какие, крепкая, как все девчонки в селе, руки вон какие сильные. И ведра воды принести, и коня запрячь. Где же песни волшебные, хороводы до утра?

«Наташка, ты же русалка?» глупо спросил он.

«Ну что ты спрашиваешь, Сашка, сам все понял. Иди, нельзя мне больше тут оставаться.» и она, не оборачиваясь, скрылась за развалинами.

«Наташка, ты завтра придешь? Приходи! Я приду»!» закричал Сашка ей в след.

На следующий день Сашка не мог дождаться вечера. Приплыл на остров, на старом месте расположился. Ждал недолго, пришла Наташка. В новом белом платье, в волосах цветок белой кувшинки. Говорили- не могли наговориться. Сашка на дудочке своей играл. Смех, музыка стоит над озером. Не заметили, как рассвет настал. Прощаться пора.

Так встречались почти целый месяц. Сашка по селу как блаженный ходит. Мать его украдкой плачет, дед Захар разнес всем, что заморочили Сашку русалки, не ровен час, к себе утащат. Нестор, друг его, забеспокоился, везде за Сашкой ходит. А тут новость, как обухом по голове. На следующий день развалины собирались сносить, а на острове днем и ночью рыбхоз работать будет. Переправу он же наладил, дурак.

Пришел Сашка на остров поникший. Наташка к нему вышла. Он к ней сразу и подбежал:

«Не могу без тебя, Наташка. Бери меня с собой, в озеро. Я готов»

Наташка посмеялась.

«Нельзя тебе к нам. От радости к нам не попадают. Только с горя. А так просто потонешь, почернеешь ,распухнешь и рак тебе в нос залезет. Хорош женишок.»

«Тогда иди ко мне! Выходи за меня, век верен тебе буду!»

«Верен, говоришь? А не пожалеешь?»

«Ни за что» поклялся Сашка.

«Ну смотри, за слова свои отвечаешь. На рассвете я вид свой покажу тебе настоящий, а потом навсегда в человечьем обличье останусь. Нельзя мне воды в это время касаться, а то вернусь в озеро и русалкой останусь.»

Как расцвело, посадил Сашка Наташку в лодку и поплыли к берегу. Вот и солнце всходить начало из-за развалин. Гребет Сашка и видит, сидит перед ним в лодке чудо с рыбьим хвостом. На голове вместо волос водоросли и тина, глаза огромные, черные, нет в них дна. Перепонки между пальцами, как у лягушки, а сама вся сверкающей чешуей покрытая. Искрится эта чешуя на солнце, аж глаза слепит. Но Сашка гребет, не отворачивается. В этот момент с берега крик раздался: «Сашка, веслом ее! Она тебя сожрет! Сожрет, Сашка! Веслом ее, веслом!» Нестор все видел, своими глазами. Сашку, отчаянно гребущего к берегу и русалку, сидящую в лодке напротив него и тянущую к нему руки. Сашка обернулся, неосторожно плеснул веслом, вода брызнула на русалку. Лодка закачалась, русалка выпрыгнула в воду. Сашка за ней, но куда там! Верный Нестор кинулся вытаскивать Сашку, памятуя рассказы деда Захара. За ними в воду кинулся шедший к переправе бригадир, а за ним и пара строителей. Словом, Сашку вытащили и отнесли в беспамятстве домой. Село шумело. Нестор клялся раздобыть динамит и пойти глушить русалок, но его быстро угомонили. Болел Сашка долго, лежал в лихорадке до самых холодов. Дед Захар неотступно был при нем. Вздыхал, ругал его через раз, что не послушал и полез к проклятым русалкам, а потом жалел и по-родительски успокаивал, приговаривая «Ничего, все образуется, все хорошо будет. Ну, а чего не быть? Конечно, будет» Ежедневно забегал Нестор. Рассказывал невидящему и неслышащему лежащему поникшей тряпицей Сашке последние новости. Кто женился, у кого кто родился, кто подрался, как идет строительство рыбпромхоза. Сашка пил отвары деда Захара, слушал Нестора и потихоньку приходил в себя.

К святкам Нестор вытащил еще слабого Сашку в дом культуры. Село богатело и росло. В дом культуры приехал целый ансамбль. Развернулось большое гулянье, танцы до упаду. Председатель Семен Ильич горячо приветствовал выздоровевшего Сашку и повел знакомить с новыми жителями села, которые приехали на работу в рыбпромхоз. Он подводил его к незнакомым людям на улице, ждавшим своей очереди зайти в дом культуры и представлял: «Это Александр Максимов, он начал работу в нашем рыбпромхозе. Его надо благодарить! А это Алексей Иволгин, инженер, жена его, Татьяна. Это Василий Степанов, технолог, из Москвы к нам приехал! И вот и новый технолог, знакомься.»

Закутанная в тулуп и пуховый платок технолог обернулась. Чуть курносый нос, крупные зубы, снежно-белая прядь из-под платка.

«Озерова Наталья Ивановна, очень приятно» и она протянула крепкую руку в красной варежке.

Сашка смотрел и не верил.

«Ну, чего смотришь, приглашай девушку на танец!» подмигнул председатель и легонько подтолкнул Сашку в спину.

Через неделю на свадьбе гуляло все село. Особенно радовался председатель. Еще бы, ценного специалиста удалось за своим совхозом закрепить!

«Как так, Наташка? Как так получилось? Не смог же я тебя удержать!» спрашивал молодой муж

«Ну не смог, бывает. Я сама, по своей воле пришла. Жених ты хоть куда, да и работа в рыбпромхозе интересная, как специалиста меня ценят. Ты, главное, свое слово держи. Помнишь, « век верен тебе буду»?

С самого раннего детства Борис Михайлович усвоил, что главное в жизни, это когда у тебя все есть, а ты при этом ничего не делаешь, душевный и физический комфорт и минимум нагрузки. Маленький Боря был очень умным и наблюдательным мальчиком и сразу понял, что быстрее всего получить то, что ему было нужно можно от женщин. Именно женщины и стали его ресурсом на всю жизнь. Он приходил на кухню, где бабушка готовила обед ,и говорил елейным голоском: «Бабуленька. У тебя ручки устали, давай я тебе помогу!» и тут же хватал из рук бабушки картофелину и нож. Добросердечная бабушка немедленно забирала картофелину и нож, целовала внука в макушку и отправляла его играть, снабдив пирожком или конфеткой , со словами : «Не внук, а золото!» Повзрослевший Боря пошел в институт практически без экзаменов, потому что любимая мамулечка , которую он так же, как и бабушку в свое время, вводил в заблуждение, подсуетилась и нашла знакомых, которые помогли с поступлением. И учился Борис хорошо. Ну еще бы! Ведь в институте половина преподавателей были женщины!

Первая большая проблема встала на пути молодого специалиста в связи с распределением. Ну очень не хотелось Борису ехать в далекий, заснеженный городок, совсем не всесоюзного значения. Ему ли, москвичу, мальчику из интеллигентной семьи месить грязь кирзовыми сапогами! Так и появилась в жизни холостого Бориса Иголкина скромная и болезненная Ирина, профессорская дочка, выпускница педагогического института. Разумеется, по распределению Ирина осталась в Москве, а с нею и молодой муж, Борис. Да не просто остался в Москве, а на хорошей работе. Ведь нельзя же разлучать молодую семью, тем более у новобрачной очень слабое здоровье. Она определенно не сможет жить в тайге или на целине. Но недолго Борис пробыл женатым мужчиной. Через четыре года скончалась от сердечного приступа Ирина. Борис вернулся в родную коммуналку на Тверскую, в дом за Елисеевским магазином.

По сравнению с профессорской квартирой, где Борис жил с женой это было совсем не то, и значительно отходило от его принципа-душевный и физический комфорт с минимумом нагрузки. Какой уж тут комфорт. Если сосед, пьянь такая, орет песни в 6 утра, в туалете накурено Беломором, хоть топор вешай. Соседские дети носятся с визгами на трехколесных велосипедах по общим коридорам, а соседка из комнаты за стеной водит мужчин и непотребства устраивает, да еще и мерзкое оцинкованное корыто, невесть кому принадлежавшее, пребольно бьет по затылку, если зазеваешься и позабудешь наклонить голову, как в комнату входишь. Нет, от такой жизни Борис отвык и возвращаться к ней вовсе не желал. И так появилась в жизни Бориса вторая жена, Светлана Павловна.  Хорошая была женщина, положительная хоть и старше Бориса на пять лет, зато  работала на мясокомбинате и проживала в собственной кооперативной двухкомнатной квартире. И мясо в доме. И уход. Чувства к Светлане Павловне вспыхнули как пожар в сухом сосновом лесу. Ну, во всяком случае, так думала Светлана Павловна. Впрочем, со своей стороны Борис тоже испытывал нежные чувства. К домашнему уюту, тишине, покою, вкусной кухне. А остальное было не важно, потому что ничего не может быть важнее любви. В случае Бориса Михайловича, безоговорочной любви к самому себе.

Прожили Борис Михайлович и Светлана Павловна долгую совместную, как казалось окружающим, счастливую жизнь. Со стороны Борис Михайлович был супруг во всех отношениях положительный: не пил, не курил, на сторону не посматривал. Всё в дом, всё в семью. Не пил и не курил, потому что экономил деньги, на сторону не посматривал по той же причине, да и очень не хотелось возни, суеты, лишних телодвижений. Но пришло время и супруга Бориса Михайловича покинула этот мир, оставив ему двухкомнатную кооперативную квартиру и нереализованную мечту об обеспеченной старости с проживанием на даче. Некоторое время он обдумывал свои перспективы, а потом решил действовать.

В организации, где трудился технадзором Борис Михайлович была обширная бухгалтерия, а в самом её сердце властвовали главбух Елена Васильевна и её зам, Альбина Фёдоровна. Эта самая Альбина Фёдоровна была чудо как хороша. Вдова, без детей.Высока, статна, моложава, с чудесными зубами и чёрной косой, по змеиному обернутой вокруг головы. Но самыми главными достоинствами Альбины Фёдоровны был небольшой почти новый японский внедорожник, приобретённый год назад, и совершенно премилая дача, в Ярославском направлении. Вот и зачастил Борис Михайлович в район бухгалтерии. То справку выписать, то попросить помочь с налогами разобраться. Но Альбина Фёдоровна, как на зло, в упор его не замечала. Но технадзор не унывал. Намечался корпоратив, Борис Михайлович даже раскошелился на поход в модный барбершоп, сделать стрижку, как у американского актёра, который скалился с плаката на стене бухгалтерии. Но Альбина Фёдоровна не сдавалась. Время упускать было нельзя. До пенсии считаные годы остались. Да и невеста такой кусок лакомый, к ней, подлец, начальник службы безопасности клинья подбивает. Хоть и старше Бориса Михайлович, да и вообще хрыч плешивый, а всё ж полковник в отставке, с пенсией ого-го, и, по слухам, с квартирой аж в Ялте. Надо было действовать. И тут помог случай. Попросила Альбина Фёдоровна, сама, отрядить в помощь ей кого-нибудь, чтоб небольшой холодильник погрузить в машину. На даче сломался, а доставка везти не хочет. Тут Борис Михайлович понял, что это его шанс. Вызвался не только погрузить, но и разгрузить. Дачу очень посмотреть хотелось. Загрузились, поехали. Ай, как хорошо вела авто Альбина Фёдоровна! Плавно, мягко, будто не в авто едешь, а на перине пуховой колышешься. Дача и в самом деле оказалась в 30 минутах езды. Да и не дача вовсе, а целый загородный дом, за двухметровым глухим забором с кирпичными столбами. О таком роскошестве скромный технадзор и мечтать не мог. Газон бархатный, пушистые канадские ели, россыпи цветников, обстоятельный огород, две теплицы, курятник с роскошным маранским петухом и даже минипиг, модный свин в загончике. А в будке злющий кавказец на цепи.

"Ну, Борис Михалыч, как тебе моё хозяйство? " Игриво спросила Альбина Фёдоровна, выходя из внедорожника.

" Шикарно, Альбиночка Фёдоровна, нет слов. " Это были слова искреннего восхищения. Видел Борис Михайлович свою мечту воочию, чего и представить не мог.

" Сложно только одной управляться со всем этим" Вздохнула Альбина Фёдоровна и выразительно посмотрела на Бориса Михайловича. "Хоть и есть помощник, но не то, не хозяин".

" Что за помощник? " Напрягся технадзор. Неужели опять конкуренция??? И тут он заметил, как с лестницы, приставленной к курятнику, мягко спрыгнул откормленный тип. То ли узбек, то ли таджик, определённо работник, но его смуглая, наглая рожа совершенно не внушала Борису Михайловичу доверия. Он подошёл совсем близко к Альбине Фёдоровне и наклонил голову. Она погладила его по плечу.

" А это Барон. Мой дачный помощник. Много лет тут живёт. Совершенно свой человек. К сожалению, не разговаривает совсем"

Барон? Цыган, что ли? Ещё и немой. Ну, да ладно, с ним Борис Михайлович быстро разберётся, лишь бы поскорее всё это добро к рукам прибрать. Разгрузили холодильник, Альбина Фёдоровна повела Бориса Михайловича на экскурсию по владениям. Тут он окончательно потерял разум. Банька, купель и чудо-чудное по последней моде - банный чан на брёвнах! Да что же это такое делается-то?!Да разве можно так скромного человека шокировать?! А Альбина Фёдоровна видит лицо Бориса Михайловича и посмеивается. Белые зубы в улыбке показывает, да косой чёрной поигрывает.

В общем, совсем Борис Михайлович ошалел, прямо так, с разлету и предложил на обратном пути Альбине Фёдоровне руку и сердце. Альбина Фёдоровна снова посмеивается да и отвечает:" Предложение ваше, Борис Михайлович, безусловно лестно. Мужчина вы положительный, каждая женщина будет рада. Однако мне не шестнадцать, да и замужем я бывала. Поэтому предлагаю не торопиться, повстречаться, присмотреться друг к другу. Я женщина одинокая, да и пенсия скоро, мне серьёзный помощник нужен с хозяйством моим. Так вот, запросто, рисковать не могу. "

А Борис Михайлович и рад. Не отказала и к даче допустила, накося выкуси, начальник службы безопасности, товарищ полковник, хрыч плешивый! С того самого дня стал Борис Михайлович ходить по земле гордо. Вечерами на парковке Альбину Федоровну поджидает, дверцу авто её японского открывает, и сам рядом усаживается. А с каким важным видом он за двухметровый забор заезжал! По газону бархатному расхаживает, на хозяйство поглядывает. Но вот беда, не взлюбили его все обитатели бревенчатого царства-королевства. Петух маранский Альберт клюнуть норовит, минисвин Толик убегает, кавказец Анзор на цепи зубы скалит, а немой Барон по - кошачьи фырчит. Не нравится этот поворот событий Борису Михайловичу, но терпит, на дачу регулярно ездит, ждёт своего звёздного часа. Вот и предложил Альбине Фёдоровне: " Давайте-ка, Альбиночка Фёдоровна, наконец скрепим отношения наши, да переедем на дачу, а квартиры сдавать будем. Так и экономически выгодно и душевно приятно. А Барона-бездельника и дармоеда выгоним. Я сам на хозяйство встану! "

Тут Альбина Фёдоровна и отвечает:" Убедилась я, Борис Михайлович, в серьёзности твоих намерений. Не пустой ты человек, хозяйство тебе доверить можно. Веди меня в ЗАГС! "

Осенью и свадьбу сыграли. Вся контора гуляла. Поздравляла новобрачных. Сбылась мечта технадзора, вот он, билет счастливый, в надёжную старость.

Поселился Борис Михайлович на даче, квартиру свою сдал. Снова по газонам ходит, в чане банном повадился сиживать.Полноправным хозяином стал. На Барона ругается, кавказца Анзора в будке запирает, минисвину Толику порцию урезал, а в петуха Альберта камнем кидается. Да и на Альбину Федоровну покрикивать начал, и деньги от съемщиков квартирных в общий бюджет не вкладывает второй месяц. Перед новым годом на корпоративе разошёлся не в меру Борис Михайлович, всё о хозяйстве говорил да о полновластии своём.

" Что мне Альбина? Я теперь муж и хозяин, как скажу, так и будет! Моё слово. Альбина, иди, грей машину, домой поедем, устал я!"прикрикнул Борис Михайлович. Помрачнела Альбина Фёдоровна. Показалось ему вдруг в полумраке, что зубы её заострились, а коса вокруг головы чёрной змеёй зашевелилась. Ну чисто ведьма!

Домой ехали другой дорогой, тёмной, всей в колдобинах и ухабах. Борис Михайлович ворчал недоволено. Потребовал звонить Барону, чтоб баню готовил. И самовар на сосновых шишках.

К их приезду всё было готово. И баня, и самовар, и мёд, и настой на травах.

Отпарился Борис Михайлович в бане, чаю с мёдом выпил, подобрел. А тут и Альбина Фёдоровна с настоем подошла:" Выпей, Борис Михайлович, для здорового сна! " Выпил Борис Михайлович и ушёл в опочивальню.

Проснулся технадзор в странном месте, всё было большим, мебели не было, а рядом тёрся минисвин Толик.

"Что за ерунда? " Закричал Борис Михайлович, но голоса своего не услышал. Он заметался по помещению, но запутался в ногах и упал. В этот момент вошла Альбина Фёдоровна со здоровенным чёрным котом на руках.

" Проснулся? Ну и отлично. Ты теперь тут поживешь, если вести себя будешь хорошо." Довольно улыбаясь, сказала она.

"Альбина, что происходит? ! " Закричал Борис Михайлович, но изо рта его вырвалось бульканье и рёв.

" Значит на добро моё позарился? Молодец! Квартирка твоя мне пригодится. Хороший район, метро рядом, под сдачу самое то. Сам понимаешь, женщине всегда одной сложно. Ну обживайся, ты ж хотел на даче жить. Ты теперь тут законно на правах моего четвёртого мужа. Альбертик первый был, баб больно любил, поэтому он петух, вволю куриц топчет. Второй Анзор, злой, как собака. Третий - свин Толик, ему кроме еды ничего не было нужно, а я- женщина другого характера. Но зато участок этот мне от него, от Толика отошёл. Все вы животные. Один тут человек-помощник мой, котик мой, Барон. Отвар ведь не выбирает, кто кем является, тем и становится. А ты, Боря, извини, козел. "

С этими словами Альбина Фёдоровна вышла из сарая, поглаживая чёрного Барона, который через её плечо ухмылялся всей своей наглой мордой.

Вот и Надюшка познакомилась с Ильей, любовь у них, поженились. На свадьбе бабка момент улучила и невесте на ухо шепнула: «Кота-то не забудь, как в новый дом пойдешь. На счастье»

Жили Илья с Надей в собственном доме, с участком, в тихом пригороде с видом на элитность через несколько лет. Никогда кот и носа на улицу не казал. Чего бы он вдруг вздумал в своем возрасте и комплекции бегать, кто ж знал. А тут еще и Надя уехала в деревню, позвонила мать: бабка помирает. Илья хотел с Надей в деревню ехать, не так и далеко, и тут на работе непредвиденные обстоятельства возникли, да и за котом надо присматривать. Вот и присмотрел. Не уберег. Поэтому ходил, искал, объявления расклеивал. Всех соседей опросил. Кот пропал.

Надюшке, конечно, решил не говорить, надеялся, что найдется кот. Не хотел расстраивать, горе в семье, бабка умирает, не до кота. Ходил и искал. Три дня искал, на четвертый отчаялся. Но вечером собрался и вышел из дома в серую муть. Прошел до конца своей улицы и остановился. Впереди поле да лес. Вот куда идти?

«Ты чего, парень? Потерял чего?» -внезапно услышал Илья бодрый голос . Он обернулся и увидел старичка-грибника, с палочкой и почему-то пустой корзиной. Раньше он тут его не видел.

«Здравствуйте. Меня Илья зовут. Я кота потерял, рыжего, пушистого. Не видели?Три дня уже ищу. Да не найду уже наверное. Соседи говорят, старый, наверное, помирать ушел.»

«Хе, много чего они про это понимают! Кому ж помирать охота в лесу. На земле холодной, да под мокрым кустом? Проводи-ка меня. Я недавно сюда перебрался, вон мой дом, на отшибе. Степан Андреич меня зовут. Можно по- простому, дед Степан» Дед приподнял кепку, показав блестящую розовую лысину в обрамлении выцветших рыжих волос.

Они пошли краем поля вдоль могучих новомодных заборов к старому рубленому дому, который ,как и его жилец был вполне крепок, несмотря на почтенный возраст.

«Заходи, заходи. Я тут не обжился пока, но дело житейское. Сейчас чай заварю, да поговорим про дела твои»

Илья огляделся. Обычный деревенский дом: печка, стол, лавки, рукомойник, пузатый самовар в углу, нехитрые предметы обихода. За цветастой занавеской горница. В доме было тепло, пахло натопленной печкой и банным веником.Дед Степан ловко раздул самовар и теперь орудовал ножом, нарезая неизвестно откуда появившийся хлеб,колбасу, сало. Так же, по волшебству, появились на столе соленые огурчики, грибы, копченая рыбка, миска с брусничным вареньем и два больших печеных яблока.

Дед Степан был словоохотлив:

«Эх, Илюха, соскучился я по этой жизни, чтоб все самому. Да руками. Вот, с утра печку истоплю, потом по хозяйству. А после и в лес. Грибов-ягод набрать. Далеко-то я не хожу, не могу от дома далеко. Да хватает мне, вон вишь, уже брусники набрал, варенье сварил. Люблю варенье. Ты давай, не стесняйся, ешь, все свое, домашнее, своими руками.»

Тут Илья понял, что с завтрака во рту маковой росинки не было. Закрутился на работе, не обедал. Потом домой и сразу кота искать. А тут такое изобилие. Стол деда Степана прирос снедью почти наполовину, появились ватрушка, картошка ,политая топленым маслом, мед, толстая селедка, посыпанная лучком, нарезанный крупными ломтями арбуз.

«Ты, это, не стесняйся, вечеряй. Щас еще борщеца из печки достану. Ой, люблю, чтоб наваристый, да с чесночком.» И огромная миска огненно-красного борща проплыла прямо под Илюхин нос и опустилась на толстый, темный стол.

Илье вдруг стало невероятно уютно, как будто приехал он к неизвестному своему дедушке в деревню, где его всегда любят и ждут. Появилось тепло и слабость во всем теле, не захотелось никуда уходить. А идти надо. Где-то в лесу, на холодной земле, под мокрым кустом умирает кот. Дед Степан поймал это его настроение «Глупости это. Слышь, Илюша? Глупости, говорю соседи болтают. Не помирает кот твой. Хорошо с ним все. Да так хорошо, дай бог каждому»

«Степан Андреевич, откуда Вы знаете? Вы-колдун?» невесело улыбнулся Илья.

«Ну, колдун конечно и не колдун, а что-то знаю. Ты ешь, человеку ведь что надо? Что дом был, чтоб еда вкусная, чтоб обогрели да выслушали, а может и совет дали. Так?» И дед хитро прищурился. Его желто-зеленые глаза показались Илье очень знакомыми.

«Степан Андреевич. Что делать- то? У Нади, жены моей бабушка умирает. И кот пропал. А кот этот непростой, он долгожитель. Он в их семье с самого Надиного рождения живет. Его бабушка привезла, на счастье. Как я жене в глаза смотреть буду? Не уберег счастье. Да и привык я нему, он умный, хороший.»

Дед Степан строго посмотрел на Илью. «Любишь жену? При чем тут кот? Что это за котовье счастье? Человек сам кузнец своего счастья.»

«Конечно, люблю. Все ради нее. Да и не верю я в котов на счастье. Все это деревенские сказки.»

«А вот это зря. Бабка Настасья сильная ведьма была. Знал я ее, из одной деревни мы были. А кот на счастье самый что ни на есть настоящий»

Илья уставился на деда «Как так?»

«А вот так. Была она очень непроста. Поймала домового, да связала его клятвой, что будет служить ей, ее потомкам до самой смерти. Только оговорилась она, сказала, что до самой ее смерти. Да дело сделано. Вот померла бабка Настасья, клятва и кончилась. Свободен теперь домовой. Пора честь знать. Понял, почему кот пропал?»

Илья молчал. Про бабку Настасью шла слава, потому и из деревни наотрез отказывалась в город к дочке переезжать. Там ее вотчина, там она дела свои и делала. Илья, само собой верить в это не хотел. Мало ли, какие суеверия в деревне живы. Там у всех что ни болезнь, то от сглаза или порчи. Но невероятное долголетие простого деревенского кота теперь хоть и странно, но объяснялось. Как и назначения Надиного отца в министерство.

Дед подлил Илье чаю в большую широкую расписную чашку.

«Не унывай, Илюха, счастье оно ведь не только в колдовстве. Да вы, молодые, не верите в это. А ты теперь знаешь, что у кота все хорошо, да?»

Илья вздохнул «А домовой теперь как?»

Дед Степан улыбнулся « Не боись. Не пропадет.»

Они еще немного помолчали за чаем с брусничным вареньем. Илье уходить не хотелось.

«Ну, пора тебе, а то совсем стемнеет. Не переживай за Наденьку, все образуется. Вот тебе ватрушка с собой, бери, не меньжуйся.»

Сам не понимая как, Илья оказался на том самом перекрестке у поля, где встретился с дедом Степаном. Он обернулся на его дом. Свет в окошках не горел. О встрече напоминала только теплая ватрушка, завернутая в льняное полотенце, увесисто оттягивающая карман куртки. С легкой тоской Илья побрел к себе, вспоминая это уютное и легкое чувство дома, которое появилось у него в избушке деда Степана.

Наутро приехала Надюшка. Заплаканная, со связкой ключей от дома бабки Настастьи. Дом она завещала внучке. Они с Ильей пили чай с оставшейся ватрушкой деда. Илья собрался с духом, и рассказал жене, что кота больше нет. И в этот момент в дверь позвонили. Надя и Илья пошли открывать.

На пороге стоял бодрый старичок в дождевике и кепке. Рядом лежали набитый большой,зеленый, старый рюкзак и корзинка, прикрытая полотенцем.

«Ну, здравствуйте, внучки. Вот, приехал к вам погостить. Илюха, чего стоишь? Бери рюкзак. Гостинцев вам привез. Все свое. Домашнее, своими руками.»

И дед бодро шагнул в дом с корзинкой.

Илья ахнул « Дед Степан????»

«Ну да, я самый и есть. Давай, внучка, знакомиться. Я - Степан Андреич, дед Илюхин, из Тамбова. В гости к вам приехал. Вот, на, держи» и он протянул корзинку Наде «бери на счастье, плохо, когда дом без кота»

Надя приоткрыла полотенце. Там, на дне, на меховой рукавице спал черный котенок.

Через полчаса дом наполнился теплом, уютом, дед хозяйничал на кухне. Надя отошла и Илья с дедом остались с глазу на глаз.

«Знаю, что спросить хочешь. Но я подумал и сам так решил. Не годится домовому на воле. Домовому дом, семья нужны. Привык я к вам за столько лет. Остаюсь.»

«Дед Степан, а кот? Которого ты привез?»

«А что кот? Это просто кот! Нехорошо, когда дом без кота»

Ишь, чего удумал, паразит! Уплотнительную! В аккурат сразу после Троицы бульдозер пригнал, чтоб земельку разровнять, оградки старые, кресты да памятники со склепами снести. Хотя один склеп ему приглянулся, сказал, что оставить хочет, как достопримечательность. А чего бы и нет? На всем старом кладбище один остался. Его для графини Натальи Богородской соорудили, которая от несчастной любви, здесь же, на кладбище, под березой и преставилась. Кладбище это с тех пор Богородским зовется, в ее честь. Наталью тут схоронили, а родители склеп мраморный с четырьмя укутанными плакальщицами заказали, по проекту итальянского архитектора. Немного кто из обитателей старого кладбища еще остался. Пока последняя оградка, крест или основание стоит, значит привязан покойник к кладбищенской земле, накрепко привязан. Для семейных оно и хорошо, ушедших потомков подхоронят, живые на празднички придут, прибрать, помянуть. Березку на Троицу принесут, эх, хорошо листочки шелестят!

Как перестают родственники ходить, считай, пропало дело. Так могилка в запустение приходит, а с ней и последние следы в этом мире грешном. Вот и на самой старой части Богородского кладбища, около склепа Натальи, на так называемом Чертовом пятачке, все неблагополучно стало. Из местных обитателей всего-ничего: купец Свиношейкин, адвокат Штайн, коллежский асессор Шапошников с супругой Агафьей Мартыновной, отроковица Анастасия, распутница Жанетта, любовница князя Безбородова, и личный кучер князя Безбородова Серафим Акимов, скончавшийся безвременно от удара копытом лошади в голову в 1905 году. Сильно князь к нему привязан был, да и вину свою чувствовал, что лошадь кучера забила, потому как пьяному ему захотелось верхом кататься, велел необъезженную кобылу ему подать. А лошадь на дыбы, Серафима по голове. Расстроился князь, да и приказал кучера на господской части кладбища хоронить. Известный сумасброд был. В Америку потом уехал, да там и сгинул, говорят.

Как директор распорядился бульдозер на Чертов пятачок загнать, тут сразу же в коллективе бурление вышло. Бульдозерист Зафар хоть и нехристь, а начисто отказался могилы равнять. Не буду и все тут, хоть увольняйте. А за ним и Виталик : «Дорожки поровнять там, канаву выкопать – это пожалуйста, а мертвых тормошить! Да еще и на Чертовом Пятачке на Троицу!!!» Плюнул и ушел, хороший человек, с понятием.

Директор пошумел, ногой потопал, но притих, хотя от своей идеи не отказался. А на Чёртовом пятачке стихийное собрание случилось. Первым делом коллежский асессор Шапошников с Агафьей Мартыновной вылезли. Их памятник давно уж утащили, но основание гранитное крепкое осталось, и оградка с гранитными столбиками стоит. А с ними и отроковица Анастасия. Ее, от холеры умершую в возрасте трех лет, чета Шапошниковых под крыло взяла. Но отроковице бояться нечего было бы-ее памятник с ангелом под вуалью стоял цел и не вредим, даже сборщики металла его не тронули- детская же могила! А вот купцу Свиношейкину, Димитрию Сергиеву сыну, было, о чем волноваться-оградки не было, один уголок от камня могильного остался, с надписью «Сви...» Адвокату Штайну, Казимиру Эрнестовичу повезло еще меньше, он по соседству со Свиношейкиным лежал, только кусок угловой от оградки проржавевшей и остался. Вот мамзель Жанетта, гувернантка-француженка, не унывала. Она и при жизни не робкого десятка была дамочка, а после смерти так и вообще бессовестная стала. Когда тело у человека забирают, сложно очень порывы свои направлять. А Жанетта уж больно хотела друга себе завести, все Агафье Мартыновне завидовала, что и после смерти у нее семья, да и с ребенком образовалось. Скромное обиталище у нее было, хотя его сиятельство князь Безбородов очень уж любил, ее, распутницу, можно сказать даже обожал. Хорошая плита у мамзель была, крепко осталась в земле русской лежать, мхом обросла так, что и надписи не было видно.

Собрались обитатели Чертового пятачка и начали думать, как бы делу помочь. Никому не хотелось сгинуть в небытие.

- Господа положение наше отчаянное! – начал адвокат, присевший на край оградки. – Сносить нас собираются! Устраивать, как нынче принято выражаться, элитный участок. Для нуворишей разных. Вот так вот, господа! К нам и нуворишей!

- Не будет никаких нас, господин адвокат! Не будет! – уныло заявил Свиношейкин, опираясь о мраморную плакальщицу на склепе графини Богородской. – Настенькин памятник может и пожалеют, вон ведь какой ангел хороший у нее, заступник. А мы все, как один, под снос пойдем. Да-с, вот такой коленкор.

Наступила зловещая тишина. Только березы шумели в вышине над Чертовым пятачком.

- А может мы его… того? – неожиданно брякнул Серафим, всегда предпочитавший помалкивать в присутствии высокородных господ, зная свое место.

- Чего, того? – уточнил для порядка адвокат.

- ТОГО, напугаем! – изложил мысль кучер.

Забегала вокруг кустов сирени отроковица Анастасия, эхом разнося идею Серафима: «Напугаем, напугаем, напугаем!»

- А знаете, господа, это превосходная мысль! – поддержал Серафима коллежский асессор Шапошников. – Вспомните, как мы сатанистов пугнули, что повадились в склепе бесчинства устраивать! Человек живой по сути своей пуглив и страшится встречи с вечным, как бы не бахвалился и не бодрился. Потому и надо силу нашу использовать, чтобы порядок существующий сохранить. Напугать его нужно так, чтоб он не просто про свое уплотнение забыл, но и вовсе отсюда уволился.

Обитатели Чертового пятачка обрадованно согласились, и только Серафим Акимов пребывал в сомнениях.

- Ваши благородия, ваше степенство, - обратился он почтительно к присутствующим. - Имею сомнения. Этот господин вовсе не из пугливых. Надо бы план разработать.

- Дорогие мои, ma cher amies, -подключилась мамзель Жанетта, изящно выпорхнувшая из-за дуба, росшего на границе старого и нового кладбища – нет ни одного мужчины, которого невозможно было бы испугать. Мужчины-народ слабый, только притворяются такими Hercules, а сами суеверны. Весьма. Я беру его на себя.

Степенная Агафья Мартыновна фыркнула. Она уже вторую сотню лет не одобряла эту вертихвостку, которая и после смерти никак не могла успокоиться, все бродила по кладбищу в поисках одинокого холостяка.

- Дожили! – забурчала она – Мертвых мужчин ей мало, на живых накинулась!

В сложившейся ситуации умения мамзель Жанетты были преимуществом, к тому же жители Чертового пятачка все желали внести свою лепту. Идти на задание решились коллективно, несмотря на личную неприязнь между мамзель Жанеттой и Агафьей Мартыновной, а также социальное неравенство. Впрочем, все участники признавали за Серафимом полное преимущество, как за автором идеи, несмотря на низкое происхождение.

Подобраться к новому директору было несложно. Достаточно было частички кладбищенской земли, камешка, застрявшего в подошве и вот уже заговорщики с Чертового пятачка катаются в спортивной машине и бродят в хорошей трехкомнатной квартире в комплексе бизнес класса.

Пятничный вечер Артур Эдуардович собирался провести дома, в компании девушки Дарьи, которая претендовала на вакантное место супруги директора кладбища. Первым делом Артур Эдуардович пошел ванную, он терпеть не мог ходить по дому, не помывшись после работы. Он набрал ванную, полную искристой пены и с удовольствием погрузился в нее с головой. Нежась в горячей воде, он мысленно пребывал на чистейших Мальдивских пляжах. Скорей бы вопрос с Чертовым пятачком решить, а там все как по маслу пойдет. Места-то уже почти распроданы! Историческая часть кладбища, старинный склеп в отличном состоянии, уже и лучший ландшафтный дизайнер проект разработал. Туи по периметру, чтоб оградить от посторонних глаз, жимолость, розы, мраморные скамейки. И скульптурные группы. Осталось только с директором пивзавода договориться, который непременно хотел быть похоронен на этом элитном участке, но с трехметровой стелой из черного гранита и рунической надписью. Тоже еще нашелся викинг недоделанный! Ну какая стела, когда там полагались изящные вазоны, ангелы, мраморные обелиски?! Никакого вкуса у этих богатеев нет. Ну, да ладно. Главное, чтоб платили. Он так и сказал эту фразу вслух. Даже не сказал, напел.

Внезапно прямо напротив Артура Эдуардовича вынырнула проломленная копытом голова Серафима Акимова. Нижняя челюсть его отвалилась слева, куда пришелся лошадиный удар и болталась только на правой стороне.

- Конееечно! – проблеяла козлиным фальцетом голова. – И я так думал, а теперь что? Жил ради хозяина, умер по его вине, а теперь и покоя мне нет. Не купишь счастье за деньги!

Голова трижды обернулась вокруг своей оси, еще раз проблеяла: «Не куууупишь!» и нырнула обратно, в айсберг ароматной апельсиновой пены.

Артур Эдуардович задрыгал ногами, замахал руками и многократно неловко скользя, попытался выкарабкаться из ванны, что получалось плохо. В итоге, ободрав локти и колени, совершенно мокрый и скользкий, он вывалился в коридор и нырнул под одеяло в шикарную двуспальную кровать с головой. Пытаясь унять рвущееся из груди сердце и проклиная работу, Артур протянул руку наружу, чтобы нашарить телефон. Вместо этого на тумбочке лежало что- то другое. Артур осторожно выглянул из-под одеяла, продолжая ощупывать странный продолговатый предмет. От крика Артура зазвенела модная люстра на потолке, сотрясаясь всеми своими 182-мя фарфоровыми лепестками. На тумбочке лежала человеческая кость. Большая берцовая кость, если быть точнее. Артур отбросил кость и снова заорал. Выбравшийся из-под кровати адвокат Штайн забрал свою кость, легонько стукнул ею ошалевшего Артура по руке и с укоризной сообщил:

- Вам никто не говорил, молодой человек, что чужое брать нехорошо? Ах, да, конечно не говорил! Иначе осмелились бы вы чужие могилы разрушать и новым покойникам продавать! Стыдно должно быть вам, стыдно!!!

Артур устремился в кухню, пытаясь вспомнить, где же он оставил чертов телефон. В кухне уже расположилась обстоятельная Агафья Мартыновна. Она по-хозяйски гремела посудой, пытаясь пристроить на электрическую плиту электрический же чайник.

- А все потому что никакого порядка не стало! В прежние времена папенька с маменькой за такое непотребство давно бы уши ему надрали!

На плите начинал плавиться чайник.

- И не только уши. – подтвердил вышедший из холодильника коллежский асессор Шапошников. – Кто вас на эту должность только поставил?

Артур начал медленно оседать по стенке, когда через него несколько раз перебежала маленькая девочка с копошащимися в глазницах жирными кладбищенскими червями.

- Стыдно, стыдно, стыдно! – кричала она ему в лицо, каждый раз перепрыгивая через безвольно вытянутые по скользкому мраморному полу ноги.

Кто-то сгреб его в охапку и плюхнул на красивый бархатный стул.

- Эх, Артурчик! – послышался гудящий бас. - Я и сам коммерсантом был изрядным, прибыль свою завсегда наперво ставил, но чтоб такое!!!

Напротив него возвышался громадный пузатый и бородатый купчина с провалившимся носом и раздувшимся брюхом.

- Последнее это дело, могилы порядочных людей срывать. Никаких денег с собой не унесешь в могилу. Только добрую память людскую, понимаешь?

Он раскрыл огромное пузо и на стол посыпались монеты, дореволюционные, покрытые ржавчиной и зеленой патиной. Монет было так много, что мгновенно заполонили они собой всю столешницу. А мертвецы приближались со всех сторон. И все они твердили только одно- оставь Чертов пятачок в покое! А маленькая девочка и вовсе забралась на стол и тянула свои руки к лицу Артура Эдуардовича.

В понедельник директор на работу не вышел. Не вышел и во вторник. А потом по кладбищу разнеслась новость, что поместили Артура Эдуардовича в специальное профильное заведение, лечиться от острого психоза. Чертов пятачок оставили в покое. Новый директор велел расчистить надгробие мамзель Жанетты, оградить памятник Настеньки, а директор пивзавода установил на могиле купца Свиношейкина свою стелу из черного гранита. Оказался его дальним родственником по отцу. Для обитателей Чертова пятачка все закончилось благополучно. Только мамзель Жанетта горько плакала, расстроившись от того, что не успела принять участие во вразумлении директора.

Сжалившаяся Агафья Мартыновна обнимала ее за плечи и успокаивала:

- Да не реви ты, столько лет уж тут обитаешь, а не поняла ничего! Женская гордость должна быть, раз тела-то не осталось! Камень вон твой как новый теперь, все еще впереди. Что ты все по могилам-то скачешь? Ты вон к Казимиру Эрнестовичу приглядись! И по возрасту подходит, и адвокат!

Так и прожили, в относительном согласии и спокойствии до самой пенсии Алексея Ивановича. Работал он на вредном производстве, а потому пенсия ему полагалась раньше, чем прочим труженикам. Незадолго до того знаменательного дня пришлось Алексею Ивановичу пройти ежегодный медосмотр. Спустя три дня вызвали Алексея Ивановича в заводскую поликлинику, срочно.

Молодой доктор в толстых очках предложил Алексею Ивановичу присесть на стул рядом.

- У меня для вас, Алексей Иванович, не радужные новости.

Так и сказал, «не радужные». Алексей Иванович напрягся.

- Последние анализы с неутешительными результатами. Мы, конечно, проведем дополнительны исследования, но …Все понятно уж сейчас. Вредное производство, возраст, злоупотребление… А вы ведь выпить любите? – продолжал доктор.

- Так это, любить не особо люблю, но от рюмочки в хорошей компании не откажусь. – уточнил Алексей Иванович

- Да тут, собственно, и не в этом дело. Диагноз неутешительный. Цирроз…Конечно диета и лечение позволят прожить подольше, но…

- Сколько мне осталось? - спросил Алексей Иванович, отчаянно прислушивавшийся к собственной печени, которая предательски молчала.

Доктор поправил очки и развел руками:

- От полугода до девяти месяцев. Точнее медицина прогноза дать не может.

Алексей Иванович вышел на улицу. Там пылал июль. Мохнатые розы устилали двор поликлиники так, что из-под тяжелых желтых и малиновых цветочных шапок не было видно листвы. Проходили гражданки в ярких платьях, а вот какой-то гражданин в полосатой рубашке с огромным пузом тащил в авоське такой же внушительный, как его пузо полосатый арбуз. И ведь никому не было дела до него, Алексея Ивановича и его цирроза. Ни гражданкам в ярких платьях, ни арбузному гражданину, ни этому июлю, ни даже медицине в лице доктора в толстых очках. Она, эта медицина, даже прогноза дать не может! И чему тебя только учили в институте целых шесть лет! Алексей Иванович присел на лавочку.

Как же так, а? Откуда он, цирроз этот проклятый? Не запойный же он алкаш, в конце концов! И не болит у него ничего. А небо коптить осталось всего-ничего.

Жене Алексей Иванович решил ничего не говорить. А чего тут скажешь? Чего зря женщину беспокоить?

Прошел месяц. Постепенно в голове Алексея Ивановича зрел план. Годы жизни с Гретой Антоновной дали о себе знать и в нем проросли наконец зерна рациональности и вдумчивого планирования, заслонив начисто душевную ширь. Он продумывал план на момент своего ухода. Детей с супругой он так и не завел, а оставлять ее на произвол судьбы в отдельной хорошо обставленной квартире ему не хотелось. Первым делом он поделился своим планом с Василием, на что добродушный и малоразговорчивый друг замахал руками, но Алексей Иванович был неумолим. Наконец, ближе к празднику Октябрьской революции, Алексей Иванович сообщил жене, что хочет серьезно поговорить. Дело тонкое, важное, не терпит отлагательств, но и излишней суеты не нужно.

Грета Антоновна удивленно приподняла бровь, но пообещала выслушать. Алексей Иванович усадил жену на диван и представил ей свой план:

- Значит так, Грета, слушай и не перебивай. На последнем медосмотре нашли у меня неизлечимую болезнь. Цирроз печени. Жить мне осталось до нового года. Молчи, не перебивай, я сам волнуюсь. – и Алексей Иванович отвел глаза, видя, как Грета Антоновна зажала рот ладонями. – Ты у меня женщина красивая, вся в соку. Не хочу, чтоб ты …ну, в общем, по рукам пошла. Поэтому нужен тебе новый муж. И его кандидатуру я хочу сам одобрить. Пока, так сказать от меня еще что-то зависит.

Грета Антоновна была в шоке. Даже не сама новость о болезни и скорой кончине супруга так поразила ее, сколько необходимость покориться воле пока еще живого Алексея Ивановича и принять нового, неизвестного будущего мужа.

Но Алексей Иванович был неумолим. Смотрины нового супруга были назначены в аккурат на 7 ноября. По улицам маршировали демонстрации, телевизор вещал о достижениях передовиков, а Грета Антоновна накрыла богатый стол. Достала палку сырокопченой колбасы, баночку красной икры и бутылку шампанского. Алексей Иванович стол одобрил и велел надеть праздничное платье, белое, в синий мелкий горошек, с лакированным синим ремешком.

В условленный час раздался звонок и на пороге появился он, будущий муж.

-Василий!? – ахнула Грета Антоновна

Василий был в новом синем костюме, при белой рубашке и галстуке, подстрижен, выбрит и благоухал болгарским одеколоном. Он держал в руке большую круглую коробку с Киевским тортом и букет красных гвоздик. Гвоздики горели кумачом под стать празднику и щекам Василия, который к своим пятидесяти двум годам еще ни разу не был женат.

- Здрассте, Грета Антоновна. – почти прошептал он.

Повисла неловкая пауза, которую бодро разрядил Алексей Иванович, подхватив из рук Василия торт и букет.

- О, здорово, Вась, заходи! Грета, цветы-то в воду поставь!

Алексей Иванович проявил недюженную активность и бодрость духа, стараясь устроить все наилучшим образом. Наконец гость был усажен за стол, шампанское пузырилось в бокалах, а телевизор приглушен. Алексей Иванович поднял бокал, откашлялся и сказал:

- Все мы знаем, по какому поводу все собрались. Я считаю, что это самое оптимальное решение. Василий –человек надежный, проверенный, женат не был и ему я могу доверять в полной мере. Поэтому давайте выпьем за то, что все так замечательно сложилось.

Грета Антоновна опустила глаза, смущаясь, а Василий от нервов маханул целый бокал залпом.

Под новый год Алексей Иванович настоял, чтобы Василий переехал к ним, в однокомнатную квартиру. Свою комнату в коммунальной квартире он сдал студентам из другого города, а деньги за аренду принес Грете Антоновне и отдал лично в руки.

Василий поселился на кухне у Молотовых и жизнь закипела ключом. С двумя мужьями жизнь оказалась невероятно удобной. Три зарплаты, да еще и арендная плата за комнату Василия совершенно разукрасили их удивительный уклад жизни. Василий оказался в быту аккуратистом и совершенно неприхотливым в еде и до копейки отдавал все заработанное, что очень импонировало Грете Антоновне. Новый год отметили с шиком, потому что Алексей Иванович так захотел. Морозы стояли знатные, поэтому сам Бог велел выбраться на зимнюю рыбалку, так любимую обоими мужьями Греты Антоновны. В последний раз, по расчетам Алексея Ивановича. Прошел январь, а за ним февраль, когда Алексей и Василий получили по импортному галстуку на день Советской армии, а потом и март улыбнулся весенним скупым солнышком. Грете Антоновне презентовали французские духи и билеты в театр. В конце апреля забеспокоился Алексей Иванович. Уж девять месяцев –то прошло, а он все живет и бед не знает!

Наконец, после майских праздников Алексей Иванович отправился в заводскую поликлинику. В кабинете вместо молодого врача в очках оказалась худощавая пожилая докторша в шапочке. Выслушав Алексея Ивановича и пролистав его тонкую медицинскую карту, она нахмурилась и выдала:

- Кто это, голубчик, вам такое сказал?

- Так врач молодой, который до вас тут был. – пожал плечами Алексей Иванович.

- Видите ли, уважаемый Алексей Иванович, коллега ошибся. Вернее, ошиблись в регистратуре. Подклеили вам чужие анализы. Вот, смотрите. Не Молотов А.И., а Мохов А.И., видите? Мохов А.И. уже скончался от цирроза печени, а вы здоровы. Здоровы, голубчик, понимаете? Примите мои извинения, уж такое бывает!

Алексей Иванович вышел из кабинета и снова оказался на той же лавочке во дворе поликлиники. По дорожкам бежали ручейки, солнце отчаянно било в глаза сквозь подернутые зеленой дымкой молодых листьев ветки берез и кленов. Розы, которые летом так беззастенчиво отвоевали все пространство двора тоже проснулись и трепетали молодой зеленью на ветру.

И что теперь делать? Как сказать Грете и Василию? Или не говорить, а уехать в деревню? Алексей Иванович сидел на легком майском ветру, подставляя солнцу лицо. Вокруг пульсировала жизнь, живи и радуйся. А внутри Алексея Ивановича пульсировал стыд, в каждой вене, в каждой жилке и каждой косточке.

В итоге, как честный человек, он решил все рассказать семье.

Василий промолчал и ушел на лестницу, покурить. А Грета Антоновна, выдержав паузу, подсела к Алексею Ивановичу, погладила его по плечу и со свойственным ей рассудительным спокойствием заявила:

- Вот и хорошо. Три зарплаты, твоя пенсия, деньги за комнату Василия это же отлично. Я почти пробила нам три путевки в Адлер. Все очень удачно получилось. Василий –мужчина положительный. Есть такие народности в Непале, где у жены несколько мужей. Я в Клубе кинопутешественников вчера по телевизору видела. Зови Василия, сейчас ужинать будем!