Серия «ПРАВДА. истины, мнения...»

Историю невозможно выучить. Её можно только понимать. А понять историю невозможно, если опираться на привычные нам понятия и категории. Если мы хотим понять, что было в XV веке, то необходимо мыслить, как те, кто в то время жил. Никакой России тогда не было и русских тоже ещё не изобрели. В Новгороде жили венеды, кривичи, литовцы, чудь и русь. В Москве жили вятичи, тартары, литовцы и тоже - чудь и русь. Но чудей и русей было множество, причём очень различных культурно. Единственное, что их объединяло - схожесть языков. А христиан и язычников хватало во всех племенах.

И если язычество было более менее схожим, то христианство было у каждой семьи своё. Москвичи считали, что русей крестил какой-то Андрей, которого теперь считают апостолом Иисуса, чьи мощи хранятся в Александро-Невской лавре, а новгородцы считали, что русей крестил некий Антоний. Причём, Римский.

И этот самый Антоний приплыл на Волхов на мельничном жернове... Обычная история. У православных не очень хорошо с фантазией, поэтому несколько клише растиражированы на самых разных святых. Чтобы знать жития разных деятелей, достаточно выучить несколько самых распространённых вариантов и они подойдут сразу всем. Равно как и жития римских императоров и русских князей... Они списаны с друг друга как под копирку и отличаются только именами, датами и и местом действия.

Информация с сайта "Прихожанин": 16 августа Русская Православная Церковь празднует день памяти преподобного Антония Римлянина, Новгородского чудотворца, приплывшего на камне из далекой Италии в Новгород, чтобы основать в новгородских землях знаменитый монастырь.

Информация о новгородском чудотворце, которой мы сегодня располагаем, в большей степени основывается на житии Антония Римлянина и косвенно на материале новгородских летописей. Житие преподобного Антония, дошедшее до нас, было написано в XVI веке, и, в свою очередь, оно опирается на оригинальное житие, написанное иноком Андреем, верным учеником и последователем Антония-чудотворца и вторым игуменом новгородского Антониева монастыря. К сожалению, этот исходный материал затерялся в веках. Возможно, именно поэтому местами (в основном, в датах) житие прп. Антония XVI века расходится и с новгородской летописью, и даже с некоторыми исследовательскими материалами.

В истории жизни преподобного Антония Римлянина есть несколько поистине удивительных фактов.

Согласно житию родился Антоний в 1067 году в Риме в семье весьма состоятельных родителей-христиан. Прекрасно владея греческим, он рано стал изучать Ветхий и Новый Заветы, читал творения святых Отцов и всей душой стремился к монашескому образу жизни. Поэтому, потеряв родителей в возрасте 18 лет, Антоний решает покинуть Рим и постричься в монахи. Он раздает половину своего имущества нищим и нуждающимся, а вторую половину помещает в бочку и бросает ее в море. После чего Антоний отправляется на поиски православных монахов. Найдя их в какой-то отдаленной пустыни, он принимает постриг и 20 лет живет в монашеском скиту.

Когда начались гонения на христиан, монахи, принявшие к себе Антония, были вынуждены оставить пустынь. Антоний много скитался, прежде чем нашел тихое и уединенное место на берегу моря, где решил поселиться. Там он провел в молитве год и два месяца.

«Камень же плыл по водам без руля и без кормчего, и человеческий разум не может представить, что ни скорбь, ни страх, ни уныние, ни иная какая печаль, ни голод, ни жажда не посетили преподобного; только пребывал он в мысленной молитве Богу и радовался душою».

Дальше начинаются вещи просто поразительные. Камень с Антонием не только не потонул в морской пучине, но уже спустя три дня, в канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы, приплыл к селу Волховскому, что находится на берегу реки Волхов в трех верстах от Новгорода.

Чтобы попасть из Италии в новгородские земли, преподобному пришлось практически обогнуть всю Европу: проплыть по Тирренскому, Средиземному, Северному и Балтийскому морям, части Атлантического океана, пройти Гибралтарский пролив и Ла-Манш, по Неве войти в Ладожское озеро и оттуда спуститься против течения (!) по реке Волхов почти к самому Новгороду. И это путешествие, на которое в те времена уходило почти полгода, камень, на котором плыл Антоний, преодолел за три дня.

Но кроме "итальянского" Антония был ещё и наш святой Антоний - Сийский. Если читать его житие, то начинаешь подозревать себя в слабоумии. Он тоже Андрей... Но не суть. Главное, эта история с "итальянцем на Волхове" очень ярко демонстрирует явление, которое многие ошибочно принимают за умышленное искажение истории. А на самом деле... Это результат банального невежества как средневековых авторов, так и их сегодняшних последователей. Только если автор самого жития хорошо понимал значение "фамилии" Римский, то исследователь современности уже настолько глуп, что чертит маршрут камня по морям, океанам, рекам и озёрам от всем известного Рима, который находится на Апеннинском полуострове до нынешней реки Волхов, который вообще-то не Волхов, а Волхгда. Волхов - русифицированный гидроним, образован от изначально чудьского.

Римская империя называлась так не потому, что метрополия была на месте современной столицы Италии. Настоящие римляне жили на Балканском полуострове и в Византии, а не на Аппенинах. До тех пор, как Муссолини не отстроил нынешний Рим почти заново, этот город вообще не играл особой роли в политике. И папы не могли называться римскими до самого 1929 года, потому, что ранее их резиденция находилась не в Ватикане, который в Риме, а в Сиенне! И то, относительно с недавних пор. Ранее папы кочевали из города в город и не имели постоянной своей столицы где-то в одном месте. А в настоящем Риме - в Романской империи, на территории нынешних Румынии, Болгарии, Турции, Югославии, Албании и частично Австрии, Швейцарии, Греции и т.д. были совсем другие правители - цари и патриархи.

Вот к этой Романии, легендарный Антоний мог иметь отношение. Но конечно он не плыл ни на скале, ни на жернове. Если бы он приплыл из Васильевки на корабле под названием "Кэмел", то написали бы потом, что он приехал из Базеля в Швейцарии на верблюде. И сейчас писались бы многотомные диссертации на тему развития верблюдоводства в средневековой Швейцарии. Если кто не понял, Базель и Васильевка, это одно и то же название, только на разных диалектах.

ТГ канал Кадыкчанский

Женщина - важнейшая составляющая семьи, она занимает весь объём круга тепла и света - круга СОФИИ. Женщина в семье - это и есть сама Премудрая София! Женщина хранитель и источник знаний. Женщина отвечает за всё внутреннее пространство семьи: дом, хозяйство, воспитание, образование. Самая важна роль женщины - соединять ДЕТЕЙ с отцом, выстраивать и настраивать семейные связи.

ДЕТИ находятся на внешнем контуре круга тепла и света - круге НАДЕЖДЫ. Дети и есть НАДЕЖДА отца и матери, надежда на светлое будущее. В начале всё пространство в жизни детей занимает МАТЬ - Премудрая София. МАТЬ - это связь детей с ОТЦОМ. Мать буквально вьёт верёвки и связывает детей с отцом, связывает каждого из них верёвкой ВЕРОЙ. Мать подбирает какие УЗлы вязать на концах ВЕРЫ верёвки - МАТЬ отвечает за важнейшую часть семейных отношений - за семейные УЗЫ. Мать вьёт веру верёвку и ткёт из неё полотно семейной жизни… Именно потому, в исходной религии наших предков София Премудрость Господняя занимала особое и самое значимое место!

А как же бабушка и дедушка? А они также находятся на кольце НАДЕЖД, но они уже скорее про НАДЕЖНОСТЬ, про сохранение и передачу жизненного опыта!

Делаем, что должно

и будь, что будет

Telegram канал Русь есть Мир

Сразу хочу сказать, что это не божественные откровения и не снисхождение благодати — слава Богу, я еще этим не страдаю, являясь твердолобым скептиком, как и положено быть ученому средней руки. Поэтому, все описанное в "Пирамидах Астрала" является простым анализом литературы, ну и собственными соображениями по этому поводу — эдакий художественный обзор с фантазиями по теме. Сразу скажу, что в результате "критического анализа" я склонен верить в описываемую в книге систему мироздания процентов на 60–70 (конечно, с поправками на художественные элементы), поэтому никому не намерен навязывать свои взгляды, а просто приглашаю подумать — говорят, это полезно!

Вообще я ужасно боюсь давать советы, так как знаю, что не могу знать всех обстоятельств о чем-либо, и совет всегда будет субъективным. Но все-таки решусь на несколько рекомендаций по ходу текста, и одна из первых касается «мистических» одурачиваний: Как только вы слышите в передаче по ТВ или читаете в книге слово, типа "Считается, что…" или "Известно…", "По мнению многих…" и так далее, сразу же закрывайте книгу, выключайте телевизор и не давайте одним болванам оболванивать других… (то есть себя). На своем опыте знаю, насколько, даже проверенные научные факты часто оказываются фикцией, а верить неопределенным заявлениям о чем-то и где-то неизвестно с кем случившемся, это обречь себя на заведомый обман. Лучше верить непосредственно людям, которые, будучи психически нормальными, просто говорят: "я видел" и даже "мне приснилось" (если в его сне была подтвержденная информация), чем барахтаться в мутном потоке лжи, с помощью которого делают деньги на естественной потребности человеческой души познать мир и свое место в нем. Насколько я знаю, единственная передача по ТВ в этой области, которая заслуживает хоть каплю доверия, это Битва экстрасенсов, да еще Гордон был.

В своей жизни я столкнулся с несколькими случаями, когда один близкий мне человек рассказывал о приснившемся факте, который исполнялся спустя несколько часов. Причем факты были очень детальны и никак логически не предугадывались. Одно из таких предсказанных событий произошло в другой стране и за тысячу километров. Я помню, как все смеялись, когда я говорил свидетелям происшествия, что я уже обо всем знаю. Но позже у меня остался странный осадок. Я не мог взять и выбросить эти факты из головы, и они, возможно, явились последней каплей, побудившей меня написать Пирамиды.

И еще хочу сразу извиниться — я не профессиональный философ, и да простят меня профессора, за возможное неправильное употребление философских терминов.

ЛОГИЧЕСКИЕ ОШИБКИ И ПОДМЕНА ПОНЯТИЙ

Меня долго мучила мысль, почему у людей в голове (и у меня в том числе) такая каша из несовместимых религиозных и философских суждений, пока меня вдруг не осенила простая догадка: Мы постоянно делаем две грубых ошибки в своих рассуждениях. Первая — мы так и норовим подменять факты, вещи и события их названиями или понятиями. (Для простоты, я назвал их в книге табличками, но сейчас придумал даже лучшее слово — ярлыки.) А затем, словно малые дети, мы начинаем тасовать и перекладывать эти ярлыки или таблички с места на место, нисколько не заботясь о том, имеют ли они хоть какое-то отношение к предметам или явлениям, которые описывают.

И здесь мы делаем вторую основную ошибку, которая окончательно топит наши рассуждения в пучине ярлыков и карточных домиков. Мы нисколько не беспокоимся о том, на ЧЕМ ОСНОВАНЫ НАШИ РАССУЖДЕНИЯ, хотя вроде всем известно, что НЕВЕРНЫЙ ПОСЫЛ ОБРЕКАЕТ ВСЮ СИСТЕМУ РАЗМЫШЛЕНИЙ НА ПРОФАНАЦИЮ . По этому поводу «Пирамидах» ангел учит ребят о соотношении причин и следствий, а так же логических построениях первого и второго порядка, чтобы избегать таких ошибок.

На самом деле, это очень трудно, отказаться от своих (или общих) представлений о явлении или факте и попытаться понять, что это явление могло бы представлять собой на самом деле. У меня самого большой опыт по тщетной борьбе с ярлыками в голове. Самое смешное, что даже, уже написав Пирамиды, я по-прежнему постоянно ловлю себя на этом. Так, мы прогуливались недавно по весеннему лесу и я, увидев множество белых цветков в подлеске, напыжившись вспоминал: "Это, кажется, звездчатка!" А жена мне со смехом и говорит: "Да хоть звездчаткой, хоть мокрицей назови, ей-то от этого ни жарко, ни холодно!" Я рассмеялся и припомнил случай, как с умным видом объяснял дочери, как называется одно тропическое дерево, а потом с конфузом заметил табличку с другим названием. Я тогда почувствовал себя полным болваном. Но каково было мое удивление, когда позже оказалось, что оба названия правомерны! У меня очень хорошо впечаталось в память, то чувство теряемой и вновь обретаемой уверенности, в зависимости от того, есть или нет у нас в голове табличка, которой мы огораживаемся от явления (как, например, название растения в этом случае). С названием растений это почему-то особенно впечатляет. Ведь по сути, что я знал о растении кроме названия? — ничего! А сколько спеси это псевдознание мне придавало, когда я с профессорским видом объяснял детям и зевающим взрослым названия растений. Самое смешное, что мои слушатели были и умнее и благодарнее меня и отгораживались от мира гораздо меньшим количеством табличек, доверчиво полагая, что я почти всезнающий.

Так, давая непонятным явлениям табличку, мы успокаиваемся, думая, что знаем все, что нужно о факте или явлении, и тут же забываем о нем. Мне кажется, что это наш способ выживания в мощном потоке информации — мы все живем, отгородившись успокоительными ярлыками от реального мира, как в защитную скорлупу — иначе легко потерять душевное равновесие.

Позже я занялся игрой в смены табличек, которая описана в Пирамидах. Попробуйте — это забавно! Особенно в философских и религиозных концепциях. К тому же, это позволяет понять, что кроется за шелухой витиеватых рассуждений. Если вам не очень понятна суть явления, назовите его каким-нибудь смешным словом и посмотрите, что получится. Ну, например, замените понятие "электромагнитное поле" на "волшебная сила" и почитайте учебник физики — он забавным образом превратиться в колдовскую книгу, описывающую, как пользоваться этой "волшебной силой" во всех подробностях, но так и не объяснит, что же это такое.

Есть еще один замечательный пример, когда мы всем миром налепили табличку на явление, превратив его из паранормального в нормальное. Это гипноз. Им широко пользуются в медицинской практике, развлекают людей, но по сути, никто не может с уверенностью сказать, что это такое. Вернее некоторые могут, но это не означает, что они знают. Просто мы повесили на явление ярлык с названием «гипноз» и успокоились.

НАСКОЛЬКО ОТКРОВЕННЫ «ОТКРОВЕНИЯ»?

Мне довелось много чего перечитать, начиная с Энгельса и Дарвина и кончая Кастанедой и Андреевым, не говоря уже о ветхих и не очень заветах, и мертвых и живых книгах. И в результате я завис в противоречиях, причем не только в эзотерических или религиозных трактатах, но и в самых обычных естественнонаучных трудах.

"Что среди этого бреда и нелепостей все-таки правда?" — встал передо мной ребром по шее вопрос самоопределения (как наверно перед каждым вторым сколько-то думающим человеком). Наверно усугубляло мое положение профессиональное заболевание — ничему не верить на слово. А слов этих, ох как много!

Самое смешное, что о загробной жизни в классических религиях почти нет существенной информации, кроме одного большого "Ах!" по поводу рая и столь же большого "Ох!" по поводу ада. Заметьте — какие-то очень неконкретные армии господни, небеса обетованные, геенны огненные. Те же сплошные таблички, без описания функционирования причинно следственных цепочек. Ну, если не считать греха-раскаяния-воздаяния. То есть, историй и руководств к действию хоть пруд пруди, но нет логического анализа что, зачем, почему и так далее.

Хотя это может быть и намеренно сделано, чтобы оставлять нам пространство для творчества. Заметьте, все откровения не очень-то откровенны, и это не зря. Попробуйте просчитать ситуацию, когда человечеству было бы явлено полное и доказательное откровение. Излишнее знание об ожидающей нас жизни в астрале парализовало бы нашу волю. Зачем стремиться к чему-то, страдать, творить, любить и завидовать (и так далее), если все напрасно, если там нас ожидает гораздо более интересное будущее? Человечество было бы парализовано и деградировало бы в течение очень быстрого времени, так как все стали бы философами и гуру. Ну, или если не получится, то хиппи и пьяницами.

Кстати, по поводу интересного продолжения после смерти. Если предположить, что поступательное развитие должно идти по возрастающей, тогда логично и то, что «там» нас ждет что-то большее, где и будут нужны все приобретенные свойства нашей души для дальнейшей развития. Надо только всегда помнить, что развитие может идти, как по возрастающей, так и по нисходящей…

В Пирамидах обсуждается, что если изменить все таблички, то существенной разницы даже между моно- и политеизмом не будет видно. Первой книгой, которая меня натолкнула на попытку как-то увязать между собой все эти воинствующие лагеря, оказалась Роза мира Даниила Андреева. Многие вещи в ней и из биографии автора говорили о зерне потустороннего происхождения информации. Причем интересно, что в книге видно четкую границу между коммунистическо-религиозной пропагандой личного характера на первых нескольких десятках страниц и явно «ненормальной» информацией, следующей за этим (наиболее ценной, по моему мнению), а потом книга опять съезжает на домысливание. Автор в книге сам признается, что работал, как испорченный телефон (что подкупает). Мои Пирамиды — где-то отражение этой мысли о множественности миров, увязанные с другой информацией. А, например, Кастанеда — один частный случай, как впрочем, и любая религия.

Не буду останавливаться на других авторах — но кто хочет поломать голову, читайте эти книги, только не "съезжайте с катушек" при этом! Мне кажется, здесь каждый должен пройти свой путь. Для меня, например, основным было определить, где игра нашего воображения, а где попытки озвучить неземную информацию? При этом было три критерия — «неземная» логика или манера изложения, зачастую смахивающая на бред, какая-то сопутствующая информация об авторе и простое сравнение с другими, уже прочитанными книгами. Может, у Вас найдутся и лучшие критерии, но я уж как умудрился…

Поэтому люди и занимаются апологетикой, то есть защищают свое мировоззрение, или то мировоззрение, которое напихали им в голову «лидеры мнений», которое они ошибочно принимают за своё. Это абсолютно естественно, ломать свое сознание тоже самое как ломать свое же тело, свои любимые ручки-ножки.

Проблема в том, что эти ручки ножки слабенькие, и отказываясь от мышления мы отказываемся их прокачивать по сути, и это и есть основная мысль моего короткого поста.

Telegram-канал Александр Бобылёв Народ

Первостепенное значение для эволюции человека имеет изобретательность. Это самый важный продукт его творческого мышления. Высшей целью развития человека является полное господство
сознания над материальным миром, использование сил природы для удовлетворения человеческих потребностей. В этом и состоит нелёгкая задача изобретателя, труд которого, порой, остаётся не до конца понятен и оценён. Впрочем, изобретатель в качестве компенсации получает удовольствие от проявления своих способностей и от сознания того, что именно он является представителем того привилегированного класса, без которого человеческая раса уже давно исчезла бы с лица земли после ожесточенной борьбы с безжалостными стихиями. Что касается меня, то я за свои годы испытал вышеперечисленные удовольствия уже столько раз, что моя жизнь стала казаться мне маленькой частью непрерывного экстаза. Мне оказано доверие быть одним из самых усердных работников. Возможно, я таковым и являюсь, так как если мышление есть эквивалент труда, то я посвятил ему почти всё время бодрствования. Но если работой считать конкретный процесс в установленное время в соответствии с принятыми нормами, то я буду самым большим бездельником.
Каждое усилие, совершаемое по принуждению извне, требует жертвы жизненной энергии. Я никогда не платил такую цену. Напротив, черпал успех из своих мыслей. Пытаясь составить связный и точный перечень своих занятий в этой серии статей, которые при поддержке редакторов журнала
«Electrical Experimenter» будут представлены и адресованы главным образом молодым читателям, я должен подробно, хотя и без воодушевления, описать впечатления своей юности, а также обстоятельства и события, которые сыграли свою роль в определении моей карьеры.
Наши первые устремления — просто инстинкты, побуждения пылкого и неопытного воображения. По мере взросления начинает проявлять себя разум, и мы становимся всё более и более внутренне
собранными и можем что-либо задумывать. Но те ранние импульсы, пусть и не очень продуктивные, имеют важнейшее значение и могут сформировать наши истинные судьбы. В самом деле, сейчас я чувствую, что если бы понимал и ценил, а не сдерживал их, то существенно увеличил бы ценность того, что оставил миру. Но пока я не достиг зрелого возраста, то не осознавал того, что являюсь изобретателем. Тому было несколько причин. Во-первых, у меня был брат, необычайно одаренный, один из тех редких людей, феноменальный склад ума которых невозможно объяснить биологическими исследованиями. Его преждевременная смерть оставила моих родителей в
неутешном горе. У нас жила лошадь, подаренная близким другом. Это было изумительное животное арабских кровей, обладавшее почти человеческой понятливостью, о котором заботилась и которое холила вся семья. При удивительных обстоятельствах эта лошадь спасла жизнь моего отца. Однажды зимней ночью его вызвали для исполнения неотложных обязанностей, и когда он ехал на лошади в горах, кишевших волками, лошадь испугалась и понесла, жестоким образом сбросив его на землю. Она пришла домой обессиленная, в крови, но как только была поднята тревога, немедленно помчалась обратно к тому месту, и прежде чем люди из поисковой группы дошли до места, они встретили моего отца, который, придя в сознание, снова сел на лошадь, не ведая, что пролежал на снегу несколько часов.
На этой же лошади лежит ответственность за раны моего брата, от которых тот умер. Я был свидетелем этой трагической сцены, и хотя с тех пор миновало пятьдесят шесть лет, мое зрительное
впечатление от этого ни на йоту не утратило своей силы. Воспоминание о достижениях моего брата заставляет воспринимать все мои старания как нечто неинтересное.
Любые мои действия, достойные похвалы, вызывали у родителей лишь обостренное чувство потери. Поэтому я рос, не испытывая большой уверенности в себе. Но был далек от того, чтобы прослыть бестолковым мальчиком, если об этом можно судить по одному случаю, который я всё еще живо помню. Однажды по улице, где я играл с мальчиками, проходили Олдерманы, старший из этих почтенных состоятельных джентльменов задержался, чтобы дать каждому из нас по серебряной монетке. Приблизившись ко мне, он остановился и скомандовал: «Посмотри мне в глаза». Я поймал его пристальный взгляд, при этом моя рука уже потянулась, чтобы получить желанную монету, когда, к моему ужасу, он сказал: «Нет, хватит, ты от меня ничего не получишь, ты слишком смышленый».
Обо мне, бывало, рассказывали забавную историю. У меня были две тети. Обе старые, с морщинистыми лицами. У одной из них изо рта выступали два зуба, подобно бивням слона, которые она всякий раз вонзала в мою щеку при поцелуе. Ничто меня не страшило больше, чем перспектива попасть в объятия этих родственниц, таких любящих и таких непривлекательных. Случилось так, что, когда я был на руках у мамы, они спросили меня, которая из них мне больше нравится. После внимательного изучения их лиц я, указав на одну из них, глубокомысленно ответил: «Вот эта не такая противная, как та». И еще одно. С самого моего рождения было решено, что я стану священником, и эта мысль постоянно меня угнетала. Мне очень хотелось быть инженером, но отец оставался непреклонен. Он был сыном офицера, служившего в армии великого Наполеона, и вместе
со своим братом, профессором математики в крупном учебном заведении, получил военное образование, но позднее, что довольно необычно, стал священником и на этом поприще достиг высокого положения. Он был очень эрудированным человеком, истинным естествоиспытателем, поэтом и писателем, а о его проповедях говорили, что они столь же проникновенны, как проповеди Авраама в Sancta- Clara. Он обладал удивительной памятью и часто читал наизусть, не пропуская ни слова, из сочинений на разных языках. Он иногда шутил, что если бы некоторые классические произведения были утрачены, то мог бы с легкостью восстановить их. Стиль его письма вызывал восхищение. Он писал короткими и выразительными предложениями, был остроумен и ироничен. Его забавные высказывания всегда отличались своеобразностью и меткостью. Чтобы проиллюстрировать это, я могу привести несколько примеров. На нашей ферме был в работниках косоглазый человек по имени Mane. Однажды он колол дрова. Когда тот поднял топор, мой отец, стоявший рядом, почувствовал себя очень неуютно и предостерег его: «Ради Бога, Mane, руби не то, на что смотришь, а то, что ты собирался рубить». Однажды он пригласил на автомобильную прогулку приятеля, который беспечно позволил своему дорогому меховому пальто тереться о колесо экипажа. Мой отец обратил его внимание на это, сказав: «Втащите свое пальто внутрь, вы портите мою машину». У него была странная привычка разговаривать с самим собой, он часто вел оживленные беседы на разные голоса и предавался жарким спорам.
Случайный слушатель мог бы поклясться, что в комнате при этом находилось несколько людей.
Хотя большую часть ответственности за свойственную мне склонность к изобретательству должна нести мать, воспитание отца, безусловно, было полезным. Оно включало в себя всякого рода
упражнения — такие, как угадывание мыслей друг друга, нахождение несовершенства какой-либо формы или оборота речи, повторение длинных предложений или вычисления в уме. Эти ежедневные уроки имели целью укрепить память и развивать умственные способности, и особенно критичность ума, и, без сомнения, очень благотворно на меня повлияли.
Моя мать происходила из старинного рода потомственных изобретателей, одного из древнейших в стране. Ее отец и дед придумали многочисленные приспособления для дома, фермы и для других применений. Она была, поистине, замечательной женщиной редких умений, смелости и силы духа, которая храбро встречала жизненные бури и прошла через многие тяжкие испытания. Когда ей
исполнилось шестнадцать лет, страшная эпидемия охватила страну. Ее отца вызвали к умирающим для совершения обряда последнего причастия, и пока он отсутствовал, она сама пошла помогать в дом по соседству, где всю семью поразила страшная болезнь. Все члены семьи, их было пятеро, вскоре умерли один за другим. Она обмыла, одела и положила тела, украсив их по обычаю страны цветами, и когда возвратился отец, он убедился, что всё готово для похорон по христианскому обряду.
Моя мать была изобретателем по призванию и достигла бы, я полагаю, замечательных высот, не будь она так далека от современной ей жизни с ее благоприятными возможностями. Она изобретала и создавала всевозможные инструменты и приспособления и ткала тончайшие узоры из нитей, спряденных ей самой. Она даже высевала семена и выращивала растения и сама извлекала волокно.
Она без устали трудилась с рассвета до поздней ночи, и большая часть одежды и обстановки в доме сделаны ее руками. Когда ей было за шестьдесят, ее пальцы двигались достаточно проворно,
чтобы в мгновение ока завязать три узелка.
Имелась и другая, еще более важная причина моего позднего пробуждения. В годы отрочества я страдал от необычных видений, зачастую являвшихся мне в сопровождении ярких вспышек света,
которые искажали вид реальных предметов и мешали думать и творить. Это были изображения предметов и сцены, которые я видел как наяву, хотя впоследствии мне никогда их больше наблюдать не приходилось. Когда мне говорили слово — название какого-либо предмета, его образ живо
представал перед моим взором, и иногда я был совершенно не в состоянии определить, являлось ли то, что видел, материальным или нет. Это вызывало у меня сильное чувство дискомфорта и страха. Никто из ученых психологов или физиологов, с которыми я консультировался, не смог дать удовлетворительное объяснение этим необычным явлениям. Они кажутся уникальными, хотя я, вероятно, был предрасположен к этому, поскольку знаю, что мой брат испытывал такие же неприятности.
Сформулированная мной теория объясняет видения как результат отраженного от мозга сигнала на сетчатку глаза под влиянием сильного возбуждения. Они определенно не были галлюцинациями, порожденными нездоровым и мучимым болью сознанием, ибо в других отношениях я был нормальным и спокойным. Чтобы понять мои страдания, представьте, что я присутствовал на похоронах или на другом мучительном зрелище. Затем неминуемо в тишине ночи яркая картина этой сцены проявлялась перед моими глазами и застывала, несмотря на все приложенные усилия прогнать ее. Иногда она даже оставалась зафиксированной в пространстве, хотя я пронизывал видение рукой.
Если мое объяснение верно, то вполне возможно спроецировать на экран изображение любого задуманного объекта и сделать его видимым. Такой прогресс произведет переворот во всех
человеческих сферах. Я убежден, что это чудо возможно, и оно произойдет в будущем; могу добавить, что посвятил много раздумий решению этой проблемы. Чтобы освободиться от этих мучительных явлений, я пытался сконцентрировать свои мысли на чем-нибудь другом, виденном мною раньше, и, поступая таким образом, часто добивался временного облегчения; но для этого мне приходилось постоянно вызывать в воображении новые образы.
Прошло немного времени, как обнаружил, что исчерпал имевшийся в моем распоряжении запастаких образов; моя «катушка», как говорится, быстро прокрутилась, потому что я мало что видел в мире — только предметы домашнего обихода и ближайшего окружения. Пока я проводил такие мысленные операции во второй или в третий раз, чтобы изгнать видения из поля моего зрения, это лекарство постепенно теряло свою силу. Тогда я подсознательно начал совершать экскурсии за пределы мирка, который знал, и увидел новые пейзажи. Сначала они были расплывчатыми и мутными и таяли, когда я пытался сосредоточить на них свое внимание, но постепенно преуспел в своих попытках зафиксировать их; они приобрели яркость и отчетливость и в конце концов приняли форму реальных предметов. Вскоре я сделал для себя открытие, что наилучшего состояния достигал, если просто продолжал двигаться по видеоряду всё дальше и дальше, получая всё время новые впечатления, и таким образом я начал путешествовать — мысленно, конечно. Еженощно
(а иногда днем), когда я был один, отправлялся в свои путешествия: видел новые места, города и страны, жил там, знакомился с людьми, заводил друзей и знакомых, и хотя невероятно, но это факт: они были мне так же дороги, как и те, что были в реальной жизни, и ни на йоту менее яркими в своих проявлениях.
Этим я постоянно занимался лет до семнадцати, когда мои мысли серьезным образом настроились на изобретательство. Тогда, к своему удовольствию, увидел, что с величайшей легкостью мог видеть внутренним зрением. Мне не нужны были модели, чертежи или опыты. Я мог столь же реально представлять всё это в мыслях. Таким образом, я, не осознавая этого, подошел к развитию, как считал, нового метода материализации изобретательских концепций и идей, который радикально отличается от чисто экспериментального и является, по моему мнению, куда более быстрым и действенным. В тот момент, когда изобретатель конструирует какое-либо устройство, чтобы осуществить незрелую идею, то неизбежно оказывается в полной власти своих мыслей о деталях и несовершенствах механизма. Пока занимается исправлениями и переделками, он отвлекается, и из его поля зрения уходит важнейшая идея, заложенная первоначально. Результат может быть достигнут, но всегда ценой потери качества.
Мой метод иной. Я не спешу приступить к практической работе. Когда у меня рождается идея, сразу же начинаю развивать ее в своем воображении: меняю конструкцию, вношу улучшения и
мысленно привожу механизм в движение. Для меня абсолютно неважно, управляю я своей турбиной в мыслях или испытываю ее в мастерской. Я даже замечаю, что нарушилась ее балансировка. Не имеет никакого значения тип механизма, результат будет тот же. Таким образом, я могу быстро развивать и совершенствовать концепцию, не прикасаясь ни к чему.
Когда учтены все возможные и мыслимые усовершенствования изобретения и не видно никаких слабых мест, придаю этому конечному продукту моей мыслительной деятельности конкретную форму. Изобретенное мной устройство неизменно работает так, как, по моим представлениям, ему надлежит работать, и опыт проходит точно так, как я планировал. За двадцать лет не было ни одного исключения. Почему должно быть по-другому? Инженерной работе в области электричества и механики свойственны точные результаты. Едва ли существует объект, который невозможно представить математически, и последствия, которые нельзя просчитать, или
результаты, которые невозможно определить заранее, исходя из доступных теоретических и практических сведений. Осуществление на практике незрелой идеи, как это делается в большинстве случаев, является, считаю, не чем иным, как пустой тратой энергии, денег и времени.
Однако мои первые огорчения были вознаграждены иным образом. Непрерывная работа мысли способствовала развитию моих наблюдательных способностей и дала мне возможность познать
истину огромной важности. Я замечал, что появлению мыслеобразов всегда предшествовали реальные картины, увиденные при определенных и, как правило, исключительных условиях, и каждый раз мне приходилось определять местонахождение первоисточника. Через некоторое время это стало происходить без усилия, почти автоматически, и я обрел необыкновенную легкость в увязывании причины и следствия. Вскоре же к своему удивлению осознал, что всякая мысль,
зарождавшаяся у меня, подсказывалась впечатлением извне. Не только эти, но и все другие мои поступки были внушены подобным образом. С течением времени для меня стало совершенно очевидным, что я был просто автоматом у наделенным способностью к движению, реагирующим на сигналы органов и мыслящим и действующим соответственно. На практике это вылилось в искусство автоматической передачи изображения на расстояние, которое до сих пор
проявлялось лишь несовершенным образом. Однако его скрытые возможности будут, в конце концов, выявлены. В течение ряда лет я работаю над созданием самоуправляемого автомата и верю в возможность создания механизмов, которые будут действовать подобно ограниченно
разумным существам и произведут революцию во многих областях коммерции и промышленности.
Мне было около двенадцати лет, когда я, приложив усилия, впервые успешно изгнал видение, но я никогда не управлял вспышками света, о которых говорил. Вероятно, они являлись моим самым удивительным и необъяснимым опытом. Обычно вспышки возникали, когда я оказывался в опасной либо мучительной ситуации или радостно перевозбуждён. В некоторых случаях я видел
языки пламени в окружавшем меня пространстве. Их интенсивность отнюдь не ослабевала, но
возрастала со временем и, по-видимому, достигла максимума, когда мне было около двадцати пяти лет.
В 1883 году в Париже крупный французский фабрикант пригласил меня на охоту, и я принял его приглашение. Я долгое время неотлучно находился на заводе, и свежий воздух чудесным образом вдохнул в меня силы. Когда же вечером вернулся в город, то ощутил, что мой мозг в полном
смысле слова охвачен огнем. Я видел свет, как если бы в моем мозгу находилось маленькое солнце, и провел всю ночь, прикладывая холодные компрессы к испытывавшей муки голове. В конце концов, вспышки стали слабее и реже, но прошло более трех недель, прежде чем они полностью угасли. Когда мне передали второе приглашение, моим ответом было решительное НЕТ!
Эти световые явления всё еще появляются время от времени, например, когда меня осеняет идея, открывающая новые возможности, но они уже не такие яркие, и не вызывают больших волнений.
Когда я закрываю глаза, то неизменно вижу сначала глубокую однородную синеву, очень темную, подобную небу в ясную, но беззвездную ночь. Через несколько секунд это пространство оживает сверканием бесчисленных искр, расположенных рядами и надвигающихся на меня. Затем справа появляется красивый узор из двух расположенных под прямым углом систем, каждая из которых состоит из двух параллельных линий, одна близ другой, разноцветных, с преобладанием желто-зеленого и золотого. Затем сразу же линии становятся ярче, и всё поле начинает искриться мерцающим светом. Эта картина медленно пересекает всё видимое поле и секунд через
десять уходит влево и исчезает, оставляя за собой довольно неприятный неподвижный фон серого цвета, который вскоре уступает место волнующемуся морю облаков, пытающихся, как кажется, принять форму живых существ. Любопытно, что я не могу спроецировать какую-либо форму на этот серый фон до тех пор, пока не наступит вторая фаза. Каждый раз, перед тем как заснуть, вижу бесшумно проплывающие передо мной образы людей и предметов. Когда их вижу, то знаю, что скоро перестану ощущать окружающее. Если они отсутствуют и отказываются появляться, то это означает что меня ждёт бессонная ночь.
Насколько большую роль играло воображение в годы моей юности, могу проиллюстрировать еще на одном необычном опыте. Подобно большинству детей я любил прыгать и проявлял большое
желание удержаться в воздухе. Время от времени с гор дул сильный, щедро насыщенный кислородом ветер, подхватывавший мое тело, легкое, как пушинка, и тогда я воспарял и долго плавал в пространстве. Это было восхитительное ощущение, и острым было мое разочарование, когда потом освобождался от иллюзии.
В то время я приобрел много необычных пристрастий, предубеждений и привычек; возникновение некоторых из них могу объяснить воздействием внешних впечатлений, в то время как происхождение других необъяснимо. У меня было жгучее отвращение к женским серьгам, но другие украшения, например браслеты, нравились больше или меньше в зависимости от дизайна. Вид жемчужины казался почти оскорбительным, но меня зачаровывало сверкание кристаллов или предметов с острыми гранями и гладкими поверхностями. Я никогда бы не дотронулся до волос другого человека, разве что под дулом пистолета. Меня бросало в жар при взгляде на персик, а если где-нибудь в доме находился кусочек камфоры, это вызывало у меня сильнейшее ощущение дискомфорта. Даже сейчас не могу не воспринимать некоторые выводящие из равновесия импульсы. Когда бросаю маленькие бумажные квадратики в сосуд с жидкостью, всегда ощущаю во рту специфический и ужасный вкус. Я считал шаги во время прогулок и высчитывал в кубических мерах объем суповых тарелок, кофейных чашек и кусочков пищи — иными словами, моя трапеза не доставляла мне удовольствия. Всем моим регулярно выполняемым действиям и процедурам надлежало делиться на три этапа, и если это было не так, то чувствовал себя обязанным
проделать это снова, даже если это отнимало не один час.
До восьми лет я отличался слабым и нерешительным характером. Мне не хватало ни храбрости, ни сил для твердых решений. Мои чувства накатывались на меня как волны и всегда доходили до крайностей. Мои желания проявлялись с расточительной силой и множились подобно головам гидры. Меня угнетали мысли о страданиях жизни, смерти и религиозный страх.
Мной управляли суеверия, и я жил в постоянной боязни злых духов, привидений, великанов-людоедов и других чудовищ темного мира. Затем совершенно внезапно произошло потрясающее
изменение, которое направило течение всей моей жизни по другому руслу.
Больше всего я любил книги. У моего отца была большая библиотека, и всякий раз, когда мне удавалось, я старался удовлетворить свою страсть к чтению. Он не разрешал мне этого и приходил в
ярость, когда заставал меня на месте преступления. Он спрятал свечи, когда обнаружил, что читаю тайком. Он не хотел, чтобы я испортил себе зрение. Но я раздобыл свечное сало, сделал фитиль, отлил свечки в оловянные формы, и каждую ночь, плотно закрыв окна и двери, читал, часто до рассвета, когда все еще спали, а моя мать начинала свою трудную ежедневную работу.
Однажды я случайно наткнулся на сербский перевод романа «Сын Абы», автором которого был Джосика, известный венгерский писатель. Это произведение каким-то образом разбудило мои
дремлющие волевые качества, и я стал учиться самоконтролю. Сначала мои решения таяли, как снег в апреле, но через некоторое время я преодолел свою слабость и испытал удовольствие, какого никогда раньше не знал, — делать то, что хочется. С течением времени это волевое умственное упражнение стало второй натурой. Сначала мне приходилось бороться со своими желаниями, но постепенно желание стало совпадать с волевым устремлением. После нескольких лет тренировок я добился такой полной власти над собой, что играючи справлялся со страстями, которые и для самых сильных людей означали погибель.
Одно время я испытывал маниакальное пристрастие к азартным играм, что очень волновало моих родителей. Для меня было высшим удовольствием сидеть за карточной игрой. Мой отец вел
примерную жизнь и не мог простить бессмысленную трату времени и денег, в чем я давал себе полную волю. Я был полон решимости, но мои аргументы выглядели слабо. И обычно говорил ему: «Я могу остановиться, когда мне будет угодно, но стоит ли отказываться от того, что доставляет райские удовольствия?». Часто случалось, что отец давал выход своему гневу и презрению, но моя мать была другой. Она понимала природу людей и знала, что спасение может прийти к человеку, если только он сам приложит усилия. Я помню день, когда проиграл все свои деньги и умолял дать мне сыграть еще. Она пришла ко мне с пачкой векселей и сказала: «Иди и получи удовольствие. Чем скорее ты проиграешь всё, тем лучше. Я знаю, ты переболеешь этим». Она была права. В тот день и в той игре я победил свою страсть и лишь сожалел, что она не была в сто раз сильнее. И не только подавил, но вырвал ее из своего сердца, чтобы не оставалось даже следа желания. С тех пор всякого рода азартные игры стали для меня столь же малоинтересны, как ковыряние в зубах.
Одно время я чрезмерно курил, что грозило разрушением моему здоровью. Тогда о себе заявила моя воля, и я не только перестал курить, но подавил всякое влечение. Когда-то давно страдал от заболевания сердца, пока не обнаружил, что его причина — невинная чашечка кофе, которую выпивал каждое утро. Я сразу же прекратил пить кофе, хотя, признаюсь, это была нелегкая задача. Таким образом, я проверял и обуздывал другие привычки и страсти и не только сохранил свою жизнь, но и получил огромное удовлетворение от того, что большинство людей считают лишением или жертвой.
После окончания учебы в Политехническом институте и университете у меня было полное нервное расстройство, и пока длилась болезнь, я наблюдал многие явления, удивительные и невероятные...