– Я всё понял, Ваня! Я тебя вычислил! – торжествующе воскликнул заместитель начальника РОВД по милиции общественной безопасности.
– Тебя к нам прислали инопланетяне! Чтобы ты разрушил нашу цивилизацию и наш РОВД!
Участковый инспектор Пикуза стоял перед ним с круглыми немигающими глазами, держа папку двумя руками и был похож на ёжика из тумана с узелком.
Зам подошел к нему, положил руки на плечи, чуть пригнулся и заглянув в глаза, попытался через них увидеть лобную часть мозга Пикузы.
– Скажи мне Ваня, честно, – зам перешел на серьёзный доверительный тон, – только вот – очень честно! Скажешь? Подожди, не отвечай.
Зам метнулся к шкафу, достал кодекс об административных правонарушениях и положил его на стол.
– Вот! Положи руку на кодекс! Поклянись, что сейчас скажешь мне правду! Скажешь? – спросил зам и опять внимательно заглянул в мозг Пикузе.
– Ты в учился хоть где-нибудь? Говори правду – я приму любую, Ваня! Я не расскажу замполиту! Это нужно для меня лично!
– Учился, – тоскливо ответил Пикуза и попытался смотреть в пол.
– Точно, Ваня? Я всё пойму! Пусть это будет церковно-приходская школа, пусть даже музыкально-тракторное училище! Только правду! Запомни! – зам перешел на умоляющий тон, – я эту тайну унесу с собой на пенсию и не выдам кадровикам!
– Да учился я, – начал, как бы сердиться недоверием Ваня, – в школе. И в ветеринарном техникуме.
– Вот! – радостно воскликнул зам, – вот откуда в тебе эта звериная ненависть к русскому языку! Я знал!
– Ты знаешь Ваня, что я отдельно складываю и читаю все твои материалы? Я копирую некоторые, выписываю фразы. Когда я выйду на пенсию, Ваня, я с твоего разрешения издам книгу. И стану миллионером! И куплю тебе новую папку, рацию и пистолет! Маузер! Хочешь новый пистолет, Ваня? Такой молодой, а уже с Маузером?
Ваня удивленно глядел на зама и молчал.
– Присядь Иван, – зам устало махнул рукой в направлении стула, –сейчас ты мне будешь объяснять, что ты имел в виду.
Зам открыл последние страницы сшитого материала об отказе в возбуждении уголовного дела.
– Ваня, ты понимаешь, что отказной – это официальный документ? Он почти как декрет о земле и мире! Его даже прокурор читает! Ты понимаешь это? – воззвал зам к Ивану.
– Понимаю, – Пикуза качнулся на стуле, – как не понимать, то! Прокурор.
– Ваня! Ты в декрете о мире видел маты? Ну, там, слова «хуй», «блядь»?
– Ну, нет, – Пикуза не очень понимал к чему клонит зам, так как не читал декрет о мире.
– Так какого, простите, хуя, ты тут открытым текстом на весь мир пишешь: «выйдя из бара, он стал кричать «Пошли нахуй ублюдки! Вы, все, уёбки, у меня здесь сосать будете!»?
– Ваня! Я понимаю, что потерпевший именно за это и получил по морде лица, но для чего прокурору весь этот позор? Это постановление об отказе в возбуждении уголовного дела!
– Поехали дальше, – зам взял другой материал и перевернул лист, – вот здесь, слушай «в похищенной сумке находились мыльно-рыльные принадлежности…». – Ваня! Это официальный документ! Ты про что написал?
– Ну. Это мыло, бритва. Полотенце там, – Ваня понижал громкость голоса, – для рыла.
– А еще один чудо-материал, – заместитель вытащил из пачки следующий, – заявитель, между прочим – китаец, Чан Ху! Помнишь?
– Помню. Как не помнить, – тоскливо пробурчал Пикуза.
– А какого-такого, во всём твоем отказном, добрая китайская фамилия превратилась в слово «Хуй»? Ты смотри как ты его извратил: «дал Чан Хую», «оставался Чан Хуй», «забрал у Чан Хуя». Ты просто изгалялся над этим Чаном, Ваня! Пользуясь властью данной тебе органами! Стыдно! Должно быть! Тебе! А не мне! За тебя!
– А вот здесь смотри, Ваня, что ты нахерачил! – очередной материал в руках у зама, – «потерпевший пояснил, что он является инвалидом II группы – по бессоннице». Это блять, как? Как такие инвалиды получаются?
–А про эти «В мире животных» я вообще молчу, – зам восхищенно развернул очередной отказной, – я не могу не процитировать «он выгуливал собаку и нему подбежал козёл. Козел пытался его бодать. Его собака лаяла на козла и козёл остановился. За козлом прибежали две молодые козы, а потом взрослая коза. На шум пришла хозяйка коз - пожилая бабушка, вместе с собакой»
– А ведь потом, Ваня, еще появился и мальчик! – с энтузиазмом продолжал зам, – а вся суета была из-за того, что собака в наморднике кусала козу за вымя, но коза оказалась невредима!
– А вот это заявление ты принимал, Ваня? – зам улыбаясь помахал тремя листами бумаги.
– Я, –потупившись ответил Пикуза.
–Тебе прочитать? Нет, я сам, слушай «Прошу привлечь к ответственности владельца пчёл, которые атаковали меня и одна из которых укусила меня за левую ладонь, причинив телесные повреждения».
Пикуза смущенно заулыбался и порозовел.
– Ты установил данные этой героической пчелы? Опросил хотя бы пару? Пострадавшая опознает их?
– Про это Ваня, я вообще молчу, – зам тоскливо глядел в материал, – ты знаешь кто такие евреи?
– Ну, так у меня бабка - еврейка, – оживился Пикуза.
– Ты знаешь, что во время войны они жили в гетто? Фашисты их туда загоняли. Потом расстреливали. После войны поставили памятник. Жертвам, – зам зашел издалека и Пикуза насторожился.
– А у тебя что, в отказном? «Установить лиц, похитивших искусственный цветок от памятника Гёте, не представилось возможным».
- Ты гетто от Гёте отличаешь?
Потом зам перестал задавать Ване вопросы и просто запойно зачитывал полюбившиеся места из его, Ваниных, нетленок.
Сам себе читал, сам себе смеялся, сокрушенно качал головой, театрально хватался за голову.
А Иван Пикуза, сменившийся в этот день с суток, сидел на стуле перед замом, ссутулившись.
И спал.
