Каждый раз, когда читаю посты про сверлящих, ставящих на газон свои автомобили, ссущих в лифтах и прочих неприятных соседей, радуюсь, что у меня таковых быть не может, ибо живу в частном доме. Некому сверлить, заливать меня водой и ставить на мою лужайку свой драндулет. Однако, летом меня таки постигла кармическая кара за мою гордыню.

Ехал из командировки из другого города на работу в обеденное время, как раз путь пролегал недалеко от дома, думаю заскочу на обед, чтобы в столовку не ходить. Заехал домой, машину даже во двор не загонял, оставил у ворот, благо дорога широкая. Пообедал, думаю, посетить туалет с комфортом.

Сел, сижу, думу думаю, в Пикабу втыкаю. Вдруг неистовый, лютый стук в дверь, какой то грохот, слышу как открывается дверь (я не запер ее). Я кое-как подтянув штаны стремглав из туалета выскакиваю, как раз открывается входная дверь, влетает мужик такой с двумя ведрами и орет:

- Сосед!! Воды давай!

Я думаю, капец, пожар. В экстренной ситуации голова у меня всегда четко работает. Беру ведра, закидываю их в душевую кабинку, открываю краны. Хватаю огнетушитель в гостиной, сую мужику в руки, кричу ему, что сейчас второй принесу, и пулей мчусь на второй этаж, перепрыгивая через три ступеньки. Срываю со стены второй огнетушитель, скатываюсь с лестницы, выталкиваю мужика на веранду:

-Где горит? Что стоишь, бежим!

Мужик стоит, держит в руках огнетушитель и такой на меня пялится:

- Что горит?

- Что тупишь, где пожар? Давай, показывай! Звонил в пожарку?!

-Да не пожар, какой пожар? Я тут это, баню строю через три участка. В раствор воды надо, а еще к воде не подключён. Никого из соседей дома нет, смотрю твоя машина стоит, думаю дома. Вот, зашел воды спросить.

От моего мата он смылся вперед своих ботинок, вдогонку получив оба своих ведра, с тех пор сосед через три дома со мной не общается, правда вся его стройка, к счастью, ограничилась баней.

Добралась наконец до меня посылка из далекого Новосибирска. И знаете, подарок оказался просто неприличным!
Потому что ну неприлично отправлять настолько крутые подарки!))) 5.5кг, в пакете прощупывались пара коробок и ещё что-то. Еле дождавшись вечера, начинаем открывать!
Котоинспекция, как всегда, на посту. Пыталась залезть в закрытый пакет))

Второй этап - детоинспекция. Что ждало нас внутри:

Первое, что бросается в глаза - твистер! Классная игра, у нас её не было, но мы её любим :) недавно переехали в квартиру побольше, и теперь есть где поиграть!
Первым под потрошение попал мешочек с единорожками:

Что можно положить в сумку? Конечно, ещё одну сумку!)) и это очень круто, котик суперский! А еще - две пары наушников (с елочками и дедом морозом, девчонки разобрали себе по вкусу), клевые украшения на елку (скоро будем ставить), очень новогодняя книга (самое то на каникулах читать, и сама, и дети), комплект шапка+перчатки (утащила младшая, весной будет носить) и кедровые орехи!
А еще в этот бездонный мешок поместилась гора сладостей! Дед Мороз учел, что дети у меня спортсменки, и положил полезных батончиков и мармелада в дополнение к обычным сладостям :-)

Очередь маленького пакета...

А тут все для живности :) еле удалось отобрать у кошки, порывалась разгрызть сразу. И про черепашку не забыли!
Наконец, очередь коробки. Она подозрительно выгибается...
Внутри все заботливо укрыто мягким, классным, серым длинным шарфом (или палантином? Я не очень разбираюсь)! На улицу я шарфы не ношу, но вечером обожаю сидеть дома, завернувшись во что-то уютное.
А вот, что было под шарфом:

Футболка для мужа (идеально, с принтом ему сложно угодить, а тут однотонная), и с размером угадал, хотя я про мужа мало писала. Набор масок (чёрные! Класс!!) и влажных салфеток - актуально будет, наверное, еще долго. Набор носков, очень красивых, их у меня много не бывает)) Вкусные напитки, люблю необычные и интересные! Орешки в кокосе и соленые, мясные чипсы (про них не писала, опять видимо телепатия, потому что обожаю!). Много кофе, даже какой-то бразильский, супер! Я без кофе не функционирую)) и вкусный чай с клубничкой.
И напоследок оставила вкусняшки явно собственного производства. Дед Мороз, если ты читаешь, помоги пожалуйста :) что в баночках? На одной нашла надпись "Аджика", на второй ничего. Очень интересно)) А сушёные ягоды просто вкуснятина))
Общий вид шикарного подарка:

Шарф положить забыла, но так смотрится лучше))

Я в восторге! Александр, вы невероятный!
И кошка в новом домике:

На моём плече плакала самая красивая девушка потока, а я, как последний додик, не знал, что делать. Ната размазывала слёзы по щекам вместе с тушью, кажется, даже не стесняясь меня.

— Я никому не нужна, — ныла Ната всхлипывая. — Все подружки давно при парнях, одна я как проклятая. Где мой любимый? Те, кто нравился, либо пристроены, либо боятся даже заговорить со мной. Так и умру одинокой.

Я неловко погладил её по спине.

— Ну что ты, Нат, что ты, — прошептал, не зная, как утешить. — Тебя все любят. Ты никогда не останешься одна.

В числе всех был и я. Я любил Нату. Но какими бы близкими друзьями мы ни были, на взаимность рассчитывать не приходилось.

— Может, и любят, — шепнула девушка, слизывая слезу с розовой нежной губы. — Только годам к сорока все уже поставят свой штамп в паспорте. Я же даже ни с кем не целовалась! — Ната нервно хохотнула. — Придётся связываться с каким-нибудь ничтожеством, лишь бы не одной.

Я неловко провёл рукой по шелковистым волосам. Вздрогнул. Неожиданная идея прошила мозг разрядом. Это был мой шанс, единственный и последний. Я ободряюще стиснул руку девушки. Она покосилась на меня аккуратно подведёнными глазами.

— Зачем же за ничтожество? — спросил я, робея от собственной дерзости. — Можно сделать как в старых фильмах. Если, скажем, к тридцати пяти никто из нас не женится, то будем вместе.

Ната насмешливо вскинула тонкие брови... и впервые не одёрнула меня. Задумчивость во взгляде сменилась азартом.

— А давай!

...Договорённость решили оформить со всей серьёзностью, чтобы никто не соскочил. Пригодился знакомый отца, нотариус. Косясь на нас, как на чокнутых, он заверил спор на бумаге. В случае отказа от условий нарушителю грозила серьёзная финансовая издержка. У Наты горели глаза. Её авантюризм, помноженный на обиду, сделали своё — и подарили мне надежду.

Оставшиеся до тридцати пяти годы я жил ею.

Уже окончив универ, я тайком следил за страницами Наты в Инстаграме и Вконтакте. Каждый новый парень вонзался в моё сердце кинжалом, каждое расставание грело радостью душу. Я отвергал знаки внимания коллег и знакомых, не встречался больше чем на пару ночей и всё ждал. Мой шанс маячил впереди, становясь вероятнее с каждым убывающим годом.

Тридцать лет. Тридцать один... два. Срок приближался. Мы были восхитительно свободны друг для друга. Тридцать три. Я боялся поверить своему счастью.

Пошёл последний год.

Я родился позже неё на пять месяцев — в декабре. Лишь только Нате исполнилось тридцать пять, я стал ждать своего дня рождения с поистине детским нетерпением. Не мог усмирить мандраж. На работе меня называли одержимым, предлагали отпуск, больничный или же дополнительные проекты. Ах, если бы они понимали! Ничто не волновало меня — я жил предвкушением поцелуев и совместного быта.

В одну субботу мы сидели с приятелями в баре. Выпивали, жаловались на начальников и зарплату, смеялись над барменом в дурацком свитере. Обычный вечер. Хохоча над чем-то, я стукнул кружкой с пивом по столу, как вдруг кто-то тронул меня за плечо.

— Сашка, ты? — спросил девичий голос.

Я в недоумении обернулся.

Это была не Ната, как я понадеялся сначала. Тем не менее девушка оказалась красива. Она смотрела на меня с искренней радостью, и я вдруг понял, что с трудом отвожу взгляд от её голубых глаз.

— Мы знакомы? — спросил я осторожно.

Девушка слабо рассмеялась, отпила свой коктейль.

— Ну как же! Помнишь: Катя, началка, прятки от учителя под партой? Я ещё после первого переехала и сменила школу, — улыбнулась она.

Я окинул девушку новым взглядом. Неуверенно улыбнулся в ответ. Я упорно её не помнил. Но в школе и правда была какая-то Катя, да и под партой мы прятались, надеясь сорвать урок. Несколько образов, впечатавшихся в детскую память, перемешались в голове, и я улыбнулся с гораздо большей теплотой.

— Привет. Сколько лет, сколько зим!

Приятели с интересом следили за нами. Мы обнялись и Катя, взяв стул, подсела за столик.

— Кто бы мог подумать, что мир так тесен, — сказала она весело. — Расскажи, как там было после моего ухода? Хочу знать всё.

И я пустился в воспоминания на потеху товарищам и новообретённой подруге. Катя хохотала звонко и весело, и мне было хорошо рядом с этим эхом беззаботного детства. Искреннее веселье делало её ещё красивее и здорово молодило. Под конец вечера, обменявшись номерами, мы договорились встретиться на неделе за чашкой кофе.

Во вторник вечером я ждал Катю в уютном кафе на территории парка. Она появилась в лёгком пальто и, улыбнувшись в знак приветствия, села напротив.

— Как прошла твоя неделя? — спросила подруга, заказывая имбирный чай.

Мы разговорились вновь — про будни, невзгоды, мечты юности, сбывшиеся и не сбывшиеся. С Катей было интересно, как со старым приятелем, который знает тебя наизусть, но не устаёт открывать твои новые грани. Она посочувствовала разбитой в прошлом году машине и кредиту за новую, смеясь, рассказала, что в школе, где сейчас работает, учителям запрещают красить ногти и носить кроссовки. Я не мог перестать улыбаться и в кафе, и во время прогулки по парку, и лишь расставшись у её подъезда, вдруг с удивлением понял, что эти несколько часов ни разу не думал о Нате.

На пятом свидании Катя призналась:

— Я соврала. Там, в баре, я увидела тебя в первый раз. Мы никогда не учились вместе.

Я нахмурился. Под моим взглядом Катя отвернулась, стряхнула с лавочки пару листьев.

— Зачем?

Она усмехнулась. Повернулась, взглянула на меня своими прозрачно-голубыми глазами.

— Ты мне понравился, — пояснила она, — а другого повода познакомиться я не придумала. Услышала, как тебя зовут друзья, и решила рискнуть.

Я хохотнул. Видя, что не злюсь, Катя засмеялась в ответ.

— Аферистка, — беззлобно поддел я подругу.

Девушка только хитро прищурилась.

— Стараюсь.

Тот день мы провели ещё прекраснее предыдущих.

...Когда мы впервые поцеловались, я окончательно забыл про Нату.

Сообщение пришло недели за три до моего дня рождения. Открыв диалог, я чуть не взвыл. Обещание, столько лет хранившееся в памяти и с лёгкостью забытое за ласками Кати, теперь застигло врасплох.

«Саш, ты женился? :) »

Так просто. Так прямо. Я пробежался по её странице, бесцельно, отчаянно. Красивая девушка со статусом «в активном». Одинокие фотки, модельные позы, злые печальные глаза. Она снова ставила на себе крест — и прибегала к запасному варианту. С раздражением выругавшись, я вернулся в диалог.

«Да».

Прочитано. Молчание. По экрану побежали точки. Я смотрел на них почти со страхом.

«Сфотографируй паспорт, Сашенька».

Я зло схватился за голову. Дурак, вот дурак! Я так хотел этого, так мечтал — и теперь собственная мечта вышла мне боком.

Пришла смска от Кати. Я с тоской посмотрел на экран телефона и, упрямо сжав губы, напечатал Нате ответ:

«Будет тебе фотка».

Ткнувшись лбом в стол, я тихо застонал. Даже если предположить, что Катя согласится выйти за меня, мы не успеем зарегистрировать брак. Только Ната была настроена серьёзно. Я пару раз стукнул головой о столешницу. Мысли о собственной тупости давили на черепную коробку изнутри.

Спустя минут двадцать блуждания по интернету я понял три вещи. Первая: даже на то, чтобы слетать в Лас-Вегас, пожениться, вернуться и оформить заключённый брак в российском загсе, уйдёт больше, чем три недели. Вторая: в России нас могут поженить срочно, если Катя уже беременна, у нас родился общий ребёнок или же один из нас смертельно болен. Третья: я крупно попал.

В очередную нашу встречу Катя всё не могла понять, почему я такой мрачный. Я же не знал, как сказать ей. Мы сидели у меня, пили чай с имбирём, и я, как мог, избегал её вопросительного взгляда. Вчера я нашёл наш с Натой нелепый договор. В случае отказа я бы выплатил ей пятьсот тысяч. У меня не было таких денег.

— Да что с тобой? — с тревогой спросила Катя, касаясь моей щеки.

Я вздрогнул. Взглянул на неё почти испуганно. Что она скажет, когда узнает обо всём? И как мы выпутаемся? Я ненавидел Нату. Когда-то желанная, теперь она стала препятствием моему счастью.

— Скажи... — начал я и замолчал, не зная, что говорить.

Катя придвинулась ближе. Внимательно заглянула в глаза.

— Да?

Я помялся и выпалил, как дурак:

— Ты бы вышла за меня?

Девушка округлила глаза. Неловко, но тепло рассмеялась.

— Не рановато ли об этом, милый? — спросила она с улыбкой.

Я помолчал. В голове почему-то всплывали причины для ускоренной регистрации брака: беременность, рождение ребёнка, угроза для жизни... Едва думая, что говорю, я спросил:

— Даже если бы мне оставалось жить всего несколько месяцев?

Лицо любимой побледнело так стремительно, что я сразу же пожалел о своих словах.

— Ч... что ты сказал? — спросила Катя.

Я пожал плечами, скрывая панику.

— Что ты сказал?! — повторила Катя, вскакивая.

Я поёжился и, бормоча что-то невнятное, почти выставил её из квартиры. Прислонившись изнутри к входной двери, устало прикрыл глаза. И зачем я это ляпнул? Кто меня тянул за язык?

Зазвонил телефон. Я дрожащими пальцами принял вызов, слабо ответил:

— Да?

— Саш, скажи мне, что происходит? — попросила жалобно Катя. — Это же шутка, да?

Я вздохнул. Помолчал немного, перебирая варианты. Брак с Натой или немного вранья? Брак с Натой или... Меня передёрнуло. Жмурясь, чтобы не дать себе передумать, я торопливо забормотал:

— Кать, ты только не волнуйся...

Заявление должны были подавать в среду, когда у Кати был выходной. Я уже и сам едва помнил, что наплёл ей, и жутко трусил. Накануне, договорившись с какой-то конторкой, я отвалил последние зарплатные тысячи за липовую справку. У перехода мне вручил её настороженный парень, который, отдав бумажку, тут же затерялся в толпе. Я с омерзением осмотрел справку. Выглядело натурально — печать знакомой больницы, подпись. Я сглотнул. Собственная ложь стояла в горле комом. Я убеждал себя, что сразу после регистрации успокою Катю «врачебной ошибкой», но это не помогало.

Заявление подавали в печальном настроении. От вида поникшей девушки становилось дурно. Работница загса рассматривала подделку так долго, что я уже подумал — спалился. Наконец, жалостливо вздохнув, сказала:

— Через два дня распишем. Приходите...

Разбитые, мы вышли из дворца бракосочетания.

Дня освобождения от Наты я ждал ещё сильнее, чем раньше — дня рождения. Катя хлопотала вокруг меня, украдкой утирая слёзы. С трудом я уговорил её ничего не сообщать родным. Я ненавидел себя всё больше и раз за разом повторял, что всё обойдётся, как попугай. Когда же, когда?! В пятницу мы прибыли в загс сразу после катиных уроков. Расписались просто, без всяких церемоний. Надевая простенькое кольцо на палец невесте, я чуть не расплакался от облегчения. Катя оказалась менее сдержана. Слёзы побежали по её щекам, а она пыталась улыбаться, словно так я ничего не замечу.

— Теперь я твоя жена — и буду ей до конца твоих дней, — прошептала любимая, всхлипывая.

Не в силах этого вынести, я вывел её на улицу.

Нас окликнули у самого выхода из загса. Я обернулся. Похолодел. Не узнать Нату было нельзя — она приближалась ко мне, и глаза моей юношеской любви сверкали ненавистью.

— Вот оно как, — процедила девушка, останавливаясь напротив. — На ком угодно, лишь бы не на мне?

Она презрительно осмотрела Катю. Та отступила. Я сам не заметил, как сжал кулаки.

— Что ты здесь делаешь? — спросил напряжённо.

Ната фыркнула. Перевела высокомерный взгляд на меня.

— Забыл, что моя мать работает в загсе? Она тоже твою фамилию знает.

Обстановка накалялась. Я взял было Катю за руку, собираясь увести, но Ната резко крикнула, глядя на мою жену:

— Мы договорились расписаться через пару недель.

Вздрогнув, Катя обернулась. Я заметался, не зная, как спасти положение.

— Не слушай её, — сказал любимой с нервным смешком, — она просто ревнует. Мы раньше встречались, вот и не уймётся.

Ната расхохоталась. Катя следила за ней с нарастающим вниманием.

— Никогда не встречались, — отрезала мечта моей юности. — Но Саша об этом грезил. У нас была интересная договорённость — договорённость, которой ты помешала. Вот, прочти.

И к моему ужасу, Ната достала копию нашего соглашения. Катя взяла лист. Я беспомощно смотрел, как её глаза бегают по строкам. Как она поднимает взгляд на меня. В любимых голубых глазах стояла боль.

— Так это всё — я, болезнь, внезапная женитьба — нужны были, чтобы сбежать от неё? — тихо спросила Катя.

Я не знал, что ответить. Девушка посмотрела на меня долго, жалобно — и, резко сжав губы, пошла прочь. Брошенный в воздух листок спланировал в ладонь Нате. Та удовлетворённо улыбнулась.

— Оставляю тебя одного, как ты и хотел, — бросила она сухо.

Я стоял у загса. Смотрел в спины двум удаляющимся девушкам. И изо всех сил убеждал себя, что ещё смогу всё исправить.

© Лайкова Алёна

(История выдуманная, копировать с указанием автора)

Мы с ней уже долго гуляли по зимним улицам, и присматривали место где можно согреться. Наше внимание привлекло скопление народа возле входа в большой книжный магазин. Оказалось, сегодня здесь будет встреча молодого и талантливого российского писателя и его читателями. Обещали пригласить известных критиков и устроить творческий вечер, что бы это ни значило. Билеты по 200 рублей.

Я никогда о нем не слышал, но ее глаза вдруг заискрились таким любопытством, что я оставил всякие сомнения и повел ее ко входу.

Почти сразу за входом стояла тумба с книгами героя вечера с совершенно не запоминающимся именем. То ли Андрей Александров, то ли что-то в этом роде, совершенно обычное русское имя. До начала встречи было минут десять, и мы решили изучить его творчество. Я пробежал взглядом длинный ряд книг. Да, плодовитый автор. Но названия на меня произвели удручающее впечатление: «Галактический штрафбат», «Битва за Ойкумену», «Наш человек при дворе Ивана Грозного», «Наш человек при дворе Рюрика», «Охотник за шансами», «Альфа-разведчик»… И все это под безвкусными заголовками в стиле «Боевая фантастика» с кричащими обложками книг, на которых было изображено что-то непонятное, но очень фантастическое и очень боевое.

- Мне кажется, мы зря сюда зашли, - прошептала она. А у нее есть вкус, отметил я про себя.

- Давай хотя бы посмотрим, что он расскажет. Заодно погреемся, - подмигнул я. Она согласилась.

Я взял книжку наугад. Слишком легкая, не люблю такие; но это уже не к автору претензия. Открыл где-то в середине и пробежал глазами несколько абзацев. Пишет вполне доходчиво, но совершенно невыразительно. Стоило ли из-за такого собирать встречу? Мне даже стало интересно, что же там будет.

Время пришло, и мы прошли в отдельный зал, заставленный книжными шкафами. В конце зала были установлены целых два стола, за которыми сидело подозрительно много людей. Кто же из них наш гений? Или может, это коллективное творчество? А что, вполне может быть, и псевдоним взяли неброский специально. А за столами на стене почему-то висел телевизор.

Мы удобно встали в нише у шкафа с самого края, чтобы если что незаметно сбежать. Люди проходили мимо нас и садились на стульчики, рядами стоявшие в центре зала. А народу кстати не мало, похоже, займут все сидячие места и ее стоять будут. Интересно, тут много таких же случайных прохожих, как мы? Еще минут пять шло броуновское движение, потом представительный мужчина в пиджаке вышел на пятачок перед столами и произнес краткую приветственную речь, представив участников. В левом углу по левую руку сидел автор и его товарищ для поддержки; по правую руку один известный литературный критик О. Латунский и еще двое не таких известных, мужчина и женщина.

Автор с товарищем выглядели совершенно как обычные люди, одетые совершенно по-будничному. Они с любопытством и в то же время настороженно поглядывали то на критиков, то на читателей; видимо, мероприятие было им в новинку. На их столе почему-то стоял ноутбук.

Критики были в неформально-деловом стиле, то есть пиджак с кофтой. Критик Латунский выглядел устало и раздраженно. Он шевелил усами и явно готовил разгром. Два других критика выглядели как люди, не совсем понимающие, что происходит.

Мы с ней переглянулись. Она похоже тоже заметила эти странности, и любопытство снова искрилось в ее глазах. Интересно, что будет дальше. Между тем, ведущий уже заканчивал вступительное слово

- … и вопреки традиции, мы дадим первое слово уважаемым критикам. Я уже вижу, что господин Латунский имеет что сказать по поводу творчества героя нашего вечера, - с этими словами ведущий отошел в сторону.

Латунский раздраженно нахмурился, но слово принял. Поздоровавшись с присутствующими он серым и очень спокойным голосом, за которым слушалось плохо скрываемое раздражение, начал:

- На самом деле я даже не понимаю, зачем вы меня сюда пригласили. Я ознакомился с творчеством… уважаемого автора, и не нашел в нем ничего такого, что можно было бы обсуждать в формате данной встречи. Темы эти не новые, они, я бы сказал, исписанные, слог, язык тоже не являются выдающимися. У нас сейчас много авторов, которые работают в такой манере, очень много такой литературы. И вы, по большому счету, от них не особо отличаетесь. Что ж, работайте, вы найдете своего читателя. Вы, наверное, ожидали, - слегка усмехнулся он в зал, - что я устрою разгром этому творчеству? Вынужден вас расстроить, никакого разгрома не будет. Громить просто нечего. Абсолютно неотличимо от десятков других авторов, простите меня за излишнюю прямоту.

И я был с ним солидарен. Время от времени я поглядывал на автора, ожидая увидеть смущение, гнев, раздражение – что может испытывать человек, когда так обесценивают его работу. Но автор и его секундант наоборот, расцветали с каждой фразой. Под конец они уже с трудом сдерживали улыбки. Почему так? Я заинтриговано подался вперед, ожидая, что будет дальше.

А дальше слово взял автор. Нет, он действительно чему-то рад, он не притворяется, решил я. Бодрым голосом он поблагодарил всех собравшихся и лично критика Латунского, что они ознакомились с его творчеством. А его товарищ в это время открыл ноутбук и вывел на телевизор что-то непонятное.

- А теперь позвольте представить вам автора этих произведений, - вдруг сказал автор. – Настоящего автора! – загадочно добавил он и показал на экран.

На экране была какая-то сложная диаграмма в виде графа с большим количеством связей.

- Вот он, на экране. Это ИСТ-3. Искусственный синтезатор текста. Да, все эти книги написала нейросеть! – в зале повисло недоуменное молчание. Автор… вернее, уже наверное «автор», продолжил: - Мы с коллегой, - его товарищ помахал ручкой, не отрываясь от монитора, - представители достаточно молодой компании «Artifitial Speech», занимаемся в основном интеллектуально обработкой текста. Меня зовут Александр, я – менеджер проекта, Андрей – ведущий инженер. А творческий псевдоним у нас – Андрей Александров. В рамках разработки новой версии мы решились на эксперимент – скормить нейросети, вернее, нейросетям, их несколько, большой пул современной массовой литературы и получить на выходе что-то подобное. Далее мы, не раскрывая наше инкогнито, обратились к издателю, - тут мужчина, сказавший вступительной слово, важно кивнул, - и издали целую серию книг на разные темы. Тексты прямо из нейросети мы отправляли в издательство, была некоторая редактура, но не больше, чем для живых авторов, - представитель издательства опять важно кивнул, - и к нашему удивлению книги начали покупать не хуже, чем другие. И что важно, известный критик, для которого все это было тайной, только что, перед вами, сказал что наше творчество не отличается от творчества других авторов.

- Ты ему веришь? – спросил я у нее.

- Не знаю, а ты? – прошептала она в ответ, весело поблескивая глазками.

- Пока не особо. Но перворманс интересный, - прошептал я ей. Она улыбнулась.

А менеджер проекта продолжал:

- Чтобы не быть голословными, давайте сейчас проведем эксперимент. Попросим уважаемого автора прямо при нас написать книгу. А чтобы все было совсем честно и наглядно – давайте скажем ему, про что мы хотим книгу.

- Фантастику, - раздались выкрики из зала. - Про космос! Про попаданцев! Про Сталина!

Андрей – ведущий инженер что-то набирал на клавиатуре ноутбука.

- Хорошо! А теперь уважаемые критики, пожелание от вас.

- Про Серебряный век русской литературы, - ответил Латунский.

- Извините. Возможности нейросети пока ограничены. Давайте что-то более приземленное.

- Ну тогда про Пушкина, - раздраженно ответил критик.

- Итак! У нас есть основные параметры. Нужна фантастика про космос, попаданцев, Сталина и Пушкина. Андрей, готов? Запускай. Это займет минут двадцать. А пока мы можем рассказать как это работает или ответить на вопросы.

Голос из зала:

- Это все прямо в ноутбуке составляется?

- Нет, в облаке. Очень большие озера данных.

- А вы Кибериаду читали? – вдруг спросил кто-то.

- Ей и вдохновлялись, - улыбнулся Александр.

Больше вопросов не было, и Александр пустился в пространное повествование про три нейросети. Первая разбирает текст и переводит его в некий мета-язык, вторая синтезирует действия, на выходе выдавая описание на этом мета-языке, а третья генерирует сюжет и выдает тоже какую-то информацию второй нейросети. Андрей меж тем колдовал с ноутбуком, а на экране были не яркие картинки, как на презентации, а суровая командная строка. Вот тогда я им и поверил.

Александр говорил хорошо и вдохновенно. Он наверное мог бы говорить так очень долго, но закончил как раз когда нейросеть завершила свою работу. Андрей вывел на телевизор текст. Все вместе мы начали его просматривать, чтобы разобраться в только что написанном произведении. Достаточно внятным, но не слишком выразительным языком, в нем оговорилось о том, что после гибели на дуэли Пушкин переселился в тело человека, жившего в XXII веке и бредившего стихами Пушкина, изобрел машину времени и переместился во времена Сталина, чтобы изменить ход Великой Отечественной Войны с помощью космических технологий. Мне казалось, что я что-то подобное уже читал, может быть, с каким-то вариациями. По тексту встречались ошибки и несогласованные предложения, но в целом не так много.

Андрей демонстративно забивал выборочные абзацы в гугл, гугл ничего не находил. Так мы убедились в уникальности текста.

И тут все заговорили сразу, перебивая друг друга. Люди выражали эмоции от такого необычного представления, недоверие, восхищение. Мы с ней переглянулись, она задумчиво покачала головой.

- А почему же вы не дали своей нейросети Толстого, Булгакова, Достоевского, Хармса наконец! – услышал я голос Латунского.

- Как я уже говорил, возможности техники пока ограничены. Я думаю после успеха этого эксперимента мы можем увеличить мощности и замахнуться уже и на классиков. Хармса кстати давали – все зависло, потом упало, пришлось переразворачивать все с нуля.

И тут она сделала шаг вперед от меня и выкрикнула свой вопрос:

- И что же теперь будет? Нейросеть полностью заменит всех писателей?

Андрей с Александом синхронно закивали головами, мол, да.

А Латунский в первый раз за вечер улыбнулся:

- Нет. Действительно талантливые писатели пробьются. Обязательно.