Дом с деревянными ставнями 1 часть
Привет, друзья, вот вам мой новый рассказ. Писалось под песню Агаты Кристи "Щекотно"
Меня зовут Марина, мне 11 лет, и мы живем в доме с деревянными ставнями. Мы – это я, мама и бабушка. Еще у меня есть папа, но он уже месяц как уехал в командировку. Поэтому мы живем с мамой и бабушкой в доме с деревянными ставнями, так я его называю. Я не могу называть его своим домом.
С первого взгляда трудно понять, что с этим домом не так. Дом этот на окраине города, недалеко от военной части. Раньше мы жили там, в военном городке, потому что мой папа офицер. Мне нравился наш уютный двор, качели, турники и лесенки, у меня были подружки. Но однажды утром в нашу квартиру пришли солдаты и сказали, что нужно переезжать. Мама с бабушкой быстро собрали вещи, и мы пошли. Солдаты провожали нас, они крепко сжимали автоматы и нервно оглядывались на каждом шагу. Изо всех подъездов выходили жители с вещами, все очень торопились, и всех провожали солдаты. Люди с вещами вышли за кпп, и когда все прошли, солдат закрыл решетчатые ворота офицерского городка и запер на замок.
Все шли в разные стороны, куда вели солдаты. Мы шли недалеко, где-то полчаса, и я помню, как прийти обратно в военный городок. Нас привели в этот дом с деревянными ставнями. В нашем городе таких много – целые улицы частных домов, похожих на деревенские. Этот дом зеленый, у него есть чердак и веранда, и деревянные ставни на окнах, вокруг дома – сад, где растут мальвы, флоксы и лилии. Мне этот дом не понравился сразу. Нам сказали, что мы должны пока пожить здесь, что всеми вещами можно пользоваться, но по возможности, ничего в доме не стоит менять.
И вот мы вошли в этот чужой дом. Хозяев не было, но выглядело все так, будто они никуда не уехали, а только вышли за хлебом. В шкафу одежда, на кухне посуда, в холодильнике еда, кровати заправлены, но никого. В шкафу хватило места, и мама положила туда наши вещи. Так мы и поселились в доме с деревянными ставнями.
Мама и бабушка стали прибираться в доме, а мне сказали пойти погулять во дворе. Я взяла Барби и Кена и пошла во двор. Был солнечный августовский день, во дворе кругом цвели цветы, но мне все равно было страшно, мне казалось, что кто-то подсматривает за мной из дальнего угла сада, где ветви яблонь низко нависали над тропинкой, еле заметной среди кустов малины.
Я сказала себе, что это просто нервы, и что нечего бояться, и стала играть. Сорвала по несколько лепестков цветов, зачерпнула игрушечной тарелкой песок из небольшой кучи у завалинки дома, сорвала травы и стала готовить для своих кукол «вкусный салат».
Кусты странно зашелестели, послышался чей-то вздох. «Кто здесь?» - спросила я, вслушиваясь в тишину. По саду прошел легкий ветерок, и сквозь шелест листьев я услышала чьи-то неторопливые шаги по саду. Или показалось? Я хотела пойти туда, где затихли шаги, но боялась того, что могу там увидеть. Все-таки прошла, крадучись, несколько шагов, и нашла на дорожке старый резиновый садовый шланг для полива цветов. Шланг был дырявый, и из него капала вода. Я подумала, что приняла за шаги этот звук, и немного успокоилась.
Вечером, когда мы легли, я долго не могла уснуть. Дома, в нашей квартире на пятом этаже, по ночам было тихо, а тут ночную темноту наполнял шелест сада, трескотня кузнечиков, возня ночных птиц.
И среди этих безобидных звуков возник новый, встревоживший меня.
- Мяя!
Это явно было кошачье мяуканье, но странное, скрипучее и глухое. Обычная кошка так не мяучит, я лежала и раздумывала, не может ли быть, что кошка, которая так мяукнула, ранена и нуждается в помощи. Мама и бабушка давно спали, и мне не хотелось будить их, а выходить одной в темный незнакомый сад хотелось еще меньше. Я вслушивалась в ночные звуки, ждала, повторится ли мяуканье. Сон не шел.
Послышался новый звук, сначала едва различимый, потом все отчетливее и отчетливее. Шаги, и скрип половиц. Кто-то ходил по дому. Это не могли быть мама и бабушка – шаги слышались из кухни, маме и бабушке, чтобы попасть туда, пришлось бы пройти мимо меня. Я хотела разбудить маму, но подумала, что звук мне мог и показаться, а мама рассердится, если ее разбудят зря. Так и осталась я одна, наедине с чужим домам и странными звуками, пока наконец не заснула.
А на утро я проснулась раньше всех и сделала себе чаю. Когда встала мама, она отругала меня за грязные следы на веранде и за то, что я съела все пирожки в холодильнике. Я не выходила на веранду и не ела пирожков, но объяснить это маме не получилось.
- Дома только ты, я и бабушка, - сказала она. – И бабушка спит. Кто, кроме тебя, это мог быть?
Я не стала рассказывать про то, что слышала ночью, мама просто подумала бы, что я оправдываюсь.
А когда бабушка проснулась, они с мамой собрались на рынок.
- Этот дом надо привести в порядок, - сказала мама. – Эти обои с цветами на веранде слишком аляповатые, в наше время никто с такими не живет. А в саду, вон на той клумбе, где пока ничего нет, мы посадим розы.
- Нас просили ничего не менять, - сказала я.
- Не учи меня, - сказала мама. – Ты сама ничего полезного по дому не делаешь. Подмети, хотя бы, за собой эти следы.
Мама с бабушкой ушли. Я подмела веранду, заметив, что следы были большие, явно не мои, не бабушкины и не мамины. Как только мама этого не заметила?
В доме одной было очень неуютно, и я опять вышла поиграть в сад. Я играла со своими куклами, стараясь не обращать внимание на странные шорохи в саду и на неприятное ощущение чужого взгляда. Около часа ничего необычного не происходило, а потом поднялся холодный ветер, и из-за соседних крыш наползла черная туча. Я стала собирать игрушки, чтобы пойти домой, и вдруг снова услышала в кустах странное скрипучее мяуканье:
- Мяя!
Из кустов в кусты через тропинку в саду пробежала черная тень в форме кошки. Порыв ветра встряхнул старую яблоню, на меня посыпались листья и маленькие веточки. Я поспешила спрятаться в дом. Началась гроза – сухая, без дождя. Грохотал гром, порывы ветра налетали на стекла.
Когда мама и бабушка вернулись, гроза уже закончилась. Они купили новые обои для веранды и кусты роз для сада. Обои были бледно-зеленые и однотонные – мама сказала, такие сейчас в моде. Бабушка посадила в саду розовые кусты, а потом мы вместе поклеили обои на веранде. Всю веранду поклеить не успели, но мама все равно была довольна.
Второй ночью я заснула без проблем, но проснулась посредине ночи. Листья сада недобро шелестели на ветру, а со стороны веранды опять послышалось зловещее скрипучее мяуканье. Я решила, наконец, найти источник звука, и пошла на веранду. Свет включать не стала, этот дом я запомнила достаточно, чтобы дойти до веранды наощупь. На веранде было светлее, чем в доме – через большие окна проникал слабый лунный свет. Я хотела выйти в сад и посмотреть, что происходит там, уже взялась за дверную ручку, но решила сперва выглянуть в окно. Сначала я увидела только безлюдный сад, но через мгновенье…
Удар! На окно, в которое я смотрела, прыгнула ужасная тварь. На меня в упор смотрела неправильной формы морда с клочковатым мехом и оборванными ушами, один глаз затянут бельмом, другой злобно сверкает. Растопыренные лапы такие худые, что существо больше похоже на кошачий скелет, чем на живую кошку. Я отпрянула от окна, а чудовищная кошка, скрипуче мяукнув, наконец, упала с карниза в темноту сада. Я прошла еще два шала задом наперед и натолкнулась на стол, стол ударился о буфет, в буфете громко звякнула посуда.
Мама проснулась и пришла на веранду, сонно щуря глаза. С ее приходом мои страхи рассеялись, это была просто ветренная ночь и темная веранда.
- Что случилось? – спросила она.
- Я просто хотела попить воды, - соврала я.
Она налила мне воды, мы вернулись в спальню и легли спать. Мама уснула сразу, а я еще долго слышала сквозь дрему мяуканье странной кошки и размышляла о том, закрыта ли на веранде форточка. Что если это существо заберется в дом?
Утром мы увидели, что один из кусков бледно-зеленых обоев оторван, и под ним снова видны обои в цветочек, обезображенные обойным клеем и ошметками бумаги. Досталось опять мне, как я ни оправдывалась, мама и бабушка были уверены, что это я оторвала – «больше некому, больше никого в доме нет,» - говорили они, и, казалось, просто пытались убедить сами себя.
А в саду, на той клумбе, где бабушка посадила розы, рядом с ними выросли бархатцы. Бабушка посетовала, что они с розами совсем не гармонируют, но на этот раз, хотя бы, меня не обвинили, что это я тайком посадила цветы. Бабушка решила, что семена бархатцев уже были в земле, когда она сажала розы. Чего только не придумаешь, чтобы себя успокоить! Из семян, конечно, могут за одну ночь прорасти растения, но это будут просто зеленые ростки, а не вовсю цветущие пышные кустики.
Что именно произошло в следующие несколько дней, я не помню, да не так это и важно. Важно только, что дом не принимал нас, что на все, что мы меняли в доме, он отвечал своими изменениями. Мы каждый день что-нибудь сажали, переставляли мебель, переклеивали обои, а дом на следующий день менял что-нибудь свое, исчезала или появлялась еда, вещи перемещались с места на место. Днем, играя в саду, я слышала мяуканье странной кошки, иногда видела ее тень. Сама кошка показывалась только под вечер, и только в темных уголках сада. Перед сном я всегда проверяла, чтобы дверь на веранде и форточка были закрыты. Я слышала по ночам шаги неведомого человека и мяуканье кошки, и думала, что никто из них до меня не доберется, и что я в безопасности.
В одну из ночей все изменилось. Я проснулась среди ночи, услышав шаги на кухне, и почти не испугалась, просто сквозь сон следила за шаркающей походкой невидимого человека. Шаг, еще шаг, скрип старой половицы.
Скрип двери. Что бы это ни было, оно открыло дверь на веранду.
Я не знала, что оно умеет открывать двери. Я перепугалась и попыталась разбудить маму – она спала на соседней со мной кровати.
- Мама, вставай, в доме кто-то есть! – сказала я сначала тихо, потом закричала, пугаясь звука собственного голоса. Мама не просыпалась, она спала очень крепко, как мертвая.
Скрип шагов по веранде. Хлопок. Это открылась форточка! А следом послышался удар, царапанье когтей и хриплое мяуканье. Кошка забралась в дом!
Я встала и попыталась включить свет. Выключатель беспомощно щелкнул, свет так и не включился. Меня охватила паника, я забилась в промежуток между диваном, на котором спала, и стеной. Я слышала неторопливые, чуть слышные кошачьи шаги.
И тут я вспомнила короткую молитву, которой меня успела научить прабабушка с папиной стороны, пока была жива. Я зашептала молитву, повторяя ее много-много раз подряд. Кошачьи шаги прошли мимо нашей комнаты и затихли где-то на веранде. До утра я так и не сомкнула глаз.
Утро развеяло страх, но полностью в безопасности в этом доме я себя чувствовать не могла. Обои на веранде оказались подраны кошачьими когтями, на столе на веранде стоял свежевыпеченный пирог, которого ни мама, ни бабушка не пекли. Пирог, скорее всего, был вишневым, но мне его красный цвет показался кровавым. Под столом стояло треснувшее голубое блюдечко с куриными костями. Я нервно попятилась и поспешила выйти в сад.
В саду из-под куста смородины выглядывала одноглазая кошка, облизывалась и нагло улыбалась мне. Я от страха приросла к месту. Кошка оценивающе оглядела меня, повернулась и неспеша ушла вглубь сада. Нет, гулять в саду после такого тоже было невозможно. Я на цыпочках вышла за калитку на улицу.
Что делать на улице, я совершенно не представляла. Там была небольшая куча песка, оставшаяся после стройки, и можно было бы поиграть, но при своем поспешном бегстве из дома я не взяла игрушек. Идти назад было страшно.
Когда нечем заняться, время тянется невыносимо медленно. И как назло, день был чудесный, теплый и солнечный, в такой бы день играть с подружками во дворе настоящего моего дома. Я села на камень рядом с песочной кучей и сидела так до обеда, бессмысленно смотря на пустынную улицу, следя за движением солнца по небу, и думала о том, что же будет этой ночью.
Совершенно не помню, как меня позвали обедать и как после обеда я вернулась к песочной куче, но на этот раз со мной уже были мои игрушки. Впрочем, играть не хотелось. Я просто держала Кена и Барби в руках, смотрела на пустую улицу и ждала вечера, как казни.
* * *
Все изменилось в самую жаркую часть дня, когда солнце стояло выше всего, когда на дороге появилась девочка. Или, может быть, девушка? Она была старше меня, лет, наверное, тринадцати. Она не была похожа на нашу соседку, ее джинсы ниже колен были все в дорожной пыли – она пришла издалека. Она шла быстро, но походка у нее была веселая, и она все время глазела по сторонам – ясно, что она никуда не спешит, а просто прогуливается. Она сразу заметила меня и свернула ко мне.
- Привет! – сказала она. – Как тебя зовут?
- Марина.
Собственный голос показался мне странным, слабым и испуганным.
- Меня Таня. Ты гуляешь? Давай гулять вместе?
Она села рядом со мной прямо на землю.
- Здесь грязно, - предупредила я.
- Таньки грязи не боятся, - пошутила она.
Мы посмеялись и стали играть в Барби и в посудку. А через пару часов, когда наши куклы успели побывать и на балу, и в походе, и в ресторане, Таня предложила:
- Давай пройдемся по улице вместе?
- Мне не разрешают далеко уходить, - сказала я.
- А ты спрашивала разрешение?
Только сейчас я подумала, что действительно не спрашивала у мамы, где мне можно, а где нельзя гулять. Просто всегда считалось, что «гулять» означает «гулять во дворе», но это было еще дома, в военном городке, где во дворе были подружки и детская площадка, где просто не хотелось гулять где-то еще.
- Давай так, - предложила Таня, - ты спросишь у мамы, можно ли тебе пойти погулять, а куда идешь, не уточняй.
- А не опасно гулять одним далеко? – засомневалась я.
- Да что тут опасного, - улыбнулась Таня. – Это очень тихая улица, здесь даже машины почти не ходят. А если что, я защищу и себя, и тебя. Ха!
Она вытащила из переднего кармана джинсов складной ножик, открыла его и воткнула в землю между своих растопыренных пальцев. Ножик меня не впечатлил, но ее уверенность мне понравилась, и аргумент, что улица тихая, показался убедительным. Я отпросилась, как она сказала, и мы пошли гулять. Мы пошли вдоль нашей улицы, но не в сторону военного городка, а в другую сторону. Здесь было много таких же частных домов с деревянными ставнями, как тот, в котором мы жили, и несколько более новых кирпичных домов. Я, после всех событий, смотрела на дома с деревянными ставнями с неприязнью, но Таня вслух восхищалась этой провинциальной архитектурой, рассказывала об узорах, о сочетании цветов, и постепенно увлекла меня. Оказывается, дома с деревянными ставнями тоже можно любить.
- А ты сама в каком доме живешь? – спросила я.
- А в пятиэтажке, ничего интересного, - отмахнулась Таня, и показала рукой куда-то назад.
- В военном городке?
- Нет, туда, дальше, - показала она в сторону.
Мы свернули и прошли еще несколько живописных маленьких улочек. Было жарко. Когда нам захотелось пить, Таня предложила напиться из колонки. Я побоялась, что вода не кипяченая, но она сказала, что все ее друзья так пьют, и пока еще никто не заболел. Мы попили этой обжигающе-холодной, отдающей ржавчиной воды, порядочно забрызгавшись. Но я была рада, что не нужно идти домой.
Все когда-нибудь кончается, солнце клонилось к закату, и мне пора было домой. Мы подошли к дому с деревянными ставнями, и я снова уселась на камень, ожидая, когда мама позовет меня в дом.
- Ты не хочешь идти домой, так ведь? – сказала Таня.
Она села рядом со мной на корточки и заглянула в глаза:
- Расскажи мне, в чем твоя беда, Марина? У тебя слишком строгие родители? Они тебя часто наказывают? Почему тебе не хочется домой?
- Еще как хочется, - сказала я сквозь слезы.
И я, глотая слезы, рассказала ей все, и про то, как мы раньше жили в военном городке, и про переселение в этот дом, и про исчезающую и появляющуюся еду, и про бледно-зеленые обои, и про одноглазую кошку-скелет, и про шаги ночью, и про прабабушкину молитву. Таня сидела рядом и держала мои руки в своих.
- Ты знаешь, Марина, я попробую помочь, - сказала она. – Я знаю кошачий язык. Попробую поговорить с кошкой.
- С кошкой?! – от одного этого слова мне стало страшно. Солнце уже висело над самым горизонтом, длинные темные тени и оранжевые освященные участки земли создавали зловещий узор, в каждой тени мне мерещилась кошка.
- Можно я зайду в ваш сад? – спросила Таня.
Я подумала про ее нож, и мне стало спокойнее. Уж с кошкой-то она справился. Я открыла калитку, и мы вошли в сад.
- Кис-кис-кис, - позвала Таня.
- Мяя! – раздалось в ответ жуткое хриплое мяуканье.
- Здравствуй, - сказала Таня кошке, усевшись рядом с ней на землю.
- Мяя!
Кошка выбралась на свет и показалась мне еще ужаснее. Тощая, как скелет, грязно-серая шерсть клоками, облезлый хвост торчит вбок, как надломленный. Когда она мяукала, я заметила, что во рту у нее совсем нет зубов.
- Я пришла, чтобы помочь вам разобраться в вашем недоразумении. Расскажешь мне, что здесь произошло? Как тебя зовут?
- Мя! Мя! Мя! Мрр!
Кошка замурчала и влезла Тане на коленки, а она ласково погладила это чудовище. А потом стала мне переводить:
- Марина, тебе не стоило бояться кошки. Она не призрак и не черт, а просто обыкновенная кошка. Ее зовут Пушаня. Ей двадцать лет, поэтому она и выглядит так. Просто очень старая одноглазая кошка.
- Двадцать? Разве кошки живут столько? – удивилась я.
- Живут, если о них хорошо заботятся, - уверила меня Таня. – А в дом она рвалась, потому что это ее дом. Здесь живет она и ее хозяева. Пойдем, покажу.
На веранде Таня уверенно вытащила из-за тумбочки корзинку с ветошью и объяснила, что это спальное место Пушани, и что некрасиво было с нашей стороны не пускать кошку в дом.
- А что за шаги я слышала ночью? - спросила я.
- Вот это труднее объяснить, - нахмурилась Таня. – Вот как ты думаешь, куда делись настоящие хозяева дома, когда сюда поселили вас?
Я промолчала. Я уже думала об этом, но ответа у меня не было.
- Я когда-то смотрела фильм, - сказала Таня, - там мама и дети жили в доме, где водятся привидения. Им было очень страшно, но в конце оказалось, что привидения – это они сами, а те, кого они боялись, наоборот, живые люди.
- Ты хочешь сказать, мы привидения? – возмутилась я.
- Мы на Ландшафтах снов, здесь все, в некотором смысле, духи, - философски рассудила Таня. – Наши тела спят в постелях, а это все – сон. Я не знаю, как военные это сделали, но с тех пор, как вас поселили в доме с деревянными ставнями, твоя семья и настоящие хозяева этого дома живут здесь по очереди, один день вы, один день они. Ночью происходит смена. Пушане пришлось хуже всего, на нее эта очередность не действует, и она живет здесь и в ваши дни тоже, а вы ее не пускаете в дом. Настоящие хозяева этого дома, хозяева Пушани – старик и старушка, они хорошие, добрые люди. И им куда страшнее, чем вам сейчас, вы-то хотя бы понимаете, что живете не в своем доме, а они так и не поняли, кто меняет их дом, кто посадил розы там, где они хотели бархатцы, кто поклеил бледно-зеленые обои поверх обоев с цветами. Они пытались оторвать зеленые обои, но когда увидели, что их любимые обои с цветами безнадежно испорчены, оставили это дело. Вас просили ничего не менять, а вы забыли, что вы в гостях.
- Мяя! – сказала Пушаня и потерлась о мою руку.
Я с опаской погладила кошку. Ее клочковатая шерсть действительно оказалась мягкой, как пух, имя ей отлично подходило. Кошка замурлыкала. И я почувствовала, как у меня камень свалился с сердца.
- Пушаня спрашивает, ты будешь оставлять ей открытой дверь, или хотя бы форточку? – перевела Таня.
- Обязательно, - пообещала я Тане и кошке. – Спасибо, ты действительно очень помогла.
- Это еще не все, - задумчиво сказала Таня. – Вспомни, как вас выселяли из военного городка. Что такое там произошло, что даже солдаты с автоматами чего-то боялись? Настоящий враг, и враг вашей семьи, и враг хозяев дома – это тот, кто выгнал вас из офицерского городка. Вам так и не сказали, из-за чего вас переселили?
- Нет, - сказала я.
- Вот это меня и бесит, - она сжала кулаки. – Военные держат всех остальных за детей малых, ничего никогда не поясняют, но всеми командуют. Знаешь что, Марина, мы с тобой выясним, что за зло поселилось у вас дома.
- Это ведь опасно? – засомневалась я.
- Ты хочешь вернуться когда-нибудь домой? – вопросом ответила Таня. – Значит так, завтра в девять утра я зайду за тобой, и мы идем на разведку в военный городок. Договорились?
- Договорились, - кивнула я.
