Нигде в России не встречается такого короткого рабочего года, как в Туле.

Помимо праздничных и воскресных дней, колеблющихся в году, — по исследованию д-ра Дементьева в московском промышленном округе, от 85 до 102 дней — в Туле существуют „понедельники“.

По какому-то странному обычаю день этот считают тульские ремесленники и рабочие „тяжелым“ и на этом основании редко принимаются за работу с понедельника.

Определение понедельника днем „тяжелым“ есть определение, конечно, ложное и ни на чем не основанное. Первоначально нежелание работать по понедельникам появилось в средние века в Германии среди подмастерьев портняжного и сапожного цехов, потому что их заставляли мастера работать по воскресеньям до 2 часов дня. Тогда подмастерья потребовали себе за воскресенье понедельник. И когда их требование было мастерами уважено, их примеру последовали и другие цехи. Таким образом создался среди германских средневековых ремесленников гулевой „понедельник“, который мы, русские, считаем почему-то „тяжелым“, а тульские ремесленники фактически нерабочим.

И в то время, когда за границей и в варшавском округе, по исследованию фабричного инспектора Светловского, рабочий год колеблется теперь от 292 до 298 дней — в Туле тульские ремесленники, из своего, и без того короткого, года в 264 дня отнимают еще 52 „понедельника“.

Стоит только пройти летом по Чулковской и Зареченской сторонам, как сразу можно видеть сидящих в канавках и под забором „понедельничающих“ туляков ремесленников. Число их очень велико, в особенности, если взять во внимание, что тульское производство ручное, в котором, по мнению д-ра Дементьева, замечается что: „количество рабочих дней в году возрастает за счет праздников более в машинном производстве, чем в ручном“.

Данные д-ра Дементьева еще подтверждаются тем обстоятельством, что тульские гармонные, скобяные и самоварные фабриканты всегда жалуются на развитое среди тульских ремесленников стремление к понедельничным прогулам.

К этому дню приурочивают обычно так называемую „обмывку“ новичков. Это явление среди них заурядно и тоже унаследовано ими от средневековых французских ремесленников, у которых „вновь принятый член цеха устраивал на радостях веселый пир“. Если нет в этот день „обмывки“, тульские ремесленники пьют на свои, но обязательно пьют, ибо без водки понедельник — не в понедельник.

Это зло настолько велико и заразительно, что из 20220 ремесленников гармонного, самоварного и скобяного производств, т. е., 13480 человек обязательно понедельничают, превращая таким образом голую цифру 52 дня в нечто внушительное.

Не говоря о том, что от „гулевых“ „понедельников“ сильно страдает тульская промышленность, недорабатывающая в год вследствие этого свыше одного миллиона при 13480 человек рабочих, даже сами „понедельничающие“ от этого зла сильно страдают.

При среднем заработке в 60 коп. в день, тульские „понедельщики“ в 52 понедельника теряют 420576 руб., т. е., каждый рабочий недополучает в год 31 руб. 20 коп. Сумма, равная той, которую он платит в год за комнату.

А так как, помимо прогульного дня, каждый ремесленник старается еще выпить и по меньшей мере на 20-25 коп., то к годовой потере приходится за 52 понедельника прибавить на каждого рабочего еще 12-13 руб. Таким образом „тяжелые“ дни обходятся каждому ремесленнику в 43-44 руб. в год. Над этим стоит подумать!

* Цитата адаптирована к современной русской орфографии.

- Ты там медитировала?

- Ага... - проговорила она. - Слушай, что у тебя за прикол такой?

- В смысле?

Она показала себе за спину.

- Там книга висит над креслом. Страницы переворачиваются. Она на невидимых ниточках или что?

Я включил дурака.

- Ха-ха-ха! Не бывает летающих книг! - сказал я громко.

- Я, по-твоему, сумасшедшая? Идем покажу.

Все еще голые, мы прошлепали в кухню. То есть сделали три больших шага в кухню. На столике возле кресла лежала книга "По ком звонит колокол". Я ее так и не прочитал.

- Она была в воздухе! - гнула свое шатенка, обвиняюще тыча в обложку пальцем.

- Если и так, она явно исчерпала свой заряд. Смотри.

Я подбросил и поймал книгу, протянул гостье. Она осторожно взяла, тоже подбросила. Книгу упала на пол.

- Вот сука, - сказал Буковски. - Это лучшая книга Хэми.

Я вернул книгу на место.

- Беги в постель, - скомандовал я. - Я принесу чай, конфеты и ноутбук. Включу что-нибудь веселое.

- Да знаешь, мне вообще-то уже пора.

- Ты же не испугалась летающей книги?

- Так она правда летала?

- Ну, если ты так уверена...

- Я уже ни в чем не уверена...

Я проводил ее до двери. На длительное знакомство женщины не навязываются, да мне оно и не нужно. Женщин так много, а я один и всего лишь смертен...