Авторские истории

— О, я настоящая, — её улыбка напоминала трещину на фарфоровой маске. — Настоящая ошибка мироздания.

— Я пришёл понять! — в его голосе зазвучали ноты отчаяния. — Почему в наших архивах нет отчёта о казни?

— С чем? — она сделала шаг вперёд. — С раскаянием? С той глупостью, что вы, смертные, называете любовью?

— Со страхом! — выдохнул он. — Он боялся тебя до самого конца.

Кейтрин замерла.

— Страх — единственный дар, что способны принести Торнфилды, — прошептала она.

— До встречи в следующей жизни, Рэй Торнфилд, — её слова прозвучали как далёкий колокольный звон.

Он резко шагнул вперёд.

— А если я стану последним... — голос его дрогнул, — ...последним Торнфилдом, кто попытается разорвать этот круг?

Кейтрин остановилась на краю света.

— Наивный мальчик. Круги не разрывают. В них либо вращаешься, либо выпадаешь в небытие.

— Я найду способ!

— Ищи. Но помни: иногда единственный способ выиграть в этой игре — отказаться в ней участвовать.

Тьма поглотила её очертания. Рэй остался один, слушая, как в тишине рождается новая мелодия — горькая и прекрасная, как эхо несбывшихся возможностей. Лунный свет продолжал литься сквозь разбитый купол, но теперь он освещал лишь пустоту — ту самую, что поселилась в его груди на смену надежде.

/с помощью ии/

– Сегодня пятница, Маруся борщ сварила...фиолетовый, как только она умеет...

Саныч:

– Почему фиолетовый?

Васька:

– Потому, что золотой.

Саныч:

– А почему золотой?

Васька:

– Долго объяснять...

Саныч:

– А ты и объясни! Долго ему..все одно не скоро сквозь такую ораву к столам продеремся..время есть.

Васька(почесывая затылок):

– Хм, с чего бы начать? Ааа, фиолетовый борщ потому, что Маруся в него пищевой краситель льет, чтобы скрыть, что борщ – золотой, а золотой он потому, что у Маруси ног нет. Инвалид она..на протезах ковыляет, да что там ковыляет, отплясывает лихо в заводском клубе так, ажно закачаешься.

Саныч:

– То есть борщ золотой потому, что Маруся его на своих ногах сварила?

Васька:

– Дуррааак! Борщ золотой потому, что сварен с душой, а не с ногами. Напугали как-то Маруську, ох, и сильно испужали. В такие секунды, со страху у человека душа в пятки уходит, а а Маруси пяток нет, вот душа и в борщ ушла...

Саныч:

– Как это ушла?

Васька:

– Известно как: от руки по половнику, да в бульон.

Саныч(с восхищением, вспоминая летчика Мересьева):

– Эвано как! Настоящий человек и в наше время золоту души своей применение найдет: нынче мессер не сбить, что с ногами, что без, но хороший борщ – сила!

Спустя час, накормив работяг, Маруся утерла фартуком испарину со лба, и устало поковыляла на кухню: посреди кухни стоял огромный алхимический тигель, с выгравированным в нижней его части автографом Исаака Ньтона, в тигле бурлили остаки золотого, еще не приправленного красителем борща.

Маруся ласково погладила огнеупорной мозолистой ладонью тигель по бочине, и прошептала: "Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Так ведь говорят? Что ж, Петрович, путь проложен, где ж ты шляешься, кобелина?"

В одном забытом всеми селе, где время словно застыло, ходила легенда о старухе, которую называли Горем - никто не видел её лица, но все знали: стоит ей появиться -несчастья не заставят себя ждать. Горе не было злобным или жестоким а была лишь тенью, что скользила по тропинкам и переулкам, тихо шепча на ухо людям свои печальные сказки, одежда её была из потёртых лоскутков а глаза - глубокие и бездонные, отражали всю боль мира.

Однажды в село пришёл молодой странник и услышав о старухе, решил встретиться с ней, чтобы понять, почему она приносит столько страданий. Ночью он вышел на улицу и увидел, как по дороге медленно идёт хрупкая фигура Горя в сером плаще.

- Зачем ты ходишь среди людей и сеешь скорбь? -  спросил он.

Старуха остановилась и посмотрела на него своими усталыми глазами:

- Я не приношу бедствия - ответила она тихо - я лишь собираю их и каждое несчастье, каждая слеза, каждый вздох боли - всё это я ношу с собой, чтобы люди могли идти дальше, освобождённые от тяжести своих бед.

Странник задумался и понял, что Горе - не враг а хранительница человеческой боли, которая помогает людям пережить трудности и стать сильнее. С тех пор в селе перестали бояться старухи, люди научились принимать свои горести, зная, что они часть жизни и Горе - лишь её неизбежная спутница, которая однажды уйдёт, когда наступит светлая пора. С каждым днём странник всё больше понимал, что Горе - не просто тень а нечто живое, способное учить и менять сердца и начал сопровождать старуху в её ночных странствиях, слушая истории, которые она шептала тем, кто был готов услышать. Эти рассказы были полны утрат и надежд, боли и прощения, в них таилась мудрость, способная исцелять.

Как то ночью они подошли к дому молодой женщины, недавно потерявшей мужа, старуха остановилась, её глаза наполнились мягким светом и негромко ей сказала:

- Позволь мне взять твою боль на время, чтобы ты могла найти силы жить дальше ...

Женщина сначала испугалась, но потом почувствовала, как тяжесть постепенно уходит, уступая место тихому покою и впервые за долгое время она смогла улыбнуться.

Так, шаг за шагом, Горе в облике старухи перестало быть врагом а стало учителем, который помогает людям осознать ценность каждого мгновения, научиться прощать и любить. И хотя всегда оставалась загадкой, превратилась в символ надежды - напоминание о том, что даже в самых тёмных часах есть свет, который ведёт к исцелению. А когда рассвет окрасил небо в нежно-розовые тона, старуха остановилась на вершине холма, глубоко вздохнула и улыбнувшись, растворилась в первых лучах солнца - её очередная миссия пока была выполнена.

С тех пор прошло много - много лет.

Село изменилось, дома стали светлее, люди добрее, страх перед Горем исчез, уступив место уважению и благодарности. Но странник, ставший теперь мудрецом, оставшийся жить в этом селе твердо знал: Горе не исчезло, лишь приняло иные формы, чтобы продолжать своё путешествие по миру.

Накануне Нового Года к нему в дом пришла девочка с глазами, полными слёз - она потеряла родителей месяц назад и никак не могла найти утешения ни в чем.

Мудрец взял её за руку и сказал:

- Пойдем со мной, я покажу тебе, что Горе - не конец ...

Они вышли на улицу, где тени уже сгущались и вскоре перед ними появилась то самое Горе в виде старухи, но теперь она была не одинока. Вокруг неё собрались другие фигуры - Горе в разных обличьях: юноша с раненым сердцем, женщина с тяжёлой ношей воспоминаний, ребёнок, потерявший надежду - и все они шли рядом, неся свои истории.

- Видишь - сказала старуха девочке - я, Горе, прихожу к каждому по своему, но всегда стараюсь научить быть сильнее, добрее и мудрее и не хочу сломать а могу помочь найти свет внутри себя ...

Девочка посмотрела на них всех и почувствовала, как внутри неё пробуждается что то новое - смелость принять боль и отпустить её, чтобы сделать шаг вперёд.

С тех пор она стала идти по жизни с открытым сердцем, зная, что Горе - это не враг а помощь, которую если понять, то можно дальше расти и любить глубже.

А старуха, как и прежде, продолжала свой путь и мудрец сопровождавший ее, всё чаще замечал, как Горе меняется вместе с миром - её облик становился всё менее мрачным а шаги - легче и увереннее. Иногда казалось, что она уже не просто собирает боль а превращает её в нечто новое - в силу, в свет, в вдохновение.

В одну из особенных, тихих летних ночей, когда луна висела низко над горизонтом, мудрец и старуха остановились у подножия древнего дуба, корни которого уходили глубоко в землю а ветви тянулись к звёздам. Там, среди шороха листьев и мягкого света, старуха заговорила впервые о том, что было скрыто от глаз многих:

- Вся боль, что я ношу - сказала она - это не просто груз а семена, которые ждут своего времени, чтобы прорасти и каждое Горе - начало новой жизни, нового понимания а чтобы семена взошли, нужно не бояться смотреть в глаза своей боли и принимать её с открытым сердцем.

Мудрец слушал, чувствуя, как слова старухи наполняют его душу теплом и надеждой и понял, что их совместная дорога - не просто сопровождение Горя а начало исцеления, которое начинается внутри каждого человека.

И в каждом селе, в каждом сердце, где она появлялась, оставался след тихой надежды и внутреннего преображения, люди начинали понимать, что Горе -  это возможность взглянуть на мир иначе, глубже и с бо́льшим состраданием. Старуха Горе больше не была одинокой, в её странствиях к ней присоединялись те, кто уже прошёл через собственные испытания и научился принимать и преодолевать, кто знает, что в каждом испытании скрыта сила, принимать боль как часть жизни и вместе они образовывали тихий караван света, который медленно но верно распространял своё влияние, исцеляя сердца и души.

Встреча с Горем стала символом того, что оно не только забирает, но и возвращает способность чувствовать, любить и жить заново.

Старуха знала, что её миссии вечны, потому что жизнь сама по себе - череда испытаний и радостей и без горя не было бы полноты счастья и когда на рассвете, в тишине пробуждающегося мира, старуха остановилась на краю леса и посмотрела на восходящее солнце, она улыбнулась - её глаза, наполненные светом и пониманием, отражали не только боль, но и бесконечную любовь, которая живёт в каждом сердце.

И где бы Горе отныне не появлялось, после себя оставляло тепло и веру, становясь не тяжким бременем а новым этапом другой жизни ...

Сейчас над городом всё ещё сияет столь непривычное мне, но удивительно тёплое жёлтое солнце. Прежде чем начать работать на Корпорацию, я родился и жил на планете, покрытой льдом, под багряным светом красного карлика, однако солнце этого мира пробуждало во мне что-то, чего я никак не мог описать. Честно говоря, меня раздражало это ощущение, оно слишком сильно отвлекало меня от работы, и я с нетерпением ждал, когда оранжевые лучи заката скроются за пиками небоскрёбов, а город наполнится ярким светом прожекторов, голограмм, рисующих лазерных шоу и всех прочих форм светового искусства, на которое только способен разум. Настанет ночь. Не менее бурная в этом вечно кипящем урбанистическом автоклаве, но ночью я чувствую себя более спокойно и собранно, концентрируясь на своей миссии.

Лифт пропел звонкую трель, сигнализируя об остановке на моём этаже. Движение кабины было настолько плавным, что я действительно не заметил, как он прекратил своё движение. Даже улучшенная сенсорная система в моём мозгу не смогла отследить момент перехода в состояние покоя. Я обернулся. Двери лифта бесшумно скользнули в стороны, открывая проход в длинный коридор с рядами входных дверей, украшенный голубоватыми светильниками, пульсирующими плавно и асинхронно, из-за чего создавалось ощущение, что я нахожусь в каком-то океанариуме. Для меня это тоже был отвлекающий фактор, с которым я ничего не мог поделать. В престижных жилых секторах следили за последней модой. Слишком внимательно, на мой взгляд. Я сделал несколько шагов по направлению к своей двери, чуть приоткрыв рукав, обнажая универсальный браслет, являющийся в том числе и ключом к моей двери, и тотчас же замер. В моё отсутствие кто-то побывал в моей квартире. Мягкий ворс ковра, приглаженный моющим пылесосом робота-уборщика, был едва заметно примят у моей двери. Обычный взгляд вряд ли заметил бы подобную неправильность, но мощный аналитический блок контроля обстановки, установленный мне Корпорацией, такие вещи определял автоматически. Вот и сейчас, через канал, подсоединённый к глазному нерву в моём левом глазу, сначала замерцал сигнал тревоги, а затем на моё зрение наложилась всплывающая подсказка, указывающая на её причину. Что это? Неожиданный обыск? Законным он точно не мог бы быть: у обычных судов не было причин выдавать на него ордер, а более высокие структуры… Что ж, там у меня уже было достаточно связей, чтобы быть уверенным в своей неприкосновенности.

Я подошёл к двери и положил на неё левую ладонь, приостановив своё сердцебиение для чистоты восприятия. Не обыск. Засада. Сенсоры ладони, улавливающие даже мельчайшие вибрации. показали, что за дверью меня ждут как минимум трое. Не просто ждут, а судя по тому, как синхронизировалось и замедлилось их дыхание - выжидают и уже осведомлены о моём приходе. Вероятно, подключились к видеокамерам в лифте. К сожалению, материалы, из которых было создано помещение, были слишком хороши и их изолирующие свойства блокировали моё инфракрасное зрение, не позволяя увидеть точное расположение незваных гостей, однако блок анализатора выдал их примерное расположение. Не трое, четверо. Один в дальней части квартиры. Видимо, руководитель. Остальные наготове у двери. Ясно. Попытка захвата. Для убийства такие сложности не нужны. Что же, придётся мне их как следует разочаровать. Я активировал тактический модуль, усилил подпитку мышц от вторичной, синтетической нервной сети, сдвинулся в сторону, так, чтобы во время открытия двери не изображать мишень, присел, и, подняв руку, прикоснулся браслетом к замку на стене.

Когда дверная панель ушла вбок, я оттолкнулся и со всей силы влетел в комнату, пересекая дверной проём снизу, под острым углом. И тут же осознал свою ошибку. Видимо, к двери была подсоединена ЭМИ-бомба, срабатывающая при открытии. В мозгу словно вспыхнул фейерверк. искусственные нейроны сгорали, одновременно хаотично стимулируя мои натуральные. По телу словно пробежала конвульсия, когда вторичные нервы от наведённой индукции вызвали избыточные сокращения мышц. Аппаратные модули мгновенно вышли из строя, но стартовое движение уже совершалось, и мне было легче довести его до конца, чем попытаться сбежать. Брошенное тело с вытянутой рукой ворвалось в помещение. Армированные титаном и углеродными нанотрубками костяшки пальцев смяли хрупкую гортань одного из незнакомцев, пробивая горло и ломая позвоночник с сухими резким хрустом. И лишь после того, как мой визави отлетел к стене и начал оседать на пол, тяжесть собственного тела навалилась на меня непосильной ношей. Нафаршированное различной техникой и укреплениями тело с трудом справлялось со своей массой без вспомогательных модулей поддержки. А две стремительные тени уже летели ко мне, поднимая руки с оружием. Я мысленно застонал. Привычка не привлекать к себе внимания сыграла со мной злую шутку. Я мог бы вызвать полицию и спокойно смотреть, как они упаковывают моих посетителей. А потом кое-кто из очень немалых полицейских чинов обязательно помог бы мне лично допросить их. Однако, вызов полиции - след, который останется в куче бланков, отчётов, а главное - в Центральном Информатории. Удалить данные оттуда невозможно даже с моими связями, а первое правило Корпорации гласит - не оставлять никаких следов. Впрочем, нет смысла горевать, всё равно уже поздно. ЭМИ-волна сожгла не только мои управляющие модули, но и браслет, имеющий также функции коммуникатора. Надо исправлять ошибку. Я напрягся и рванул наперехват к правому нападающему, чтобы постараться вырубить его до того, как левый придёт к нему на помощь. Тщетно. Тело почти не слушалось, нарушилась координация, а моя скорость упала до смехотворной. В лицо мне брызнул голубой свет шокера, и мир померк.

Когда я смог прийти в себя и открыл глаза, то обнаружил себя прикованным к декоративной колонне двумя парами полицейских наручников. Я стоял на коленях, и мои лодыжки и запястья были сцеплены попарно позади колонны. Мои пленители также скрестили цепи  наручников между собой, отчего мне приходилось неудобно изгибаться, упираясь головой в полированный камень. Это было не слишком комфортно, и я на мгновение искренне пожалел, что отказался сделать в квартире модную в последнее время мягкую обивку стен. Впрочем, долго переживать мне не дали. Мощная пощёчина заставила меня крутануть головой и снова болезненно удариться о камень.

- Он приходит в себя, - услышал я раздражённый мужской голос, - Тварь… Видела, что он сделал с Рамиссом? Одним ударом…

- Видела. Держите его на прицеле. Я не уверена, что мы в безопасности.

Я хмыкнул про себя. Правильно думаешь. Мои глаза уже адаптировались к полутьме квартиры и даже без инфракрасного зрения я мог хорошо рассмотреть напавших. Девушка была молода и хорошо одета. Короткая кожаная юбка, высокие сапоги, блузка из белоснежной ткани, расшитой серебряными узорами. Явно из богатой семьи. Одни лишь украшения просто кричали об этом. Украшения? Хм. Ни один профессионал не будет наряжаться для боевой задачи как на свидание. Это точно не профи, но и на ограбление это не слишком похоже, да всё, что только можно забрать из моей квартиры, стоит меньше широкой платиновой подвески с голубыми алмазами, которую девушка нервно теребила, с каким-то азартом глядя на меня.

- Мы его заковали. А ЭМИ накрыло коммуникатор, никакой подмоги он не вызовет, - слегка пренебрежительно отозвался третий из оставшихся в живых, не опуская, впрочем, оружия. И это уже был не шокер, а вполне себе надёжный тяжёлый армейский разрядник. Мужчины, к слову, выглядели попроще, чем их предводительница. Простые спортивные костюмы, слегка поношенные, практичная обувь, никаких выделяющихся элементов, за которые мог бы уцепиться глаз. Однако, тоже не профессионалы и слишком молоды, хотя и немного постарше девушки. Они были мне решительно непонятны. Но главное, из его слов я понял, что ЭМИ-бомбу они применили только для того, чтобы лишить меня связи. О моих имплантах они не имели ни малейшего понятия. Иронично, что видимо от того, что у них не было хорошего хакера, способного взломать мой коммуникатор, они использовали средство, которое лишило меня главного боевого козыря и позволило захватить меня в плен. “Они просто активно деятельные идиоты,” - подумал я, - “Но хуже идиотов деятельных - только идиоты деятельные и предусмотрительные. Ну как можно было вообще ожидать, что блокировку связи решат осуществить настолько дурацким способом?” Тем временем девушка приблизилась ко мне, наклоняясь к моему лицу.

- Наконец-то, - прошептала она почти с наслаждением, - Наконец-то ты в моей власти… Сколько лет я этого ждала…

- Кто вы? - Я искренне недоумевал, - Что всё это значит?

- Месть. Это значит месть, - девушка расхохоталась. В её смехе слышалась какая-то едва уловимая нотка одержимости. Она обвела взглядом мою квартиру и спросила, склонив голову, - Как-то скромно для тайного хозяина мира, не находишь? Или ты просто пешка? Тогда мне нужно знать, кто за тобой стоит… Отвечай!

Тембр её голоса резко изменился и она впечатала острый каблук мне в живот. Защитное покрытие из мономеров, вшитое под кожу, прекрасно работало и без контролирующих модулей, однако я счёл за лучшее изобразить боль на своём лице. 

- Отвечай, тварь! На кого ты работаешь? - удары в живот следовали один за другим. Я усердно изображал страдание, но в голове уже начал прокручивать кодовые фразы ментальных активаторов. Одна за одной начали включаться биологические системы поддержки. Обычно они были отключены или находились в пассивном режиме, поскольку не слишком хорошо влияли на организм, но сейчас мне  не оставили выбора. Массив желез, расположенных в малом тазу, принялся за выработку адреналина и норадреналина, особые органы синтеза, расположенные за лёгкими, впрыснули целый спектр боевых коктейлей, от обезболивающих до психостимуляторов. Оба сердца участили свой ритм до удвоенного от нормы. Я готовился к действию, но внешне продолжал строить из себя дурака:

- А! Мне больно! Пожалуйста, не надо! Я не понимаю, о чём вы говорите!

- Ох, неужели? - В её янтарных глазах плескались ненависть напополам с презрением, - Компания “Энергия Ринтар”! Тебе ничего не говорит это название?! Я дочь её бывшего президента!!

- Нет! Ничего! Пожалуйста, прекратите!

Я бессовестно врал. Разумеется, я знал, о ком она говорит. Семь лет назад, по местному календарю, он стал одной из моих первых жертв. На тот момент, моих связей в верхах было недостаточно, чтобы убрать с пути столь крупную фигуру без применения крайних мер. А мне было абсолютно необходимо заменить президента компании на своего, купленного с потрохами. Инструкции Корпорации были недвусмысленны: сократить поставки энергокристаллов в космическую отрасль планеты. В общем, пришлось пойти на ликвидацию. Однако, исполнитель был подобран надёжный, а после, я лично позаботился, чтобы тело наёмного убийцы никогда не было найдено. Не было никаких физических улик, хоть как-то связывавших меня с этим делом. Что до остального… Мало кто из обывателей вообще слышал моё имя, я всегда предпочитал оставаться в тени, используя посредников, подставных лиц и нескольких помощников, крепко сидящих у меня на крючке. Но даже им я никогда не доверял до конца, регулярно проверяя их надёжность и лояльность.

- Мы следили за тобой, гад! Ты хорошо замаскировался, но когда мы поняли твои цели… Я сумела вычислить тебя! Я знаю, что ты уже контролируешь и полицию, и спецслужбы, и Совет! У тебя связи в руководствах всех крупных компаний и не только в нашей стране! Будешь отрицать? В Сети уже ходят слухи о некой силе, тайно контролирующей наш мир!  И я знаю, что все ниточки ведут к тебе! Но в одиночку обладать такими ресурсами просто невозможно! На кого ты работаешь?

- Я не понимаю… Что за теории заговора? Это же чушь! Я читал эти байки в Сети, но там же нет и капли правды…

- Отойди-ка немного, - один из подручных девушки приблизился к ней и отодвинул её за плечо, - Хочу кое-что проверить… Может быть, он моллюск?

- Что? Кто? - на этот раз я опешил совершенно искренне, - Да в своём ли вы уме?

- Существует версия, что моллюски хотят захватить наш мир и внедряют своих агентов оттуда, - он мотнул головой вверх, что, вероятно, должно было означать глубокий космос, - Вот сейчас мы и проверим…

Он надавил пальцем на моё плечо и резко провёл им вниз, разрывая кожу. Я на мгновение порадовался тому, что сейчас мой кровоток усилен. Брызнувшая из раны кровь замаскировала то, что могло выдать мою сущность. Конечно, я не моллюск, но как же близко они подобрались… И снова, какая ирония! Меня вычислили отнюдь не те, кто должен был это делать по долгу службы, а группа юнцов, набравшаяся в Сети конспирологических теорий. Тот самый случай, когда нелогичные действия случайно приводит к верному результату. Ну, или почти верному. Я едва не рассмеялся в голос. Однако теперь мне всё ясно и пора заканчивать этот цирк.

Раскроивший мне плечо посмотрел на свою ладонь, и его лицо прямо-таки вытянулось от удивления и разочарования. Он протянул руку к девушке, показывая ей мою кровь.

- Такая же, - уныло протянул он, - А я был уверен…

- Может, просто цвет совпадает? Надо провести химический анализ, - она топнула, и я поймал себя на мысли, что невольно залюбовался ей. Возможно, это смесь боевых коктейлей так повлияла на мой рассудок, но даже несмотря на видовой барьер, нежно-розоватая замша её ножек начала будить во мне непристойные мысли. Или всё-таки это я слишком давно не был дома?

- Извините, детки, но игры кончились, - я разъединил кости на кистях и ступнях, почти не почувствовав боли, и резким прыжком выкинул своё тело из неудобной позиции прямо к дальнему помощнику, всё ещё стискивавшему оружие. Он попытался поймать меня в прицел, но явно сказывался недостаток опыта - его движения были для меня слишком медленные и неуклюжие. Левой ногой я выбил разрядник из его руки, а ударом правой - раздробил ему череп.

- Нее-е-ет! - услышал я за спиной девичий крик. Приземлившись, я  стремительно развернулся и подсёк второго парня, сбивая его на пол он рухнул, а я опустил на него резной табурет, пробив ему грудную клетку всеми тремя ножками. Он забился в агонии. Девушка в ужасе попятилась к стене.

- Не подходи! Нет!

Я прыгнул на неё, прижимая к полу, упёрся коленом в живот и запустил руку в жаберные щели - самую болезненную точку у двоякодышащих рептилий.

- Кому вы ещё рассказали о ваших догадках? - спросил я угрожающе, сжимая пальцы. Она закричала.

- Нам никто не верил! Аааа! Мы пытались, но… Ааа-а-а! - она попыталась вырваться, махнула рукой, защищаясь, и тонкие когти с затейливым перламутровым маникюром сорвали с моего лица кусок псевдочешуи, открыв бледно-белую кожу, - Так ты… Всё-таки на самом деле моллюск?

От удивления, казалось она на мгновение забыла про боль. И я снова невольно испытал прилив неуместного желания. Она была прекрасна. По меркам своей расы, конечно, но, похоже, мои боевые коктейли содержат слишком много тестостерона и окситоцина. Биомеханики Корпорации, мастера своего дела, чудесно оптимизировали моё тело, дополнив его дублирующими органами и множеством модификаций, но в этот раз они слишком намудрили с гормонами. Мне пришлось даже помотать головой, отгоняя возбуждение, а она восприняла это как мой ответ.

- Тогда… Кто ты?

- Ты не знаешь. Наш вид не эволюционировал на вашей планете. Но нам очень, очень нужны ваши энергокристаллы… Они уникальны... -  я с тоской провёл ладонью по её лицу, а затем, собравшись с духом, с какой-то затаённой грустью резко свернул ей шею и тихо пробормотал:

- Позволь представиться, я - человек.

- Мы хотели отправиться за тем кладом, про который нам сказали призраки.

- А почему сейчас? Подождали бы до тепла. Куда вы по такой погоде поедете? В грязи пачкаться?

Колдун замолчал и вдруг снова прищурился: братья точно в курсе его разговора с Князем. Уже начинают работать? Шустро, еще и суток не прошло, и как только узнали!

"Ну, Инесс, ну трепло! Вернусь домой, поговорю с тобой как следует. Ведь когда-то боялся братьев, а сейчас – друзья".

Хотя, подружился призрак, скорее, с не с Богданом и Ратмиром, а со своими собратьями. А уж те выложили все своим хозяевам.

Танар вспомнил вчерашний разговор.

Вячеслав получил приглашение из Совета Князей. Очень учтивое приглашение, но настоятельное. Можно, конечно, и отклонить, но это было неразумно.

"Нажаловался слизняк Никон. Вот уж кого неправильно родители нарекли", - подумал колдун.

***

Именно Никон был князем того городка, где они победили беглого Высшего. Такой гнойник вскрыли, всему миру угрожавший… а этот, вместо того, чтобы "спасибо" сказать примчался – как это на его земле да без его разрешения устроили побоище!

Танар тогда сказал ему, что думает. Князек вроде бы понял и замолк, но нет, решил в Совет жаловаться. Танар начал соображать, как помочь Вячеславу, но тот махнул рукой.

- С Советом я разберусь. Я не за этим сейчас пришел. Что ты собираешься делать с теми двойками, которые спасали пленников?

Хороший вопрос. Колдун этого еще не решил. С одной стороны – мир свободен от угрозы со стороны Мертвого Змея. Других Высших тоже пускать, только если по приглашению, а не по их собственным желаниям. Танар с Гранном уже практически решили эту задачу. Поэтому бумаги и накапливались. Некогда было колдуну на них отвлекаться. Оставалось еще чуть. Тогда щит помешает проникать в их мир посторонним.

А с другой, в мире и своих неприятностей хватает. И со стороны колдунов тоже. Да и жалко терять сыгранные пары. Готовились ведь всерьез. И его люди, и дружинники. Они без дела не останутся. Сейчас вернулись по домам, но колдун чувствовал, что это неправильно.

Вячеслав посмотрел на Танара.

- Вот и я так думаю, - удовлетворенно сказал он.

- Ты, Князь, мысли научился читать? – засмеялся Танар.

- Научишься с вами. А еще Глава им нужен, чтобы горячих останавливать. Там же все больше молодежь. Феррух согласен.

Вот тут колдун удивился всерьез.

Он уважал Князя, пожалуй, с самой первой встречи, когда Вячеслав пришел к нему. Первый пришел. Тогда колдуны отнюдь не в почете были. Не доверяли им князья. Опасались, даже боялись. Было это за год до противостояния с севером.

Вячеслав был человеком. Но у него определенно был дар предвидения, как у Марьяны и ее дочери. Иначе, откуда Князь мог знать о надвигающейся опасности?

Больше полугода присматривались они друг к другу. А потом Вячеслав позвал его взглянуть на женщину, что ездила к Хранительнице.

Танар вспомнил, как первый раз увидел Марьяну и Кайрилла.

А потом все завертелось. Сражение с севером, колодец, Ручей жизни. А не приди тогда Князь к нему, что было бы? За себя колдун в любом случае не боялся, но мир бы много потерял. Если бы вообще уцелел.

***

Князь ждал, когда Танар обдумает сказанное. Он тоже уважал колдуна, хотя и чувствовал, что тот относится к нему немного свысока. Князь не обижался. Главное, что они всегда могут прийти к согласию.

- И как ты его только уговорил? – наконец выдал Танар.

- Ему мало той жизни, которой он живет. Ты сам рассказывал, что Феррух разработал план сражения со Змеем. И ты ему веришь, иначе бы не согласился быть приманкой. Уедет он снова в село, будет дружинников готовить. Но зачем терять такого человека? Он может больше. И для княжества, и для всего мира. И для себя самого.

***

Князь вспомнил, как смотрел на него Феррух вчера, когда Вячеслав пригласил его к себе и задал тот же вопрос о двойках. Они разговаривали не в тереме, а дома. Рада накрыла им стол, улыбнулась и ушла.

Мужчина пожал плечами:

- Не мне решать, Князь. Ты здесь главный.

- А что бы ты сделал на моем месте?

- Я бы не бросал это дело. Змея нет, но грязи в мире полно. Чем каждый раз дергаться, кто чистить будет, лучше сохранить, то, что уже есть.

- Я тоже так думаю, - кивнул Вячеслав, – незачем терять, что уже сделано. Организуем новую службу. Новый Клан, если хочешь. Но ему нужен Глава. Возьмешься?

Феррух с самого начала разговора чувствовал, куда клонит Князь, но все равно удивился.

- Я не колдун, - возразил он.

- Колдуном быть, это еще не все. Колдунов Танар готовит, больше их, чем было, хоть пока и недостаточно. И дружинники у нас отличные есть. Но и колдуны, и дружинники есть у всех. А те двойки, которые сражались со Змеем, таких же больше нигде нет! Ты сможешь возглавить их. Один раз ты это уже сделал. Научить тому, что сам умеешь. Сможешь удержать от поспешных решений. Там много молодежи. Им нужна твердая рука...

Феррух подумал, что в своей первой жизни он тоже убирал грязь. По-другому, но обращавшихся за услугами Клана убийц хорошими людьми было назвать трудно. Один грязный нанимал его людей убирать второго такого же. "Наверно, не всегда", - мысленно усмехнулся он, но так бывало очень часто.

Предложенное Вячеславом дело было интересным. Но согласятся ли люди? В сражении со Змеем они действовали слаженно. Но это один раз. С другой стороны он понял, что безоговорочное подчинение, к которому он привык, не всегда себя оправдывает. Молодежь с ним спорила, но решения, которые предлагали и колдуны, и дружинники часто были верными.

Он вспомнил, как Зоряна не дала Кану убить себя, соблюдая закон Клана. Как доказала ему, что он ошибается. Что еще раньше сделала Марьяна с его сыном. Как стали работать у Харитона его бывшие люди. Не вернулись в Клан. Не пошли работать к Хакиму. Выбрали больше свободы.

- …а Харитон и так загружен, - продолжил Князь, - для тебя это дело. Богдан с Ратмиром помогут с колдунами. Не все тебе в селе сидеть.

Феррух подумал, что здесь Вячеслав прав. Он слишком долго был Главой, чтобы ему хватило только тренировки дружинников. Он жил, был доволен, но когда судьба подкинула более сложное дело, ухватился за него без сомнений.

"Не получается у меня спокойной жизни", - в который раз вздохнул он. Вспомнил Зоряну. А как она воспримет все это? Однозначно его жена в восторге будет.

- Благодарю за доверие, Князь Вячеслав, я подумаю, - сказал Феррух, но оба поняли, что он уже согласен.

Феррух попрощался с Князем, добрался до города, прогулялся по нему, потом долго сидел в корчме, так что Зоряна заволновалась и прислала зов.

"Ты где? Все готово уже!".

"Иду", - откликнулся он, как в самый первый раз, когда услышал ее. И тут же спросил, где Ратмир и Богдан.

Девушка сказала, что они вернулись из села, сегодня ездили, смотрели, как идет ремонт дворца, а теперь, наверно, дома.

"Пригласи их. Есть разговор".

Когда Феррух вернулся домой, его встретили три пары любопытных глаз.

Братья старались вести себя сдержанно, солидно пожали ему руку, поужинали, но нетерпение из них просто прорывалось, как ручьи весной.

Феррух нарочно потянул время, забавляясь про себя.

- Ну, рассказывай уже! – потребовала, наконец, жена. – Ты согласен с тем, что предложил Князь?

Братья расхохотались, увидев его лицо.

- Феррух, ну мы же не совсем бестолковые. Кое-что можем!

- Не сомневаюсь, - усмехнулся мужчина.

Жизнь обещала становиться интереснее с каждым днем.

Глава 2

- Мы хотим успеть до того, как Князь приедет на Совет, - объяснил Ратмир. – И не ругай Инесса, учитель, он тут не причем.

Колдун подумал, что мысли надо в присутствии этих молодых нахалов прятать лучше. Братья улыбнулись.

- Мы вчера говорили с Феррухом.

- А тогда чего вы пришли ко мне? – поинтересовался Танар, - у вас теперь новый командир.

- Указа пока нет. И нам нужно посоветоваться.

Танар вызвал дежурного ученика.

- Меня ни для кого нет.

Он активировал защиту.

- Слушаю.

- Мы так поняли, что на нашего Князя будут наезжать из-за Змея, из-за использования колдовства и боя в чужом княжестве?

"Наезжать", что за слово", - подумал Танар, но кивнул.

Да, политика Вячеслава по вкусу не всем. Танар вспомнил Ростислава, вот останься старый Князь в живых, был бы еще один союзник, а сейчас только Филипп и поддерживает Вячеслава полностью.

- Мы предлагаем щелкнуть их по носу.

- Каким образом? – поинтересовался колдун.

- Из дневников рода Парвин я выяснил, что тогда пропало много ценностей и не в одном княжестве. Вот список.

Ратмир положил на стол лист. Подобный список он уже давал, но тогда дело было не срочное, и Танар его внимательно не читал.

А сейчас он это сделал и даже присвистнул. Да уж, разошлись тогда неплохо. В основном драгоценности. Старинные манускрипты. Из-за пропажи одного из них между двумя княжествами до сих пор были дрязги по поводу границ. Несколько фамильных портретов. Золотая посуда. Да много всего…

Магических артефактов среди украденных предметов не было. Тогда зачем Мертвому Змею нужен был клад? Танар давно задавал себе такой вопрос. Он предполагал, что беглый Высший хотел прикормить князей, поманив их некоторыми вещами. Одного Васуда ему было мало. Высший презирал людей, ненавидел мир... но согнутых спин и подобострастных униженных взглядов ему не хватало. Но так это или не так, теперь не узнаешь, конечно.

- И что вы предлагаете? – уже догадавшись, что задумали его ученики, спросил колдун.

- Вернуть князьям барахло, учитель. Они открывают рты с целью повозникать, а Вячеслав так лениво выкладывает на стол все вот это и простодушно заявляет, что его новая служба обнаружила эти предметы во время ремонта дворца и рада вернуть владельцам.

Танар представил. Действительно. Будет забавно посмотреть на реакцию собравшихся. Ему даже самому захотелось поприсутствовать. Князь Гордей за манускрипт удавится. Если тот уцелел, конечно.

- Где находятся сокровища? – спросил колдун.

- Позволь, хозяин? – тут же откликнулся Кренн.

Колдун положил на стол карту, и призрак указал место. Снова чужое княжество. И не слишком далеко, но нет, чтобы у себя спрятать. Потом он понял. Место, которое указал призрак, находится почти на границе сразу трех княжеств. Удобно удирать в случае преследования. А в горах, на которые показал Кренн, еще и легко затеряться. Или разделить добычу и разойтись в разные стороны.

- Ты уверен? – спросил призрака Танар.

- Да, господин. Мы чувствовали, а когда хозяин Ратмир ехал мимо, убедились.

Танар задумался. Было бы это все дома, так проще было бы.

- Тихо сможете сделать? – поинтересовался колдун.

- Сможем. Мы вчера прикинули, как и что. Понадобится еще одна двойка.

Танар подумал, что это будет неплохая проверка возможностей колдунов.

- Все двойки Ручей разослал по домам. Кого будете вызывать? Динас здесь, а Людин в селе. Они сильнее всех.

- Не нужно звать Людина. С нами пойдут сестра с мужем.

"Точно скучно стало Ферруху", - усмехнулся Танар.

- Князь Вячеслав едет уже через три дня. Вы успеете?

- За три дня нет. Мы приедем с кладом сразу на встречу. То есть у нас шесть дней, учитель. Успеем.

- Князя мне поставить в известность?

- Не стоит. Пускай будет сюрприз.

Танар порадовался осторожности братьев, потом попрощался с ними, пожелал удачи. После ухода молодых колдунов он покачал головой.

"И почему я такой старый", - подумал Танар и взялся, наконец, за бумаги.

***

- Что сказал Танар? – Зоряна выглянула из кухни.

- Учитель согласился. Удивился, что ты едешь сам, Глава клана.

- Я еще не Глава. Да и Клана пока нет. Пока я не возглавил клан убийц, я долго готовился к этому. Теперь мне нужно делать то же самое. Колдуном я не стану, но как вы работаете, я знать должен. Иначе не стоит и начинать.

Братья даже удивились, насколько серьезен был Феррух.

- Мы все расскажем и покажем. Спрашивай, о чем хочешь. Не дома это лучше делать мысленно. Ты же можешь разговаривать с Зорей.

- Мало могу и только, когда она близко.

- Главное - можешь. Танар сказал – побочный эффект мира Ручья, его можно развить. Мы можем сделать так, что ты сможешь слышать других людей и на большом расстоянии. Хочешь? Только это… неприятно, особенно, если делать быстро.

Феррух кивнул. Вопрос не в "хочу" или "не хочу". Надо.

Братья переглянулись. Они подошли к мужчине.

- Возьми нас за руки и закрой глаза.

Феррух сжал ладони братьев. В голове что-то зашумело, и он начал падать. Зоряна успела подставить стул.

- Не угробьте мне мужа! – сердито сказала она.

- Кого ты слышал? – спросил Ферруха Ратмир.

- Никого.

- Пробуем еще раз.

Братья сосредоточились и поменяли руки. В голове у мужчины снова зашумело.

"Привет. Как дела?".

Феррух открыл глаза. Слева от него стоял Богдан.

- Я тебя слышал!

"Работай ты. У тебя быстрее получится", - сказал брату Ратмир. – "А я пошел собираться".

Богдан огляделся.

- Тебе лучше лечь. Так проще, а то упадешь, а сестрица меня прибьет.

Девушка показала ему кулак. Феррух молча пошел в спальню. Сейчас они с Зоряной остались в доме одни. Кан пока был у своего напарника, Ринн снял себе комнату в корчме неподалеку.

- Ложись так, чтобы я мог обхватить руками голову, - велел ему Богдан. – Я постараюсь аккуратно, но может быть больно.

Больно было. Ферруху показалось, что ему вскрыли череп. Зоряна заглянула в комнату, увидела, как дергается лицо мужа и убежала готовить обезболивающий настой.

Она поставила кувшин рядом с кроватью и примостилась в кресле. Девушка понимала, что делает брат. Она и сама так могла, но Богдан был сильнее. Если у него сейчас получится, то Феррух со временем сможет освоить и простейшую магию.

Мужчина потерял сознание, но это упростило задачу Богдана, и он довел работу до конца.

- Все.

Колдун убрал руки от головы Ферруха, и покачал головой, посмотрев на лежащего с уважением. Удалось сделать всё за раз. Сам бы он не выдержал такого сильного и долгого вмешательства.

- Приводи его в порядок. Молодец мужик, - в голосе парня звучало неприкрытое восхищение.

Зоряна сердито покосилась на брата и в свою очередь начала гладить волосы мужа, снимая боль. Феррух пришел в себя и закашлялся. Он попытался сесть, но Зоряна не позволила.

- Лежи пока. Пей.

Она мотнула головой, указав брату на дверь – проваливай. Колдун показал большой палец и ушел.

- Получилось? – спросил дома Ратмир.

- Полностью. Завтра придет в себя, и мы поедем. Сможет вообще рот не раскрывать.

***

Ночью Ратмира разбудил Горан.

- Хозяин, за домом твоей сестры следят.

Ратмир молча скользнул в транс. Город спал. В соседнем доме Зоряна сполоснула в миске кусок ткани и положила на горячий лоб мужа.

"Досталось Ферруху", - сочувственно подумал колдун, но Богдан правильно сделал. Если бы не поездка, то можно было бы и не торопиться, а так получается лишняя страховка. Теперь Феррух всегда сможет послать сообщение, хотя сначала не без последствий.

В других домах бодрствующих не было.

Ратмир скользнул по улице, куда выходили их окна – никого. Он перелетел на другую улицу и заметил огонек ауры неспящего человека. Колдун подлетел поближе. Человек. Он направился в другую сторону и снова аура через два дома, только в другую сторону от окон Ферруха и Зоряны.

Значит, точно следят за ними. За сестрой вряд ли будут наблюдать, скорее за Феррухом.

Ратмир подобрался ближе. Тоже человек. Не колдун. Двое. Явно не местные, судя по лицам. Сама собой пришла догадка – людей зачем-то оставил Хаким.

Ратмир вернулся в тело, взял доску и послал сообщение в Башню.

"Сколько двоек клана уехало из княжества?".

Глава 3

Зоряна посмотрела на Ферруха, который сосредоточенно проверял, все ли нужное берет с собой. Девушка знала, что голова у мужа еще болит.

"Как дела?" – зазвучал голос Богдана.

Феррух дернулся. Он тоже услышал. Одновременно обрадовался и поморщился.

"Через час выходим. Замолкни", - отозвалась Зоряна.

Богдан послушался.

- Живой, день, и не будет голова болеть, тогда и потренируемся, - сказал Богдан брату.

- Хорошо, что ты успел, - ответил тот.

- А что так?

Ратмир показал доску.

"Уехали одиннадцать человек".

- Ночью за их домом наблюдали. Меня разбудил Горан. Я проверил – люди, не колдуны. Двое. Спросил, сколько людей увел Хаким. Выжило у него пятнадцать человек, ушли одиннадцать. Две пары остались. Одна и следила за Феррухом.

- Зачем? – озадаченно спросил Богдан.

- Откуда я знаю! Поедем – спросим. Но в любом случае с Феррухом теперь всегда будет связь.

Зоряна уже готовилась выходить, когда перед ней появился Метос.

- Госпожа, мой хозяин говорит, чтобы вы уходили через наш дом, а здесь оставили морок.

Зоряна кивнула. Надо, так надо. Она оставила мороки в доме и после этого они с Феррухом нырнули в дыру. Братья уже ждали. Ратмир накинул на всех отворот, и они выскользнули из калитки.

Теперь главное было не совершать резких движений, иначе отворот мог быстро слететь. На соседней улице Ратмир свернул в переулочек и остановился.

- Вроде чисто. Не будем терять времени, выедем за город, там расскажу, - сообщил он Ферруху.

Тот молча кивнул.

- Еще не уехали, а уже загадки, - Зоряна сердито выглянула на улицу. – Никого. Идемте скорее.

***

- Почему ты еще здесь?

Старший молча показал на окно, где виднелась фигура женщины.

- Они не уехали.

Всадник, задавший вопрос, поморщился. Он не стал говорить, что в доме давно никого нет. Он с самого начала был против того, чтобы нанимать людей из клана.

- Хорошо. Возьми. Согрейся.

Он вручил старшему фляжку с вином и поехал вдоль по улице. Через несколько минут он дал такое же вино младшему. А через час около заборов прохожие обнаружили пару трупов.

Всадник проехал вдоль улицы и встретился с другим всадником. Они были похожи. Надменные выражения глаз. Черты лиц. Одежды одинакового цвета с родовыми знаками. Гнедые кони у обоих.

- Они ушли. Я предупреждал, что здесь клан бесполезен. Они не смогут следить за колдунами.

- Но Феррух человек.

- Если бы он был один. Его и одного не стоит недооценивать. А уж других! Жена – ведунья. Оба шурина – колдуны. Я использовал то, что дал мне отец. Больше следить за ними не получится. Они ушли. Теперь снова нужно их искать.

- Господин, господин! – первый всадник обернулся и увидел, что их догоняет бедно одетый паренек. - Они уехали. Взяли коней на подставе и поскакали на юг.

- Вот. Простой бродяга, а смог. И обошелся дешевле.

Всадник протянул пареньку несколько монет, потом отцепил от пояса фляжку и тоже отдал.

- Хорошо поработал. Согрейся.

Парнишка проводил всадников взглядом. Открыл фляжку и втянул в себя вкусный запах. Потом он подумал, что сначала нужно поесть, теперь он может купить в корчме, все что захочет. Он снова завинтил фляжку и отправился подальше от богатых домов. Около городских стен еду можно было купить дешевле.

***

Отъехав от города, Феррух придержал коня.

- Как голова? – поинтересовался Ратмир.

- Почти не болит. Ночью – да. Было немного больно, спасибо что предупредили, - усмехнулся Феррух.

Богдану стало неловко.

- Прости. Хотел, чтобы сразу сделать. Теперь ты всегда на связи, потом научу блокировкам и всему прочему.

Мужчина кивнул.

- А теперь говорите – что случилось.

- За домом следили. Вы с Хакимом напоследок не поругались? Следила за вашим домом одна из тех двоек, которые он приводил.

Феррух отрицательно покачал головой. Нет. С Хакимом они расстались мирно. Еще там, в княжестве Никона. Возвращались они порознь.

- Кто вообще может нанять людей клана? – поинтересовался Ратмир.

- Любой, у кого достаточно денег.

- А кому ты мог так перебежать дорогу, чтобы захотели тебя убить?

Феррух покачал головой. Никому.

- Может, кто-то из старых врагов? – спросила Зоряна. – Как Васуд?

Феррух подумал.

- Больше таких нет.

- Я думаю, здесь все проще. Кто-то узнал, зачем мы едем, и решил, что такое сокровище для четверых многовато, - предположил Ратмир.

- Кто мог это узнать? Князь ни с кем не откровенничал, я думаю. Танар тоже. Да мы и решили-то пару дней назад, - возразил Богдан.

- А если кто-то тоже покопался в дневниках Парвинов? Ты же оттуда выписал обо всех пропажах?

- Ну, с таким же успехом подобные дневники могли вести и другие.

- Вариант. Парвины в это время искали пропавшую Салек, а кто-то из ограбленных мог искать собственное имущество.

Феррух молча слушал спор молодежи. Да, скорее всего кто-то узнал про клад. Но как вышли на них? И вышел кто-то со средствами. Двойку нанять недешево стоит. Он подумал, что убивать его не хотели. Вот проследить – да.

Мужчина усмехнулся. Стоило высунуться из села, сразу проблемы, но он не жалел. Такая жизнь ему была больше по душе. И Зоряне. Если его женщина захочет покоя, он уйдет с ней. Но пока Зоряне были нужны приключения.

Он вдруг подумал, что после вмешательства Богдана его спутники теперь могут читать его мысли, но молодежь продолжала спорить. Феррух расслабился и прибавил хода.

Они скакали, меняя коней на подставах. Вряд ли те, кто следил за ними в городе, могли себе такое позволить. В любом случае, они оторвались, и у них будет возможность искать клад.

Заночевали в корчме. Перед сном Зоряна поцеловала мужа.

- Спасибо.

- Все-таки подслушивали, - понял он.

- Только я. Я страховала тебя и проверяла, не сильно ли болит голова. Потом Богдан научит тебя закрываться, Феррух. Вообще-то подслушивать у колдунов не принято. И каждый может помешать это сделать.

- Я не колдун, - сухо заметил Феррух.

- Высшая магия доступна далеко не всем. Я никогда не смогу делать то, что может Танар, например. Но если у тебя получилось передавать мысли, то ты сможешь и другое.

- Но – почему?

Зоряна помолчала и лукаво улыбнулась.

- Наверно когда мы спасали Ручья, ты этого захотел. Неосознанно. А он сделал. А может быть, он сделал это позже. Мы с тобой были у него не один раз.

***

Парнишка, получивший от всадника флягу, налегал на еду. Он давно не мог купить себе сразу и столько. Он так увлекся, что забыл про вино, а когда вспомнил и достал, ее тут же увидели соседи по столу.

- Ей, пацан! Ну-ка дай сюда. Мал еще хлестать, - заорал ему полупьяный мужик.

- Гони сюда, а то сейчас стражу позову. Спер у кого-то? Да?

Мальчишка попытался сказать, что он не крал! Тот всадник ему дал сам. Но его не слушали. Флягу отобрали. Первый пьяница опрокинул ее в рот, вино потекло по щекам, второй отнял флягу у первого и вылил в себя остатки.

Оба посмотрели друг на друга масляными глазами.

- Хорошо… эй пацан, а больше у тебя…

Оравший мужик вздрогнул, схватился за горло и захрипел. Второй тоже начал задыхаться. Оба упали на пол и забились в конвульсиях.

Посетители корчмы повыскакивали из-за столов и только смотрели, как двое на полу задыхаются и постепенно перестают биться. Паренек тоже вскочил, он начал боком пробираться к двери.

- Стой! Куда? – схватил его корчмарь.

Паренек хотел вырваться, но не получилось.

- Зови стражу. И держи этого. Отравителя. Мне за жмуров отчитываться неохота. Этот отравил, пускай его и трясут.

(продолжение следует)

Взамен предлагал свое надёжное плечо, верность и нежную любовь. Девушка обратила внимание на серьёзного парня, что по сравнению с ровесниками хорошо учился, не курил, не пил и свободное время пытался заработать на будущее. Сразу после свадьбы устроился на завод, встал в очередь на квартиру и всячески старался беречь молодую жену.

-Лиза, ты лучше дома сиди, так мне будет спокойнее.

-Но нам будет мало твоей зарплаты...

-А я уеду на вахту, давно мне уже предлагали - месяц там, месяц дома, а деньги как три заводских зарплаты!

Вот на этом всё и закончилось - Лиза получила переводом первые деньги, осталась неделя до возвращения мужа, а она вдруг собрала вещи и ушла.

Анатолий стойко переносил тяготы - смерть бабушки, единственной родной души, нелегкую службу в армии, трудности на работе, легко обходился без гулянок и дружеских посиделок, имел крепкий стержень внутри. Всё смог осилить, а тут словно с цепи сорвался - закрылся у себя в комнате и пил беспробудно недели две.

Когда его силы были на исходе и свет был совсем не мил, вышел из общежития, пошел куда глаза глядят. Привела его дорожка в парк, где мамаши гуляли с детьми- сел на скамью и стал со слезами на глазах глядеть как семьи гуляют. Папаши своих чад из рук не выпускают, женщины рядом воркуют возле мужей своих - почему он не заслужил этого счастья?

В эту минуту, прямо перед ним врезался в дерево мальчонка лет пяти, велик свой сломал, видно новый "Конёк- горбунок", сам весь исцарапался. Сидит малыш, рот разинул, орет благим матом, от расстройства и боли. Анатолий подошел к нему, деловито посмотрел на велик, заговорил серьезным тоном, как со взрослым мужиком.

-Давно на нем ездишь?

-Нет, мама мне его только вчера купила, с дядей подралась за него в очереди!

-Бывает...

В это время запыхавшись подошла его мама, приятная женщина лет тридцати.

-Никита! Как так то!

Анатолий понимал, что выглядит сейчас не лучшим образом, возможно пахнет алкоголем, смущался, но поспешил завершить ситуацию миром.

-Так, ребята, не суетимся! Давайте мне ваш агрегат, завтра будет как новенький, принесу вам. Где живете?

Так Анатолий сошелся с Варей, мамой Никиты. Переехал к ней в двухкомнатную квартиру, восстановился на рабочем месте. Первое время Варя опасалась, что он любит выпить, первое впечатление о нем было именно такое, но уже через пару месяцев поняла, что её опасения были напрасны - даже на праздниках Анатолий ограничивался одной стопкой.

Варя оказалась очень доброй, понимающей женщиной, миловидной и даже несмотря на то что была на пару лет старше Толи, всегда шла на уступки, мягко умела уладить любой конфликт, с улыбкой и женской мудростью сохраняла лад и покой в семье.

Никитку он полюбил всем сердцем, как родного, баловал его, украдкой от жены покупал ему сладости игрушки, вечерами, после работы, несмотря на усталость, выходил во двор и играл с местными ребятами в футбол, по свойски советовал им как меньше попадаться сердитым мамкам с двойками, помогал исправлять их.

Это делало Никиту в глазах приятелей конкретным друганом, влиятельным и важным. Ребята завидовали мальчику, с восторгом смотрели на взрослого мужчину, что с таким азартом играет вместе с ними.

-Вот бы и мне такого папу, как у тебя! Мой только и знает как подзатыльники раздавать ни за что, ни про что!

-Мам, дядя Толя сегодня два гола забил! А потом мы убегали все вместе от бабы Мани, она в нас метлой кидала!

Никита заливался смехом, на лице Анатолия блуждала виноватая улыбка, а Варя шутливо замахивалась на них прихваткой и тихонько улыбалась, они были счастливы тихой, семейной благодатью.

Когда Никита немного подрос, стал приглашать к себе друзей и девочек, Анатолий сам предложил сделать ремонт.

-Варюш, комнату свою я продам, надо ремонт затеять, а на оставшиеся деньги приоденем мальчишку, он уже женихается, по себе помню, как важно выглядеть на уровне, не хуже других.

-Неловко мне Толя, не стоит свое жилье продавать... Да и Никитке выше головы не нужно прыгать, одет, обут...

Не слушал Анатолий жену, был уверен в свое правоте, стал оформлять продажу. Коллеги по работе осуждали его, предостерегали по своему.

-Ты по документам для них никто, выгонят тебя к едрени-фени, останешься без всего. Зачем тебе чужого ребенка обихаживать так?

-Он не чужой, сын он мне! Своих бог не дал, а вот так через Никиту ниспослал мне эту радость отведать. Мальчик тоже ко мне привязан, с Варварой у нас тишь да благодать, ни разу не ругались по крупному.

Это действительно было так, многие бабы, товарки Варвары не скрывали своей досады - как так, с ребенком нашла себе мужика приличного? Не пьет, ни курит, после работы сразу домой торопится и хоть младше Вари, а каждый раз слова добрые находит, не стесняется их говорить.

-Он ей и "рыбка моя" и "родная", а от наших только и слышно - мать, подай то, подай сё, и это еще если трезвый!

-И не говори! Я уже слово "Тварь" и ругательским не считаю, будто имя мое второе.

Варя лишь скромно улыбалась, молчала,не хотела бахвалиться перед сплетницами, всё сглаза опасалась, сама не верила, что еще один шанс выпал своё счастье построить.

Стали квартиру облагораживать, всё по новой сделали своими руками - обои поклеили, окна сменили, потолки побелили. Когда Анатолий хвастался, сколько всего переделали, находились ите кто в лицо мог усмехнуться, крутил пальцем у виска.

-Вот блаженный! Чужую квартиру вылизывает, дурак.

Анатолий не обижался, понимал, что это завистники и есть дураки, а он сам только знает, какая радость у него на сердце живет, она многого стоит и его комната просто пустяк, по сравнению с тем, что дала ему Варя с сыном.

Особенно ценил вечерние минуты, после вкусного ужина в кругу своей маленькой, счастливой семьи, когда довольный Никита возвращался домой с прогулки - моднявый и радостный, а они с Варей, усталые, со спокойным сердцем укладывались в кровать, на чистое постельное белье, прижимались друг к другу, тихонько засыпали под включенный телевизор.

Варину квартиру Анатолий превратил в хоромы, чего уж греха таить, когда он пришел к ней, всё выглядело очень плачевно. Из старых деревянных окон сифонило так, что вечерами было жутко от звуков, линолеум весь скукожился, скособочился, старые обои местами запузырились, протерлись.

Винить женщину он и не думал - как ей справится с ремонтом на одну зарплату имея ребенка на руках? Ему и ботиночки подавай и творожки для роста, и себе надо и носки купить и колготы, не до ремонтов тут. Приятели и не одобряли такую прыть, при каждом удобном случае учили уму-разуму.

-Ты хотя бы распишись с ней, прежде чем деньги тратить на лево и направо, хоть законным мужем станешь, будет что потребовать, в случае чего.

-Ежели сама пожелает, распишемся, я ей предлагал. А пока она пособие получает от государства. И не говорите глупости, неужто я стану требовать чего? В своем ли вы уме?

-Зачем комнату продал, дурак? Подрос бы ваш мальчишка, сам бы ушел туда жить, а у тебя за душой какие-никакие метры квадратные.

-Что это за мода, по раздельности жить? Мы не семья что ли? Приведет в дом невесту, там три комнаты!

Анатолию были не приятны такие разговоры, не любил мелочится. И к чему всё это, когда он такой счастливый? Пасынок принял его как отца, с Варюшкой живут душа в душу, какие могут быть сомнения? Ни капли он не жалеет, что старается для своих самых близких и родных людей, единственных в этом мире.

После работы торопился домой, сходу обнимал Варю, что стояла у плиты и смеясь пыталась вырваться.

-Чтоб тебя, Толя! Иди хоть руки помой, весь соляркой пахнешь! Ни ума ни фантазии! Чай не двадцать лет уже.

-А я и в сто лет буду вот так тебя обнимать!

Долго держал её в объятиях, чуял, что приятна ей быть в заложницах, нехотя отпускал, заходил в комнату к Никите. Тот лежал с журналами, в новой спортивной форме, согнув в коленях ноги. "Вот ведь, и не жалко ему новых штанов, коленки торчать будут".

-Ну что сынок, как дела у тебя? В этом году уже школу заканчиваешь. Как быстро летит времечко... Не решил ещё куда пойдешь?

-Нет, дядь Толь, еще думаю. Куда Юрка Старостин пойдет, туда и я, мы с ним не разлей вода.

Анатолий вроде бы и привык, что тот его не зовет отцом, но все же, каждый раз как иголочкой в сердце колет, так и лезет мысля не хорошая, что не дорос он в глазах Никитки до гордого слова "папа", не заслужил...

-Это не дело, Никит, так не пойдет! А жениться как будете? Одну и ту же невесту выбирать?

Никита засмеялся, а он не стал продолжать разговор, может еще устаканится в голове юноши, сам поймет что к чему, а Анатолий ему будет мягко подсказывать где нужно. С молодежью нужно ласково, без грубости, тогда будет взаимопонимание. Не зря за столько времени они не поругались ни разу по крупному.

Хотя тут есть есть заслуга и Варюшкина, что ни говори, женщины народ хитрый, мудрый - стоит только какому спору проклюнуться между ними, мужиками - она тут как тут, наблюдает невзначай, будто и не понимает в чем дело.

Ежели всё затухало, так же незаметно исчезала, а ежели кто палку начинал перегибать, всякое бывало - так она способ находит, то срочно Толю к соседям отправляет, мол они уже давно звали его с перестановкой помочь, а бывало и сыну доставалось.

-Ой Никит! Юрка звонил, в кино звал, перезвони сейчас же, а то без тебя уйдет.

Так было и потом, когда мальчик подрос, закончил школу, институт, совсем уже корнями прирос Анатолий к этому семейству, до слез радовался на свадьбе Никиты, с умилением смотрел на чернявую красавицу Алину, его жену. Когда молодые произносили речь, благодарили родителей, а они с Варей стояли во главе стола у всех на виду, растрогался, пустил скупую слезу.

"Вот ведь, дожил...Благодарим маму и папу, счастье то какое!"

Настоящей наградой стала для него маленькая Викуся, что с первого года жизни, увидев Анатолия издали, кричала что есть сил.

-Дедя! Дедя!

В такие минуты, он готов был отдать всё что угодно, даже жизнь, ради этого одного момента, с усмешкой вспоминал своих коллег, что предостерегали его, а сами у же успели развестись, испортить отношения с детьми и наворотить кучу дел.

Варя с невесткой хорошо уживались, дружили и были чем-то даже похожи характером - мягкие, светлые, приветливые. Пока женщины кашеварили, занимались хозяйством, мужики миролюбиво болтали, угождали Вике.

Девочка по-большей части крутилась возле деда, они вместе лепили фигурки из пластилина, рисовали, когда Никита засыпал перед телевизором, тихонько уходили на прогулку. В последнее время он работал до поздна, брал ночные смены.

-Викуся, не шуми, дай папке поспать, устал поди на работе.

-А зачем ты его пледом накрыл? Он же не маленький!

-Ну для меня он всегда будет маленький, это же мой сынок.

Не понимающая Вика хмурилась, но не спорила, в нетерпении обувала сандалики и глядя как дед достает её трехколесный велосипед, забывала о всех своих вопросах.

Именно в тот момент, когда жизнь казалась ему невероятной удачей, подарком небес и пределом счастья, вдруг внезапно у них с Варей пропали деньги. Они долгое время откладывали себе на санаторий в этом году, хотели часть отдать детям на покупку машины, а тут такое дело.

Пока выясняли, кто мог зайти к ним в дом, Алина в слезах призналась, что Никита пристрастился к играм и теперь по вечерам пропадает там, может это он и забрал деньги.

-Уж я ему грозилась разводом, ребенком, вроде одумается, пару дней дома, а потом снова!

-Что же ты сразу не сказала, дочка?

-Так он клялся, божился, что в последний раз, и притом так искреннее!

Как только об этом стало известно, Никита словно с цепи сорвался. уже не стеснялся, брал вещь, продавал и мог вернуться домой совершенно пьяный, всех разбудить и устроить драку.

Когда его уволили с работы, Алина забрала дочь и уехала к матери, далеко, обещала писать письма Анатолию и Варе, присылать фото внучки. Сильно тосковал он после их отъезда, а Варя и вовсе, не выдержала такого удара, видно изболелось сердце материнское - одним утром просто не проснулась, Толя даже не сразу понял, что её больше не, спит, как ангелок, лицо ровное, даже руки под головой лежали, как обычно.

Тут его словно понесло, считай одна душа родная осталась у него, Никитка, спасать надо его, окаянного. Чуть ли не силой отправил в клинику, пытался удерживать его дома, да только что толку, если человек сам не желает этого? Настоящее нутро пасынка стало просыпаться, куском хлеба попрекал отчима, особенно по пьяни, противно водил грязным пальцем перед носом.

-Ты тут кто? Дет пихто? И звать тебя никак, тоже мне, нашелся хозяин. Захочу, выкину тебя как кутенка!

Идти Анатолию было некуда, он поник, чувствовал себя совсем раздавленным и чтобы лишний раз не встречаться с пьяным Никитой, всё чаще выходил на улицу, ходил по дворам. С наступлением пенсии, работу пришлось бросить и стало совсем невмоготу находиться целыми днями дома, бывали дни, он заходил туда только переночевать.

Ходил по рынку, что стоял недалеко, на оживленной улице, помогал грузчикам, разговаривал с местными торгашами, те узнавали его и поручали некоторые дела, со временем доверяли заменить себя в палатке, во время обеда.

Однажды, он приметил женщину, что торговала медом - она скромно стояла с краю рядов, отличалась от других бойких торговок, скромным характером и не зазывала покупателей. Когда у неё спрашивали цену, смущалась, явно называя ниже чем положено и радовалась как ребенок, если у неё покупали даже маленькую баночку.

Торговля у неё шла плохо, он наблюдал, как большой, крупный мужчина забирал её вечером на хорошей машине, ворчал и всем видом показывал недовольство. Бывали и прохладные дни - шутка ли, начало мая, а она всё равно стояла, стыдливо смотрела на проходящих, казалось совсем не желая продавать.

"Бедная женщина, сын выгнал её продавать и ругает, что совсем нет прибыли..."

В один из таких дней он осмелился подойти к ней, встал рядом и громким голосом стал приглашать посетителей рынка.

-Подходим, друзья, последний мед остался! Самый полезный, для себя берегли, но лишку нам. Мужчина, берите, витамины сейчас нужны, самое время! Да что там литрушку? Три сразу берите, завтра уже не будет!

Мед ушел буквально за два часа - весной и правда хочется чего-то сладкого, цветочного, пока еще фруктов-ягод нет, самое то с чайком вечером пить. Женщина с благодарностью смотрела на него, удивлялась, а пока ждала сына, разговорилась.

-Андрей, сын, ругает меня, говорит, не ходи на рынок, а сам об банки спотыкается в квартире, велит отдать всё бесплатно. Всё, последний мед, не будет больше.

Сказав это, она замолчала, в глазах появилась тоска, казалось, она сейчас заплачет. Он молчал, дал ей возможность выговориться.

-Первую зиму у детей зимовала. До этого в деревне жила, сама пасеку небольшую держала. Тем летом печь вся развалилась, дом трещинами пошел, вот дети меня и забрали в город к себе, сказали некогда им по каждой поломке мотаться ко мне из города. Грех жаловаться, слова дурного не сказали, и невестка мне всё "мамочка", да "мамуля". Но душа моя всё равно там, в деревне, загибаюсь тут в четырех стенах, да нет пути назад.

-Понимаю, наше дело стариковское...

Отчего то захотел рассказать этой женщине, даже имени которой не знал, про свою беду, про Варю, про Никиту, про то что уже столько лет не видел внучку, вот так всю жизнь считал их родными, а как с глаз долой, так и в сердце ничего у них не осталось. Теперь страдает оттого, что жизнь прошла, а покоя нет. Женщина слушала его внимательно, не перебивала, Анатолию показалось, что она захотела пожалеть его, обнять, но не решилась.

Приехал её сын, не высказал удивления от продажи всего меда, что-то буркнул матери, а она, немного задумавшись отошла от машины и шепотом, чтобы никто не услышал, попрощалась с Анатолием.

-Прощайте. Всё образуется, не переживайте.

На её лице было видно сомнение, нерешительность, но все же она подошла к нему поближе.

-В десятых числах еду ульи продавать, в Антиповку, там останусь на несколько дней, ежели будет желание, приезжайте туда, поможете перетаскать. Спросите Мартьяновых.

***

Анатолий ехал в автобусе и ругал себя за то что вырядился, как на свидание - достал пальто, что с такой любовью купила ему Варя, нагладил рубашку, даже постригся прямо перед дорогой. Сам с собой разговаривал, удивлялся, что даже в эти годы остался наивным простаком.

-Вот дурак старый! Она меня как работника позвала, тяжести потаскать, понятное дело, там в глухой деревушке особо рук нет, а сыну не станет с барахлом материным возиться, скажет дешевле всё так оставить. Вот ведь, напомадился как баба!

Нужный двор нашелся быстро, соседи сразу указали направление. Шел по улице, солнышко уже хорошо пригревало, а он волновался и чувствовал себя неловко, даже имени женщины не знал. При входе поразился воротам - они еле открывались, почти все сгнили и того гляди обвалятся при малейшем движении.

Дом выглядел добротным, но совсем старым - шифер в некоторых местах лопнул, печную трубу прогнуло, ступеней на крыльцо и вовсе не было, вместо них сложены старые кирпичи. Погреб обвалился, а старая сараюшка не выдержала зиму - сложилась как коробка, видно под тяжестью снега. Он услышал шаги позади себя, испугался. Она стояла посреди двора разрумянившаяся, гораздо более веселая чем тогда, на рынке, оглядывала свои владения.

-Супруг покойный мой за воротник любил заложить, да песни петь, недосуг ему было заниматься хозяйством. Спасибо отцу, дом нам построил своими руками, да вот ведь как, теперь и он пропадет. Сейчас сосед за ульями придет, заберет все. Вощина тут осталась, тара, инвентарь всякий.

Женщине было стыдно, словно это она всё тут разломала, и привела в такой вид и еще очень жаль отказываться от любимого занятия, возможно единственного, что радовало ей душу все эти годы. Опять в душе Анатолия накатило знакомое, приятное чувство.

-Как ваше имя? Не спросил тогда впопыхах.

-Марья.

Мужчина решительно взглянул на неё, удивленную и слегка растерянную.

-Марья, а повремените пока с ульями.

Закипела работа.

***

Соседи приходили смотреть как пара пенсионеров лихо пилит доски, таскает кирпичи, ловко разгружает с тачки песок и землю. Они вдвоем месили раствор, заливали крыльцо, заново ставили печь в доме. Анатолий снял все свои накопленные деньги с книжки, заказал стройматериал, подлатал баню, закрепил новые ворота.

Вечерами сидели уставшие, довольные, пили чай прямо во дворе и усмехались по доброму, как так не сговариваясь решили жить вместе. Марья до слёз радовалась, глядя, как за домом желтеют дорогие сердцу, веселые пчелиные домики, а на днях они купили и самих пчел.

-Не думала я, что в таком возрасте такая счастливая стану, Толя.

-Это еще что! Мы с тобой огород посадим, цветы вокруг дома!

-Не заскучаешь без города-то?

-Чай мы тут с тобой в клуб пойдем, на танцы.

Марья смеялась его шутке, а он, в глубине души не верил, что всё может быть настолько хорошо. Такие мелочи как завтрак. приготовленный вместе, поход в местный магазин захлебом, посиделки на скамейке около дома, всё это наполняло жизнь светом, радостью.

К ним приблудился бездомный пес, откуда только понял, что во доре нет собаки? Первое время страшный был, худой, клочкастый, боялся всего подряд и с жадностью ел старый хлеб. Спустя месяц стал гладкий, спокойный, и теперь принюхивался долго, с достоинством, словно оценивая свой завтрак.

-Ну ты англичанин, не дать не взять! Марья, он у тебя суп не ест, мне значит сошло, а ему - нет. Ух, наглая морда!

Одно только сильно печалило, расстраивало и его и Марью - несколько раз звонил соседям её сын, ругался, ворчал, грозился приехать и разобраться с незнакомым мужиком, наверняка мошенником. На днях, со страхом ждали вечера, должен был приехать Андрей.

Анатолий надеялся, что когда мужчина увидит во что превратился дом матери, подобреет, не выгонит его, поймет, что старики решили скрасить друг другу деньки.

-Ой Марья, что же будет, один бог знает. Как бы не вылететь мне пробкой отсюда...

-Чай дом то мой, я сама тут хозяйка!

Но в душе оба понимали, если Андрей будет против постороннего мужчины, никто с ним спорить не будет...

Машина подъехала уже на закате, оттуда устало выбрался сын Марьи. Он решительно шагал в их сторону и будто бы даже излучал дружелюбие. Анатолий от всей души, радостно вытянул вперед руку, чтобы пожать ладонь этого большого и надежного мужчины, захотел даже обнять его, прижаться, поверил в то, что нашел свою семью, всем видом показал, что хочет стать для них таким же родным и не желает ничего плохого. Мужчина встал в шаге от него, замер и сморщил лицо в сердитой гримасе.

-Да чтоб тебя! Проваливай зараза!

Анатолий допускал, что его не примут, где-то в душе был готов к этому, но совсем не ожидал грубости, рука его повисла, хотелось зарыдать и быстро бежать отсюда, в тот же миг кинуться с обрыва, что образовался на краю деревни и навсегда забыть свои бесполезные и никчемные мытарства...

Зачем он живет? Разве много он просит от жизни? Да он сам готов последнее отдать без капли жалости. А всего-то ему нужно - рядом близкого человека и все! Никому никогда не желал зла, дарил себя целиком, любил всем сердцем тех людей, что она ему посылала... Почему жизнь так несправедлива к нему и шпыняет словно плешивого кота отовсюду?

Молодой мужчина шлепнул себя по уху и тут же потянулся, чтобы обнять Анатолия. По-свойски так, крепко...

-Простите меня ради бога! Пчела заползла в ухо и укусила. Ну что же, принимайте гостей, хозяева! Ну вы конечно учудили... Я и сейчас на такое не решился бы, не то что через 20 лет, ну молодцы! Дайте еще раз обниму вас, не знаю как звать, пусть будет, папка, чего тянуть.

Анатолий стоял как пьяный, до конца не верил происходящему.

"Хозяева, папка.. А я то дурак грешным делом, на человека плохо подумал, вот ведь как обернулось..."

Андрей удивленно оглядывал отчий дом, аккуратно прибранный дом, радостно покрутил головой завидев дым из банной трубы.

-Ну мать, ты теперь и за мешок денег в город не вернёшься? С такими-то хоромами...

Тут из машины вышла приятная женщина, жена Андрея, выпрыгнул мальчик лет пяти. Марья кинулась встречать их, взяла за руки внука. Женщина улыбалась, в отличии угрюмого, но такого доброго мужа, доставала сумки. Мальчик с любопытством смотрел на Анатолия, растерялся. Андрей слегка подтолкнул сына к Анатолию.

-Что стоишь, иди с дедушкой поздоровайся, а то ни у мамы ни у папы нет, а тут так повезло нам.

-А он правда настоящий? Родной, что ли?

Анатолий несмело взял его на руки и с надеждой посмотрел на Андрея. Тот засмеялся, довольно похлопал его по плечу.

-Родной, родной, самый настоящий.