walkman902

Автор: Прокопьев А.А. (aka Sokrat, airsoftgun.ru)
Оригинальный тест: http://airsoftgun.ru/phpBB/viewtopic.php?f=31&t=88852&sid=0b219d5e6c3259abeaa8bb1a8c8f2ce2
Часть 1.
Густая едкая пыль забила ноздри. С перепиленной арматуры срывались клочки дыма и завитки посиневшей стружки. Стальная стропа натянулась туго-туго, и бетонный блок пополз вверх. Я бросил болгарку и кликнул Марка. Со стороны шалашеподобного завала бетонных перекрытий раздался ответный возглас. Я перебрался через искореженные стальные балки к фургону, где мы устроили место для отдыха с лежаками из пенки и навесом от солнца. Меня догнал Марк - крепкий, плечистый полисмен. В руках он сжимал толстые кондовые перчатки, прожженные в нескольких местах каплями расплавленного металла.

Мы подошли к фургону и тяжело опустились на баллоны со сжатым кислородом. Пока Марк наливал из пузатой баклажки холодную воду, я вытащил из заднего кармана маленькое стальное зеркальце, немного потертое и тусклое. Отражая солнечные зайчики, на меня смотрел совершенно незнакомый человек. Глубокие провалы уставших, покрытых сеточкой кровеносных сосудов глаз, резко обозначившиеся морщины и легкая небритость щек отражались в куске полированной стали. Грязно- желтые разводы пепла и сажи покрывали мое лицо. Едкий пот с трудом прокладывал дорогу сквозь толстый слой пыли, оставляя блестящие борозды. Я стянул каску. Волосы свалялись и стояли торчком, пропитанные цементной пылью и запахами горелого пластика. Я провел рукой по волосам, глубоко запустив пальцы в них. Жесткие, как проволока. Интересно, можно ли это все отмыть?

Марк протянул мне кружку. Я с жадностью, стараясь не упустить ни одной капли, пил. Потом налил еще кружку, выпил. Потом еще. Попросил Марка полить мне на голову. Он вытянул из бухты шланг, открыл вентиль. О боже, как хорошо! После девятичасовой вахты на завалах, искупаться под тугой струей холодной воды - истинное наслаждение. Из ноздрей вывалился здоровенный кусок цемента. Это все от пыли, висит над городом уже пятый день. Самое страшное здесь - именно эта мелкая пыль. Она проникает в поры кожи, разъедает ее, оставляя после себя жуткие нарывы. Первое время приходилось работать в противогазовых респираторах и специальных комплектах для пожарных. Они как-то спасали от дыма, что жирными клубами поднимался из-под развалин. Но защитить от пыли не могли даже противогазы. Пыль полностью забивала фильтры после получаса работы на завалах. Потом, правда, мы придумали обматывать коробки фильтров мокрыми тряпками... Помогало на какое-то время.

Я вытерся. Марк передал мне шланг и, отфыркиваясь и высмаркивая цементную пыль из ноздрей, стал умываться. Я поднял голову и оглядел местность. Среди искореженных балок и огрызков бетона копошились люди. Много людей. Кто-то отрезал мощными газовыми горелками куски железа, кто-то откусывал гидравлическими ножницами толстые куски арматуры. Огромный "катерпилер" сгребал обломки в кучу, откуда их вывозили мощные грузовики. Почти все здания, что стояли вокруг, были полностью задрапированы черным сетчатым материалом. Правда, здание Либерти Плаза все еще зияло черными провалами выжженных окон и дырами в стенах, образовавшимися от падения балок и обломков стен. В воздухе висела радуга. Это пожарные поливали развалины из брандспойтов. Несмотря на то, что прошла уже почти целая неделя, из-под обломков все еще поднимался сизый дым. С южной стороны грязные потоки воды скатывались по улице в сторону Кортланд стрит.

Я завернул вентиль. Марк долго и с наслаждением обтирался полотенцем. Мимо прошла группа мрачных, запыленных морпехов в касках и с отбойными молотками. Со стороны развалин Марриот доносился визг электропил и болгарок. В стороне, возле здания Бэнкерс Траст, спасатели воздвигали гору из пластиковых мешков. В них лежали куски обгорелого и раздавленного мяса, которые когда-то были людьми. Я поморщился, вспоминая свою первую находку...
- Рэй, ты бы прилег. Отдохнул. Вторые сутки без сна работаешь, - Марк положил мне на плечо руку. - Там уже некого спасать. И ты это знаешь.
Я сел на пол фургона и растянулся на коврике из вспененной резины, заложил руки за голову. Шум работающих механизмов стих. Снова минута молчания, во время которой спасатели старательно вслушиваются в шумы, доносящиеся из-под обломков. Поисковые псы, нервно повизгивая, нюхали воздух. Я повертелся на теплой резине, подложил каску под голову. Некстати пришло воспоминание о том утре. Где оно теперь, то сумасшедшее, перевернувшее жизнь, утро...

Тонкий лучик скользнул по подушке и прошелся по волосам, задержался на прикрытых веках. Я лениво отмахнулся и попытался закрыться одеялом. С другой стороны кто-то также настойчиво потянул на себя. Ежась от утренней прохлады, я приподнялся с кровати. Солнечный луч выглянул между штор и весело сверкнул на бокалах, стоящих на столе. В одном еще что-то, похоже, осталось. Рядом с бокалами, на тарелочке, сиротливо лежал кусочек лимона.

Я встал с кровати. Босые ноги неприятно обжег холодный линолеум. Я оглянулся и осторожно прикоснулся к одеялу. Юля что-то пробормотала во сне.
- Соня, вставай, - легонько потряс я ее. - Утро на дворе.
- Отстань.
Я снова потряс сонную девочку.
- Ну, отстань. Дай поспать еще чуток.
Я просунул руку под одеяло и нащупал лодыжку. Потом добрался и до пяток. Самое уязвимое место.
Юлька взвизгнула и, вскочив, бросила в меня подушкой. Но промахнулась, так как я ее опрокинул в кровать.
- Ах ты... Гад...
Дьявол! Как она прекрасна в гневе!
- Еще минута - и мы никуда не пойдем, - заявила она, тяжело дыша, ничуть не делая попытки подтянуть одеяло выше.
- У меня такое чувство, что и я сейчас останусь, - проговорил я, придвигаясь поближе.
- Наглец... - начала Юля, положив руку мне на плечо. Но ее прервал будильник: "as I put your little hand in mine..."
-Проклятье! - я бросился к будильнику, на ходу натягивая майку.
- Ну, так какие у нас планы на вечер? - Юля стояла у окна, обрамленная желтыми лучами осеннего солнца. Я постоял, любуясь ею. Яркий утренний свет делал ее похожей на ангела.
- Мне кажется, ты не ответил.
- Ты прекрасна!
- Я знаю. Но ты уходишь от ответа.
- Я не уходил.
- Андрей, хватит валять дурака.
Я изобразил виноватую мину на лице:
- Ну, извини. Больше дурака валять не буду.
- Ладно. Извиняю, - по лицу Юли блуждала насмешливая улыбка. - Так мы идем смотреть Статую Свободы или нет?! Или снова просидим дома?

У меня есть жилье. Хоть и не свое, но все же. Я снимаю комнату, подумать только, в центре Нью-Йорка, на острове Манхеттен. Здесь есть и свои плюсы, есть и свои минусы. Плюсы преобладают. Квартирка ничего так, нормальная. Студия. Не путайте с художественной студией или там еще каким ателье. Студия, в понятиях американцев, есть маленькая квартирка для студентов, с кухней в комнате. Как говорится -три в одном. Моя хатка, расположенная на седьмом этаже высотного здания, средняя по здешним меркам - 16 с половиной квадратов, что для студии в самый раз. Здесь есть маленькая кухонька, отделенная от общей комнаты фанерной стенкой; душевая камера с туалетом. Вполне достаточно для одинокого, нетребовательного к роскоши, бывшего студента. Что еще хорошо, так это вид. Так как квартира расположена в углу кондоминиума, я могу лицезреть сразу две улицы. Из одного окна я могу видеть Амстердам авеню и большую лужайку Колумбийского университета. Из другого - 116 стрит с ее нескончаемым движением автомобилей. Так что вид из окон у меня хороший. Я часами люблю сидеть в кресле у окна, потягивая холодный Дженесси через соломинку и любуясь закатом. Особенно красиво время между пятью и шестью часами вечера. Расплавленный диск солнца проваливается в индустриальные изломы небоскребов, заливая город восхитительным светом. Рядом с креслом стоит маленький столик, на нем бутылка вина, пара бокалов и немудреный закусон - бананы, лимоны, нарезанные ломтями, и кусочки чедера с укропом. Рядом с диваном - аналогично маленькая тумбочка с телевизором. С телевизором вообще отдельная история. Взял я его у соседа - афроамериканца, который для кучи оказался бандитом или кем-то вроде этого. Да если честно, все соседи у меня - чернокожие. А что делать? Близость Гарлема, что в двух кварталах к северу, видать обязывает...
И вот с недавних пор появилась в моей жизни Юля... С ней мы провели много прекрасных минут, часов, дней... Таких, как, например, этот...

- Ты берешь свои очки?!
- Еще бы. Обещают солнце и ветер, - Юля извлекла из кожаного футляра свои зеркальные Гуччи и водрузила на переносицу.
- Что еще обещают?
- Обещают, что если кое-кто не прекратит язвить по поводу моего наряда, то одним русским в Штатах станет меньше.
- Да что ты, что ты! И в мыслях не было тебя оскорбить, - воздел я руки в шутливо защитном жесте. - Более того, этот прикид хиппи был очень даже популярен... Лет эдак сорок назад.
Последнюю фразу приходится дополнить поцелуем.
Мы стояли возле фонарного столба у выхода из подземки. Мимо нас спешили куда-то по своим делам бизнесмены, банковские служащие, клерки, секретарши. Несмотря на раннее утро, финансовый район Нью-Йорка был многолюден. Я достал камеру и снял бленду с объектива.
- Ты собираешься здесь уже начать снимать? - Юля пальчиком смахнула невидимую соринку с ресниц. - У тебя сколько минут осталось?
- Порядка получаса, наверное, - ответил я, приникнув к окуляру. - Давай, скажи что нибудь.
- Ты снимаешь уже?!
- Ага.
Юля улыбнулась в объектив. Поправила волосы и помахала рукой.
- Сейчас мы с Андрюхой собираемся идти смотреть на Статую Свободы.
- Не идти, а плыть, - вставил я.
- Ну да. Мы сядем на теплоход и поплывем до острова... Как там его?... Да, до острова Либерти. Поднимемся на самый верх...
- Если пустят.
- Не перебивай. Поднимемся на самый верх и... Ну и короче классно проведем время.
- Я тебя люблю!
Юлька улыбнулась.
- Я тоже. Ну что? Идем?!
Как великолепен Бэттери Парк ранним утром! Зеленые деревья покачивают ветвями, роняя влагу на каменные плиты дорожек. Жирные белки лениво прыгают по скамейкам.