ukapitanskay

Михалыч не любил лишние разговоры. Он переехал в этот дом три месяца назад и сразу подвергся подробному допросу. Утреннюю тишину уютной каморки разорвал настойчивый звонок. Он открыл дверь и вопросительно посмотрел на раннюю посетительницу. Пожилая женщина придирчиво рассмотрела нового соседа и изрекла:

— Старый, около шестидесяти. Значит, баб водить не будешь, — уверенно сказала она.

— Не такой и старый, — немного обиженно пробурчал он.

— Надолго сюда? — продолжила собирать досье бдительная старушка.

— Как получится, — уклончиво ответил Михалыч.

Он и сам не знал, сколько здесь задержится. Внеплановая командировка вырвала его из привычного уклада. Но неожиданно для себя мужчина приобрёл то, чего никогда не было в его долгой жизни, — покой. Он чувствовал себя необычайно счастливым и умиротворённым и смаковал сладкие минуты отдыха до очередной смены, сидя в кресле перед окном.

— Зачем приехал в наш город? — бесцеремонно продолжила старуха.

— В ссылку отправили. За амурные дела, — подмигнул ей Михалыч.

Соседка шутку оценила, прониклась симпатией и при встрече делилась «ценными» новостями. Михалыч спустился вниз и столкнулся с молодым человеком, который предусмотрительно придержал перед ним дверь в подъезд. Старичок одобрительно кивнул, глядя на него, и поспешил на работу.

Александр

Мужчину в дорогом костюме с букетом цветов и тортом, с которым столкнулся Михалыч, звали Александр Андреевич. Он работал в лучшей частной клинике. Доктор освободился пораньше и спешил домой.

— Здравствуй, моя красавица! — сказал он и нежно поцеловал жену. — Леночка, как настроение? — Александр пошёл на кухню вслед за супругой, которая набирала воду в вазу для цветов.

Он с удовольствием пробежал взглядом по многочисленным фотографиям в рамках, которые висели в просторной прихожей. «Восхитительная женщина… А сейчас, благодаря мне, стала ещё лучше», — подумал он. На снимках блистала роскошная брюнетка: в элегантных нарядах, с затейливыми причёсками, сверкая бриллиантами, она надменно улыбалась и дерзко смотрела в камеру.

Александр сел на стул и с тревогой наблюдал за женой. Движения женщины были заторможены, в красивых зелёных глазах не было ни огонька, ни интереса к жизни.

— Ты опять загрустила. Давай я сделаю тебе укол, — предложил он, но в очередной раз не услышал ни слова. После инъекции Елена уснула. Александр лег рядом, гладил её по голове и вспоминал, как обрел своё счастье.

Они знали друг друга со школьной скамьи. Он со злорадством наблюдал, как самая красивая девочка в классе безжалостно разбивает мальчишеские сердца. Лена прочно поселилась в его фантазиях. Она замечала взгляды, полные томления, садилась рядом и с нарочитым кокетством улыбалась. Сашка, весь пунцовый от смущения, чувствовал, как распирает грудную клетку жар, и не мог вымолвить ни слова. Мальчик сидел, как каменный истукан, и не слышал хохота одноклассников.

После окончания школы Саша не потерял её из виду. Он стал закадычной «подружкой», жилеткой, личным супергероем: забирал пьяную девушку из ночных клубов, приезжал за чемоданами, когда очередной ухажёр выставлял её вон, ночи напролёт выслушивал потоки откровений. Однажды отчаявшийся влюблённый признался в чувствах, но Лена фыркнула и расхохоталась. Парень туже сжал дружеские оковы и продолжал мечтать о недоступной красавице.

Александр окончил медицинский, после успешной практики стал работать в клинике пластической хирургии, зарекомендовал себя блестящим специалистом — решительным и принципиальным. Но когда доктор снимал белый халат, миру открывался прежний Сашка — робкий, милый, застенчивый.

Елена долго его обхаживала: она хотела изменить форму носа, и однажды Александр сдался. Операция шла по плану, и доктор не испытывал беспокойства. Лишь ненадолго остановился, разглядывая лежащую под наркозом любимую, и вдруг почувствовал резкий толчок.

В теле возникли странные ощущения: будто ледяные черви сверлят его изнутри. Они подбирались к каждому органу, резвясь, превращали всё в сито. Обжигающе-холодные существа то замирали, покачиваясь на кровеносных реках, то стремительно продвигались вперёд — уже копошились в горле, ползли по гортани и шевелились в носовых пазухах. Мужчина задыхался, пытался закричать, но лёд сковал все звуки, и тонкая струйка воздуха не могла просочиться в пробитые стужей лёгкие. Наваждение вскоре исчезло; анестезиолог и медсестра вопросительно смотрели на доктора — не понимали причин задержки.

Хирург очнулся и приступил к операции. Он работал аккуратно, старательно, словно школьник, точащий острым ножом карандаш. Плавное движение скальпеля — ещё одно, с другой стороны — и ученик превратился в опытного живописца.

Он сделал шаг назад, взмахнул опасным инструментом, замер, завороженный созданным шедевром, и вновь принялся за дело. Операционная бригада наконец заметила неладное: медсестра с выпученными глазами издала громкий стон, когда поняла, что если пациентка выживет, то внешне будет напоминать злодея без носа из детской сказки.

— Шурик, ты что делаешь? — выдавил из себя ошарашенный анестезиолог.

— Называйте меня Александр Андреевич. Что ж, коллеги, продолжим, — голос хирурга напоминал негромкое шипение.

— Но... — пыталась что-то сказать медсестра, но осеклась под гипнотическим взглядом Александра Андреевича.

После операции доктор забрал Лену к себе, был внимателен и заботлив. Леночка попыталась покончить с собой, увидев своё отражение в зеркале, но Саша всегда был рядом. Она бросилась на него с ножом, но он, пристально глядя ей в глаза, вкрадчиво сказал: «Тебя больше никто не полюбит. А я всегда буду рядом». Безумный хирург сдержал обещание.

Верочка

Михалыч торопливо шагал по улице. Весёлая стайка ребятишек носилась по площадке; маленькая девочка в красном беретике и светлом пальтишке, шумно дыша, присела на скамейку. Девчушка сняла головной убор, и волна белокурых локонов хлынула на плечи. Она кокетливо тряхнула волосами и довольной улыбнулась, наслаждаясь эффектом. Подружки замерли рядом и завистливо косились на кокетку.

Михалыч залюбовался милым созданием: таких светлых ангелочков изображают на поздравительных открытках к Дню матери. «Эх, хороша! Далеко пойдёт!» — пробубнил он в пушистые седые усы и поспешил к автобусной остановке.

Верочка, так звали ангелочка, была очень сердита. Она покусывала пухленькие губки и раздражённо топала ножкой. Девочка смотрела на Никиту, который носился за Машкой, и совсем не обращал внимания на признанную королеву детской площадки. Муки ревности пощипывали Верочку так же противно, как та девчонка, которая больше не выходит на улицу. Вера по большому секрету рассказала, что у забияки вши, и с ней больше никто не захотел дружить.

Белокурая интриганка была не по годам развита: она обладала тонким талантом манипуляции. «Какие взрослые глупые!» — думала она, когда в очередной раз за шалости наказывали не её, а другого ребёнка. Открытый невинный взгляд и тонкий дрожащий голосок действовали безотказно. Она всегда говорила то, что взрослые хотели услышать. Её комната была забита пушистыми зайками и куклами в розовых платьях; втайне же к ним она относилась равнодушно и порой откручивала куклам головы, сваливая вину на невоспитанных гостей.

Верочке вдруг стало холодно, и она соскочила со скамейки. Её ножки стали холодными, как лёд; морозная струйка пробежала по спине, и девочка натянула шапочку. Она решительно направилась к Маше и схватила её за руку.

— Пойдём ко мне. Мама пирожные купила. Я покажу тебе свою комнату, — сладеньким голосочком предложила она.

— Правда? Тебе мама разрешила? — Маша удивилась и обрадовалась.

О волшебной комнате маленькой принцессы с придыханием рассказывала вся ребятня. А у Маши своей комнаты не было: они жили вдвоём с мамой на съёмной квартире.

— Конечно! Я покажу тебе много интересного! Ну их, этих мальчишек, — фыркнула Верочка, глядя на Никиту. — Мы будем лучшими подружками!

Обнявшись, две девочки шли с площадки. Верочка внимательно разглядывала одежду новоявленной подруги. Она раздумывала, куда спрятать мамино колечко с бриллиантами — в голове уже зрела мысль, что кольцо исчезнет едва та уйдёт. У подъезда они хором поздоровались с пожилой женщиной, ковылявшей к остановке.

Валентина Михайловна

— Вот же курица, — пробормотала старуха, вспоминая её последнюю клиентку. Мадам хорошо раскошелилась, чтобы её богатый пузатый папик ушёл от жены. — Будет ждать долго. Мужики они всегда такие — пообещают золотые горы, а потом растворяются как дым.

Валентина вот уже несколько лет трясла наивных женщин, обещая любовь до гроба. Она криво улыбнулась, вспоминая тот вечер, который изменил всё.

Она шла с работы — подрабатывала уборщицей в офисном здании. Зарплата копеечная, но ничего другого найти не могла. Образования не было, навыков особых тоже. В сумке лежали десяток яиц и батон, купленные на последние деньги до следующей получки.

На остановке толпился народ. Валентина протискивалась сквозь людей, стараясь не уронить драгоценную покупку. И тут какой-то мужик врезался в неё плечом. Резко, грубо, даже не извинился. Сумка выскользнула из рук.

Время словно замедлилось. Валя съежилась то ли от холода, то ли от ужаса. Она видела, как пакет падает, как скорлупа яиц трескается о грязный асфальт, как батон катится в лужу.

— Что ты делаешь, старый чёрт! — крик вырвался сам собой, наполненный такой болью и злостью, что у неё перехватило дыхание.

Мужчина обернулся.

— Не такой уж и старый, — буркнул он со странной ухмылкой и растворился в людском потоке.

Валентина прислонилась к холодной стене остановки. Слёзы душили, но она их сдерживала — сантименты здесь никого не интересовали. Люди торопились по своим делам, никто не обращал внимания на женщину с разбитыми яйцами у ног.

И тут она увидела её — цыганку. Та стояла чуть поодаль, наблюдала за толпой, высматривала жертву. Пёстрая юбка, золотые серьги, напускная загадочность в глазах. И деньги. У неё были деньги.

«Вот же клоунада, — подумала тогда Валентина, — а люди ведутся».

Но мысль засела в голове и не отпускала. К чему ей горбатиться на трёх работах, когда можно... Она выглядела старше своих лет, изможденная постоянной усталостью и недоеданием. Синяки под глазами, впалые щёки, руки, огрубевшие от постоянной работы. Идеальный образ для бабки-гадалки.

Через неделю Валентина сидела в той же точке, что и цыганка. Старый платок на голове, потёртая шаль на плечах. Первые дни были провальными. Люди шарахались от неё, морщились, ускоряли шаг. Но потом... Потом что-то щёлкнуло. Словно внутри проснулось нечто дремавшее. Она начала видеть. Не будущее, нет — она видела людей. Их страхи, желания, слабости.

Молоденькая девчонка с тоской в глазах — любовь безответная. Мужчина средних лет с беспокойным взглядом — проблемы на работе. Пожилая женщина с дрожащими руками — боится болезни. Валентина говорила им то, что они хотели услышать. И они верили. Платили. Сначала мелочью, потом купюрами.

Через год она уже снимала квартиру приличнее. Через три — купила собственную. Маленькую, но свою. И клиенты потекли рекой. Но была у Валентины одна особенность, которую она даже от себя не скрывала: она никогда не возвращала мужей в семью. Зато любовницам помогала от души. Заговоры, привороты, обереги — всё, что угодно, лишь бы разрушить чужую семью.

Потому что когда-то у неё самой был мужчина. Любимый, единственный. Он обещал уйти от жены. Клялся, божился. Шесть лет они встречались. Шесть лет она ждала, надеялась, верила. А потом он просто исчез. Жена забеременела, и Сергей сделал выбор — не в её пользу.

С тех пор Валентина точно знала: жёны не заслуживают мужей. Если мужчина изменяет — значит, в семье что-то не так. Значит, нужно помочь ему вырваться на свободу. К той, которая действительно любит.

Эта философия приносила доход. Любовницы платили щедро. Они были готовы отдать последнее, лишь бы заполучить чужого мужчину.

Валентина прекрасно понимала — никакие заговоры не работают. По крайней мере, не так, как думают клиентки. Но она говорила правильные слова, давала правильные советы. "Будь настойчивее. Не давай ему вернуться к жене. Устрой скандал. Поставь ультиматум". И это срабатывало — не магия, а обычная женская хитрость. Впрочем, иногда случались странности. Клиентка приходила, платила, получала заговор. И через неделю мужчина действительно уходил из семьи. Просто так. Без видимых причин. Будто кто-то дёргал за ниточки.

"Совпадение", — говорила себе Валентина. Но в глубине души чувствовала — не совпадение. После того вечера, когда она встретила мужика на остановке, в ней что-то изменилось. Словно открылась дверь, которую лучше было держать закрытой.

Возле магазина, куда направилась Валя, остановилась машина. Дорогая, чёрная, с тонированными стёклами. Из неё вышла женщина. Молодая, лет двадцати пяти, в роскошной норковой шубе, с лицом фотомодели. Длинные ноги, идеальная фигура. Валентина остановилась как вкопанная. Что-то в этой женщине резануло глаз. Не зависть к красоте или богатству. Что-то другое, глубинное.

Она подошла ближе, почти инстинктивно схватила красавицу за руку.

— Давай погадаю, — вырвалось само собой. — Бесплатно.

Женщина резко обернулась. Их взгляды встретились. Чёрные глаза лжегадалки были пусты. Совершенно пусты. Словно внутри не было души — только холодная бездна.

Красавица отшатнулась, высвободила руку.

— Отстань, бабка.

И пошла прочь, цокая каблуками по асфальту. Валентина осталась стоять, чувствуя, как по спине ползут морозные мурашки.

Агата

Агата повернулась перед зеркалом в фойе ресторана, оценивая отражение. Белая блузка идеально подчеркивала линию плеч, юбка-карандаш — длинные ноги. Темные волосы были собраны в тугой пучок, открывая лебединую шею. Красота — это оружие, думала она, и глупо им не пользоваться.

Сегодня была встреча с инвесторами. Презентация проекта, над которым она работала последние три месяца. Вернее, над которым работала Лена Соколова, её коллега. Но кто об этом узнает? Соколова сидела бледная, с красными глазами — видимо, всю ночь не спала, пытаясь восстановить файлы, которые "случайно" удалились с сервера. Агата позаботилась об этом еще вчера вечером, задержавшись после работы.

— Агата Владимировна, мы начинаем через пять минут, — секретарь Ирина, неприметная мышка в сером свитере, нервно крутила в руках планшет.

— Уже иду, — Агата окинула её снисходительным взглядом. Бедняжка, небось мечтает о том, чтобы хоть раз в жизни выглядеть так же эффектно.

В конференц-зале уже собрались все: директор, потенциальные инвесторы в дорогих костюмах и Лена Соколова, забившаяся в дальний угол. Её взгляд был полон отчаяния и немого укора. Агата едва сдержала улыбку. Слабаки никогда не понимали — в бизнесе выживает сильнейший.

Презентация прошла блестяще. Инвесторы были в восторге, директор лично пожал Агате руку и пообещал повышение. Она улыбалась, принимая поздравления, а в голове уже считала прибавку к зарплате. Может, наконец купить ту квартиру в центре?

— Поздравляю, вы превзошли все ожидания, — один из инвесторов, седоватый мужчина лет пятидесяти, не отрывал от неё восхищенного взгляда.

— Я просто делаю свою работу, — Агата изобразила скромность, хотя внутри ликовала. Повышение в кармане. Премия обеспечена. А Леночка пусть учится не быть такой доверчивой дурочкой.

После работы Агата встретилась с Викой, своей лучшей подругой еще с университета. Они сидели в модном кафе, и Вика взахлеб рассказывала о своем парне, Максиме.

— Он такой внимательный! Представляешь, запомнил, что я люблю белые розы, и прислал целый букет на работу, — щебетала Вика, сияя счастьем.

Агата рассеянно кивала, листая ленту в телефоне. Да, подруга была права, Максим действительно хорош. Агата убедилась это на собственном опыте, она затащила парня в постель на следующий день, после того как Вика их познакомила.

— Агата, ты меня слушаешь? — Вика нахмурилась.

— Конечно, дорогая, — она наконец оторвалась от экрана. — Просто работа, понимаешь. Этот проект...

— Ты такая молодец! Вика протянула руку и сжала её ладонь. — Всегда восхищалась твоей целеустремленностью.

Целеустремленностью. Какое милое слово для обозначения того, что Агата попросту брала то, что хотела, не спрашивая разрешения. И Максима взяла. Вика до сих пор не подозревала, что её любимый мужчина провел ночь в постели лучшей подруги. И, судя по тому, как он писал Агате, готов повторить.

— Ладно, дорогуша, мне пора, — Агата встала, изящно закинув сумку на плечо. — Хочу отметить сегодняшний успех.

— Одна? — удивилась Вика.

— Мне иногда нужно побыть наедине с собой, — соврала Агата. На самом деле она планировала встретиться с Олегом, женатым партнером из смежной фирмы. Его жена, толстушка с тремя детьми, наверняка сидела дома в растянутом халате, а Олег жаждал острых ощущений.

Пустая болтовня быстро наскучила красавице, и она решила отпраздновать свою очередную победу в ресторане. Олег в последний момент отменил встречу — что-то про семейный ужин и тёщу. Агата скривилась. Зачем вообще связываться с женатыми? Слишком много обязательств, слишком мало свободы.

В ресторане она заказала столик у окна и бутылку дорогого вина. Официант, молодой парень с приятной улыбкой, явно заинтересовался ею. Агата это заметила и кокетливо улыбалась.

Противная тетка за соседним столиком — в вязаной жилетке и с недовольным лицом — бросала на Агату косые взгляды. Наверное, завидовала. Или осуждала. Агата налила себе еще вина и демонстративно подняла бокал в её сторону. Пусть подавится своей моралью.

Агате вспомнила гадалку у ресторана и нахмурилась, но потом быстро сгладила досаду бокалом шампанского. Потом еще одним. И еще одним.

Голова слегка закружилась, но это было приятное головокружение — как после победы. А сегодня она победила. Снова. Как всегда.

— Ещё один бокал? — официант вернулся, и в его глазах читалось что-то похожее на надежду.

— Нет, спасибо, милый, — Агата поднялась, слегка качнувшись. — Мне пора.

Из ресторана она вышла пошатываясь. Села в свою роскошную машину, и, выжав педаль газа до полика, рванула с места.

Город мелькал за окнами яркими огнями. Агата включила музыку погромче — энергичный трек, под который так приятно ехать по ночной трассе. Красный свет светофора она проскочила, едва заметив. Ещё один. Машина послушно летела вперёд, а мир за стеклом казался размытым и нереальным.

— Да чего вы все там ползёте! — рявкнула она в пустоту салона, когда впереди притормозил какой-то седан.

Агата резко вывернула руль, выезжая на встречную полосу. В следующую секунду мир взорвался светом фар, визгом тормозов и оглушительным грохотом металла.

Через несколько часов новостная программа началась с ужасающей новости.

— Сегодня вечером в центре города произошла страшная авария, — говорил диктор ровным голосом. — Водитель дорогостоящего автомобиля, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выехала на встречную полосу и столкнулась с маршруткой. Количество жертв уточняется. Виновница скрылась с места происшествия, но была задержана через два часа.

Дорога на смену 2 (продолжение)

— Средней паршивости! — подвёл итог его дружок.
Даша была разбита. Девушка услышала ту правду, в которой боялась признаться сама себе. Она – посредственность. Внешность – самая обычная, глазу не за что зацепиться, училась средне. Учителя забывали её имя к концу учебного года, а одноклассники просто не замечали. Талантами не блистала, ничем не увлекалась, тихая и незаметная. Но в своих фантазиях видела себя то роковой красавицей, то блестящим учёным, авантюристкой или гениальным следователем. Придуманный мир, полный страсти, приключений и опасности залили карбоновой кислотой, расплавили, растворили и сожгли слова озабоченных балбесов.
На выходе из автобуса Дарья столкнулась с парнем, который чуть не сбил с ног, что не добавило хорошего настроения, и побрела домой. Она шла по пустынной аллее, и её единственным спутником стал разгулявшийся ветер.

Осень установила лимит теплым дням и готовилась ночью выплеснуть ушат холодного дождя. Сильный порыв бросил в лицо девушки мелкие колючие песчинки, она зажмурилась и запахнула плащ. Ветер кружил вокруг жертвы и забавляясь, вколачивал в спину охапки пожелтевших листьев. Деревья угрожающе качали голыми ветками. Их высохшая одежда лежала на дорожках, шелестела, шуршала, шепталась. Хозяева мрачной аллеи переговаривались между собой:
— Смотри, неудачница! —  крикнул кленовый лист.
— Ни рыба, ни мясо! — старый дуб вспомнил народную мудрость.
— Серая мышь! — пискнула рябина, и кровавые грозди затряслись от смеха.
— Не ахти, не ахти! — закачал головой каштан и хотел запустить колючий зелёный ежик с ветки, но они давно осыпались.
— Невеста без места! — со знаем дела пропел кустарник спирея японская, прозванный в народе «белая невеста».

Девушка ускорила шаг. Она срывалась на бег, оглядываясь по сторонам. Мозг покопался в памяти и издевательски подсунул воспоминание о горячем чае и вкуснейших пирожках, заботливо приготовленных любимой бабушкой. Холодный ветер проворно заскочил в рукав плаща и стал гладить покрытую мурашками нежную кожу. Дарья взвизгнула, она почувствовала, как тело сковывает ледяной панцирь. Вместе с холодом пришло озарение, и девушка заливисто рассмеялась. «Я и вправду глупышка. Была. Но теперь я точно знаю, что делать», — план, который поселился в голове, был прост и гениален.

Несколько недель назад к Дашке подошли девицы с параллельного потока, те, на которых тайком засматривалась скромница. В брендовых вещах, благоухая дорогим парфюмом, они предложили заняться волонтерством — навещать больных стариков, помогать по дому, бегать за продуктами, помочь адаптироваться к стремительно меняющимся реалиям и просветить, что устаревшие лекарства можно заменить новыми, малоизвестными препаратами, которые выпускает развивающаяся компания. Стоят они недешево, зато полностью излечивают от многих хронических заболеваний.

Тогда Даша отмахнулась от предложения — ей казалось это пустой тратой времени. Зачем возиться с чужими пенсионерами, если дома и своих хватает? Она жила с бабушкой и дедушкой, и их ворчания ей за глаза хватало. «Даша, выключи свет в ванной!», «Даша, опять в наушниках до полуночи сидишь!», «Даша, когда ты уже устроишься на работу?». Каждый день одно и то же.

Но сейчас всё изменилось. Дашка вдруг поняла — вот оно, её звёздное время! Эти самые девицы, Карина и Вика, светились в университетских новостях чуть ли не каждую неделю. То их на форуме благотворителей показывают, то в местной газете интервью берут. А что, если и ей так повезёт?

Она представила себе эту картину. Вот она входит в аудиторию, а все оборачиваются и шепчутся: «Это же Дарья, та самая, что помогает старикам!». Парни смотрят на неё совсем другими глазами —не как на серую мышку с третьей парты, а как на человека, который реально что-то делает для общества. Может, даже подойдут после пары, заговорят...

Чем больше Даша об этом думала, тем яснее становилось — надо действовать. И начать можно прямо дома, с собственных бабушки и дедушки. Они же постоянно жалуются на давление, на суставы, на этот свой бесконечный список болячек. Вместо того чтобы травиться старыми таблетками, которые и не помогают особо, можно попробовать что-то новое, современное. Те девчонки говорили, что препараты творят чудеса, просто о них мало кто знает, потому что компания молодая, раскручивается только.

«Бабушка и дедушка! Точно! Я и их вылечу», — подумала она и радостно улыбнулась, девушка знала, где старики хранят свои накопления. Богатое воображение услужливо нарисовало церемонию вручения государственных наград, вспышки фотокамер и кричащие заголовки «Дарья – спасительница: студентка стала «ангелом милосердия»…

Денис

Парень, который врезался в Дашу, сел у окна. Он был в чёрной толстовке и джинсах. Молодой человек натянул капюшон и склонил голову так, что бледное лицо не могли рассмотреть другие пассажиры. Он сгорбился, вжался в сиденье, будто хотел слиться с дешёвым потрескавшимся дерматином. Руки его дрожали, и он спрятал их в карманы. Взгляд упал на поношенные ботинки, и он поспешно задвинул их под сиденье — засохшие бурые пятна словно кричали о случившемся.

Кровь мерещилась повсюду. Юноша зажмурился – алая пелена стояла перед глазами. Казалась, что сладкий, тошнотворный запах пропитал одежду, кожу, волосы. Комок подкатил к горлу, и он едва смог побороть рвотный позыв. В воспаленном мозгу мелькали картинки – сидящий на асфальте человек, он берет в руку кирпич и медленно подходит к будущей жертве. Когда ярость покинула сознание, он равнодушно посмотрел на то, что осталось от человека, который был его отцом.

Денис рос в детском доме. Пьющая мать избавилась от обузы, когда у нее родился четвёртый ребенок. Мальчик стал доставлять слишком много проблем. Он подрос и стал понимать, что родители бывают трезвыми и есть счастливчики, которых кормят вкусной едой каждый день. Мальчишка стал доставать мать просьбами вести нормальный образ жизни, в пьяных драках защищал от буйного отца.

Родительница написала отказную и ребенка отправили в приют. Изредка она навещала сына, часто плакала и корила себя. Когда Денису исполнилось шестнадцать, мамаша, рожая очередного ребёнка чуть не отправилась на тот свет. Врачи спасли непутевую, и на нее снизошло озарение — она бросила пить. Начала замаливать грехи, ходить в церковь и соблюдать заповеди. Отец бухать не бросил. Завязавшая супруга вскоре стала неинтересна, алкоголик ушёл из дома, время от времени наведывался и утаскивал вещи, которые пропивал.

Когда Денис достиг совершеннолетия, он покинул сиротский приют и перебрался в родные пенаты. Устроился на работу, не гнушался никакими шабашками и реализовал заветную мечту домочадцев — купил новый большой телевизор. Это был настоящий праздник для бедной многодетной семьи. Ребятня завороженно уставилась в мерцающий экран, глазенки удивленно округлились, казалось, что они дышать забывают от восторга. Уставший Денис задремал в кресле, а из соседней комнаты слышалось монотонное бормотание — раскаявшаяся грешница молилась.

В тот день Денис вернулся с работы пораньше. В квартире было непривычно тихо, его никто не встречал. Парень похолодел от дурного предчувствия и ворвался в зал. Он увидел бледную мать, сидевшую в кресле, а у ее ног застыла младшая сестренка. Детишки прижались друг другу и безутешно рыдали. Он посмотрел на тумбочку и всё понял:
— Он забрал телевизор? — голос прозвучал приглушенно, как будто не хотел нарушать гнетущую тишину.
— Да, — беззвучно, одними губами ответила женщина. — Сыночек, ты не волнуйся, не сердись, он сам не ведает, что творит, — торопливо продолжила она.
Денис не слышал последнюю фразу. Он бросился искать пропойцу и нашел у полуразрушенного дома, где ошивались бомжи и пьяницы. Папаша насмешливо посмотрел на парня и издевательски расхохотался, показывая гнилые зубы. Холодная волна нахлынула на Дениса. Он поднял кирпич и двинулся на родителя…

Яблоко
Отдаленный от центра промышленный район погрузился в непроглядную тьму, когда Михалыч вышел из автобуса. Одинокие фонари бросали тусклый свет на пустые улочки. Жилых многоэтажек здесь практически не было, несколько старых общежитий, да частный сектор с покосившимися домишками. Жилища казались пустыми и безжизненными. Хозяева ветхих хаток, затаившись, ничем не выдавали своё присутствие.

Михалыч поглубже натянул кепку и ускорил шаг. Он миновал пустырь и шёл мимо кирпичного забора, нескончаемой лентой укатившегося во мрак. Территория за оградой была освещена, и световые осколки рассыпались на ухабистую дорожку. Старик встревоженно вглядывался вперед, шаг замедлился. Вдалеке показалась маленькая размытая фигура, Михалыч затаил дыхание, а когда таинственный силуэт приблизился, облегченно вздохнул.
— Добрый вечер! — раздался приятный женский голос.
— Добрый! — поздоровался старик.
— Как здоровьице? — женщина в потрепанном пальто остановилась, поставила сумки и ласково улыбнулась пожилому мужчине. Рассеянный свет сгладил морщинки на красивом лице незнакомки, скрыл седые пряди, спрятал сухие потрескавшиеся руки с выступавшими венами. —Сторожуете?
— Сторожую, милая! — ответил Михалыч. Он видел её каждый раз по дороге на завод. Сухонькая, с уставшими глазами, она была неизменно приветлива и мила. Сначала они просто здоровались, перебрасывались пустяковыми фразами, а потом стали вести разговоры по душам. Он узнал про сыновей, которых она тянет сама, без мужа. О жизни в общежитии с буйными соседями, о нелегком труде и бесконечных подработках. И эти случайные встречи стали самым светлым и волнующим событием в его жизни.
— Угощайтесь, — и женщина вытащила из пакета большое красное яблоко и протянула ночному сторожу. — Спешу, мои заждались уже. — Она взяла сумки, попрощалась и исчезла в темноте.

Кирпичный завод

Михалыч, чертыхнувшись, засунул яблоко в карман и через несколько минут был уже возле заброшенного кирпичного завода. Он толкнул металлическую калитку, та взвизгнула и протяжно застонала. Огромная территория была захламлена строительным мусором. Словно огромный крот вытолкнул из недр излишки грунта, чернели многочисленные пирамидки битого кирпича. Разбитые окна длинных вытянутых строений корчили гримасы, проворный сквозняк гулял в полупустых залах.
Хриплый крик птицы, сорвавшейся с засохшего дерева, заставил его вздрогнуть и прибавить шаг.

Ночной охранник уверено шёл к самому большому зданию. Хлипкая дверь легко открылась от небольшого толчка, Михалыч оказался внутри наполовину заполненного склада. Везде стояли огромные контейнеры, на некоторые были натянуты брезентовые накидки. Старик не смотрел по сторонам, он продвигался вперёд и подслеповато щурился, свет от фонарика слабо выхватывал отдельные детали помещения.
Он свернул в узкий проход между металлическими ящиками, недовольно поморщился и продолжил путь.

В нос настойчиво полз резкий едкий запах, невыносимая вонь сочилась из контейнеров, доверху наполненную разодранной одеждой. Смрад, висевший в воздухе, подгонял сторожа, он нырнул в последний поворот. Дрогнувшая рука послала луч света в угол склада, брезент с одного края ящика сполз и обнажил содержимое металлического хранилища. Пустыми глазницами таращились черепа, контейнер был засыпан ими до самой верхушки как конфетница со сладостями, которую к приходу гостей наполняет радушная хозяйка.
Старик, глядя перед собой, упорно продвигался к цели. Он шёл по длинному коридору, к массивной деревянной двери. Она была приоткрыта, и на середине пути Михалыч услышал странный гомон и возню. Так шумят непоседливые первоклассники, когда учитель запаздывает на урок. Громкий стук, хихиканье, обиженный рёв, звонкий подзатыльник, негромкое жужжание, пронзительный свист – какофония сочилась из небольшой щели. Мужчина затаил дыхание, тихонько приблизился и остановился у входа.
— Ну ты даёшь! Совсем отупел со своими жертвами. Истинный демон глупости! — раздался насмешливый возглас.
— А ты…А я… Ну держись! — визгливый голосок не нашелся что ответить обидчику и пустился в рукопашную. Послышался грохот и крики, и Михалыч резко распахнул дверь и вошёл в комнату.

Демонский начальник

В зале переговоров не было ни души, пыльные кресла, стоящие за длинным столом, были пусты. В затхлом помещении маленькими роями висел гнус. Чёрное перекати-поле клубилось по полу, извергало проклятия, слышались звуки удара — маленькие точки сложились в десятки кулаков и мутузили друг друга. Несколько темных облачков загадочно мерцали, поблёскивали золотом и серебром и тихонечко безостановочно жужжали — это мило беседовали демонши. Силуэт человека, выложенный из постоянно движущейся мошкары, лежал на столе и негромко похрапывал. В углу комнаты было целое скопище микроскопических пятнышек, которые, довольно урча, витали в воздухе.

Михалыч кашлянул, чёрная лавина хлынула, расселась по местам и приняла человеческие очертания. Старик прервал кровавое пиршество – на кресле сидел человек, точнее то, что от него осталось.
Демонский начальник покачал головой и направился к креслу во главе стола мимо нечисти, которая в знак уважения склонила головы. Босс остановился возле вертлявого подданного и отвесил подзатыльник. Голова наказанного рассыпалась на пол мелкими точками, потом взмыла вверх, собралась в головёшку и скорчила обиженную гримасу.
— Ты зачем, мерзавец, дал Лидии Григорьевне деда травануть? Совсем покоя старуха не даёт, — покачал головой начальник.
— Простите, шеф, я не знал, что вы туда переедете, — плаксиво протянул демон.
— Не знал, не знал, — передразнил Михалыч. — А его зачем сюда притащили? — он кивнул в сторону живого трупа.
— Неформат, — пискнул кто-то в ответ.
— Да понял я, что неформат. Зачем сюда? Устроили тут жральню, — бурчал Старший демон, усаживаясь в кресло. — Да, кстати, кто хирурга окучивал? — вдруг вспомнил он.
— Я! — черная рука выросла над столом.
— Удалец! — похвалил он нечисть.
— А теперь рассказывайте о подвигах, — босс устроился поудобнее и приготовился слушать.
Совещание длилось до утра, а на рассвете демоны заправили обжигающие морозом жала и рассеялись по улицам города. Фальшивый сторож не спешил покидать кабинет. Философские мысли лениво плавали в голове. Он думал о том, что стал слишком стар для этого мира. «Ну что за словечки они придумали! Раньше бесполезных людей, которых нельзя использовать и сожрать не жалко называли мусором, отходами. А сейчас неформат какой-то…», — Михалыч раздраженно сплюнул.
Такими же новомодными фразами сыпало дьявольское отродье, выгнавшее его из ада. Щенок, которому и пятисот лет не было, посмел над ним насмехаться. Да он кружил над навозной кучей, когда Михалыч войны начинал! Старший демон вновь вспомнил неприятный разговор:
— Ну что, старичок, допрыгался, — издевался тот, когда заслуженный пенсионер собирал вещи. — Он, — юный демон поднял вверх палец, — всё видит!
— Голубчик, да что ж я сделал такого, — недоумевал дед.
— Испытывать чувства к людям — это днище, — объяснил желторотый и визгливо рассмеялся.

Первые лучи солнца заглянули в окно, осторожно поползли по комнате и легонько коснулись задумчивого старика. Он держал в руках яблоко, и чёртов плод обжигал ему руку. Михалыч вдруг вспомнил прародительницу и с досадой хотел запустить фрукт в стену, но вспомнил участливый, нежный взгляд и легкое прикосновение дарительницы. Он вновь положил яблоко в карман, испытывая ноющую боль там, где у людей сердце.
«Прав желторотый. Совсем старым стал, сентиментальным», — подумал демон и засобирался в любимую уютную каморку.