tim.elo4ka

— И кто это такой пузатенький тут развалился, да разоспался? А ну-ка, Натаха, просыпайся, а то, что ночью будешь делать?

Светка стояла в дверях, лицо её было радостным и это означало одно: у неё хорошие новости.

— Натуська, во-первых, бабушка передала для тебя 80 рублей за шапки и колготки, да велела вязать еще, как можно больше. А во-вторых, пляши!

Она вскинула вверх руку, которую до этого прятала за спиной. В руке было письмо. На минуту сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди: "Вовка!", но письмо было не от него. Письмо было от Лены, моей самой близкой кишиневской подруги. Лена была женщиной с очень удивительной судьбой. Она была старше меня на восемь лет, но выглядела намного моложе своего возраста. Да и характер у неё был тоже удивительный. Со всеми она держалась холодно и высокомерно, а вот со мной и со своими детьми она могла заразительно хохотать и дурачиться, как девчонка.

Когда-то, еще до Октябрьской революции, её дед, будучи совсем молодым двадцатилетним парнем, эмигрировал в Бразилию, но на склоне лет его замучила ностальгия, и он уговорил своего сына Педро с невесткой и двумя младшими внуками переехать на его историческую родину, в город Измаил. По национальности дед был болгарином, но в эмиграции женился на бразильянке, так что отец Лены родился уже там, в Сан-Паулу. По прибытию в Измаил дедушка благополучно помер прямо в гостинице, так и не увидев города своей молодости, а отец Лены тут же стал готовить документы на выезд семьи назад, в Бразилию. Ну, не получилось у него полюбить родину своих предков.

Отец Лены, который в Сан-Паулу имел свою небольшую фабрику детской обуви, не привык сидеть без дела и, в ожидании визы, решил найти себе хоть какую-то работу. Но это оказалось невозможным, так как, кроме португальского, он не знал другого языка. Правда, в детстве отец пытался обучать его болгарскому и русскому, но далее обыденных фраз дело не пошло. Начальники отделов кадров шарахались от него, как от прокаженного, заслышав его непонятную речь, в которой по-русски была всего одна фраза: "Хочу работа". Его не брали даже дворником, боялись провокации.


И вот теперь, уважаемому в своем городе Сан-Паулу, 57-летнему дону Педро пришлось изо всех сил напрягать свою память, чтобы выудить из неё самые важные для него русские слова. Это ему плохо удавалось, и в основном он объяснялся с местным населением языком жестов. В целях экономии им пришлось съехать из гостиницы на частную квартиру, вернее, это был небольшой домик на окраине города. Хозяева запросили огромную по местным меркам квартплату, но дон Педро с легкостью согласился. Все равно это было намного дешевле, чем снимать четырехместный номер в гостинице.

Так как он, разговаривая с людьми, сильно размахивал руками и произносил непонятные слова, местные жители принимали его за сумасшедшего шпиона. Когда он появлялся на улице, патриотически настроенные пацаны свистели ему вслед и кричали нехорошие слова. Почему-то эти нехорошие слова дон Педро понимал очень хорошо, потому что его папа, будучи в нетрезвом состоянии довольно часто их употреблял в компании своих друзей-собутыльников, таких же эмигрантов из дореволюционной России.

Какое-то время, пока оформлялись документы, ему все-таки удалось поработать подмастерьем в небольшой сапожной мастерской. А его жена (мачеха Лены) изнывала от скуки в доме без удобств, без телевизора и телефона. Правда, на стене висело радио, но какой от него толк, если она не понимала ни слова ни по-русски, ни по-молдавски. К тому же по радио очень редко звучала музыка. Она сидела в доме, боясь выйти на улицу, и проклинала злых мальчишек, а также своего покойного свёкра, который втянул их в эту авантюру. Старый идиот запудрил своему сыну мозги со своей бредовой идеей "умереть на Родине". Хорошо, что ей удалось уговорить мужа для начала просто приехать в СССР туристами.

А подросток Педро, названный этим именем в честь своего отца, и так же, как и он, не знающий языка, постоянно шатался по городу, пока не попал в плохую компанию. Он стал дерзить родителям, употреблять наркотики и воровать из дома вещи. Зато юная красавица Элен в первый же день познакомилась с интересным молодым человеком, который находился в городе Измаил в командировке, и теперь она была на седьмом небе от счастья, так как любимый уже сделал ей предложение.

Отец на самом деле чуть с ума не сошел. Он испробовал все способы, от мольбы до угроз, чтобы уговорить дочь вернуться с ними в Бразилию, и она как будто подчинилась его воле, но коварно сбежала в день, когда ей исполнилось 18 лет, буквально за несколько дней до отъезда. Правда, она оставила письмо, где умоляла отца о прощении, но также писала, что жить не может без своего любимого Павлика и ей очень нравится страна СССР, где все люди живут свободно и счастливо.

Родители и брат уехали, а Лена сразу же вышла замуж за своего Павлика, переехала жить к нему в Кишинев, где у него была служебная квартира, и вскоре родила сына. Но через год любовь прошла. Довольно взрослому и образованному Павлу, скорее всего, стало скучно с молоденькой женой, которая почти не говорила по-русски. Они развелись. Но Лена, девушка очень эффектная, тут же выскочила замуж еще за одного любителя экзотики, и родила ему дочь. Этот брак казался счастливым, но, к сожалению, недолгим. Муж попал в аварию и погиб. Его родственники, которые были с самого начала против их брака, тут же велели молодой женщине с двумя детьми, пяти и трёх лет, освободить их дом от своего присутствия.

Ей некуда было идти, совсем одинокой в чужой стране, без средств к существованию и со слабым знанием языка. Все эти годы она поддерживала отношения с отцом, который давно её простил и уговаривал переезжать с мужем и детьми в Бразилию. Три года подряд он высылал им приглашения, но им каждый раз отказывали в выезде, так как первый муж Лены, отец её сына, Витеньки, категорически не давал согласия на выезд сына за границу, хотя уже имел двух детей от нового брака.

В понедельник мы, то есть, я, мой брат и Максим прибыли в нотариальную контору для составления договора купли-продажи части нашего дома. Доехали мы с комфортом, нас подвез на своих Жигулях друг Максима.

 Нотариус производил хорошее впечатление, правда, выглядел чересчур презентабельно для такой скромной нотариальной конторы. Это был высокий седой мужчина, лет под шестьдесят, в строгом костюме, подчеркивавшем официальность обстановки. Своим уверенным видом и спокойным голосом он сразу же внушил мне безотчетное доверие ко всему, что он мог бы нам сказать или посоветовать

Сидя в душном кабинете, мы отвечали на вопросы, задаваемые нотариусом, а, точнее, отвечала я, как единственная владелица дома. Дело в том, что два года назад я внесла брата в число наследников, но тогда у него как раз родился второй ребенок, ему было совершенно некогда заниматься оформлением, и он сам предложил оформить весь дом и участок на меня. Поэтому сейчас мы решили оформить договор так, чтобы считалось, что брат продал свою половину дома, оставленную ему в наследство.

Когда нотариус спросил о цене, я ему объяснила, что покупатель пока даёт только две тысячи из пяти, а остальную сумму обещает погасить чуть позже и попросила совета, как лучше оформить такую сделку.

Нотариус, не раздумывая, уверенно ответил:


— Зачем вам лишние хлопоты? Если вы доверяете своему покупателю, то давайте оформим сразу всю сумму. Вы ведь ему доверяете?


Заметив, что я затрудняюсь ответить, поскольку такой поворот стал для меня полной неожиданностью, он с нажимом добавил:

— Я вижу, что вы скоро должны родить, да и само оформление стоит недешево. К чему вам тратить лишние деньги и время? Не лучше ли решить вопрос сразу? А потом разберетесь между собой, что и как.

Я с сомнением взглянула на брата.

— Решай сама, — сказал он.

Я перевела взгляд на Максима. Он выглядел немного растерянным и, ожидая моего решения, смотрел на меня с такой тоской и надеждой, что сердце моё дрогнуло. Ну, не было у меня сил разочаровать хорошего человека, обидев его недоверием.

В конце концов, чего мне бояться? Максим и Лена люди порядочные. Они еще очень молоды и чисты. Нет, не смогут такие люди нас обмануть. И я решительно ответила нотариусу:

— Оформляйте на полную сумму.

Более того, я попросила нотариуса оформить мою доверенность на Максима, чтобы он смог сам уладить все дела с БТИ, так как уже было понятно, что мне в моем положении будет трудно этим заниматься. Брат тоже не мог из-за загруженности на работе.  Он работал в две смены и был единственным учителем английского языка на всю школу.


 После разговора последовало долгое ожидание в тесном коридоре, пока молоденькая машинистка печатала договор. Потом мы опять прошли в кабинет, где нотариус четко и уверенно зачитал то, что было написано в документах, а затем передал их нам с братом для прочтения и сверки.

 Я была не сильна в юридических тонкостях оформления подобных сделок, но, бегло пробежавшись по тексту глазами, убедилась, что все изложено правильно. И вот, наконец, подпись поставлена, в мои руки перешли две тысячи рублей, которые я тут же отдала своему брату, и нотариус вручил документ новому владельцу недвижимости. Максим, уже не скрывая своего ликования, обнял Саню, а я почти бегом поспешила к выходу. От жары и духоты мне стало так плохо, что я бы непременно потеряла сознание и упала, если бы меня не поддержал подоспевший вовремя брат.


Мы стояли с ним возле ступенек нотариальной конторы, а в это время Максим, сияя от счастья, показывал договор своему другу, который все это время ожидал нас в машине.

На воздухе мне стало значительно лучше. Ребята усадили меня на переднее сиденье, и мы поехали домой. Высадив нас, водитель уехал, а Максим предложил Сане отметить сделку. Но брат отказался, ему надо было возвращаться на работу.


 Кукла выскочила из будки и радостно бросилась к нам навстречу. Сколько же любви и преданности в этом несуразном теле!


— Кукла, фу! Погоди, не пачкай меня, дай мне Наташку усадить.


— Наташа, ты, как? — Саня довел меня до беседки и помог снять туфли, — У тебя ноги так распухли, больно, наверное? Бедная моя маленькая сестренка. Держись давай, — Саня принес из прихожей мои тапочки. — Может, мне остаться?


— Нет, Саня, езжай, я немного полежу и приду в себя. Ты не голоден? Есть борщ зеленый и плов.


— Нет, не буду, бежать надо, — Саня поцеловал меня. — Сиди, сиди, не надо меня провожать.


— Мне все равно нужно переодеться. Да и Куклу надо покормить, а то утром не успела.


— Так давай, я ее покормлю! Что ей налить? Зеленого борща?


— У нее свой борщ есть. Гороховый. И косточку не забудь положить.


Пока Кукла ела, Саня щеткой пытался очистить брюки от собачьей шерсти.


— Кукла, ты вроде как лысая, а я постоянно в шерсти. На ушах твой каракуль коричневый и довольно крепко держится, — Саня даже схватил Куклино ухо и встряхнул его. — Ну вот, ничего не сыпется. А хвост вообще, как у поросенка и тоже лысый. Ну вот откуда на мне белая шерсть?


— Ты на лапы её глянь! — подсказала я.


— Ух ты! Как это я раньше не замечал?! — И ведь точно, она же в меня постоянно лапами своими тычет. — Саня с удивлением рассматривал Куклу.

Лапы у неё действительно были с длинным белым ворсом. Сама шкура была песочных тонов, а голова и уши шоколадного цвета. По отдельности каждая деталь её тела была словно позаимствована от разных пород собак.


— А меня и Валюха постоянно спрашивает, где это я с белой собакой время провожу. Я ей говорю: - это Куклина!  А она: не ври, Кукла бежевая!


— Саня, а приезжайте всем семейством в воскресенье. Я так уже соскучилась по племянникам. Только возьми такси. Подумаешь, два рубля сюда и назад. Здоровье и комфорт дороже.


— Обязательно приедем. Лишь бы погода была хорошая.- Саня закончил чистить брюки, чмокнул меня в висок, — Ладно, девочки, я побежал.


Саня ушел, Кукла по стариковской привычке решила вздремнуть после вкусного обеда. А я пошла в ванную комнату. Пол в ней был выложен кафелем, и душ можно было принимать, не залезая в ванну. Прямо посередине ванной комнаты был сток. Водяных счетчиков тогда еще не было, залить я никого не опасалась по причине отсутствия соседей внизу, поэтому воду можно было лить, сколько душе угодно. Что я и сделала.

После душа мне сразу стало так хорошо, что я даже передумала ложиться в постель. Захотелось повязать. Но шапки и колготки уже надоели. К тому же мои мысли потекли уже в несколько ином, спокойном русле, поскольку нищета мне уже не грозила. А после родов я ведь все равно смогу хотя бы пару часов в день поработать, пока ребенок будет спать. Да и Светка поможет, так как, похоже, она тут прописалась надолго. И еще у меня будет работа, которую пообещал дядя Паша, Светкин отец. Мое будущее уже рисовалось мне в светлых тонах.


Поэтому я со спокойной совестью стала вязать детскую полосатую кофточку для моего будущего малыша. Маленьких клубочков у меня было множество. Я вязала, пока не заканчивался клубочек, потом присоединяла нитку от клубочка другого цвета. Получалось яркое и необычное изделие. На вязание кофточки вместе с рукавами ушло всего-то полчаса, из которых большая часть времени была потрачена на подбор клубочков. Вторая кофточка связалась еще быстрее. Я могла бы и еще поработать, если бы не боль в пояснице, которая последнее время слишком часто давала о себе знать.


  Я решила ненадолго прилечь, чтобы унять боль в спине, и неожиданно заснула.

От калитки в нашу сторону шли мои квартиранты, Максим и Лена. Они жили у меня почти два месяца, и мне очень нравилась эта молодая пара.

 Познакомилась я с ними, когда они, только поженившись, ходили по частным домам, подыскивая себе жилье. Когда на их вопрос, не сдам ли я им хотя бы одну комнату, я ответила положительно, они вначале не поверили своим ушам и чистосердечно признались, что уже отчаялись снять квартиру, так как хозяева, посмотрев их паспорта, сразу же им отказывали.

— И что же не так с вашими паспортами?

— Да вот, посмотрите, — сказал Максим, протянув мне два паспорта.

Я полистала оба паспорта и недоуменно уставилась на него.

— А вы разве не видите, что в графе "национальность" написано, что мы чеченцы?

— И, что?


— Как, что? В частном секторе живут одни русские семьи. Чеченцам все отказывают.

— Неправда, — сказала я. — Напротив нас живет чеченская семья, и мы много лет с ними дружим. Напрасно вы решили, что вам отказывают из-за национальности. Скорее всего, просто боятся, что вы очень молоды, начнете рожать детей… Никто не хочет лишних хлопот. А мне бояться нечего. Я сдаю две комнаты с удобствами и отдельным входом, так что мы друг с другом почти не будем пересекаться. Можете рожать, сколько хотите.

Молодые люди просто не могли поверить своему счастью.

— А когда можно заселяться?

— Да хоть сейчас.

Мы вышли на улицу и подошли к входу в их будущее жильё.

— Ну вот, заходите и смотрите, может, вам и не понравится.

Максим и Лена с нескрываемым восхищением осмотрели комнаты, кухню и санузел.

— А вы оставите мебель?

— А, куда же мне её девать? Конечно, если вы хотите поставить свою...
— Нет-нет, что вы! Нам как раз очень удобно, что есть мебель.

Странная была ситуация. Насколько я знала, чеченцы всегда жили большими семьями. У наших соседей в доме жили глава семьи с тремя женами и со всеми детьми. Для старших сыновей, которые женились, покупался отдельный дом.
А у этих молодоженов, судя по всему, с деньгами были проблемы. Спустя время я узнала, что у Максима мать была русская, а у Лены — немка. Их родители познакомились в Казахстане, куда в 41-ом году депортировали немцев Поволжья, а в 44-ом чеченцев и ингушей. С приходом к власти Хрущева всем депортированным было разрешено вернуться в свои родные места. Родители Лены поехали в город Энгельс Саратовской области, а родители Максима вернулись в Грозный.

     В тот же день эти симпатичные ребята поселились в моем доме. Надо сказать, что у меня с ними никогда не было проблем. Иногда, если к ним приходили гости, Максим просил продать им вина. Мне неудобно было брать с них деньги, но он всегда ухитрялся мне их всучить. Тогда я укладывала в сумку банки с вареньем и делала им ответный визит. И мне было так радостно видеть, что хоть кому-то это варенье доставляет наслаждение. Если же в момент моего визита у них кто-то находился в гостях, Максим так меня начинал восхвалять перед ними, что буквально вводил в краску, и я спешила откланяться.

В общем, отношения между нами были очень теплыми и дружескими.

Максим и Лена подошли к беседке и сказали, что у них есть к нам серьезный разговор. Тактичная Света тут же начала убирать со стола и скрылась в доме. Заметно было, что Максим очень волнуется, он никак не мог начать, но, наконец, собрался с духом и произнес:

— Мы знаем, что вы хотите продавать часть дома. И мы хотели бы её купить. На сегодняшний день у нас есть только две тысячи рублей, их дали мои родители, но примерно через месяц еще две тысячи обещают прислать родители Лены. Ну, а оставшуюся тысячу рублей мы бы выплатили в течение года. — Максим закончил свою речь и теперь смотрел на нас с такой отчаянной надеждой, что мое сердце дрогнуло, тем более, что днем раньше Лена по секрету сказала мне, что наконец-то она забеременела. Оставалось только уговорить моего брата.

Саня помолчал, задумчиво глядя на меня,

— Ну, что, сестренка, ты отвечаешь за этих людей?

— Конечно, отвечаю, — с жаром воскликнула я. — Саня, они очень хорошие и порядочные люди. Надо выручать.

— Хорошо, — сказал мой брат. — Завтра я отпрошусь с работы, и прямо с утра все поедем к нотариусу.

Радостные квартиранты ушли. А мы с братом не знали, радоваться нам или огорчаться. Вроде бы и цена хорошая, и люди приличные, но смущало то, что сумму выплачивали не сразу. А, с другой стороны, надо было учитывать то, что сегодня не явился ни один покупатель из тех, что давали нам всего три тысячи. Да к тому же неожиданно выяснилось, что в городе начался самый настоящий бум с продажей частных домов. Цены стали резко падать, так что еще немного, и мы бы считали за счастье продать часть дома за три тысячи. А тут целых пять, и ничего страшного, что по частям. Главное, что двух тысяч хватит на взнос в кооператив. Короче, мы с братом пришли к выводу, что нам просто неслыханно повезло.

Саня уехал, а мы со Светкой продолжали сидеть в беседке, наслаждаясь свежим воздухом и ароматом цветов.
Из будки послышался шорох. За всеми этими событиями я совсем забыла про нашу собаку. А вот и она во всей своей красе. Выползла из своей конуры и, зевая во всю пасть, смотрела на нас осоловелыми глазами. Рядом с её домиком стояли сложенные в стопку кирпичи и иногда Кукла залезала на них и сидела там в позе сфинкса. Но сейчас она скрылась за этими кирпичами, очевидно, пошла "попудрить носик". Через мгновение она так рявкнула, что мы со Светкой чуть не свалились со скамейки. А Кукла продолжала заливаться во все свое собачье горло. Светка подскочила посмотреть, что такое могло растревожить нашу красавицу. Оказалось, что это был соседский кот. Он сидел на заборе, даже не пытаясь удрать. Не испугался он и тогда, когда Светка крикнула ему "брысь!",  замахнувшись при этом воображаемой палкой. В принципе, он нам не мешал. Но вот у Куклы голос «прорезался», и ей стали вторить все соседские псы.

— Кукла! Опять ты устроила собачью дискотеку! Отстань уже от этого кота. Света, ты к нему поближе подойди, может, он тогда испугается!

— Ага, легко сказать! Кукла тут так всё заминировала. Кукла! Да заткнись ты уже! Сдался тебе этот кот. Сидит себе парень на заборе, никого не трогает. А тебе, видишь ли, помешал. Радуешься, что голос прорезался? Кот, будь человеком, вали уже отсюда.
Странно, но кот почему-то внял её просьбам. Гордой поступью по штакетнику он отправился к своей хозяйке тёте Маше, которая в нем души не чаяла.

 Этот кот был примечателен тем, что как и все остальные коты, воровал соседских цыплят, но, в отличие от своих собратьев никогда не попадался с поличным. А, когда соседи со скандалом приходили выяснять отношения с его хозяйкой, то глухонемая тётя Маша, в лучшем случае, к ним не выходила, а в худшем — дело заканчивалось неистовой пантомимой с размахиванием рук и неприличными жестами, которые понимали даже люди, не знакомые с азбукой для глухонемых.

— Всё, Кукла, успокойся, твой враг уже удрал. Мы сейчас пойдем спать, а ты тут не шуми. Сейчас я тебе косточку принесу, — Света скрылась в доме, но вскоре вернулась, неся в руке огромный мосол. — На вот тебе деликатес, но только больше не гавкай.

— Ну, что, Натуся, пойдем спать? Тебе ведь завтра надо к нотариусу ехать. Я уже за тебя переживаю. Хорошо, что Саня с тобой будет. А я завтра после работы заеду к бабушке, может, продала уже что-нибудь, и денежку даст.

Света помогла мне встать со скамьи, и мы пошли в дом. Кукла затащила мосол в будку, прямо на одеяло, в которое ранее была завернута, и с остервенением грызла огромную кость. На нас она даже не взглянула.

— Привет, Саня! — переодетая, посвежевшая и заметно похорошевшая, Светлана вышла во двор.

—Что-то не торопятся к нам покупатели, — Саня подошел к Кукле. — Ну? Как себя чувствует наша больная? Сейчас будем снимать повязку.

— Ой, а давайте, искупаем её, - предложила я. - Светик, принеси горячей воды, мыло и цинковое корыто, оно в ванной комнате возле двери висит. А тебе, Саня, надо переодеться. Ты ведь до вечера не уйдешь? — с надеждой спросила я брата.

— Ну, если до семи часов никто не появится, то и смысла нет ждать. Хотя странно, столько человек, говорите, обещали подойти к двенадцати часам и, вдруг, никого, хотя уже начало второго. А по моим объявлениям вообще не звонили. И еще одна странность. Все столбы, что мне попадались на пути, просто облеплены объявлениями о продаже домов. Я вот и газету по пути купил. Гляньте, вся последняя страница в объявлениях о продаже. А вы говорите, что только за один день к вам целая толпа наведалась.

 — Не вижу ничего странного, — возразила я. Не забывай, что у нас в трех шагах Дворец культуры, вокзал и до центра рукой подать.

 — Вот-вот, — вставила Света. — Наш район самый престижный. И не вздумайте цену снижать!

 — Да её пока вообще не предлагают, — Саня уже переоделся в шмотки моего неверного мужа и начал разматывать бинты на голове нашей собаки.

 — Мадемуазель Кукла, вы что это сегодня такая невеселая?

 — Голос она потеряла, — сказала я, — Может глянешь, как там её связки? Не порваны?

 — И, что, прикажешь зашить или загипсовать ей голосовые связки? Если я их вообще разгляжу. Ну, а если серьезно, то, думаю, что все само пройдет. Ты, главное, не нервничай, — обратился он к Кукле. — И не надрывайся так. Ведь тебя все равно никто не боится. Тебе вообще голос ни к чему. Достаточно на тебя посмотреть и тут же можно умереть со смеху.

 Света уже установила цинковое корыто и налила в него теплую воду. Несмотря на то, что Кукла отчаянно сопротивлялась, Саня схватил её в охапку и уложил в корыто. Светка помогала удерживать собаку, пока Саня тщательно её намыливал. Он схватил огромные собачьи уши и стал их усердно стирать, но Кукла, вдруг, вырвалась и с такой силой тряхнула своими супер-ушами, что удар пришелся прямо по Саниному лицу.

 От неожиданности он инстинктивно поднес руки к своим глазам, чтобы стряхнуть с них мыльную пену, а Светкиных сил не хватило, чтобы удержать недовольную собаку. Кукла выскочила из корыта, опрокинув при этом Светку на спину, и рванула в сторону калитки. Она мчалась с такой скоростью, что её уши развевались в воздухе, как два огромных крыла.


 В это время внезапно открылась калитка и во двор вошла Татьяна с большим пакетом в руках. Она встала, как вкопанная и с ужасом смотрела на несущееся в её сторону мифическое существо. Судя по всему до этого она никогла не видела летающих собак. Кукла проигнорировала Татьяну и, стремглав, вылетела на улицу. Наконец-то сбылась её мечта! Она обрела свободу! Мы всей гурьбой вывалились из калитки и с удивлением и восторгом наблюдали, как наша собака, похожая на помесь орла с горной козой, со скоростью пули носится по нашей улице из одного конца в другой. 

Хорошо, что не было машин и прохожих. Но зато во всех соседских дворах начался такой мощный лай, такая какофония! А собаки ведь были абсолютно в каждом дворе. И, насколько мне было известно, все они были кобелями. А тут наша девочка, хоть уже и не первой свежести, но скачет, похлеще молодой. И вот уже вслед за соседскими псами весь наш "частный сектор" гудел, как растревоженный улей.

 Виновница этого переполоха наслаждалась своим триумфом, хоть и на склоне лет и всего лишь на несколько минут, но ей удалось почувствовать себя свободной и желанной.

 Мы, пытаясь перекричать этот мужской собачий хор, ласково уговаривали Куклу вернуться домой. Светка даже сбегала на кухню и теперь размахивала батоном колбасы моего любимого сорта "Ветчина рубленая". Но, в сотый раз пробегая мимо нас, Кукла даже не притормаживала. Оставалось только ждать, когда она устанет уже носится, как бешеная и вспомнит, наконец, о приличиях и о своей семье.

 Когда Кукла в очередной раз пролетела мимо нас и скрылась в конце улицы, я жестами предложила всем зайти во двор и, когда мы оказались по другую сторону калитки, я предложила понаблюдать через щели в заборе, как Кукла поведет себя в такой ситуации. Мы прильнули к щелям и стали ждать. Вот Кукла опять пронеслась, словно вихрь, мимо нашего забора, но внезапно забуксовала и, развернувшись, нерешительно поплелась к калитке. Я знаками показала, чтобы все замерли. Калитка была просто прикрыта, мы не стали закрывать её на щеколду.

 Я видела в щелочку, как Кукла подошла к калитке, села напротив и стала задумчиво на неё смотреть. Наверное, она считала нас предателями. И, вдруг, калитка приоткрылась, показалась черная пуговка любопытного носика, а затем и вся Кукла. В тот же момент я захлопнула калитку на щеколду и мы все строго уставились на эту экзальтированную старую деву. А она сидела, сгорбившись, укутавшись в свои грязные кудрявые уши,и была вся такая несчастная и виноватая, что мы не выдержали и расхохотались, а Кукла, хитрюга, тут же прыгнула Сане на руки и стала облизывать его намыленное лицо.

 Но, когда она, счастливая и радостная, бросила жадный взгляд на батон колбасы, добрая девушка Света показала ей большой кукиш.

 — Даже не мечтай! Такую колбаску могут есть только послушные и умные девочки! Правда, Натусик? — Светка смотрела на меня почти таким же взглядом, как и Кукла, заискивающим, виноватым и обожающим.

 Поскольку Кукла стала еще грязнее, чем была, Саня решил больше с ней не церемониться. Он велел Светке и Татьяне крепко держать Куклу в корыте, а сам быстро сбегал в ванную комнату и вернулся оттуда с двумя ведрами теплой воды. Но этих двух ведер не хватило даже на споласкивание головы. Ведь Кукла сбежала, когда Саня хорошенько намылил её уши. А потом она этими намыленными ушами подмела всю нашу улицу. Так что теперь они стали твердыми, как будто побывали в цементном растворе. Пришлось делать воду погорячее, да еще вынести во двор маленький тазик.

 Саня поставил тазик прямо в корыто и налил в него горячую воду. Света и Таня с двух сторон удерживали Куклу пузом кверху. А её королевские уши Саня уложил в тазик и вылил на них мой шампунь. Кукла не только смирилась с таким насилием, но даже стала ловить кайф. Она лежала, полузакрыв глаза, и, растопырив свои кривые короткие лапы, а мой брат усердно стирал её уши в душистой пенной воде

— Попробуй еще раз так извазюкать свои уши, и я тебе их купирую, может, хоть тогда примешь нормальный человеческий вид. А то не понять, какой породы в тебе больше всего, — Саня закрепил оба собачьих уха под подбородком, и Кукла стала похожа на мопса в шапке-ушанке.

— А что? Пожалуй, без ушей ты будешь похожа на самку французского бульдога.

Саня говорил серьезным голосом, а мы с девчонками умирали со смеху.

Наконец Куклу сполоснули, укутали в байковое одеяло и унесли в ванную комнату, где Света должна была обсушить её феном. Иначе все труды пропали бы даром.

— Наташа, я тебе тут принесла кое-что, — Таня зашла в беседку, где я все это время находилась и поставила на стол пакет, с которым она к нам пришла, — после Толяськи осталось. Не побрезгуешь? — и она стала вынимать из пакета яркие фланелевые пеленки, ползунки, теплые распашонки и еще много милых детских вещиц.

— Это мне? — я чуть не расплакалась. — Они же почти новые. Ой, спасибо большое.

Танькин отец часто бывал в командировках. И не только в Москве, но и за границей, в социалистических республиках. Так что с продуктами и одеждой в их семье проблем никогда не было.

Открылась входная дверь и во двор вышла Светка, а за ней мой брат. На руках у него, завернутая в одеяло, спала Кукла.

— Ну и как теперь её, такую душистую и красивую, селить в грязную будку?

— А пусть она пока у тебя на руках поспит, — сказала Света. А я по-быстрому наведу порядок в Кукольном домике.

Было уже часов пять вечера, И не оставалось никаких надежд на приход покупателей. Саня все больше мрачнел, и я не знала, чем его утешить. Почему же не пришел хотя бы один покупатель?

Татьяна убежала домой, а Светка уже сделала уборку в Куклиной конуре. Саня не стал будить спящую собаку, а так и положил Куклу, завернутой в одеяло.

— Ты бы еще бантиком перевязал, - хихикнула я.

— Предлагаю поужинать, — сказала Света, - Здесь будем или на кухню пойдем?

— Лучше в беседке, я тебе помогу накрыть стол — сказал брат и вместе со Светкой скрылся в доме.

В полном молчании мы поужинали и уже вот-вот должны были прозвучать слова: "Ну что ж, мне пора", произнесенные братом, но тут еле слышно скрипнула калитка.

Светка убежала в магазин, а я прошла в мастерскую и взяла со стола три пушистых клубочка, голубой, розовый и светло-зеленый, оставшихся от шарфов, выбрала вязальный крючок и снова вернулась в беседку. Я не знала, кто у меня родится, мальчик или девочка, поэтому решила вязать пинетки из пряжи разных цветов. И так увлеклась вязанием крошечного башмачка, что Светка, вернувшись из магазина, просто не могла поверить, что за те двадцать минут, что она отсутствовала, я почти закончила вязать первый башмачок. Он был такой нежный и пушистый, что у моей Светочки просто слезы выступили на глазах.

— Наташа, дай мне клятву, что и моему ребенку свяжешь такие же. — С этими словами, она сняла крышку с банки и опять налила себе полный стакан "соку".

— Светочка, ты бы хоть разбавляла этот сок водой. Я ведь вижу, какой он густой и насыщенный. Наверное, чересчур сладкий?

— Да не, нормальный! — сказала Света и залпом выпила весь стакан, но, перехватив мой несчастный взгляд, добавила:

— Запарилась, пока шла. Прямо мечтала поскорее вернуться и выпить этого соку. Сама себе удивляюсь, как это я могла раньше не любить такой замечательный вишневый сок.

Тут же, сообразив, что ляпнула что-то не то, она добавила:

— Но беременным, учти, этот сок противопоказан.

Светка пьянела прямо на глазах. Надо было срочно что-то предпринимать. Объяснять ей что-то в таком состоянии было бесполезно. Надо было срочно уложить её спать, пока не пришел брат и куча потенциальных покупателей. Поэтому я решительно встала и попросила Свету проводить меня до постели, мол, что-то мне стало нехорошо. Светлана тут же встрепенулась и повела меня в спальню. Уложив меня на кровать, она уж было собралась уходить, но я схватила её за руку и попросила остаться со мной, пока я не усну.

— Только ты, Светочка, приляг рядышком со мной, я так быстрее засну.

Светочка покорно прилегла и через минуту уже спала богатырским сном. А я потихоньку встала и на цыпочках вышла из спальни. Зайдя в беседку, разогнала кухонным полотенцем ос, которые уже облепили банку и стакан. И, завернув в это же полотенце банку, я отнесла её в сарай. Поставила в углу и прикрыла какими-то мешками. Потом вернулась в беседку, где мухи и осы атаковали стакан, опять разогнала всю эту шайку дармоедов и завернула стакан в полотенце.

Светка так торопилась утолить свою жажду, что даже не разобрала две кошёлки, полностью набитые продуктами. Я присела на скамью и стала выкладывать продукты на стол. Молодчина! Купила много зелени и овощей. Молоко, сметану, кефир и творог. Мою любимую колбасу "Ветчину рубленную". В другой кошёлке была банка яблочного сока, хлеб и целый бумажный пакет костей для Куклы. Жаль, что не было обещанной черешни. Хотя, какая черешня в середине мая? Вечно Светка что-нибудь напутает. В нашем саду росла темно-красная, почти черная черешня, но она созревала только в конце июня. Не удержавшись, я открыла бутылку кефира и с наслаждением его выпила. Молочные продукты, колбасу и кости пришлось отнести на кухню и уложить в холодильник. Остальное унесет Светлана, когда проснется.

На часах уже была половина двенадцатого. Я проверила, сварился ли плов. Он был уже почти готов. Минут через двадцать можно будет выключать горелку. Салат решила пока не нарезать, на случай, если брат опоздает или придет совершенно не голодный. Я вошла в беседку и присела в кресло-качалку. Мне не терпелось закончить вязание пинеток. Через полчаса оба башмачка уже были связаны. Осталось только связать шнурочки, и привязать к ним помпончики Шнурки я связала из светло-зеленой пряжи, а помпончики сделала из голубой и розовой. В те времена еще не было понятия о стиле унисекс. Вот и получается, что я, сама того не ведая, его изобрела.

Однако, уже полдень, скоро начнут подходить покупатели. Только бы брат не подвел,вовремя приехал, а то, что я буду говорить людям? Как буду выкручиваться? Я дошла до калитки и выглянула на улицу. Нет, улица была совершенно безлюдна. И я опять поплелась к дому. Войдя на кухню, я выключила горелку под кастрюлей с пловом. Потом зашла в спальню, Светка по-прежнему крепко спала. Я бы и сама с удовольствием прилегла, но кому-то ведь надо было встречать покупателей, да и брат мог подойти в любую минуту. Еще меня тревожило Куклино молчание, вдруг, у неё действительно пропал голос? Я подошла к ней и потрепала её за ухо.

— Кукла, ну не молчи, скажи хоть слово…

— Натаха, что это меня так разморило? — Светка стояла в дверном проеме и, не обнаружив на столе заветной трехлитровой банки сока, тут же выдала: — А, знаешь, этот твой вишневый сок какой-то странный. Может, это твоя бабушка какое-то снотворное сделала? А, кстати, где он?

— Я его спрятала. Света, тебе не надоело врать? Неужто ты могла предположить, что я не знаю, что находится в этой банке? Если тебе нравится пить, то, пожалуйста, можешь забирать эту банку, я тебе еще дам столько, сколько сможешь унести. Но только, пожалуйста, не пей тогда, когда должны подойти чужие люди и мне так нужна твоя помощь. А перед моим братом тебе не будет стыдно? Тебе-то, может, и нет, потому что ты уверена, что можешь умело притворяться трезвой. А вот мне за тебя перед моим братом будет очень стыдно. Что он о тебе подумает? Ладно бы в компании или хотя бы вечером. Но средь бела дня? Без всякой причины? Света, милая, почему ты стала так часто пить? Что за горе такое великое у тебя случилось? Любимый человек предал или болезнь какая тяжелая и неизлечимая? Можешь, сколько угодно на меня обижаться, но я вот сейчас тебе всё высказала, и мне стало легче. А то получалось, что я тебе потакала. А, может, тебе просто скучно со мной? Вот ты и веселишь сама себя. Ну не молчи уже, ответь хоть что-нибудь!

— Да, что мне сказать? Ты права, Натаха. Я уже и сама чувствую, что пора остановиться. Нет, мне с тобой вовсе не скучно. Меня от самой себя тошнит. Я, когда выпью, вроде и остроумной становлюсь, и с тобой начинаю на равных общаться… Ты знаешь, я так тобой горжусь, ты у меня такая умная и талантливая. Не то, что я, косорукая дурочка. Да еще и говорить так красиво, как ты, не умею.

— Светик, ну хватит уже самобичеванием заниматься. Еще заплачь давай. Это из тебя хмель выходит. Иди, умывайся и быстренько приводи себя в порядок. Скоро Саня должен подойти. А если он с собой твоего греческого химика прихватит? А ты вон какая опухшая и унылая. И не надо мне тут из себя забитую дурочку изображать. Ты же и без спиртного очень веселая и интересная девчонка. И я тебя люблю не из-за твоего ума или каких-то выдающихся талантов и способностей, а за то, что ты такая, какая есть, добрая, взбалмошная и ужасно милая и непосредственная.

— Натуся, я все поняла. Обещаю исправиться. Пойду-ка я действительно умоюсь.

Светка упорхнула и в это момент послышалось бульканье. Я обернулась и взглянула на Куклу. Она жалобно смотрела на меня и будто пыталась мне что-то сказать. Но я и так уже всё поняла. Кукла узнавала шаги моего брата за несколько секунд до его появления. Вот и на этот раз она не ошиблась. Звонко лязгнула щеколда и в калитку вошел мой брат. И, по традиции, с двумя сумками, доверху набитыми продуктами.

- Ну, где же толпа покупателей? Где Светка? Скажи ей, пусть продукты разберет.

Саня подошел к беседке, поставил сумки возле скамьи и осторожно меня обнял.

- Милая, как ты себя чувствуешь?

Утром мы встали ни свет, ни заря. Светлана еще вчера вечером запланировала на воскресенье кучу дел. Я должна была нарезать ситец на пеленки и обработать края пеленок зигзагом. А Света в это время будет делать уборку во всем доме, а потом, когда я закончу шить пеленки, она поставит их вываривать. Так делала моя бабушка: вместо того, чтобы тереть белое белье руками, она вываривала его на медленном огне, а для всех моих подружек бабушка была непререкаемым авторитетом. Да она, считай, всех девчонок с нашей улицы вынянчила, воспитала и научила всяким премудростям домашнего хозяйства. Подружек моих обучала, а мне не разрешала даже носовой платок постирать. Я должна была беречь руки.

Сначала Света помогла мне нарезать ткани на двадцать пеленок, а из оставшихся пяти метров я выкроила несколько распашонок и чепчиков. Когда Света закончила уборку, она зашла ко мне в мастерскую, где я тоже заканчивала своё шитье. Вид готовых изделий не вызывал восторга ни у меня, ни у Светланы. Белый ситец отдавал желтизной и был в каких-то сероватых подтёках. Но зато он был очень мягкий. "Страшненький, но уютненький", как сказала Светка.

— Не переживай, Натуська, дитю все равно, какого цвета пеленки, зато какие мягонькие, — она подхватила весь этот жуткий желто-серый ворох и убежала во двор.

Мы решили поставить бельевой бак во дворе на керогазе. Примус, конечно, был, но на нем нельзя было сделать маленький огонь. Уж давно в поселке не торговали керосином, но у моей запасливой бабушки в сарае стояла железная бочка, литров на двадцать. Света заправила керогаз керосином и поставила на него пустой бельевой бак, в который сложила пеленки, распашонки и чепчики, настрогала мыло и насыпала кальцинированную соду (надо же, я коробку с содой видела раньше в ванной комнате, но только не знала, для чего она нужна). Затем Света залила в бак воду и только потом зажгла огонь. Сразу же подкрутила фитиль до небольшого пламени.

— Ну всё! Самое главное мы сделали. Пусть теперь часа три поварится. Может, желтизна исчезнет. А для выписки из роддома я тебе метров пять у своей бабули украду, у неё белой ткани много. Она в комоде себе "приданое" на похороны собирает. Там у неё красного ситца, кумача, как она говорит, столько, что десять гробов хватит обить. Лет двадцать уж помирать собирается. Наташ, а из кумача пеленки никак? А то его там метров двадцать можно стырить, она даже и не заметит. Да и вообще моя бабка всех нас переживет. Ей 65 всего. Папка-то мой в 18 лет женился. Я, когда родилась, бабуле еще сорока не было.

Всё это время Кукла, наевшись горохового супа, нежилась на травке и упорно молчала. Впрочем, и лаять-то ей пока было не на кого.
Мы с подругой двинулись на кухню. Надо было что-то готовить. Зеленого борща должно было хватить на целую неделю. А вот на второе я предложила сделать плов из курицы. Светлана заявила, что готовить будет сама, а я просто буду у неё на подхвате. Сначала мы вместе перебрали килограмм риса, в котором помимо сухого мусора попадались черные камешки. Света ссыпала рис в кастрюлю и залила водой. Вода моментально почернела. Рис пришлось промывать несколько раз, а потом Света залила его водой и оставила набухать. Затем она нарезала курицу на кусочки и стала обжаривать их на сковороде. А я в это время плакала, нарезая лук. Но вот обжаренное мясо, лук и морковь были отправлены в кастрюлю с рисом. Туда же отправились три листочка лаврового листа, несколько зубков чеснока, соль и раздавленные горошинки черного перца.

По кухне поплыли изумительные запахи, и нам обеим срочно захотелось перекусить. Плов будет готов не раньше, чем через час. А я с утра еще не завтракала, только стакан кефира выпила. Так что пожарили мы со Светкой яичницу с колбасой и решили позавтракать на воздухе, в беседке. Пока я доковыляла до беседки, Светка уже три раза успела обернуться и накрыть в беседке стол. Она даже успела нарезать салат из оставшихся огурцов, редиски и зелени, заправив его майонезом.

— Сейчас позавтракаем, и я сгоняю в магазин. Надо еще накупить овощей и зелени. Тебе ведь нужны витамины. Кстати, давай я спущусь в подвал. У вас ведь полно соков. Я же помню, как твоя бабушка делала соки из яблок и вишни.

Я не успела и рта открыть, как она подскочила и скрылась в доме. А через пять минут Светка вернулась, с торжественным видом неся трехлитровую банку вишневого сока. Так думала она. Но я-то знала, что там был не сок. Оставалось только смиренно ждать развязки, делая вид, что и сама была не в курсе, что вместо компота там находилась крепчайшая вишневая наливка. Света водрузила банку на стол, достала из одного кармана открывашку, а из другого — стакан. Открыв банку, она налила полный стакан тягучей жидкости рубинового цвета и протянула его мне.

— Пей, тебе сейчас очень полезно. А я не буду. Я вишневый сок терпеть не могу.

— Светочка, так я ведь тоже! — ухватилась я за эту спасительную мысль.

— Нет, подруга, ты должна ради ребенка выпить этот сок, даже, если он тебе противен. И будешь пить по два раза в день. Я за этим буду тщательно следить. У меня не забалуешь, — и она, силой всучив мне стакан, стала выжидающе на меня смотреть. Делать было нечего. Настало время расколоться.

— Светик, а ты уверена, что это вишневый сок? Вдруг, это какое-нибудь лекарство? Нельзя же вот так вот предлагать выпить беременной женщине непонятно, что. Может, сама для начала попробуешь?

— А меня, значит, не жалко? — спросила Светка и перевела взгляд на Куклу. Но потом все-таки взяла стакан и поднесла его к своему курносому носу. Вдохнула и... В одно мгновение на ее лице отразилась целая гамма чувств: подозрение, удивление, сомнение, оживление и, наконец, радость.

— Пожалуй, я рискну своей жизнью. Ради тебя, Наташка, я на любые жертвы пойду. Да и Куклу как-то жалко подвергать таким экспериментам. Ну, простите, если что, — с этими словами она залпом отхлебнула половину стакана наливки. Потом помолчала, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, и изрекла: " Ты права, Натуся, тебе нельзя пить этот сок. Он, наверное, уже перестоялся, горечью отдает. А тебе рисковать нельзя.

— Так, может, выльем его?

— Да ты что! Я-то не беременная, мне его пить можно. Все-таки и мне какие-никакие витамины тоже нужны. А тебе я в магазине яблочный сок куплю. Что-то в подвале я его не нашла. Зато вишневого там на полках до фига. И, наверняка, весь уже подпорченный. Так что, считай, повезло тебе, Натусик. Не буду я тебя заставлять пить противный вишневый сок. Я тебе сейчас черешенки куплю и еще всяких вкусностей…

Светочка, не переставая болтать, доела свою яичницу, допила свой, с детства ненавидимый ею вишневый сок и скрылась в доме. Выскочив через минуту с двумя кошелками в руках, она велела мне ничего на столе не трогать. Она потом сама все уберет. А, главное, чтобы я даже не думала проверять на вкус этот вишневый сок. Мало ли как эта капля отразится на моем драгоценном здоровье. И она заботливо закупорила банку с наливкой пластмассовой крышечкой. Ну, что ты будешь с ней делать? И ведь не придраться! Выпить любит, а меру знает, пьяной я её ни разу не видела. Просто выпив, она становилась еще смешнее, веселее и болтливее.

Кукла так усердно и истерично лаяла, что сорвала голос. Пытаясь выдавить из себя грозные звуки, она сначала издавала тонкий свист, а потом начинала безудержно кашлять. Я встала с постели, чувствуя себя хорошо отдохнувшей. Вспомнила, что Светка, вроде собиралась сходить к своей бабушке, а меня закрыть на ключ. Но, когда я толкнула входную дверь, она сразу же открылась. Кукла продолжала сипеть и кашлять, а возле калитки стояла моя Светка и разговаривала с каким-то мужчиной. Вот из-за этого незнакомца голосовые связки моей собаки и пострадали.

Срочно надо было её спасать. Но, как? Вспомнив отличное средство, которое мне готовила бабушка, когда перед концертом у меня першило в горле, я пошла на кухню. Слегка подогрев молоко в специальной собачьей кастрюле, я бросила в неё граммов сто сливочного масла и ввела взбитое яйцо, потом, подумав, добавила ложку меда на всякий случай. Хуже уж точно не будет. Взяв кастрюльку с теплым снадобьем, я вышла во двор. Кукла, которая по-прежнему пыталась прочистить свое горло, виновато на меня посмотрела, мол, прости, хозяйка, что нарушила твой драгоценный сон, но ситуация того требовала: на вверенную мне территорию собирался проникнуть ЧУЖОЙ.

— Ладно уж, телохранительница ты моя ненаглядная, собачатина ты моя верная, попей вот, — и я подсунула ей под нос кастрюльку с теплым снадобьем. Кукла сунула нос в кастрюлю и вопросительно посмотрела на меня.

— Пей давай, — строго приказала я. Кукла, не привыкшая к сладким деликатесам, покорно проглотила содержимое кастрюльки.

— А теперь тебе желательно помолчать хотя бы минут десять. Ты, конечно, не прима Большого театра, но без голоса любому человеку трудно жить на свете, а тем более собаке. И не надо больше с таким фанатизмом предупреждать меня об опасности. Я и так знаю, что ты самая верная псина на свете, — разговаривая с собакой и, сжимая руками её челюсть, я искоса поглядывала в сторону Светланы и незнакомца.

Но вот Светлана закрыла калитку и пошла в нашу сторону.

— Покупатель приходил. Тоже только три тысячи готов заплатить. Я не стала тебя будить. Сказала ему, чтобы завтра приходил к двенадцати часам. Ну, и, что же мы так надрываемся? — обратилась она к Кукле. — Да оставь ты её, Натаха. Она уже успокоилась.

— Свет, ты же, вроде, к бабушке собиралась сбегать, пока я сплю.

— Здрасьте, девушка! Я за два часа, что ты дремала, уже и к бабушке сбегала, и колготки с шапками ей оставила, и аппарат принесла, и даже уже брагу поставила. В твоем чулане две трёхлитровых банки взяла. А варенье мне бабуля дала и перчатки резиновые тоже.

— Господи, перчатки-то, зачем?

— О, мать, как всё запущено! А еще потомственный винодел. Перчатку на банку с бражкой надо надевать: как только она раздуется, так и брага готова. Короче, я еще пока не точно знаю. Завтра пойду к бабуле, когда она с барахолки вернется, расспрошу у нее поподробнее.

— А ты не боишься, что она тебя твоей матери заложит?

— Ну уж нет. Бабушка мою мать терпеть не может.
Светкина бабушка была мамой дяди Паши, Светкиного отца. И она тоже была рыжей, хоть и наполовину седой.

— Светка, ну вот скажи, на фига нам этот самогон? Мы с Саней даже чачу никогда не пили. Себе, что ли, гнать будешь?

— Да ну тебя, Наташка, у тебя вообще воображение отсутствует. У вас ведь всё вино конфисковали. А ребеночка, чем обмывать будем? Ведь гости придут.

— Акстись, подруга! Какие гости? К нам давно уже никто не ходит. А, если и придут, ты их самогоном будешь поить?

— Ну почему именно самогоном? Я ведь научилась делать отличный ликер. Но не это самое главное. Ты, Наташа, не забывай, что в нашей с тобой семье мужчин нет. У брата твоего своих хлопот хватает. А, кого-то со стороны приглашать для ремонта или, чего там еще, значит, надо ставить магарыч.
Высказав столь веский аргумент, Светка посмотрела на меня победоносно. Да, уж. Тут мне крыть было нечем. Не могла же я ей признаться про внушительные запасы чачи и самогона в тайнике буфета.

— Светка, тебе точно надо за кудрявого химика Персакеса выходить замуж. Будете с ним вместе перегонять всякую бурду.

— А почему бы и нет? Вон супруги Кюри вместе физикой занимались. А я со своим греком, может, Нобелевскую премию по химии получу, — Светка говорила об этом без доли юмора. Она вообще никогда не умела шутить и притворяться. Она была сплошное очарование: смешное, наивное и милое.

— Ладно, дорогая, ты меня убедила. Да и, в конце концов, не пропадать же варенью. Его никто не ест. Его даже не продать.
Да, действительно, у всех в нашем районе этого варенья до..., понятно, до чего. И весь народ пытается каким-нибудь образом от него избавиться. Это ведь с подачи моей бабушки начался этот круговорот варенья в природе. Все его друг другу дарят или расплачиваются. Бабушка, например, три литра брала за пошив платья. Да ей бы и десять дали. А сколько варенья я учителям перетаскала?!

— Вот-вот. Тебе бабушка хоть разрешала свежие фрукты и ягоды есть. А моя мать запрещает есть свежие, буквально пересчитывает их каждый день. А ведь и у нас никто это варенье не ест, даже она.

Вечерело. Света поливала из шланга свой маленький огород и цветы вдоль дорожки, а мы с Куклой просто ходили вслед за ней и наслаждались красотой и ароматом душистых цветов. Почему-то вечером, особенно после полива, нежный аромат цветов становился особенно насыщенным,и таким густым и плотным, что возникало желание хватать его руками и распихивать по банкам, чтобы потом, зимой, открыв эту банку, жадно вдохнуть в себя этот волшебный запах и вспомнить каждый цветочек, давно уже истлевший в той самой земле, из которой он уже много лет возрождается каждой весной снова и снова.

Мы с подругой пели вполголоса очаровательный романс Рахманинова :

Растворил я окно, — стало грустно невмочь,
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.

А Кукла пыталась, было, нам подпеть, но вспомнила, что надо беречь свои связки. Завтра ей предстоял тяжелый день, посетителей предвиделось много и каждого надо было облаять от души.

Наконец, я показала Светлане место, где бабушка обычно выращивала зелень, редиску и огурцы. Для остальных овощей места в саду не было. Да и стоили они тогда копейки. А вот зелень была нужна всегда, так же, как свежие огурчики с редиской.
Рядом с грядками стоял сарай, в котором, находился садовый инвентарь. Светка зашла в него и вскоре вынесла оттуда тяпку, лопату и грабли, а мне велела идти домой и побыстрее связать две пары колготок. С шапками мы решили пока обождать. Всё-таки товар сезонный, надо просто навязать побольше, а в сезон их можно будет продать подороже.

Но с колготками получился облом. Связав одни, я поняла, что на вторые готовой пряжи не хватит однозначно. Поэтому за каких-то 10 минут я связала основу еще одной розовой шапки, такой же, как у Татьяны. Сложив все свое рукоделие в большой бумажный пакет, я уж было собралась идти к своей огороднице, как она сама появилась в дверях, потная и красномордая. А веснушек на лице стало раза в два больше.

Да, проблема… Сейчас, главное, нельзя допустить, чтобы Светка в зеркало себя увидела, а то хана огороду и редисочке с огурчиками. Начнутся вопли и стенания по поводу того, что ей довелось родиться рыжей и поэтому её не любят парни и даже родная мать, и поэтому она самая несчастная на свете... Так что я сразу начала подталкивать Свету к кухне, где не было зеркала, а по дороге рассказывать ей о неудаче со вторыми колготками.

— Светочка, а давай перекусим? Я сейчас салатик нарежу из редисочки и зелени. Можно будет туда еще яичко покрошить.
Светка согласно закивала. Внезапно она спросила, где у меня лежат очки от солнца и озабоченно изрекла, что, дескать, надо бы ей какую-нибудь бумажку на нос прицепить, а то уже солнце начало припекать. Бедняжка, она еще не ведает, какой её ожидает неприятный сюрприз.

Пришлось сказать ей, где лежат мои солнечные очки, а самой пойти на кухню. На этот раз я решила сварить для Куклы суп гороховый. Промыла его, высыпала в большую кастрюлю и залила водой. Туда же закинула кости из супового набора, купленного Светкой вчера.
Стоп, а почему её так долго нет? Я уже смирилась с тем, что в любую минуту раздастся её вопль, и лихорадочно подыскивала слова утешения. Но, вдруг Света зашла на кухню, а в руках у нее было полотенце, которым она вытирала свое лицо. Она подмигнула мне:

— Что? Думала, я орать буду? Не дождешься, Я, подруга, решила полностью изменить свой характер. Как ты, бедная вообще меня столько лет терпела?

— Что, и пить бросишь? - промямлила я, все еще не веря в чудеса

— А кто пьет? Да я твою бутылку чачи уже четвертый день пью!

— Вообще-то третий, — робко возразила я

— Четвертый!!! Сегодня будет четвертый день. Я, конечно собираюсь меняться, но не так резко. Вечером пойду к бабушке, отнесу твой товар, а заодно заберу у неё самогонный аппарат. Сегодня же поставим бражку.

— Так дрожжей ведь нет!

— Это у тебя нет, а у моей бабушки есть всё. И вообще, Натаха, хорош уже меня алкашкой считать. Все бы так пили…

- Ладно, ладно, не буду. Ты, главное, днем не пей, вечером можно, но по чуть-чуть

- Да куда уже меньше? Ладно давай поедим твой салатик и пойдем на огород, а то мне скучно одной.

Пока мы препирались, я нарезала салат и покрошила туда три яйца, которые предназначались для зеленого борща. Мы с аппетитом поели салат, запили его вишневым компотом. Он оказался таким сладким, как сироп от варенья, и действительно годился для изготовления Светкиного ликера. Пришлось компот разбавлять водой. Затем я убавила огонь под кастрюлей, а Светка захватила стул, и мы двинулись к будущему огороду. Кукла дрыхла в своей будке и даже ухом не пошевелила. Может, оглохла от старости? И кто же нас, горемычных, в этом случае будет защищать?

Увидев результаты Светкиного труда, я остановилась в изумлении. Такого от своей подруги я не ожидала. Весь участок был прополот от сорняков, для зелени и редиски было вскопано шесть небольших грядок, а за ними, параллельно заборчику, была подготовлена длинная узкая гряда, очевидно, под огурцы.
Света поделилась со мной своей задумкой. Предполагалось, что, когда огурцы начнут выпускать свои усики и плети, то она направит их на забор. Вряд ли тётя Маша будет против. Ну, если даже и сорвет парочку, так нам разве жалко? Ведь огурцов у нас будет тьма-тьмущая.

— Ну вот, Натаха, садись и делай свою работу, — Света установила стул под тенью айвового дерева, взяла в руки тяпку и начала ею делать на грядках бороздки. Потом она один за другим стала открывать пакетики и сыпать в бороздки семена.

— А ты у нас, оказывается, агроном? Откуда такие навыки? Твоя мать вечно всем жалуется, что ты страшная лентяйка.

— Ну да, это она умеет. А ты думаешь, кто нашим огородом занимается? Я, да папка, а она только бегает и критикует нас, не так копаем, не так лопату держим. Как только отец её терпит?

Светка и раньше мне жаловалась, как мать постоянно срывается на неё, да на отца. Судя по всему, своего мужа она не любила и не уважала, могла, к примеру, наорать на него при посторонних людях. А ведь он женился на ней, когда ему было всего 18, и он был моложе своей жены на пять лет. Невооруженным глазом было видно, что мужа своего она в грош не ставит. А Светку она не любила до кучи, уж больно она была похожа на своего рыжего отца.

Мне же дядя Паша очень нравился. Со всеми он был молчаливым, а когда приходила я, он прямо расцветал. И с самого детства он почти всегда, когда я к ним приходила, усаживал меня на стул и начинал писать мой портрет. Мы со Светкой были его любимыми моделями. И, подозреваю, что единственными. Хотя в родительской спальне висел большой портрет тети Марины, Светкиной матери. На нем она была молодая и очень красивая.

Пока Света засеивала грядки, я успела обработать колготки и зашить боковой шов у розовой шапки. Осталось только проложить "мех" из вытянутых петель.

До полудня мы успели всё сделать. Света — полила грядки и повыдергивала сорняки на садовых дорожках. На них росла какая-то короткая, кудрявая и очень упругая травка. Поэтому дорожки в нашем саду всегда были очень аккуратные. Но иногда сорняки все-таки пробивали корневую броню этой чудесной травы. Вот их-то Света и выдергивала. А я за это время доделала шапку. Сидеть уже становилось не комфортно, сильно разболелась спина. Мы решили немного передохнуть в доме.

Горох уже разварился, я кинула в кастрюлю пол-банки тушёнки, завалявшейся в морозилке, и она мгновенно растаяла в жарких объятьях гороха. Выключив горелку, я сказала Свете, что мне нужно прилечь.

— С тобой всё в порядке? — встревожилась подруга.

— Да все нормально, просто спину ломит. Я, может, подремлю чуток, — сказала я и направилась в спальню.

— А давай я сбегаю к бабушке сейчас , пока ты будешь дремать. Только я тебя на всякий случай на ключ закрою.

Последние её слова я слушала уже сквозь сон.

В субботу Светка подскочила ни свет, ни заря.

— Наташа, просыпайся, глянь, какая замечательная погода. Давай попьем кофейку и я побегу в сад. Хочу найти местечко для грядок. Я ж вчера забыла тебе сказать, что купила семена всякой зелени, редиски и огурцов. Представляешь, какая красота? Всё своё, свеженькое, без всякой химии.

— А чего искать? Бабушка все овощи всегда сажала в том месте, где тёть Машин забор. Там самое солнечное место. Ты иди вдоль виноградника и как раз в него упрешься. А вообще-то погоди. Давай сначала кофейку попьем, а потом я сама с тобой пойду. Тебе же лопата и тяпка нужны будут, а без меня тебе не найти. Впрочем, я и сама не уверена, что найду. Но точно знаю, что у нас есть весь садовый инвентарь.

Пока я умывалась, Светка выложила в миску остатки вермишелевого супа и пошла кормить Куклу. Надо бы сегодня что-то для неё сварить. После моей мудрой и запасливой бабушки в доме остались залежи сахара, круп, гороха и макаронных изделий. Полки в чулане были забиты трёхлитровыми банками, куда она ссыпала все эти продукты. Так что мышам в нашем доме делать было нечего.
 
Меня всегда поражало, как она ухитрялась вести хозяйство при нашем очень скудном достатке. Пенсия за сына — 31 рубль, моя пенсия по потере кормильца — 19 рублей и 15 рублей за аренду двух комнат с отдельным входом и удобствами, вот и весь наш бюджет. Долгие годы она пыталась выбить алименты с моего родного биологического отца, но, заплатив пару раз, он опять переставал высылать деньги. Хотя к тому времени уже защитил кандидатскую диссертацию и работал завкафедрой бухучета в Саратовском экономическом институте. На все бабушкины письма он отвечал коротко: "Верните мою дочь".
 
Я смутно помнила, что после маминой смерти за меня стали бороться и судиться трое: бабушка, мой биологический отец и мой отчим, которого я очень любила и до сих пор считаю своим единственным и настоящим отцом. Ему отказали первому, несмотря на его главный козырь, что дети, то есть я и его родной сын, должны расти вместе. Но он был инвалидом первой группы, и именно по этой причине ему было отказано в опекунстве. Не мог же он сказать судье, что помимо мизерной пенсии, он получает еще две зарплаты: на основной своей должности (он был тренером по боксу), и на подработке — ночным сторожем на стадионе.

   Света насыпала в джезву ложку кофе и вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачала головой. Вот кефир выпью с удовольствием. Я с трудом попыталась приподняться со стула, но Светка подскочила ко мне и заботливо помогла мне опять присесть.

— Ну, что же тебе неймется? Сиди уже, я тебе всё подам. Давай творожка со сметанкой? Сахар насыпать? Нет? А, может, вишенки из варенья положить? Глянь, как они аппетитно смотрятся на белом!

— Что ты со мной носишься, как с больной? Я в порядке. Думаю даже связать сегодня колготки и шапку,

— Ой, я ж совсем забыла, что вечером надо отнести бабушке твой товар. Много у тебя?

— Очень! Одни колготки и одна шапка. Боюсь, надорвешься.

— Ты, главное, сейчас задай мне фронт работ, а сама садись вязать. Ты же на машине быстро свяжешь? Сама говорила, что за полтора часа вяжешь колготки и шапку. А ручную обработку будешь делать возле меня, на грядках, я тебе стульчик там поставлю, будешь сидеть, как королева.

— Ага. Королева, которая создает шедевры из "барахла с помойки"?

— Ладно тебе! Прости! Я была не права. Ты же, к чему ни прикоснешься, из всего делаешь конфетку. Как я могла это забыть?

Я с большим удовольствием съела творожок и даже ягодки. Запила кефиром. Светка ограничилась чашкой кофе. Перехватив мой завистливый взгляд, она меня успокоила:

— Придется потерпеть, Натусик, вот родишь, тогда и ты сможешь пить кофе.

— Светка, вот ты балда! Я же ребенка грудью буду кормить!

— Не нервничай дорогая, тебе вредно. Я всё поняла. Давай уже пойдем смотреть грядки, — с этими словами она взяла свою сумочку, которая лежала на кухонном окне, порылась в ней и достала несколько пакетиков с семенами, — глянь, сколько витаминов у нас будет! Смотри, я даже твою любимую кинзу купила и этот мерзкий сельдерей, который все ненавидят, а одна ты его обожаешь. А уж укроп с петрушкой будем косой косить! Есть, кстати, коса?

— Светка! Вот всё есть, а косы, представляешь, нет! Переживёшь?

— Переживу. Ножницами буду подстригать!

Мы вышли во двор, обошли беседку и двинулись вдоль виноградных шпалер к забору, отделяющему наш сад от сада соседки, той самой глухонемой тёти Маши. Этот забор был извечным камнем преткновения между нею и моей бабушкой. Каждая из них справедливо полагала, что ставить забор должен кто угодно, но только не она.
В конце концов, бабушка не выдержала первой, но вместо забора навалила вал из веток от плодовых деревьев, а сверху накинула огромную рыболовную сеть. Забор был всего метров пять — от угла тёть Машиного дома до угла нашего сарая. Так что бабушка соорудила его за один день. И забором его можно было назвать чисто условно. К примеру, мне он был по пояс, а мой муж мог спокойно через него перепрыгнуть. Но за все годы нарушения границы не было ни разу. Кукла дала бы нам знать. А тёть Машиному коту этот забор был вообще до фонаря. Он был космополитом и не признавал никаких границ.

Мы полюбовались на виноградник, заложенный бабушкой лет десять назад. Он занимал не так уж много места, примерно метров десять в длину. Но зато рядов со шпалерами было семь, и в каждом ряду рос отдельный сорт винограда. Гроздья были просто фантастических размеров.  Сорт "дамские пальчики" действительно оправдывал свое название, ягоды были размером с указательный палец. Из всех мудреных названий я запомнила только этот сорт, а еще мускат и кишмиш. А вот из какого винограда бабушка делала свое самое чудесное вино, я так и не узнала.

Но самое большое место в нашем дворе занимал виноград "Изабелла". Приторно-сладкий, совершенно неприхотливый, он тянулся во дворе вдоль всего дома, а его лоза вилась по железным прутьям каркаса и перекидывалась на крышу дома. С каждым годом виноград, словно гигантский спрут, пытался поглотить в своих зарослях весь наш дом, но осенью кто-нибудь из мужчин (за двойной магарыч) лез на крышу и безжалостно пресекал этот наглый захват, рубя лозу по край крыши. Урожай "Изабелла" всегда давала очень высокий. А в августе-сентябре виноград начинал осыпаться и падать на асфальт, которым была покрыта дорожка возле дома.

Мы давили виноград подошвами обуви, и весь асфальт становился черно-сиреневым. Сразу же откуда ни возьмись налетали тучи ос и мух. Поэтому приходилось откладывать все дела, срочно собирать виноград и сваливать его в большую каменную ванну, стоявшую возле водопроводного крана под персиковым деревом. Ванна  наполнялась быстро, и тогда бабушка выносила из сарая огромный кусок брезента. Мы растягивали его там же, возле ванны, и начинали ссыпать виноград туда. Три дня длился этот кошмар. Мы все были не выспавшиеся, уставшие, липкие, искусанные осами. Хорошо, что Изабеллу давили прямо с гребнями, то есть, не обрывая ягод. Из-за этого вкус вина был терпким, что мне очень нравилось. Только было странно, что всех нас, кто давил в ванне виноград, бабушка заставляла тщательно мыть ноги, но пыльный виноград нельзя было мыть ни в коем случае.

А виноград благородных сортов, которые росли на шпалерах, приходилось тщательно перебирать, удалять подгнившие ягоды и разный мусор. Но мыть тоже было нельзя. Как сказала бабушка, на ягодах находились дикие дрожжи, и именно от них зависело качество вина. Кто бы спорил? Одно меня радовало, что культурного винограда было намного меньше, чем плебейской "Изабеллы", и наша с бабушкой работа состояла в переборке ягод и подсыпании их в ванну, где мой брат уже исполнял на них дикие пляски. А потом и я присоединялась к нему, и начиналась настоящая вакханалия. Мы орали во весь голос, успевали перепеть множество песен разных жанров, начиная народными и заканчивая песнями на английском языке, которым меня обучил брат. Этих песен бабушка боялась, как огня. Но тогда нам было непонятно, почему.

И мы дурачились до потери сил, а потом бабушка поливала нас из шланга до тех пор, пока мы из негритят не превращались в милых бабушкиных внуков, и буквально на себе она растаскивала нас по кроватям. На этом моя миссия заканчивалась. А бабушка с братом ведрами перетаскивали виноградное сусло во флигель, находящийся на другой стороне дома, ближе к калитке. Он весь был уставлен двадцатилитровыми бутылями, в которые бабушка начинала это сусло переливать.

Я шла со Светкой вдоль виноградника и думала, сколько же труда уходит на изготовление вина. Почему-то я была уверена, что у меня не получится его делать. Разве что наливку? Ссыпать ягоды в бутылку, и засыпать сахаром, для этого много ума не требовалось. Что-нибудь да получится. А благородный виноград вообще пущу на компоты. Я уже заранее занизила свою планку до плинтуса...