svoemnenie

Во дворе послышался какой-то шум.
«Вот и пришли…»
Злой отложил книгу и бесшумно скользнул к автомату. Схватив его без единого стука или лязга, встал слева от окна и, немного отодвинув занавеску, выглянул наружу. От сердца отлегло, Злой шумно выдохнул. По телу прокатилась противная волна уходящего адреналина.
Он повесил автомат на плечо и вышел из дома, по пути громыхнув пустой консервной банкой, попавшей под ноги в темном коридоре. Злой открыл двери, вышел на высокое крыльцо кирпичного коттеджа и сверху вниз воззрился на человека, сидящего на давно убранной грядке под окнами.
Нежданный гость был грязен, лохмат, небрит, и, судя по частому почесыванию, еще и вшив. Грязный пиджак, бывший когда-то синим, разодран в клочья, на запястьях виднеются манжеты рубашки с ржавыми запонками. Штанов не было, и гениталии незваного гостя нависали над грядкой, будто он хотел посадить в землю свой хрен вместо того, что там когда-то рос.
Незнакомец, жадно чавкая, ел выкопанную из земли картофелину, забытую во время уборки урожая. Судя по посиневшим ногам, ему было ужасно холодно.
«Привет, человечество»: подумал Злой, садясь на ступеньки, и укладывая автомат на колени так, чтобы тот был под рукой.
Гость не обращал на происходящее ни малейшего внимания.
В последнее время дикие дебилы были не агрессивны. Ну, или, по крайней мере, агрессивны меньше обычного – они уже не нападали бездумно на первого встречного с целью обглодать ему лицо, а предпочитали сначала попробовать подружиться. А ну как перепадет что-нибудь съедобное? Отпугнуть их было проще простого. Достаточно было просто кинуться камнем – и дебилы, которые из-за полной потери старых двигательных навыков не могли ответить тем же, нелепо, зачастую вообще на четырех конечностях, убегали, обиженно скуля. Со времени, когда Злой пришёл в себя (это было еще весной, сейчас же на дворе стояла середина ноября) к дебилам сами собой понемногу возвращались человеческие повадки. Они начали чувствовать страх, разобрались с тем, что боль - это плохо, понимали, как есть и ходить в туалет, у особенно развитых экземпляров появились даже зачатки хитрости. У этих несчастных были бы неплохие шансы если не стать снова теми, кем были, то хотя бы дорасти до состояния «безмозглый батрак», что позволило бы им стать полноценными членами общества и отрабатывать кормежку, обучение и уход. Но в том-то и вся загвоздка: шансы «были бы». Приближалась зима, которая однозначно станет для девяноста девяти процентов "дебилов" последней.
Кто-то из них, как, например, этот невесть откуда взявшийся счастливчик, прибьется к общине нормальных людей, что будут о нем заботиться, учить, кормить, убирать за ним дерьмо, пусть даже зачастую и в ущерб самим себе: лишний рот, который когда еще сможет отработать собственное содержание, в нынешнее нелегкое время никому не был нужен – самим бы выжить. Кто-то самостоятельно сможет научиться добывать пищу и найдет место, где можно согреться... Участь остальных была печальна.
Злой поморщился, вспомнив огромное количество трупов – ими были буквально усыпаны улицы больших городов, а оживлённые когда-то трассы теперь наглухо перекрыты заторами из машин, на сиденьях которых жутко скалятся полуистлевшие мертвецы. Вскоре их ряды пополнятся... Злой снова посмотрел на своего гостя, который накопал еще несколько разрезанных лопатами мерзлых картофелин, и уже не вгрызался в них с жадностью, а ел неторопливо, громко чавкая и урча. Всё его лицо было вымазано в жирной и влажной земле, от которой он даже не удосужился отчистить добычу.
Запонки, ботинки, костюм... Ну, костюм не полностью, разумеется, за вычетом штанов. Наверняка, работник умственного труда, может руководитель какой-нибудь. Молодой и перспективный.
Да, скорее всего, так и было, поскольку иные просто не выжили - неведомая напасть пощадила лишь молодых и физически крепких людей, с живым, хорошо развитым мозгом. Те, что были поумнее, потеряли память либо частично, либо полностью, а те, чей мозг оказался хуже по какому-то непонятному параметру... Те сидят на грядке завшивевшие и едят сырую замерзшую картошку. Полностью уничтоженные, отброшенные в развитии до состояния умственно отсталых детей. И их, к сожалению, было очень много, едва ли не больше, чем тех, кто сумел сохранить рассудок.
Гость облизал измазанные в грязи пальцы, огляделся вокруг, безразлично скользнув по Злому взглядом, немного поменял позу, оперся на ладони, выгнул спину и принялся гадить, вперив в хмурые серые небеса взгляд, полный тоски.
«Фу ты, пакость какая»: скривился Злой, прикрикнул на дебила, и постучал прикладом по крыльцу.
Гость подскочил как ужаленный, пригнулся ближе к земле и боязливо взглянул на Злого, который нарочито нахмурился, снова постучал прикладом по крыльцу и сделал вид, что встает.
"Работник умственного труда" убежал, нелепо дрыгая конечностями, а Злой, закрыв за ним калитку, отправился обратно в дом. Размышлять о судьбах мира и ждать, когда за ним придут.

Первая часть: http://pikabu.ru/story/_2881284
Остальное - в профиле.

8.
Пробуждение было отвратительным. Голова болела так, будто я пил всю ночь, причём, смешивая алкоголь в самых чудовищных комбинациях. До меня доносились чьи-то голоса, глухие и неясные, словно мою голову накрыли подушкой.
- Полный контроль?
- Да, чип прижился.
- Пусть он… Не знаю, поднимет вверх правую руку.
- Окей, босс.
Моя правая рука самовольно поднялась и помахала кому-то, кого я не мог разглядеть в кромешной темноте.
- Здрасьте. – пробасил кто-то, озвучивая мои движения, - Это я, коп-неудачник. Прилетайте скорее и спасите мою задницу от больших плохих гангстеров.
- Они теперь не гангстеры, Бобби, а полиция. Давно пора привыкнуть.
- Если я назову свой хрен небоскребом, он больше не станет.
- Тихо! – третий голос, незнакомый, но произносящий слова с хорошо знакомыми мне интонациями. Вот и Рутланд. Только почему так темно?
- Включите ему зрение. Двигательные функции не возвращать, переговоры ведем по закрытому каналу.
Я постепенно прозрел, и увидел, как кто-то скручивает первую фалангу с моего безымянного пальца, открывая доступ к расположенному в нем высокоскоростному разъему. К нему тут же подключили кабель, второй конец которого торчал изо лба неизвестного мне человека.
- Готово.
Обмен мыслями – штука интересная. Это не разговор в привычном его понимании, а сверхбыстрый обмен образами. Для того, чтобы собеседник понял тебя, приходится прилагать массу усилий. Перед глазами появилось черно-оранжевое окно, в котором я ввел пароль сетевого подключения, давая, тем самым доступ в святая святых – мой мозг. Соединение установилось, начался обмен данными. В наших с Рутландом головах заклубились яркие картинки, которые мы передавали друг другу первые доли секунды – обрывки старых воспоминаний, эмоций, мыслей, желаний. Лишь по прошествии некоторого времени нам удалось конвертировать их в привычные и понятные слова.
Возвращенные недавно зрение и слух снова потеряли своё значение, поскольку на данные, поступающие с глаз и ушей я не обращал никакого внимания, полностью сконцентрировавшись на прямом общении.
- Привет, Эйдер.
- Кто ты?
- Рутланд. У меня новый корпус, пришлось поменять из-за… Неважно. Сейчас мне нужно будет…
- Назови последнюю фразу, которую я тебе сказал перед тем, как меня взяли? – перебил я своего бывшего коллегу. Нужно было удостовериться, что это точно он.
- «Нужно рассыпаться, встречаемся в доках, терминал пять, пароль 2501». – после недолгой паузы ответил собеседник.
Да, это был Рутланд.
- Правильно. Верю. Привет, Морган. Можешь теперь проверить меня.
- Нет нужды. – ту гамму эмоций, которая передалась мне с этими словами можно было охарактеризовать как усмешку. Мой мозг визуализировал её, как оранжево-фиолетовое щупальце, состоящее из тумана, - Мои люди уже излазили твои мозги вдоль и поперек. Я знаю, что ты - это ты.
- К чему тогда разговор по защищенному каналу?
- Тут я задаю вопросы. – Рутланд опять сделал паузу, - Я тебя вытащил, рискуя быть раскрытым. Не то, чтобы ты был мне так уж сильно полезен, просто я уважаю тебя и роль, которую ты сыграл в полицейском бунте, да и вообще в моей жизни. Я договор выполнил.
- Я в курсе. Время расплаты, да? Чего ты хочешь?
- «Моя бессмертная душа – твоя навеки», помнишь? Так что, дружище, тебе предстоит либо работать на меня до конца жизни, либо… Либо быть уничтоженным. Я не могу просто дать тебе пару-тройку заданий и выпустить, сам понимаешь, почему. Информация в твоей голове уже слишком опасна, поэтому в случае уничтожения даже не надейся, что кто-то отыщет твои мозги и восстановит данные. Я позабочусь о том, чтобы никто не узнал, как я теперь выгляжу и где нахожусь.
- Не нужно меня запугивать. Ты в любом случае не сможешь быть страшнее сотни охотников, нанятых Коромальди для того, чтобы меня укокошить. Я согласен работать на тебя.
В голову пришла мысль, что этот вариант был очень даже ничего, учитывая, что у меня наконец-то появится хоть какое-то дело. Не поймите меня неправильно, но после двух с половиной сотен лет тюрьмы и еще пяти беспросветной нищеты, я был готов схватиться за любую возможность обрести смысл жизни. Перебиваться случайными заработками и протирать штаны в грязных барах, жалея себя, было вовсе не так здорово, как кажется на первый взгляд.
- Очень рад твоему согласию, но, боюсь, этого мало. – сарказм в голосе Рутланда был ядовито-сиреневого цвета, - Все мои люди – идейные борцы.
Кто бы сомневался…
- …И у меня здесь не центр реабилитации алкоголиков и бывших заключенных. Поэтому для начала тебе придется доказать, что у тебя еще остался порох в пороховницах, и тюрьма тебя не сломала.
Как же мне надоели эти его закидоны. Морган и в старое время умел и любил работать на публику: он был не лидером, а больше актером и оратором. Меня же подобный подход категорически не устраивал. Да и, честно говоря, кто из вас вынес бы подобное глумление над собственным прошлым?
- А сам ты как думаешь, сломала она меня или нет? – я почувствовал, что закипаю, - Сам бы попробовал провести двести пятьдесят лет запертым в собственной голове!
- Морт, я…
- …Это недолго, всего час реального времени. Можно это устроить хоть сейчас, чисто для ознакомления. Даже не полный срок – лет пятьдесят хватит. И уже потом, когда ты выйдешь из стазиса…
- Эйдер! Заткнись!
- …После долгих и мучительных лет пребывания наедине с собой, мы и посмотрим, останется ли у тебя порох в пороховницах. Увидим, как ТЫ себя будешь вести, и не понадобится ли ТЕБЕ тот самый центр реабилитации. Не начнешь ли ТЫ пить или баловаться наркотой...
- Если ты не…
- Заткнись. Нахрен. Сам. И прекрати гнуть передо мной пальцы. Чего ты хочешь этим добиться? Окей, ты произвел на меня впечатление, я поражен твоей крутизной, а теперь изволь говорить со мной по-человечески, либо не мучай и разбери уже на долбанные запчасти. За полицейские имплантаты много дадут, я уверен.
Я видел собственную злобу в виде плотного темно-багрового облака, обволакивающего мозги Рутланда.
- Ладно. – Морган все-таки решил взять себя в руки и наступить на горло чувству собственной важности, - Тогда скажу кратко, как ты любишь. Когда мои ребята встречали тебя, то выпустили под кожу какую-то штуку, помнишь?
Я помнил.
- Теперь она у тебя в мозгах. Этот чип - мой козырь в рукаве. Он здесь есть у всех, включая меня самого. Захватят – ты труп. Предашь нас – ты труп. Откажешься выполнять приказ… Соответственно. Твоя жизнь в моих руках. Ты понимаешь это?
- Да. Понимаю.
- Тогда с этого момента можешь считать, что ты в системе. Навсегда. И, просто на будущее – сам поменьше гни пальцы. У меня тут не детский сад, предупреждений выносить никто не будет.
Рутланд отключил кабель. Я почувствовал, что ко мне вернулась способность самостоятельно двигаться, и поднял голову, осматриваясь.
- Он с нами. – сказал Морган, поднимаясь с металлического стула.
Только сейчас я увидел, что нахожусь в тесном, но очень ярко освещенном помещении с кафельными стенами, очень похожем на кабинет хирурга. Кроме меня и Рутланда тут находились еще два человека. Первым был неряшливо выглядящий молодой парень с дредами, одетый в шорты и гавайскую рубашку, что открывали вид на многочисленные разъемы, имплантированные в его конечности. Вторым – высоченный амбал с тупым лицом и металлическими руками, не скрытыми под искусственной кожей.
- У нас есть для него корпус? – спросил Рутланд у парня с разъемами, кивая на меня.
- Да, можно что-нибудь собрать. А, стоп. Имплантаты надо будет переносить?
- Ну конечно. Нахрен он нам без них сдался?
- Дьявол. – вздохнул парень, - Опять танцы с бубном. Они с новыми корпусами несовместимы, я их задолбаюсь…
- Мне это не интересно! – рявкнул на него Рутланд.
- Погодите… Новый корпус? – спросил я, хлопая глазами.
- Ну да. Подберем тебе новую тушку. А что, ты против? – парень в рубашке оскалил пожелтевшие зубы, - Старая, я смотрю, совсем никуда не годится. Или вмятина в башке дорога тебе, как память?
- Это моя родная тушка. – пробурчал я, - Не хотелось бы выкидывать ее в мусор.
- А придется. – пожал плечами собеседник, - Не боись, главное, что мозги твои будут, а остальное – херня. Мясо. Кому оно вообще нужно?
Амбал поставил меня на ноги, но бережно, разве что пылинки не сдул.
Парень потянулся и зевнул:
- Завтра начнем, я хочу выспаться. Эй! Зачем ты его поднял, Бобби? Он останется тут. Прости, приятель, но мы тебя на всякий случай снова обездвижим. Обычная предосторожность.
Меня снова усадили на стул, закрепили ремнями, чтобы не свалился, и, отключив двигательные функции, издевательским тоном пожелали спокойной ночи и вышли из кабинета. Свет погас, я снова находился в кромешной тьме.
Ну и к черту. В конце концов, пока что я жив, и это несказанно радовало. Остаться там, в районе V было бы намного хуже. Когда я связывался с Рутландом, то знал, на что иду, и понимал, что рано или поздно меня отправят на заведомо смертельное задание во имя каких-то, несомненно, высоких целей. Однако, всё это будет потом, сейчас можно расслабиться.
Было бы неплохо еще и выпить.

Совсем небольшой отрывочек

7.
Всё ниже и ниже. Казалось, скоро я почувствую характерный жар и услышу крики грешников. Рутланд, должно быть, зарылся в землю так, как не снилось ни одному кроту.
Мы спустились с крыши, и, оказалось, что в этом мрачном подземелье жизнь просто кипит. Квартал, расположенный под «Вольфрамовым древом не был заброшен, как я сперва предположил.
Огоньки, принятые с высоты за россыпь костров, оказались гирляндами бумажных фонариков. Они были растянуты вдоль улиц, переплетаясь в затейливые узоры, и освещали всё вокруг тусклым красным светом.
Всё – это многолюдный и шумный подземный рынок, по которому меня вели люди Рутланда.
Со всех сторон слышался гул голосов. Чей-то смех смешивался в причудливом коктейле с яростными криками и ругательствами. Запахи людского пота и нестиранной одежды, каких-то приправ и экзотической еды, благовоний и масел, оружейной смазки и сырого мяса.
Разнородная толпа вокруг: белые, черные, азиаты, индусы, киборги и андроиды, объединенные лишь одним – деловым видом. Исключением из правил были только морально устаревшие роботы-слуги, выкинутые хозяевами. Они бесцельно бродили тут и там, как сошедшие с ума люди, и предлагали одинаковыми синтетическими голосами свои услуги. Один из этих несчастных разложил на металлическом листе разномастные объедки, и приставал к прохожим с фразой «Время ланча, сэр». На моих глазах какой-то полоумный мужик размозжил ему голову стальной трубой. Мне не было жаль – страдания слетевшего с катушек робота были окончены, и этому можно лишь порадоваться.
«Нейрокорп» выпускала новую модель прислуги каждый год, и люди, зомбированные рекламой (Полезные функции! Инновационный дизайн! Покупай или тебе нечем будет доказать свой статус!) просто не могли не приобрести новую игрушку. Старую, как правило, выгоняли из дома, чтобы не занимала места. Сдать на запчасти не было возможности, точно также, как и продать самому – за попытку нелицензированной торговли электроникой выписывался огромный штраф.
На грубо собранных пластиковых и металлических лотках можно было найти все, что угодно: оружие, наркотики, хакерские программы, нелегальные имплантаты. Вдоль дорог предлагали себя проститутки всех полов и возрастов.
Забавно.
«Нейрокорп», такая крутая у себя наверху, с новыми полицейскими андроидами, вертолетами и рекламной машиной, превращающей человека в безмозглый кусок потребляющего мяса, не имела здесь никакой власти. А может быть, что более вероятно, просто не хотела тратить время и ресурсы на непопулярные мероприятия, предпочтя четко очертить границы. Зефирный мирок обитателей небоскребов и элитных кондоминиумов неприкосновенен, точно также, как и здешняя клоака. Зато любые попытки привнести в один мир что-либо из другого всегда пресекаются с равнодушной жестокостью полицейского андроида-убийцы.
Герберт Уэллс был прав – до превращения в морлоков этим людям осталось совсем недолго.
Я думал, что Рутланд обитает где-нибудь здесь, но ошибался. Мы вышли с рынка, и спустились еще ниже – на заброшенную станцию метро. Пыль, запустение, декаданс. Тьма, которую разрывали длинные белые лучи фонарей. Обвалившаяся с потолка штукатурка, ржавчина на рельсах и отсыревшие стены, на которых глянцево поблескивала яркая реклама. Похоже, только над ней время и упадок были не властны.
Мы спрыгнули на рельсы и вступили в тоннель. Звуки шагов гулким эхом стучались в стены, не находя выхода.
От сочетания темноты и неизвестности стало страшно. Почему-то показалось, что сейчас люди Рутланда развернутся, заставят меня встать на колени, и пустят пулю в лоб, однако, мы шли и шли, всё дальше удаляясь от «древа». Туннель кончился, но тьма не рассеялась. Эхо исчезло. Под ногами было нечто, напоминающее длинный мост. Может быть, подземная река или развязка-эстакада?
Где-то далеко-далеко справа от меня пробежала вереница крошечных огоньков, оглашая окрестности металлическим лязгом и гулом электродвигателя, и я догадался – мы идём по заброшенной эстакаде монорельса. Вильнувший вбок свет фонаря выхватил невообразимо глубоко внизу какие-то руины. Всё ясно. Еще один похороненный живьем квартал, только необитаемый.
Я попытался представить сколько под центром Нейро-сити таких вот «культурных слоёв», и мне стало страшно. Небоскребы были в буквальном смысле построены на костях и руинах, простирались из ниоткуда в никуда. Казалось, что земли под нами просто не существует – лишь бесконечно длинная череда этажей, спускающаяся в самый ад.
Теперь стало ясно, как в нашем мире всеобщей слежки Рутланду удавалось скрываться так долго. Найти кого-то здесь? Да вы шутите. Эти катакомбы можно прочёсывать веками.
- Стой! – сказали мне.
Я повиновался.
- Держи руки на виду и не делай глупостей. Дернешься – стреляю.
Мне на голову опустился черный мешок. Отличная шутка, учитывая, что я и так ни черта не видел.
«Неужели все-таки пристрелят?»: мелькнула запоздалая мысль.
К шее приложили какую-то холодную и гладкую пластиковую штуку. Короткий щелчок, вспышка боли – и я провалился во тьму.
Еще более густую, чем темнота здешних тоннелей.

Первая часть: http://pikabu.ru/story/_2881284
Остальное - в профиле.

6.
Я продал душу дьяволу.
Эта мысль никак не выходила из головы во время полета, хотя для размышлений было множество тем поинтереснее. Например, откуда у Рутланда старый полицейский вертолет. Или почему мы летим не куда-нибудь в трущобы, а взяли курс на центр города.
Вот мы миновали стену, воздвигнутую после полицейского бунта. Внизу проплыла исполинская махина гейта, всё еще закрытая. Интересно, когда его сподобятся открыть, Коромальди-то мертв и приказ отдать некому...
У меня была куча вопросов, которые было бы неплохо задать пилоту, но в BFC-13 такой возможности не было – кабина отделена от десантного отсека толстой стальной переборкой. Подобное конструктивное решение было чертовски неудобным, но этот недостаток с лихвой перекрывали многочисленные достоинства машины. Например, вертолеты этой серии были достаточно комфортабельными. Ну, разумеется, если они не были списаны пять лет назад, и не служили в качестве боевой машины террористической организации.
Изнутри старичок патрульный выглядел также, как и снаружи – обшарпанным и потасканным. Обивка сидений вся в дырках, работает только красное аварийное освещение, в котором ни черта не разобрать. Огнетушителя нет, аптечки тоже – наверняка утащили ради обезболивающих, содержащих опиаты. Даже ремни безопасности срезали, что для меня было вообще за гранью добра и зла.
Черт бы побрал мою особенность влипать в истории на ровном месте.
Сейчас я находился в безопасности. Спасся буквально в последний момент, как в каком-то кино. Уже успел отчаяться, попрощаться с жизнью, и начать просмотр самого долгого фильма – всей пробегающей перед глазами жизни.
Теперь, на фоне пережитого минуту назад, происходящее казалось пустым и лишенным смысла. Не было желания кричать от радости и благодарить всех в мире богов – мной владели лишь пустота, апатия и неприятное чувство, будто впереди ожидает что-то плохое.
Вертолёт лавировал между зданиями. Укачивало. Тошнило. Я уже проклял всё на свете, но машина, сорвавшись в недолгое пике, показала, что до сей поры полет был не так уж и плох. Вертолет выровнялся, завис, и приземлился на посадочной площадке, прилепившейся к темно-серой стене какого-то исполинского здания. Надпись, сделанная белой краской через трафарет, гласила, что я прибыл в кондоминиум «Вольфрамовое древо». Дурацкое название. Открылась дверь десантного отделения, и я понял, что полет окончен.
Комитет по встрече был тут как тут.
Пятеро амбалов в черных костюмах стояли полукругом, наставив на меня пистолеты. Не какую-нибудь архаику, как у бандитов с окраин, вовсе нет. В меня уткнулось пять полицейских «беретт-077», способных прошить мою броню, как бумажную мишень, раскрыться внутри словно цветочный бутон, и вылететь с другой стороны, прихватив солидный кусок мяса. При виде стволов, в которые можно не напрягаясь просунуть большой палец, охота к сопротивлению куда-то улетучилась.
Я поднял руки. Ко мне подскочил один из громил, сменивший «беретту» на какую-то пластиковую хреновину, которую тут же поднес к моей шее и нажал на спуск. Я вскрикнул от боли, почувствовав, как мне под кожу загнали какую-то мелкую, но, очевидно, зловредную штуку.
- Не дергайся. – коротко сказали мне и указали рукой на двери, ведущие в здание, - Пойдешь с нами. Попытаешься убежать – и ты покойник.
Я предпочел молча подчиниться и повременить с расспросами.
Интересно, откуда у Рутмана такое количество списанного полицейского барахла? Вопросы. Одни вопросы.
Встречающие меньше всего были похожи на террористов-подпольщиков – я ожидал каких-нибудь бородатых мужиков в камуфляже. Точно также и «Древо» не производило впечатления места, где могла бы базироваться организация Рутланда. Кондоминиум представлял собой не одно здание, а комплекс из нескольких, соединенных автомобильными дорогами, пешеходными мостами, переходами, лифтами и общими коммуникациями. Обычный городской микрорайон, только выстроенный вертикально вверх. Причем, микрорайон достаточно элитный. Многолюдный, стерильно чистый, без граффити на стенах, хорошо освещенный даже в глухих тупиках. Высота, запах достатка и куча неоновых реклам. Не верилось, что Рутланд с его отморозками обитает где-то здесь.
Прошло две минуты – а я уже совершенно запутался в лабиринте дорог, туннелей и переходов между уровнями этого дома-муравейника. Тем более, что двигались мы в основном, окольными путями – по пустым переходам и заваленным разным хламом техническим помещениям, лишь иногда пересекая хоть сколько-нибудь оживленные улицы. Было понятно, почему – стоило лишь взглянуть на меня. Весь в крови, одежда порвана, во лбу вмятина размером с кулак. Красавчик. Король паркета.
Наконец, после очередной вереницы полутемных коридоров и комнат, полных пара, труб, цепей с крюками и прочих декораций для фильма ужасов, меня втолкнули в грузовой лифт, где не было даже нормальных стен – лишь ограда из сетки-рабицы.
Мы поехали вниз.
Лифт отчаянно скрипел, кряхтел, искрил и гудел, как огромный трансформатор, но, несмотря на это спускался с черепашьей скоростью.
- Господи, эта хреновина может двигаться ещё медленнее? – буркнул я себе под нос, и тут же словил чувствительный тычок локтем в ребра.
Ясно. Значит, остроумие не приветствуется. Так и запишем.
Лифт остановился. Я вышел из него, и оказался… На крыше. В первый момент я был чертовски удивлен, но потом понял – «Вольфрамовое древо» было построено прямо поверх старого спального района. Оно стояло на исполинских бетонных сваях, вкопанных, как казалось, совершенно хаотично и без всякой симметрии. Вон, одна проходит прямо сквозь десятиэтажный дом, другая врыта посреди улицы, полностью ее перекрывая, и немного задевая фасады зданий по обе стороны дороги. Да уж, зрелище впечатляло.
Я, конечно, слышал, что под новым городом скрываются целые заброшенные кварталы, но своими глазами видел такое впервые.
Кромешную тьму тут и там прорезали редкие лучи света – но не солнечного, солнца тут не видели вечность, а неонового, пробивающегося с нижних уровней «древа». Однако, и в этом убогом освещении становилось понятно, что пространство, погребенное под благополучием жителей кондоминиума, поистине колоссально.
Внизу горела гирлянда из ярко-красных огоньков.
Костры.
- Топай. – буркнул амбал, толкнув меня в спину.
Мне оставалось только подчиниться и шагнуть во тьму, скрывающую моё будущее.

Первая часть: http://pikabu.ru/story/_2881284
Остальное - в профиле.

5.
Выбранное мной здание было немного выше окружающих
С крыши огромной двадцатиэтажки-«свечки» просматривался почти весь район V – бескрайнее грязно-серое море типовых развалюх, налепленных как попало. Где-то посреди них торчали ржавые стрелы подъемных кранов, которым уже не суждено было ничего возвести – они были давно заброшены.
Выход на крышу был только один – и это не могло не радовать.
Я сорвал с железных дверей навесной замок и заперся при помощи стальной арматуры, которую просунул в пазы для замка и завязал узлом. Не бог весть какое препятствие, конечно, но в моем положении рассчитывать на лучшее не приходилось.
Побродил по крыше, набрал немного хлама, который подтащил к дверям, усилив импровизированную баррикаду, а затем уселся, прислонившись спиной к стене, и принялся ждать спасения. Я не был уверен в том, что у Рутланда есть воздушный транспорт, и, говоря «Прилетай и забери меня», попал пальцем в небо. Хотя бы потому, что иного пути в район не существовало.
Пошел снег – крупный и белый, как куски ваты.
Он щедро осыпал землю, скрывая грязь, нанесенную людьми, и придавал окружающему миру вид кристально чистый, нетронутый и невинный. Даже район V выглядел, как белое платье невесты. Было очень жаль, когда снег закончился, поскольку я отдыхал душой, глядя на него. Снова подул холодный сырой ветер, немного разогнавший влажную пасмурную пелену. Я посмотрел в сторону центра и увидел, как там, где здания окончательно сливаются в единое целое, превращаясь в исполинский муравейник, возвышаются небоскрёбы Сити и их мать-прародительница – башня «Нейрокорп».
В сравнении с этой исполинской иглой, пронзающей облака и уходящей куда-то в бесконечность, все остальные здания казались карликами. Небожители из совета директоров находились сейчас выше всех, далеко за облаками, там, где светило солнце. Они не видели и не хотели видеть того, что творится у них под ногами. Занятые своими делами – интригами, подсчетами прибылей, войнами с другими корпорациями и зомбированием населения Нейро-Сити, они как-то походя строили новый мир, наполняя его вещами, которым лучше было бы не существовать вовсе.
Каждый раз при взгляде на небоскребы меня обуревало непонятное чувство. Какая-то странная тоска, что ли. Лишь повзрослев, я понял, что это ощущение возникало у меня еще и при взгляде вверх, на редкие звезды, пробивавшиеся сквозь смог и слепящий неоновый свет. Небоскребы Сити были такими же далекими и недоступными. Меня тянуло туда, как мотылька на свет, но шансы попасть в башню «Нейрокорп» были равны шансам улететь куда-нибудь на Альфу Центавра. Ноль целых, ноль десятых.
Разумеется, совет директоров ежедневно скармливал своим подчиненным дерьмо в духе «Работайте усердно и окажетесь тут».
«Шансы есть у каждого»: говорил они.
«Херня»: отвечал им я.
Холод и ветер проморозили до костей. Я прыгал для того, чтобы согреться, но это слабо помогало – всё тепло уходило наружу через разодранную куртку. Не знаю, как я продержался несколько часов и не околел.
Мое внимание привлек нарастающий шум, донесшийся снизу – с улицы. К моему зданию двигалась целая колонна машин. Судя по количеству, сюда пожаловали все охотники, нанятые Коромальди. Мчались, обгоняя друг друга, торопились вцепиться мне в глотку. Сверху они казались крошечными и совсем не страшными.
Позади всей этой гонки плелся белый лимузин. Кажется, сюда пожаловал сам большой босс. Приехал, дабы убедиться в моей смерти, и самолично втоптать останки в грязный снег.
Рутланд, где же ты, когда так нужен?...
Времени осталось мало. Я присмотрел себе несколько удобных позиций, что позволили бы мне успешно отстреливаться, но патронов в «кольте» было всего семь, и все равно пришлось бы идти врукопашную. Вскоре железные двери задрожали под ударами с той стороны. Головорезы Коромальди пытались таранить ее, стреляли, орали друг на друга, но это не помогало. Потом наступил небольшой период затишься. «Ушли за автогеном»: подумал я, борясь с подступающим ужасом, и до рези в глазах всматриваясь в небо над городом.
Я угадал. Через полчаса из-за дверей послышалось характерное шипение.
Рутланд, не будь копушей, поторопись. Иначе единственное, что ты сможешь от меня получить – немного генетического материала, да кучу металлолома.
Счет шел уже на секунды.
Я вытащил «Кольт» из кобуры и заметил, что больше не испытываю паники. Ну и черт с ним, с этим Рутландом. В конце концов, я сам заварил эту кашу, и, порвав на куски надоедливого итальяшку вместе с шакалами-прихлебателями, сделал мир немного лучше. Совсем как в старые добрые деньки, когда я был молод, наивен, и хотел нести в мир правосудие и справедливость.
Двери скоро распахнутся, баррикада будет сметена, и на крышу полезут те, от кого я клялся защищать так называемых «простых граждан». Мне предстояло напоследок почистить этот мир от грязи, так что… Какого черта? Идти в последний бой нужно с воодушевлением и огнем в глазах.
Как я и предсказывал, автоген вскоре срезал петли с двери, и она рухнула внутрь. Я высунул ствол из-за угла, и три раза выстрелил в проем. Кто-то закричал, раздалась ответная стрельба, которая меня зацепить никак не могла.
- Он забаррикадировался! – визгливо кричал кто-то.
- Сукин сын! – ревел одновременно брутальный бас.
Я не слушал никого из них. В голове вертелась лишь одна мысль: «Минус три патрона».
Время чертовски растянулось. Совсем как в виртуальной тюрьме – когда быстродействие мозга ускоряется в тысячи раз, и час, проведенный в тюремном терминале, оборачивается сотнями лет абсолютного бездействия для сознания. Ужасные мучения.
Мне казалось, что за оставшиеся минуты я могу сделать так много, как никогда раньше, и боялся уже не смерти, а этого призрака вечности. Да, было страшно прожить слишком долго, и я буквально рвался на пули, дабы поскорей все закончить.
Боевые имплантаты плюс ярость, помноженные на отчаяние. Нехитрое уравнение с хорошо известным результатом. Море крови и горы трупов.
Баррикаду смела своим весом рванувшаяся вперед толпа народу. Судя по панике в глазах, никто не хотел первым покидать спасительное укрытие и попадать ко мне в лапы, но у бедолаг просто не было выбора – их вынесли наружу, как в метро в час пик. Под моими руками захрустели первые кости, снег оросила первая кровь.
Какой-то идиот выпалил поверх голов атакующих, и пули улетели куда-то в сторону центра Нейро-Сити.
Было много криков и кровищи. Я стоял в дверном проеме, и вовсю работал руками, как будто плыл баттерфляем в море плоти. Первая волна атакующих быстро закончилась, и я поймал грудью и лицом первые пули, вылетевшие из темноты. Они отбросили меня в сторону, и стало понятно, что это начало конца.
Я откатился и выпалил в тех, кто прорывался на крышу, ступая по трупам своих менее удачливых коллег. Мозг автоматически отсчитывал пули в магазине «Кольта».
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь.
Всё.
Четыре пули – четыре трупа. Прицеливание, учитывая то, с какой скоростью я двигался и думал, было плёвым делом. Головы подонков взрывались фонтанами мозгов и крови одна за другой.
Опустевший пистолет я бросил в пятого по счету охотника за моей шкурой – огромного заросшего латиноса с укороченным дробовиком. Тяжелая пушка, попав в лоб, сломала ему шею, нестриженная голова, полная вшей, запрокинулась назад, коснувшись затылком спины.
Из дверей снова начали палить, прямо в спины тех, кто рвался на крышу.
Мне пришлось откатиться в сторону – еще одно хреновое решение. Я проиграл сражение за вход, потерял удобную позицию, и мое окружение было делом времени. Никакая броня не выдержит такого количества выстрелов в упор. Прощайте, офицер Морт.
Я спрятался за огромной стальной коробкой вентиляции, по которой тут же забарабанили пули. Судя по голосам и непрекращающейся пальбе, нападающих уже пара десятков. Не высунешься – огнём прижали плотно. Сейчас они обойдут меня с обеих сторон и расстреляют до состояния протёртой кашицы. Вон, уже кричат «заходи слева».
Также, как и патроны в «кольте», мой мозг отсчитывал мгновения до гибели. Почему-то показалось ужасно интересным, через сколько секунд это произойдет.
Один.
Два.
Три.
Четыре…
Непонятный, но знакомый звук заставил меня обернуться назад, к краю крыши.
Сначала я вообще не понял, что происходит, но потом, когда пришел в себя и отвлекся от рассматривания проносящейся перед глазами жизни, понял, что обшарпанный полицейский вертолет, поднимающийся над зданием – настоящий.
Старичок BFC-13, патрульный работяга, на котором я в своё время налетал уйму часов. Все эти модели подчистую списали пять лет назад, когда расформировывали полицию, но, видимо, этому экземпляру повезло попасть в правильные руки. В глаза бросилось, что на пилонах вместо спецсредств для разгона толпы установлены вполне себе взрослые пулеметы и блоки неуправляемых ракет.
Зрелище, что ни говори, эпичное, только «Полета валькирий» не хватало.
Пальба прекратилась на доли секунды, но затем возобновилась с новой силой. Теперь нападающие стреляли не по моему укрытию, а старались сбить вертолет. «Хрен вам»: злорадно подумал я, поскольку броня «вертушки» могла сдержать калибры намного крупнее.
Пулеметы на пилонах зашевелились, и я понял, что сейчас произойдет. Упал мордой в грязь, закрывая голову руками, и услышал тут же раздавшийся грохот крупнокалиберных выстрелов и свист пролетающих надо мной пуль.
BFC-13 как следует прошелся по крыше длинными очередями, и, когда счёл, что его работа окончена, завис над крышей, открыв дверь в десантное отделение. Я, не заставляя себя ждать, поднялся, и, несмотря на боль, одним прыжком заскочил внутрь. Вертолет сорвался с места, набирая высоту, но я успел напоследок увидеть, что на крыше валяется целая куча кровавых ошметков, а белый лимузин Коромальди догорает где-то внизу.

Ссылка не первый пост этой серии: http://pikabu.ru/story/_2881284

4.
Всё было очень плохо. Настолько, что хуже просто некуда. Впрочем, зная, насколько я везучий, ожидать счастливого спасения было бы просто наивно. Коромальди, старый сукин сын, не побоялся перекрыть все выезды из района.
Не доезжая до гейта – ворот из одного района в другой, я попал в жуткую пробку. Едущие по встречной полосе водители показывали знаками, что пути дальше нет, и нам придется развернуться.
Проехав между плотно стоящими рядами машин, и вдоволь надышавшись их выхлопными газами, я увидел, что именно произошло. Гейт был перекрыт. Ворота огромной серой махины из металла и бетона, перекрывавшей проезд по мосту-эстакаде, были надежно запечатаны, а рядом (было хорошо видно) бродили, по предварительным подсчетам, где-то два десятка вооруженных головорезов. Водители были в отчаянии – они не придут сегодня на работу, а это означало мгновенное увольнение без выходного пособия. Однако, с людьми Коромальди спорить никто не решался - авто разворачивались, и ехали обратно по свободной полосе.
Развернулся и я, но, по понятным причинам, не доезжая до гейта. Поймал в спину кучу завистливых взглядов – неповоротливые развалюхи, купленные в кредит, никак не могли соперничать с мотоциклом в маневренности.
Хорошо, что мои мозги не имеют прямого доступа к Сети, как почти у всех жителей Нейро-Сити. Слушать жалобы неудачников в Brains не было никакого желания.
Не нужно было быть нобелевским лауреатом, чтобы догадаться – остальные гейты тоже перекрыты. Коромальди серьезно подошел к делу. Я прекрасно понимал, как делаются подобные дела, и знал, что следующим шагом станет какое-нибудь видеообращение к гражданам, обещающее награду тому, кто меня найдет и пристрелит. Если с несколькими десятками охотников за головами я еще мог играть в кошки-мышки, то, когда против меня будут все местные…
Пасмурное утро накрыло Нейро-Сити серым покрывалом уныния. Я ехал обратно, стараясь выбирать самые глухие и безлюдные улицы, надеясь хоть ненадолго затеряться. У мотоцикла кончилось горючее, и я, припарковав его в замусоренном темном проулке между домами, двинулся дальше пешком, прихватив из кофра пакет с награбленными шоколадками и энергетическими напитками.
Я как следует насытился по пути к гейту, но продолжал запихивать в себя шоколад едва ли не насильно, до тошноты и чувства заполненного до краев желудка. Сказал бы мне кто-нибудь в детстве, что я возненавижу шоколад и сладкую газировку…
Какая ирония. Я потратил уйму сил на то, чтобы выбраться из трущоб, а теперь сам возвращался сюда, в поисках места потемнее и погрязнее.
Нужно было что-то делать, пока не стало слишком поздно. Мозги работали на полную катушку, просчитывая все возможные варианты. Если не выберусь из района, то не пройдет и двенадцати часов, как я стану трупом – вот и все перспективы.
Ах да. Вы, наверняка, задаете себе вопрос: почему я не обращусь в полицию?
Отвечаю.
Во-первых, потому, что не хочу загреметь еще на 250 лет в тюрьму, а во-вторых, как бы сюрреалистично это ни звучало, Коромальди с его ребятами и были полицией района V. После событий, предшествовавших моему увольнению и заключению в виртуалку, большие боссы «Нейрокорп» решили больше не тратить деньги на неблагонадежные полицейские силы. Совет директоров получил необходимые расчеты, и практически единогласно проголосовал за предложение отдать право на поддержание порядка на окраинах в частные руки. То есть, если раньше Коромальди считался властью второй, теневой, то теперь он раздал своим громилам лицензии, удостоверения, новенькое оружие, и назвался частной полицейской организацией, приобретя легальный статус и закрепленное Корпорацией право крышевать мелкий бизнес и отстреливать конкурентов из числа семей, не сумевших вовремя прогнуться.
Да, именно отстреливать.
Судебная система? Вы шутите.
С мрачными мыслями я шел по заваленным мусором кривым и узким улицам. В грязи и лужах отражались огромные аэробусы, на которых богатые и красивые задницы целыми стаями улетали на юг, подальше от безграничной сырости и серости окружающего мира.
Им не было никакого дела до проблем бывшего копа с покореженной психикой и изуродованным телом, но зато мне очень хотелось раздобыть какой-нибудь древний ЗРК, забраться повыше, и пустить ракету по следу их самолета. Просто, чтобы почувствовать себя хорошо, глядя на то, как обломки горящим дождем осыпаются на землю.
У меня был только один выход из положения, поднимающий мою вероятность выжить на отметку выше нуля.
Рутланд. Морган Рутланд. Мой старый коллега, тоже принимавший участие в «заговоре полицейских», но сумевший вовремя унести ноги, и, потому, избежавший виртуальной тюрьмы.
Долбанный счастливчик.
У меня был старый канал связи с ним, старый настолько, что я не был уверен, сработает ли он. Информации ко мне просачивалось крайне мало – я почти все время после освобождения был в запое, но знал, что Рутланд находится в розыске по подозрению в организации терактов. В Нейро-Сити он считался кем-то вроде коктейля из Осамы Бен Ладена и Троцкого.
Организация, сколоченная им из бывших копов и наемников, в свое время навела в городе очень много шороху, и даже едва не пристрелила кого-то из совета директоров «Нейрокорп». После этого за них взялись очень серьезно, и Рутланд предпочел залечь на дно. Вот уже несколько лет его было не видать и не слыхать
Если кто-нибудь в Нейро-Сити и знал способ вытащить меня, то только он один. Однако, в этом городе ничего не делалось бесплатно, и цена за услуги подобного рода была бы очень высока.
Я криво усмехнулся.
Выбор у меня невелик: либо рабство, либо могила, ведь так? Так что нечего и дергаться.
Всё, что я сейчас мог сделать – это отсрочить свою смерть, а там будет видно.
Я нашел уцелевший телефон-автомат, и сорвал переднюю панель, обнажая его переплетенное проводами нутро. Немного приподнял ноготь безымянного пальца, и вытащил из-под него тонкий шнур с разъемом-иглой. Нашарил в хитросплетении проводов тот, что был нужен мне, и тут же вонзил в него иголку.
Кто-то из восторженных гиков сравнивает момент подключения к Сети с сексом. Не буду спорить – у каждого свой фетиш. Лично для меня она всегда была обычным инструментом – без всяких восторгов о едином информационном пространстве, безграничных возможностях, виртуальной вселенной, и прочей херни для подростков.
Я в свое время хорошо изучил Сеть изнутри, и видел, насколько она тесна, скучна и грязна, а неограниченные возможности, о которых твердит в своей рекламе «Нейрокорп» – всего лишь чтение чужих никому не нужных мыслей в Brains, реклама, да безграничное море порно. Более чем двухтысячелетний путь технического развития человечество прошло ради того, чтобы знать, что твой приятель ел на завтрак, и иметь возможность смотреть на сиськи в режиме 24/7.
Я не мог этого понять.
Сигнал прошел, на том конце раздалось едва слышное пощелкивание – шифровальный канал заработал.
- Добрый день! Вы позвонили в офис компании Ультратек. – защебетал приятный женский голос, - С кем вас соединить?
- Отдел маркетинга, мистер Мантихор.
Голос резко поменялся, пощелкивание усилилось.
- Надо же, какие люди. – сарказм в голосе Рутланда был таким осязаемым, что на него можно было облокотиться.
- Мне нужна помощь. Срочно. – сказал я, без всяких предварительных ласк переходя к делу, - Только ты можешь мне помочь. Все серьезно.
- Кажется, я даже знаю, в чем дело. Это из-за тебя перекрыли въезд в район V?
- Да.
- И ты хочешь, чтобы я тебя оттуда забрал?... – судя по голосу, Моргану очень хотелось поиграть со мной, но времени на это не было.
- Да. Прилетай и забери меня отсюда.
- Цена велика. Мы очень крупно подставимся, если вытащим тебя из-под носа у полицейской операции…
- Знаю я твою цену! – прорычал я в трубку, - Моя бессмертная душа - твоя навеки. Согласен, на всё согласен, просто прекрати выпендриваться, и забери меня!
- Хорошо. – посерьезнел Рутланд, - Но мне нужно будет время на подготовку. Заберись куда-нибудь на крышу и забаррикадируйся. Ты будешь рядом с этим телефоном?
Я осмотрелся, оценив высоту окружающих меня угрюмых серых зданий:
- Да, ищи меня поблизости. Не опаздывай.
Рутланд отключился, я вытащил иглу из телефонного провода.
Даже несмотря на то, что я поступил правильно с точки зрения логики и инстинкта самосохранения, страх грыз меня изнутри, и подсказывал, что я вынул голову из пасти Сциллы лишь для того, чтобы, сломя голову, ринуться в объятия Харибды.