Песок был повсюду. Им были буквально набиты карманы камуфляжа, он хрустел на зубах, забивался в нос, заставляя чихать, оседал серо-коричневой пылью на руках и невыносимо натирал ноги, забившись в сапоги. Ураганный ветер, поднявшийся ночью, принёс с собой в редкий сосновый лес целые дюны, но Табас и Ибар были этому только рады. В конце концов, пыльная буря в буквальном смысле слова спасла им жизнь.
- Сапогу конец, – взмыленный от долгого бега Табас сидел на поваленном сосновом стволе и хмурился. Его смазливое лицо было перепачкано вездесущей пылью, а в светлых волосах явственно виднелись желтые крупицы песка. Пару минут назад он сбросил тяжелый брезентовый вещмешок, разулся, повесил насквозь мокрые и почерневшие от долгой носки портянки на ближайшую ветку, и теперь рассматривал обувь. Левый сапог, что называется, просил каши: в дыру можно было просунуть руку, - Эй, Ибар! – крикнул молодой человек, - Может, у тебя есть с собой шило и подшивочный набор?
- Ага. А еще бутылка шаррама и голая женщина. – недовольно пробурчал напарник, лежащий на земле, пытаясь отдышаться. Его голова была замотана грязными бинтами, не дававшими увидеть лицо полностью. «Впрочем, оно и к лучшему»: подумал Табас. Те немногие участки кожи вокруг глаз и рта Ибара, что были видны, давали понять, что его лицо представляет собой сплошной ожог.
- Плохо… - протянул Табас, скривившись. Остаться без обуви в такой момент было смерти подобно. Волка ноги кормят, а дезертира – спасают. - Как думаешь, нас уже хватились?
Ибар ответил не сразу. Насколько знал Табас, старый калека вообще был неразговорчив и держался на службе исключительно из-за огромного опыта и умения впадать в ярость и крушить всё, на что показывали пальцем офицеры.
- Конечно, хватились, – Ибар резко сел и, подобрав аккуратно прислоненную к дереву штурмовую винтовку, снял с неё самодельный чехол из куска мешковины, оттянул затвор и заглянул внутрь в поисках песка. Табас последовал его примеру и, к собственному облегчению, обнаружил внутри своего оружия только едва видимый налёт мелкой пыли.
Ну и замечательно. Пыль – это не страшно. Пыль в этих широтах – дело обыкновенное.
Ибар закончил осмотр и снова замотал винтовку в ткань.
- Пошли.
- Эй, я ещё даже не…
- Тогда оставайся. – покалеченный солдат рывком поднялся на ноги.
Табасу оставалось только чертыхнуться, поспешно намотать портянки (мокрые насквозь, мерзость какая), подхватить оружие и догонять напарника, уже успевшего отдалиться метров на пятьдесят.
- Побежали.
- Но у меня… - Табас хотел объяснить, что его сапоги для бега уже непригодны, но напарнику до этого не было совершенно никакого дела. Ибар сорвался с места и молодому коллеге пришлось последовать за ним, то и дело чертыхаясь, спотыкаясь и ругаясь, когда сапог зачерпывал очередную порцию песка. Бежать было больно – песчинки терзали ступню даже под тканью, расчесывали старые мозоли, и Табасу казалось, будто он во всю прыть мчится по наждачной бумаге.
Оставалось только радоваться тому, что каждый шаг, отдававшийся болью во всем теле, уносил двух дезертиров всё дальше и дальше от неминуемой гибели. Еще можно было надеяться, что солдаты Дома Адмет будут слишком заняты для того, чтобы предпринимать погоню за двумя нерадивыми наёмниками, сбежавшими накануне боя под прикрытием песчаной бури.
Шаг, шаг, шаг. Ноги болели уже нестерпимо, казалось, что ступню жарили на сковородке, Табас едва не терял сознание от боли, но, тем не менее, старался не отставать от напарника.
- В лес! – скомандовал Ибар и свернул влево, вломившись в низкорослые кустарники с хрустом, который больше подходил бы дикому кабану.
- Стой!.. – закричал Табас, не в силах больше терпеть, - Стой, пожалуйста! Я больше не могу!
В его голосе было сконцентрировано столько отчаяния и мольбы, что даже Ибар не смог воспротивиться и остановился. Табас тут же свалился мешком на землю, обхватил ногу и буквально взвыл от боли.
- Тихо! – прикрикнул на него обожженный, - Привлечёшь к нам охотников – убью.
- Да какие тут охотники? – проскулил Табас, лежащий на земле и пытающийся осторожно снять сапог, - Они сейчас уже мертвы все. И наши ребята тоже. Не будет никаких охотников!
Ибар проигнорировал эти слова, схватившись за винтовку и посмотрев на своего напарника так, что не возникало никаких сомнений – еще один громкий крик – и конец. Табас будет застрелен прямо здесь и сейчас, просто потому, что помешал выжить полусумасшедшему старому параноику.
Короткая дуэль взглядов закончилась полным поражением молодого наёмника. Он отвел глаза и принялся, шипя и ругаясь вполголоса, стягивать сапог.
- Стой. – сказал Ибар и, сняв с плеча заплечный мешок, принялся шарить внутри, - Держи.
Он протянул Табасу кусок идеально чистой белой ткани, в которой молодой солдат узнал простынь, и бутылку с какой-то мутной жижей.
- Вот как, - вымученно улыбнулся парень, - Так может у тебя и голая женщина имеется.
- Давай быстрее. – Ибар не оценил остроту, - И шаррам особо не разбрызгивай. Еще пригодится.
Табас осторожно снял сапоги и размотал окровавленную ткань. Да-а. Жуткое зрелище. Нога была стерта до крови – песок и поспешность при заматывании сделали своё черное дело. Парень взял бутылку с шаррамом, зубами вытянул пробку, поднес горлышко поближе к ступне, сжался в предвкушении жжения, прикусил губу, и… Понял, что не сможет. Не было у него моральных сил причинить самому себе такие страдания.
- Эм… - он просяще поглядел на Ибара, - Ты не мог бы?..
- Конечно. – напарник забрал у него бутылку и без лишних слов щедро плеснул самогоном на ступню.
Табас взвыл сквозь сжатые зубы. Перед глазами у него засияло яркое солнце боли, а ногу, казалось, терзали сотни матёрых демонов из самых глубин ада. Когда он вернулся в сознание, оказалось, что Ибар все это время зажимал ему рот рукой и настороженно косился по сторонам.
- Еще один такой крик, - прошипел он, - И я тебя убью.
Причин не доверять старому психу не было, и Табас, сжав зубы и собрав в кулак всю волю, что у него оставалась, сумел-таки умолкнуть. Да и жжение, честно говоря, уже отступило.
- У тебя десять минут.
Табас застонал, но делать было нечего. Либо он будет держаться Ибара, либо погибнет. Обожженный наёмник был похож на старого бродячего пса – озлобленного, потрепанного, битого жизнью, но виртуозно умеющего выбираться из любых переделок и выживать даже в самых безнадежных ситуациях, цепляясь за малейший шанс всеми лапами и зубами.
- Да ладно тебе! – стоило хотя бы попытаться выбить себе дополнительные несколько минут отдыха, - Никто за нами не пойдет. Сейчас же…
- Бой? – перебил Ибар, - Прислушайся, щенок! – прохрипел он, делая шаг в сторону ноющего напарника, отчего тому стало страшно, - Слышишь? Нет?
- Слышу что?.. – спросил ничего не понимающий Табас, и сразу же после собственного вопроса понял, что имел в виду напарник.
Он не слышал канонады.
Контрнаступление было назначено на сегодняшнее утро, и по всем законам войны должно было начаться с массированной артиллерийской подготовки. На позициях Дома Адмет уже давно стояли легкие гаубицы и несколько единиц реактивной артиллерии, которые периодически постреливали по позициям дикарей, но вот буквально три дня назад по пыльным окопам пополз слух, что недалеко, буквально в трех километрах, за корявой рощицей развернули первый артиллерийской полк. Гвардия Его Превосходительства, Префекта Дома Адмет, Главы Семьи, Капитана и обладателя прочих, не менее высокопарных титулов, пишущихся с большой буквы. Могучие самоходные артиллерийские установки с орудиями устрашающих калибров. О чем это говорило? Верно, о том, что скоро эти стальные монстры начнут стрелять, посылая далеко за линию фронта огромные снаряды, метко прозванные солдатнёй тумбочками. А следом за ними погонят пехоту, которой предстоит на собственной шкуре прочувствовать что такое не подавленные вовремя огневые точки. Артподготовка ничего не значила, снаряды для первого артиллерийского были слишком дороги и их расходовали очень экономно. В самом деле, что за глупость – тратить бешеные деньги на то, чтобы разнести в щепки все до единой огневые точки, собираемые из камней и брёвен за полчаса? Взрывы «тумбочек» оказывали больше психологический эффект, заставляя бежать малодушных, однако, среди дикарей таковых не водилось, поскольку отступать было просто некуда – им на пятки наступала сама пустыня.
Первую волну атакующих однозначно ждала смерть, поэтому отправить на пули должны были именно наёмников. Дом Адмет жалел свою гвардию и умел считать деньги. Было куда дешевле нанять еще тысячу нищих озлобленных мужчин и перемолоть их в безнадежных боях, чем тратиться на дорогие снаряды для гаубиц. Такая вот математика. Знал бы Табас про эту тактику – ни за что не подписал бы контракт.
- Артиллерия? – робко спросил он.
- Да. Что-то случилось. Наступление не началось, – рычал Ибар, - Надо уходить. Останемся тут – нам конец.
Никаких фактов Ибар не озвучивал. По мнению Табаса найти двух наемников посреди леса было просто невозможно, тем более, что ночная буря замела все следы, но чутью старого солдата стоило доверять, поэтому наемник кивнул и плеснул ещё раз на ногу драгоценного шаррама. В этот раз было не так больно – первая порция сивушного пойла, которое наемники наловчились гнать прямо в окопах из колючек, прижгла раны и это было хорошо. Табас дождался, пока мозоли покроются тонкой коркой запекшейся крови, потуже перемотал ногу куском простыни и, морщась, снова обул ненавистный сапог.
Наблюдавший за ним Ибар покачал головой, после чего вытащил из-за голенища сапога огромный нож, которым срубил невысокое деревце. Быстро обрубив ветки со ствола, обожженный наемник протянул получившуюся палку своему молодому коллеге:
- Держи. Это должно помочь.
- Спасибо, - приятно удивленный Табас опробовал опереться на подарок. Неплохо, вполне неплохо. Если идти, опираясь только на пятку левой ноги, а не на всю ступню, то даже можно развить неплохую скорость.
(всё не влезло, продолжение в комментариях)
