svoemnenie

В порядке стёба. Не воспринимайте всерьёз)

Часть 1.
Голова кружилась так, что меня едва не стошнило внутрь шлема. Остановило лишь то, что он был с забралом и вся гадость попала бы мне прямиком в лицо.
Я содрал с головы железку и осмотрелся. Какое-то тёмное грязное здание, заставленное старой мебелью. Какого хрена? Ещё мгновение назад я был в Шали, стояла тёплая и тёмная чеченская ночь. Мы с ребятами сидели в старой белой Газели, припаркованной в частном секторе, и готовились взять за жопу Самира Удугова – недобитого полевого командира.
- У нас получилось!
Я резко повернулся на голос, пытаясь нашарить автомат, но его рядом не оказалось.
Рядом с полуразобранным старым резным шкафом стояли двое пожилых мужчин в длинных черных мантиях – темноволосый очкарик, с проседью и шрамом-молнией на лбу, и огненно-рыжий хмырь с лицом, не вызывающим доверия.
- Кто вы такие? – рыкнул я, поднимаясь на ноги.
- Спокойно! – сказал очкарик, - Не ищите оружие! Мы не причиним вам вреда!
- Бля-я-ядь… - протянул кто-то рядом, - Голова-а-а…
Обернувшись, я увидел, что моя тройка лежит рядом – в броне и шлемах, готовая к заданию, но неизвестно как переброшенная сюда.
- Слишком долго объяснять, - торопливо заговорил рыжий, - Нам нужна ваша помощь!
- Что? – ничего себе заявочки. Охренеть можно, - С чего вы вообще взяли, что мы будем вам помогать?
- С того, что без нас вы не выберетесь обратно! – сверкнул глазами очкарик, - Рон, дай я скажу.
Рыжий пожал плечами и предоставил слово своему напарнику.
- Мы из Сопротивления. Такие же бойцы, как и вы.
- Продолжай, - я незаметно попытался нашарить пистолет в кобуре или гранаты, но их не было.
- Мы волшебники, - сказал очкарик.
- Вот как?.. – я не сумел сдержать сарказм.
- Вингардиум левиоса! – очкарик взмахнул палочкой и шкаф за его спиной взмыл в воздух.
- Ни хрена себе! – сказал у меня за спиной Масел – здоровенный пулеметчик родом из Сараска. Его мало что могло удивить, но тут, видимо, проняло.
- В вашем мире, насколько я знаю, магии нет, - встрял рыжий, - Поэтому для вас подобные вещи будут в диковинку.
- Так вот, мы волшебники, - продолжил очкарик, - Упрощая, скажу, что есть волшебники добрые, а есть злые. Так вот, несколько десятков лет назад в нашем мире всё пошло не так и злые…
- Погоди-погоди, фокусник. Давай по существу. Вы притащили нас сюда, сорвали задание, показали летающий шкаф и хотите, чтобы мы вам помогали? – не выдержал Мультик – жилистый сержант из моей тройки.
- Да. Точно. Но времени нет. Лучше будет показать вам что-нибудь, помимо фокусов. Рон. Открой окно. Так вот, злые волшебники…
Рыжий взмахнул палочкой, чёрная ткань, плотно закрывавшая панорамное окно, отлетела в сторону. Комната с мебелью озарилась серым светом.
- Ни хрена себе, - ошарашено сказал я.
- То, что вы видите сейчас, - сказал очкарик, - это центр Лондона.

Часть 2.
Этой ночью Тёмный Лорд празднует своё столетие. От Лорда осталось одно название – он почти ничего не соображает, ходит только под себя и проводит дни и ночи, уставившись в окно, открывающее прекрасный вид на то, что он и его подручные сотворили.
Хрен с ним с Лордом – он не столь важен, но вот на юбилей соберётся добрая сотня Пожирателей. Каждая семья в стране прислала своего представителя со щедрыми дарами. Они будут жрать, пить и веселиться – короче говоря, устроят шабаш. Прямо как в страшных сказках.
Ночь. Яркие окна особняка, стоящего на вершине вулкана, образовавшегося прямо в центре Лондона. Высокий стальной забор и охранники – нелепо одетые и выглядящие, как придурки – ни дать ни взять, подростки-готы с Болотной.
- Масел! – зову я напарника по рации.
- На позиции.
- Мультик!
- Готов.
- Хорошо. Начали!
Охранник-гот с торчащими во все стороны немытыми волосами, похожими на паклю, идёт вперёд. Расслабленный, не ожидающий нападения.
Я делаю рывок вперёд и одним движением втыкаю нож ему за ухо. Хрип, бульканье, судороги, запах железа. В темноте почти ничего не видно, но я прекрасно знаю, как выглядит человек, которого только что зарезали – открытый рот, судорожно хватающий воздух, фонтанирующая артериальная кровь – горячая, липкая, и безмерное удивление в глазах.
Масел и Мультик так же сейчас «работают» с охраной особняка. А там, похоже, весело. Слышен чей-то визгливый смех. Звон бокалов, довольные вскрики. В окнах видны причудливые наряды гостей.
Я снимаю ножом ещё одного охранника и двигаюсь к дверям. Под ногами хрустит пепел и вулканическое стекло, от моих шагов поднимаются небольшие облачка пыли. Десять шагов – я считал – и двери передо мной. Высокие, серые, каменные, сужающиеся сверху, с большим металлическим кольцом, зажатым в пасти стальной змеи. Спустя полминуты Масел и Мультик присоединяются ко мне, их руки и камуфляж измазаны красным.
- За Лорда Волдеморта! – слышу я чей-то голос, подхваченный сотней глоток.
- За Лорда Волдеморта! – кричат все они, ещё не зная, что уже стали трупами.
- Мультик! Подствол! – командую я и поднимаюсь в полный рост, так же приготовившись стрелять из подствольника своего АК-74, - Масел! Готовься!
Пинком ноги я открываю двери и вхожу в здание с оружием наперевес.
Длинная чёрная ковровая дорожка оканчивается возвышением с чёрным креслом, в котором – я отлично вижу, сидит нечто серое, отвратительное, покрытое тёмными пятнами.
А вдоль дорожки – люди и создания, похожие на них. Множество, практически две живые стены по обе стороны дорожки. Смотрят на меня удивленно и неприязненно, не понимают, что происходит. Похожее ощущение я испытывал, когда знакомый в Моздоке хохмы ради навёл на меня стволы «Шилки».
Не тратя время на слова, я вскидываю автомат и даю длинную очередь. Она взрывает голову старого хуесоса и расплесккивает всю его магию по ковру и серым стенам.
И вот после выстрела они все опомнились. Я разворачиваюсь и бегу из здания, слыша, как позади меня раздается ужасный многоголосый вопль ярости, мгновенно переросший в оглушительное шипение.
- Лорд! – кричит, стеная, какая-то неухоженная тетка.
- Он, блядь, убил его! – орёт стоящий рядом хрен в полосатых гетрах.
Три секунды, пока они отходят от шока.
Ещё две, пока они выйдут из себя.
Чуть дольше на то, чтобы они добрались до двери.
А большего нам и не надо.
Нелепо одетая толпа, похожая на какое-то отвратительное существо, вываливалась из дверей, как вишнёвое варенье из наклонённой банки.
- ОГОНЬ! – ору я не своим голосом, и выпускаю в толпу гранату из подствольника, слыша, как Мультик проделывает то же самое, а Масел начинает работать по дверям из пулемета.
Взрывы уродуют и без того страшные бледные тела. Разбрасывают их в стороны фонтанами крови и внутренностей, которые разлетаются, как ебучее конфетти. Несмотря на то, что первые ряды уже превращены нами в красную жижу, остальные разъяренные уроды продолжают переть наружу и натыкаться на наши пули.
Кое-кто успевает выбраться из здания. Эти кто-то умнее остальных, они догадываются обойти нас с флангов, но это бесполезно. Может, в магии они и крутые ребята, но вне своей среды обитания они, как дети. Маленькие дети, блуждающие в темноте. Взрывы прикопанных в вулканическом пепле противопехотных мин только доказывают мои слова.
Первого магазина хватило на десять секунд, лента Масла продержалась немногим больше, но дело своё мы сделали – вход в здание был завален мясом.
- Шмели сюда! – ору я оглохшему Мультику, и тот бросается к темно-зеленым ящикам, достаёт три длинные трубы и передаёт одну мне.
Я закидываю автомат на спину и бросаюсь вправо – к торцу здания.
- На три!!! – кричу я в рацию. Из окна какой-то хрен посылает в меня непонятные зелёные сгустки.
Огнемёт на плечо, сам присел на колено, изготовился к стрельбе.
- Три!
Бах! Огнемёт в моих руках вздрагивает, выстреливая заряд добра прямо в окно с волшебником.
Бах! Бах! Три разрыва внутри здания выбивают все окна. Меня засыпало стеклами и окатило горячей волной воздуха, от которой я закрыл лицо руками.
- Уходим! – я отбросил стреляный тубус огнемёта и бросился к воротам, видя в неровных отсветах пламени горящего дворца, как Масел и Мультик, покрытые копотью, тоже мчатся подальше отсюда...

Часть 3.
- Вы молодцы! – Гарри пожал мне руку. По его морщинистому лицу стекала слеза, - Вы преломили ситуацию. Дальше мы справимся сами.
- Надо же, - радовался Рыжий, - Ваше оружие помогло! Наверное, это потому, что вы из другой реальности, наших-то они всех…
- Рон! – испуганно прервал своего друга Поттер, но я уже услышал всё, что было нужно.
- То есть, вы не были уверены, что мы выживем?.. – я крепко сжал кулаки, почувствовав, что закипаю, и сделал шаг к Поттеру, намереваясь набить ему морду.
- Прощайте, - вместо ответа сказал очкарик, взмахнув палочкой и голова моя снова закружилась, а тело исчезло, уносясь обратно - в тёмную и тёплую чеченскую ночь.

Мир был бы намного проще, если бы после объявления о расставании девушек было бы законодательно разрешено убивать. Приходишь ты такой в один прекрасный момент домой, бывшая (не знающая еще, что она бывшая) подходит для того, чтобы привычно чмокнуть тебя в щёку и спросить, что ты будешь есть, а ты такой:
- Не-не-не, дорогая, не сегодня. Погоди, - и достаешь из кармана пистолет.
- Что это? – удивляется она.
- Прости, – говоришь ты, натянуто улыбаясь, - Я ужасно виноват. Да, я знаю, что я козёл, но… Короче, я нашел себе другую. Прости еще раз, – и наставляешь ствол.
- Но…
- Нет-нет! – решительно протестуешь ты, - Никаких «но»! Знаю я эти «но». Ты мне еще предложи расстаться друзьями. Пф-ф! Не подумай, ты замечательная и я искренне желаю тебе счастья, просто любовь прошла, мне хорошо с другой. Я бы предложил просто расстаться, но не хочу всех этих сцен. Поэтому встань, пожалуйста, вон туда, в затянутый полиэтиленом угол.
Она покорно встаёт куда сказано.
- Может, всё-таки поговорим?..
- Нет! – ты уже начинаешь раздражаться, - Вот поэтому я и пришел с пистолетом. Потому что не хочу этого дерьма. Не хочу выяснять отношения как на каком-нибудь блядском доме-2, не хочу терпеть твои слёзы, не хочу, чтобы ты мне мотала нервы. Ну вот видишь, я уже нервничаю, - говоришь ты укоризненно, - Да и неудобно мне такие страдания человеку причинять. В конце концов, мы не чужие люди, а ты и плакать будешь и грызть себя и недостатки в себе выискивать. Оно тебе надо? Это ж минимум несколько месяцев депрессии! О тебе же забочусь, между прочим. Так что, пожалуйста, даже не начинай. Чуть правее, а то картина… Ага, вот так. Ну что ж, спасибо за всё. С тобой было здорово. Новая девушка ждёт меня в машине. Прости ещё раз.
Выстрел.
Ты заматываешь труп в полиэтилен и отвозишь за город.
А потом, на этой же машине с новой пассией уезжаешь в закат.
Счастливый, со спокойными нервами и не оттраханным извращённо мозгом.
Красота.

Часть 1

2.
- Оружие собери. Патроны. Рацию найди рабочую, - вовсю командовал Ибар.
Табас стоял, шатаясь, и обводил мутным взглядом распластанные на ненавистном песке окровавленные тела. Качнувшись вперед, молодой наёмник поплёлся к бывшим сослуживцам, упал на четвереньки и принялся осматривать тела.
- Эй! Что ты делаешь? – прикрикнул Ибар, когда заметил, что Табас пытается нащупать пульс у лежащих вповалку тел.
Ответ дался с трудом – в горле пересохло, голова кружилась, в ушах звенело и ужасно тошнило.
- Ра… Раненые, – смог, наконец, выдавить из себя солдат.
- Ты что, боец? – Ибар, сидящий на корточках над трупом гвардейца, напоминал отвратительную птицу-падальщика, - Охренел? Оружие и патроны ищи! Или тут останешься. Хочешь под трибунал?
Табас хотел, было, сказать, что лично он ни в чём не виноват, но затем понял, что едва не сморозил несусветную глупость. Разумеется, виноват. Люди Дома Адмет ни за что не обвинят «белые штаны» в том, что именно они развязали драку. В конце концов, они же не самоубийцы – подрывать авторитет в глазах собственных солдат ради какого-то сброда.
Помотав головой, дабы хоть немного прийти в себя, Табас тяжело плюхнулся задницей в песок и, сняв с пояса ближайшего гвардейца пластмассовую флягу, жадно присосался к горлышку. Сперва наёмник чуть не поперхнулся, почувствовав незнакомый вкус, но затем успокоился, вспомнив, что разведка вместо воды носила с собой какой-то тонизирующий напиток. Распробовав, Табас понял, что он ему однозначно понравился. Кисленький, освежающий, с нотками мяты. То, что надо для пустыни. С горькой усмешкой солдат вспомнил о том, что у них в окопах даже воду не всегда подвозили.
- Живее, боец! – снова крикнул Ибар, уже успевший обложиться оружием и увлеченно копающийся в рюкзаке покойного сержанта Тоби.
Табас закрыл флягу и, встав на четвереньки, принялся обшаривать тела гвардейцев и своих бывших сослуживцев. Сожаления он не испытывал – в конце концов подавляющее большинство бойцов Вольного Легиона были откровенным мусором – нищим, озлобленным, коварным и завистливым. Из-за этого Табасу было первое время очень тяжело – типичный хороший мальчик из большого города, родившийся в семье ученого, был белой вороной. Однако спустя несколько попыток его избить и изнасиловать, наёмники поняли, что связываться с умником-тихоней себе дороже – отчаяние, приведшее Табаса в Вольный Легион, сделало его достойным членом этой стаи хищников. Ножевые ранения, черепно-мозговые, переломы – каждый раз он дрался, как в последний, и это внушило остальным наёмникам если не уважение, то страх – точно. К тому же, Табас прекрасно стрелял и из-за этого был на хорошем счету у Тоби, с которым уж точно связываться никто не хотел.
Молодой наёмник ползал по песку, что обжигал его колени сквозь ткань брюк, собирал и складывал в одну кучу автоматы, патронные сумки и рюкзаки. Он старался не глядеть на истекающие кровью раны, разорванные животы и расколотые черепа, из которых на песок вытекало нечто, о чём не хотелось даже думать.
«Это просто манекены», - думал Табас, стараясь отключить мозги и загнать сознание поглубже, так, чтобы оно почти не высовывалось наружу и не видело ничего, что могло бы отозваться годы спустя ночными кошмарами и психическими расстройствами.
Иногда манекены дышали и что-то хрипели, когда Табас пытался расстегнуть подсумок или вытащить из-под тела рюкзак, но молодой наёмник не слышал этого. Его глаза остекленели, руки были по локоть перемазаны в густой черной крови, но задачу свою наёмник выполнял. «Идеальный солдат. Сержант был бы доволен», - саркастически произнёс кто-то на самой границе подсознания.
Когда всё было кончено, у ног Табаса и Ибара вместо двух полупустых вещмешков стояло два тяжелых, набитых до плотности черной дыры, прочных гвардейских рюкзака. С юга дул горячий душный ветер, приносивший с собой целые облака песка и характерный горьковатый запах пыли.
- Помоги! – перед обернувшимся Табасом упала брошенная лопатка.
Ибар стоял рядом с увязшим в песке багги - одним из немногих, не сожженных дикарями и указывал на землю.
Полчаса напряженного рутинного ковыряния в песке, заставляющем мозг отключаться.
Мозоли на ноющих ладонях, коричневые от грязи ручейки пота со лба. Труд был просто адский. Периодически проклятый песок осыпался обратно в яму, это ужасно злило и затягивало процесс.
- Сука! – не выдержал Табас, когда желтая лавина, сорвавшаяся из-за усиливающегося ветра, почти накрыла собой передний мост багги. Молодой наёмник взревел, словно буйнопомешанный, и набросился на песок, хрипло крича изо всех сил и пытаясь избить землю, ставшую ему такой ненавистной. Пелена перед глазами спала только через минуту, когда солдат полностью выдохся, рухнул ничком рядом с багги и завыл.
- Истеричка, – безразлично бросил ему Ибар, - А теперь копай! Буря близко.
В конце концов, багги удалось вытащить, пусть и ценой неимоверных усилий со стороны выдохшегося Табаса, чувствовавшего, к тому же, жгучий стыд за то, что сорвался перед напарником.
Небо на юге потемнело, ветер усилился и пыль, приносимая им, неприятно покалывала кожу. Обернувшийся Ибар увидел, как вдалеке, у самого горизонта, небеса постепенно окрашиваются грязно-желтым. Молодой наёмник хорошо знал, как это бывает. Исполинское песчаное покрывало, верхняя граница которого находится в нескольких километрах от земли, будет неторопливо выползать из-за горизонта. Однако, эта медлительность обманчива – буря кажется такой только из-за своего огромного масштаба. Тонны песка и пыли промчатся над дюнами и рухнут на землю в десятках километров отсюда, засыпая леса и долины, бывшие доселе зелёными и плодородными, и увеличивая территорию самой пустыни – главного врага человечества, не считая, разумеется, самих людей.
С одной стороны, это было очень здорово – меньше следов, но с другой подобная буря могла стоить двум дезертирам жизни, если они не успеют вовремя найти хоть какое-нибудь укрытие.
- Садись. Поехали, – коротко бросил Ибар, в последний раз окинув безразличным взглядом место глупой бессмысленной бойни, и, усевшись в жесткое металлическое кресло водителя, дал газу. Багги бодро сорвался с места и, набирая скорость, помчался на север.
Табас, как завороженный, глядел назад, на то, как за ними, выползая из-за горизонта широким фронтом, гонится буря и надеялся, что они успеют добраться хоть до какого-нибудь укрытия до того, как она их накроет.

- Рейнджеры херовы! – хрипела рация голосом сержанта Тоби – огромного и злого мужика, комплекцией и повадками напоминавшего разъяренного медведя, - Пижоны, блядь! Застрелились бы сами из своих красивеньких пистолетиков, если так сдохнуть хотелось!
- Дыхание береги, быдло! – отвечал ему командир гвардейцев, - И пошевеливайся, а то мы радируем капитану, что вы нас бросили!
Табас осмотрел окрестности в оптический прицел. Песок повсюду. Им были буквально набиты карманы камуфляжа, он хрустел на зубах, забивался в нос, заставляя чихать, оседал серо-коричневой пылью на руках и невыносимо натирал ноги, забившись в сапоги.
Порой Табас испытывал к гвардейцам Дома Адмет жгучую зависть. Футболки песочного цвета, тонкие белые брюки, легкие тканевые ботинки, компактные бронежилеты, обилие электроники, легкие багги, способные отмахивать по дюнам огромные расстояния… Молодой наёмник чувствовал себя нищим ребенком, стоящим у сверкающей витрины магазина игрушек. Злой и жилистый, высохший от постоянного пребывания в песках, в грубой коричневой униформе, сшитой чуть ли не из мешковины, и сапогах, кажущихся деревянными, с головой, замотанной в шемаг и древним автоматом он был готов продать душу за то, чтобы быть таким же. Круто выглядящим, хорошо вооруженным, не знающим, что такое нехватка боеприпасов и отвратительная окопная кормёжка.
Утешало лишь то, что пустынные дикари были чрезвычайно хитры и регулярно устраивали на крутых парней засады. Вызволять их оттуда, посылали бойцов Вольного Легиона. Те, обычно, с этим справлялись, следовательно, имели право на снисходительное отношение к «белым брючкам».
- Пижоны, – повторил сержант и щедро сплюнул себе под ноги. Слюна испарилась едва ли не на лету, - Надели белые штаны и возомнили о себе… Живее, свиньи! – рявкнул он, и колонна, состоящая из тридцати изнурённых бойцов, пошла быстрее, дурея от невообразимой жары, увязая ногами в песке и пряча лица от раскаленного южного ветра.
Табас уткнулся взглядом себе под ноги и начал развлекаться единственным доступным в пути способом – считая шаги и глядя на то, как осыпаются песчинки в следы, оставляемые идущим впереди него бойцом.
Хлесткий звук выстрела, тут же поглощенный барханами, заставил Табаса дернуться.
- В линию! – оглушительно проревел сержант Тоби и молодой наёмник, встряхнув головой, дабы включить мозги и отогнать от разума оцепенение, пригибаясь, рванулся влево – занимать позицию. Колонна превратилась в линию в считанные секунды – наёмники рассыпались в стороны, согласно давно вбитой в голову привычке: если идущий впереди ушел вправо, то тебе надо бежать влево и наоборот.
Табас рухнул в раскаленный песок и, опершись на локти, принялся рассматривать в прицел лежащие впереди дюны, ничем не отличающиеся от таких же за его спиной.
- Потери?
В ответ посыпались бодрые рапорты от командиров отделений, докладывающих, что все целы.
Где-то далеко впереди раздались сухие щелчки автоматных очередей.
- Вы где там, вашу мать??! – заорала рация, - Нас сейчас прижмут!
- Тут снайпер! – огрызнулся Тоби, но командир гвардейцев отказался его слушать.
- Шевелитесь! А то последней радиопередачей капитану будет доклад о вашем предательстве!!!
- Блядь! – выругался сержант, но делать было нечего – он был связан приказом по рукам и ногам, поэтому скомандовал, спустя секунду, - Внимание всем! В атаку!
- Но… - вякнул кто-то, однако, командир не был настроен к препирательствам.
- Откуда звук??! – проревел он, - Встать! В атаку! А не то сам вас, свиней перестреляю!!!
Делать было нечего, спорить с сержантом выходило себе дороже. Если и в обычной армии сержанты были образцовыми садистами, то в наёмничьей среде командирами становились только самые злобные и отмороженные экземпляры, зачастую, с криминальным прошлым. Настоящие животные – сильные, хитрые, изворотливые, умеющие манипулировать людьми. Вершина пищевой цепи.
Табас встал на ноги, чувствуя, что в сапоги набилась целая куча песка. По бокам от него нехотя, с опаской, поднимались солдаты. Всем им сейчас предстоит сыграть в рулетку со смертью. Кого выберет невидимый снайпер? «Только бы не меня», - думал каждый из них.
- Бего-ом!!! – рявкнул сержант и выстрелил в воздух из пистолета.
Колени молодого наёмника задрожали от ужаса. Очень не хотелось умирать, но страх перед сержантом – близким и разъяренным, был сильнее. Визгливо завопив что-то матерное, Табас ринулся вперед, держа автомат перед собой и сознательно заглушая в себе все чувства, чтобы не рухнуть на землю или не побежать обратно – к гарантированной гибели от сержантского пистолета.
Как сквозь пелену до него доносились звуки недалекого боя. Перестрелка становилась всё ожесточённее – автоматы стрекотали почти без остановки.
«Счастливчики», - завистливо подумал Табас, которому омерзительно жирный интендант выдал всего один магазин.
Снова винтовочный выстрел, совсем рядом, и наёмник слева от Табаса падает с пробитым горлом, булькая и поливая раскаленный песок кровью, тут же запекающейся от невыносимой жары. Ах, как хочется упасть, вжаться в землю, закопаться, но нельзя. Надо бежать. Вперед, вперед, только вперед, подняв автомат и высматривая в прицеле врага.
Надо.
- От меня на двадцать часов!!! – заорал сержант и Табас, повернувшись в указанном направлении, стреляет из автомата одиночными, сам толком не зная куда. Слышен еще один винтовочный выстрел, в этот раз с правого фланга. Он выбивает бойца третьего отделения,
- Гранатомёт!!!
Боец с подствольником вырывается вперед, приседает на колено, упирая автомат прикладом в песок и с глухим коротким «Тум!» посылает вдаль осколочную гранату. Склон бархана на мгновение расцветает смертоносным огненным цветком, столбом пыли, снопом белого дыма и роем острых осколков. Куда вообще целился гранатометчик? Поразил ли он цель? Непонятно. Со стороны было очень похоже, что наёмники воевали с осточертевшей им пустыней – кричали, куда-то бежали, во что-то стреляли, но никто, Табас был уверен, не видел противника и не мог точно сказать, где он.
- Встать!!! – Табас услышал, как сержант заорал на струсившего бойца, упавшего на землю и отказывающегося бежать дальше, - Вперёд!!! Подняться, я сказал!!! На ноги, сука!!! – слова не возымели должного эффекта, поэтому короткий пистолетный выстрел положил конец препирательствам. Он же придал Табасу сил для того, чтобы остаться на ногах.
Впрочем, ненадолго. После короткого спринта по песку наёмник понял, что совершенно выдохся. Пот со лба стекал на лицо, даже намотанный на голову шарф не мог его остановить и впитать, дышать стало просто невозможно – измотанному организму не хватало воздуха. Сердце захлебывалось кровью, в глазах темнело, ноги отказывали. Табас поймал себя на мысли, что умереть сейчас было бы очень даже неплохо, по крайней мере, не надо было бы больше никуда бежать. И в тот момент, когда он уже был готов рухнуть на землю, песок в тридцати метрах от него зашевелился. Молодой наёмник, зацепившийся глазом за движение, увидел, что это и не песок вовсе, а кусок мешковины, выкрашенный в желтый цвет. Под ним поблескивало стеклышко оптического прицела и чернел, словно туннель в ад, ствол винтовки. Он был направлен прямо на Табаса, притягивал взгляд, словно магнит, и спустя микросекунды, показавшиеся вечностью, маленькое отверстие диаметром 7,62 миллиметра поглотило собой весь мир, словно черная дыра.
Не додумавшись остановиться и продолжая по инерции бежать вперед, Табас заорал от ужаса изо всех сил, и, зажав спусковой крючок, в три секунды высадил весь магазин в снайпера. Песок окрасился красным, пули пригвоздили дикаря к земле, будто степлером.
- Снайпер на левом фланге убит! – проверещал в рацию Табас, которого трясло от адреналина и осознания близости смерти.
- Не останавливаться!!! Вперёд!!! – орал сержант, - Снайперы уничтожены! Вперед!
Серия взрывов заставила Табаса инстинктивно пригнуть голову.
- БЫСТРЕЕ, СВИНЬИ!!!..
Бой между гвардейцами и дикарями уже подходил к концу. Колонна багги была взорвана и обугленные остатки чадили густым черным дымом. Повсюду валялись трупы разведчиков, немногие уцелевшие прятались от огня дикарей за укрытиями. В нос ударил запах острый запах костра и горелой пластмассы.
- В АТАКУ!!! – проревел серж и Табас вновь побежал, стараясь не вспоминать о том, что патронов в автомате больше нет.
Окружение дикарей было прорвано в считанные минуты. Наёмники, озверевшие из-за жары и потерь от снайперского огня, набросились врага с первобытной яростью, однако, жители пустынь тоже были не лыком шиты. Перестрелка быстро переросла в рукопашную схватку, поскольку дикари были вооружены маломощными самодельными ружьями и древними автоматами, а у наемников почти не осталось патронов.
Драка завязалась грязная, ожесточенная и бесчестная, как в каком-нибудь полутемном преступном кабаке. Пыль стояла столбом, и в ней то и дело раздавались глухие звуки ударов, предсмертные вопли и хрипы. Со стороны наемников в ход пошли ножи, приклады и короткие пехотные лопаты, а дикари – смуглые, исхудавшие, одетые в изодранное тряпье, достали огромные кривые ножи, измазанные в их собственном протухшем дерьме. Коварные и смертоносные игрушки, способные вызвать заражение крови и гангрену малейшим порезом.
Табас, уже давно перешагнувший за предел возможностей своего организма, перехватил автомат за ствол и размозжил прикладом голову щуплому смуглому дикарю, бросившемуся на него с ножом. Краем глаза он успел заметить бойца третьего отделения – странного солдата с полностью забинтованной головой, что в два удара саперной лопатки раскроил череп огромному, почти черному от загара мужику с дубиной и бросился на следующего противника.
Численный перевес был на стороне дикарей, однако, наёмники были сильнее перманентно голодающих жителей пустынь. В первые же секунды боя его исход был предрешен. Те, кто не погиб в драке, сейчас вовсю улепетывали по песку. Гвардейцы, выбравшиеся из укрытий, отыгрывались за свои потери, расстреливая убегающих в спины, словно мишени на стрельбище.
- Где сержант??!
всё не влезло, продолжение в комментах

Часть 1

2.
У Ибара было странное понятие о расстоянии. «Рядом» обернулось почти двадцатью часами пути по непролазным лесам. Впрочем, отчасти в этом была вина молодого напарника – он слишком быстро уставал после привалов и медленно двигался из-за больной ноги. Короткая стрелка на механических часах Табаса уже почти доползла до полуночи - закрывала собой цифру 26 и готовилась совершить последний скачок к делению под номером двадцать семь.
Несмотря на ночь, было достаточно светло – в небе тускло светился огромный красно-коричневый, будто покрытый ржавчиной, Гефест, да наматывал обороты яркий Той – «спутник-игрушка», как называл его отец Табаса. Маленький, быстрый и суетливый астероид, который когда-нибудь должен был грохнуться на Кронос, вызвав череду ужасающих катаклизмов.
- О! Вижу, – сказал Табас, довольно улыбаясь. - Мы же пришли, да?
- Нет. Ещё немного.
Дезертиры вышли из леса на присыпанную песком пыльную грунтовую дорогу, вилявшую между деревьев. Ибар тут же увеличил скорость так, что хромой Табас еле за ним поспевал.
Деревня показалась из-за поворота спустя десять минут. Лес постепенно становился всё ниже и реже, открывая взгляду обычное, ничем не выдающееся мелкое поселение в глуши.
Десяток дворов, стоящих тут и там, вразброс, без всякой системы, да два серых пластиковых куба типовых сборных зданий – администрация и фельдшерский пункт. Вокруг деревни – несколько полуавтоматических ферм, которые душили кустарник и сорняки. Поля стояли почти заброшенные, растительность на них была совсем уж чахлая – плодородный слой почвы медленно выветривался, ставя крест на любых попытках вырастить что-то, кроме местной колючки. Ржавые автополивалки, похожие на гигантских сороконожек, протянутых через поля, по всей видимости, уже давно не использовались – их колёса присыпало пылью почти до половины. Рядом с одной из них стоял полуразобранный трактор, которому, очевидно, уже никогда не светило снова завестись. Окна домов были темны – электричества в здешних краях не было уже лет триста.
- Стой, – Ибар неожиданно встал как вкопанный, и Табас наконец смог перевести дух.
Во дворах забрехали собаки, со стороны пустыни снова подул горячий ветер, принесший с собой песок и зашелестевший верхушками деревьев. Обожжённый наёмник внимательно наблюдал за деревней, переводя взгляд с одного дома на другой
- Пошли.
- Что ты искал? – спросил Табас, но не дождался ответа и поковылял следом за своим напарником. Его странное поведение и нежелание говорить ужасно раздражали, но делать было нечего. Жизнь Табаса зависела от отношений с обгоревшим коллегой, и он решил пока не возникать.
Дом, выбранный Ибаром, был крепко сбитым двухэтажным строением с просторным двором, скрытым за высокой ажурной железной оградой. От него прямо веяло достатком, зажиточностью и стремлением к порядку. Трактор у ворот, какие-то хозяйственные строения – не перекошенные, как это обычно бывает у нерадивых хозяев, а ухоженные, покрашенные. Идеальный порядок. Наверняка владелец - староста или самый богатый житель деревни, на котором тут всё держится. Внутри надрывался от лая огромный лохматый пёс.
Ибар с силой подёргал за запертую створку ворот, вызвав тем самым металлический лязг, слышный, наверное, во всей округе. Скрипнула дверь.
- Кто там? – грубо окрикнул невидимый в тени хозяин дома.
- Свои, – прохрипел Ибар.
- Все свои у меня дома! Пошли вон! Сейчас собаку спущу!
- Спустишь – пристрелим, - безэмоционально ответил ему обожжённый наёмник. - И собаку твою и тебя, как предателя. Солдаты мы. Из Дома Адмет. Помощь нужна.
Хозяин на мгновение замолчал, подавившись собственными словами, но тут же взял себя в руки, и когда заговорил вновь, его голос переполняло подобострастие.
- Что же вы сразу не сказали-то? – под тусклый красноватый свет Гефеста вышел здоровый и полный бородатый мужик с седой шевелюрой, одетый в одни кальсоны. - Проходите-проходите. Сейчас стол накроем!
От его показного дружелюбия у Табаса сводило скулы.
Наёмников провели в тёмный и душный дом, оказавшийся ужасно тесным. Внутри пахло варёной капустой, где-то в комнатах слышался сдавленный детский плач. Хозяин усадил солдат за деревянный стол и зажёг пару свечей, после чего измождённая и напуганная женщина с кругами под глазами без слов поставила перед непрошеными гостями по две глубокие тарелки с каким-то горячим варевом. Пахло просто изумительно, и изголодавшийся по нормальной пище Табас набросился на еду, орудуя ложкой так быстро, будто придурок-капрал вот-вот должен был закричать: «Закончить приём пищи!» Тот вообще любил подобные шутки, считая, что закаляет бойцов, усложняя им жизнь.
Ибар наоборот почти не ел, брезгуя овощами и бульоном – предпочитал вылавливать руками из миски куски мяса и забрасывать их себе в рот.
Тарелка молодого наёмника быстро опустела, но он не почувствовал насыщения. После окопной жратвы, состоящей из того, что удавалось украсть у гвардейцев, обычная похлёбка казалась настоящим деликатесом.
- Можно ещё? – попросил он, и появившаяся из темноты хозяйка забрала тарелку, через минуту вернув уже заполненную. Всё совершенно бесшумно, будто женщина была бесплотным призраком.
- Хозяин! – негромко позвал Ибар. - Присоединяйся.
Тот спустя секунду появился из темноты и уселся напротив наёмников, придвинув к столу деревянный табурет. Его лицо всё ещё было обезображено фальшивым дружелюбием и гостеприимством.
- Запасы нужны. Сапоги вон на него, - обожжённый кивнул на Табаса, который с громким чавканьем пожирал суп, - транспорт какой-нибудь. Где ближайшее селение?
- В какую сторону? – осведомился хозяин, на что Ибар, посмотрев на него исподлобья, ответил.
- На север.
Табас с надеждой подумал, что его напарник, видимо, должен был хорошо продумать маршрут побега, ведь на севере только владения Дома Адмет, и двух дезертиров в случае поимки не ждало бы ничего хорошего. Впрочем, так или иначе, другого выхода просто не было: Табасу оставалось только уповать на чутьё и живучесть старого воина.
- Всё будет. Припасов соберём, на север отвезём. Ближайшее - миль за пятьдесят.
Ибар достал из кармана засаленную карту, кое-где порванную на сгибах, и положил на стол:
- Сюда?
Хозяин всмотрелся:
- Нет, - мужик ткнул толстым пальцем, покрытым грубой коричневой кожей в многострадальный лист бумаги. - Сюда.
- Но ведь это дальше! – не удержавшись, воскликнул Табас. - Вот тут же есть какая-то деревня. И всего в двадцати милях.
- Нету её там, – покачал головой хозяин. - Адмет карту не обновляли уже лет сто. Там давно никто не живёт.
Табас замолчал, смутившись, а Ибар сложил карту и поднялся из-за стола:
- Где можно переночевать?
- На веранде. Сейчас постелим. Помыться если хотите - там бочка с водой рядом. Ещё теплая, не остыла.
Безмолвная хозяйка привела дезертиров на веранду и быстро постелила им на двух узких жёстких лавках. Да, это не та постель, к которой Табас привык в городе, но уж всяко лучше, чем голая земля или песок. Поплескавшись в бочке с прохладной водой, смыв пыль, пот и усталость, а также по-быстрому простирнув грязный камуфляж, мужчины вернулись на веранду, где их уже ожидал хозяин, который мялся и, было сразу заметно, хотел что-то сказать.
- Хм? – Ибар издал непонятный звук.
- Да вот, зашёл посмотреть, всё ли хорошо… Ладно, спокойной ночи, - хозяин повернулся и собрался было уходить, но в самый последний момент обернулся. - Ребят, я тут это… Как там? Ну, на фронте. Всё хорошо?
- Военная тайна, – буркнул обожжённый наёмник, и хозяин тут же быстро закивал.
- Да-да, я понимаю. Сам служил, – сказал он с гордостью. - Срочную службу. Сотый пехотный полк Гвардии Его Превосходительства.
- Ага, – неопределённо кивнул Ибар и хозяин, ещё раз пожелав солдатам спокойной ночи, удалился.
На веранде было прохладно, но это было даже к лучшему – летняя ночь давала отдых успевшему изрядно прожариться на солнце телу. Табас тут же, стоило ему принять горизонтальное положение, провалился в сон, уткнувшись носом в скатанную валиком простынь, пахнущую вездесущим песком. Или ему так показалось после нескольких месяцев в пустыне?
Табасу снова снились треклятые окопы.
Удивительно, ведь он до невозможности устал от войны, грязи, пыли, соратников, готовых утащить всё, что плохо лежало, дикарей, шедших на пули без малейшего страха в глазах, и почти постоянно свистящих над головой пуль. Было бы логично хотя бы во сне стремиться побродить по широким, шумным и зелёным улицам Вояджера с мороженым в одной руке и хрупкой женской ладошкой в другой. В том далёком времени, когда не надо было думать, как прокормиться самому и прокормить мать, куда устроиться на работу и чем отдавать долги. Никаких проблем, только спокойствие, умиротворение, отдых и солнце, не пытающееся зажарить тебя живьём.
Но нет.
Нервное напряжение доставало Табаса даже во сне, снова и снова рисуя картины, которых ему никогда не хотелось бы больше видеть.
Он сидит на дне окопа, сжимая в руках винтовку и вспоминая, сколько патронов осталось в магазине. Очередная атака дикарей. Огонь артиллерии. Одиночные выстрелы из винтовок – патроны в постоянном дефиците и тратить их на неприцельный огонь – непростительное расточительство. Где-то неподалёку короткими очередями по два-три патрона работает пулемёт, но Табас, даром что молод, уже успел понять, что никакой огонь не сдержит тех, кто поднялся в атаку с той стороны. Дело даже не в наркотической жвачке из вездесущей пустынной колючки – смерть ждёт этих людей на любой стороне. Если они не погибнут сейчас, то месяцем позже, от голода, жажды, лихорадки, попутно наблюдая за тем, как тихо угасают их дети и женщины. Вот дикари и рвутся к единственному шансу спастись. Идут в атаку со своими примитивными самодельными ружьями и древними ржавыми автоматами, не кланяясь пулям, десятками остаются истекать кровью на ненавистном раскалённом песке, но те немногие, кто всё-таки дойдут, – о, Табас и это успел увидеть – устроят в окопах самый настоящий ад. продолжение в комментариях