pavelchuprov

К нам пришли шефы. Шефами у нас были студенты из пединститута.
Нас собрали в актовом зале, шефы попели нам песенки и ушли. Вернее, ушли не все. По плану шефской помощи, студенты должны были проводить с нами какие-то мероприятия, помогать делать уроки и так далее. Но большинство смотрели на нас как на прокаженных. Это выражение "как на прокаженных" я вычитал потом, и оно мне очень понравилось. А как еще можно передать выпученные глаза и плохо скрываемое отвращение?
Но некоторые приходили. Как ни странно, это были студентки, звезд с неба не хватавшие. Природная доброта и жалость, а может быть, любопытство приводили их к нам снова и снова.
Одна такая девочка зашла и к нам.
-- Мальчики, вам чем-нибудь помочь?
-- Чифир будешь пить?
-- Что?
-- Чай крепкий.
-- Буду.
-- Тогда достань у меня из-под матраца кипятильник, банку из тумбочки, сходи за водой и заряди все это под кроватью.
Это говорил Вовка Москва. Кличка такая у него была: "Москва". Почему -- не знаю.
Эта студентка была у нас несколько раз, пацаны угощали ее шоколадными конфетами, травили анекдоты. С ней было хорошо и весело.
Как-то раз она задержалась у нас, и ей было пора идти. Отпускать ее никому, конечно, не хотелось.
-- Мальчики, ну мне надо еще физику делать и математику, а списать сразу не дадут.
-- Ты на каком курсе?
-- На втором.
-- Учебник с собой?
-- В сумке.
-- Доставай, читай задание.
А это говорил Генка с угловой койки.
Достала, села читать.
-- Но я тут ничего не понимаю.
-- Я тоже. Я только год вышку учу. Читай вслух.
-- А формулы?
-- И формулы читай.
Она читала свой учебник, мы радовались, что она еще не уходит, и не сомневались, что Генка решит все ее задачи.
Она читала долго, а потом Генка велел ей сесть за стол и писать.
-- Но ты же не видишь, что я пишу!
-- Но ты видишь?
-- Вижу.
-- Ну и пиши.
Он продиктовал ей решения всех ее задач и замолчал.
-- А можно я с ответом сверю? Тут у меня ответы выписаны.
-- Сверяй.
-- Все сошлось! Но как ты это? Не глядя в тетрадку. Ты ведь такой маленький!
Генка весил килограммов десять. Кроме того, что он не мог ходить, у него что-то еще было с щитовидкой, он не рос. Обычно его накрывали до подбородка одеялом, и из-под одеяла выглядывало личико восьмилетнего мальчика. Впрочем, это было и к лучшему. Его иногда выносили на улицу. Мы с Васильком могли выползать на асфальт сами, а остальные улицы не видели.
-- Мне восемнадцать. Я такой же маленький, как и ты.
-- Ой, мальчики (она называла их "мальчики", больше их так никто не называл). А я думала, вы еще в школе учитесь.
-- Официально учимся. Второгодники. А некоторые по два года в одном классе сидели. Это просто у нас директор детдома добрый. Не хочет нас в дом престарелых отвозить. Там за нами ухаживать будет некому, и мы умрем.
-- А чего же вы в институт не поступите? Вы же там отличниками были бы.
-- В институт только ходячих берут.
Она быстро-быстро засобиралась и ушла. Я выполз в коридор. Шел дождь, и я хотел подползти к выходу.
Было прохладно -- поздняя осень или ранняя весна. Входные двери не закрывали, и я любил подползать к самому выходу, смотреть на дождь. Редкие капли дождя попадали внутрь, падали на меня. Было хорошо и грустно.
Но в тот раз мое место у двери было занято. Тяжело опираясь на косяк, стояла та самая студентка и жадно, взатяг, курила. И плакала. Я не помню, во что она была одета. Помню только туфли на каблуках. Она была очень красивая. Мне показалось, что такой красивой девушки я никогда больше не увижу. Она курила и плакала. Потом докурила и пошла под дождь. Без плаща и зонтика.
Больше она к нам не приходила.

Продолжение в комментах.

Я как-то делал репортаж из нижнеломовского дома-интерната для детей с физическими недостатками. Почти все они мечтали об Америке. Их многочисленные однокашники, усыновленные американцами, писали им письма, где рассказывали, что там такие, как они, становятся полноправными членами общества, им делают крутые протезы, они водят машины, поступают в университеты и так далее.

Но дело совсем не в Америке. Просто эти дети очень хотели родителей. Россияне от детей-инвалидов в основном отказываются, американцы же наоборот — усыновляют. Поэтому для нижнеломовских сирот слово «американцы» стало тождественным понятию «приемные родители». Для большинства из них усыновление было единственным шансом избежать попадания в дом престарелых по окончании школы или спецколледжа — в 16-18 лет.

В фильме есть сцена, где уже усыновленный русский мальчик приезжает с папой из Америки, чтобы оформить какие-то последние бумаги. За год отсутствия он напрочь забыл русский. Воспитатели его спрашивают: ну что, скучал по интернату? Он мотает головой и говорит: Ноу.

Там есть и другая сцена. По окончании школы сотрудники интерната звонят родителям, отказавшимся от детей, и сообщают им, что их ребенок получил среднее образование, и если у них вдруг возникло желание забрать его к себе, они могут это сделать. Одна семья согласилась. Оба — работники образования, она — директор школы (!!!). Месяц они продержали ребенка дома, пряча от соседей, а затем вернули обратно в интернат, запретив ему даже звонить домой. Сейчас он в доме престарелых. Мы поймали мамашу на курсах повышения квалификации для работников образования. Прижали — в стиле головорезов из шалимовской дирекции — к стене и спросили: как же вы могли? И тут она сказала поразительную и многое объясняющую вещь: А что бы подумали соседи, коллеги по работе? Ведь если инвалид, значит, родители пьяницы какие-то, маргиналы, а у нас с мужем приличная семья! Мы спрашиваем: а вам не наплевать, что подумали бы соседи? И тут она выдает: Нет, как вы можете так говорить! Еще Энгельс писал, что человек по своей природе общественное существо...

.....

Теперь Единая Россия хочет запретить американцам усыновление сирот из России в ответ на «список Магнитского». Это какая-то несусветная низость: использовать детей в своих гнусных взрослых играх. Блдь, запрещайте курицу, консервы, айфоны, но не трогайте, суки, маленьких. Это — дети, а не «симметричная мера». Почему они должны расплачиваться своим будущим за банду упырей, спздивших из бюджета деньги и запытавших до смерти ни в чем не повинного человека в тюрьме? Кто теперь усыновит этих несчастных? Какую альтернативу им предлагает государство? Может быть, роскошные дворцы и квартиры фигурантов списка Магнитского?

Даже террористы первым делом отпускают женщин и детей. Шантажировать детьми могут только конченые отморозки.

Взято здесь: http://echo.msk.ru/blog/aloshak/970640-echo/

*

И еще нашел по теме:

"Вот список известных только мне, только по узкой моей практике детей-инвалидов, которые прямо сейчас ждут усыновления в США, - пишет Валерий Панюшкин. - Если Дума примет закон, запрещающий усыновление в Штаты, эти дети останутся в детдомах. Надо тогда привезти этих девятерых к составительнице закона госпоже Лаховой. Пусть она и растит. Небось, материальное положение позволяет.

1. Полина С. (2007 года рождения) – ДЦП, на коляске, суд назначен.
2. Виталий Т. (2008 года рождения) – синдром Дауна, суд назначен.
3. Варвара Л. (2011 года рождения) – синдром Дауна. Суд прошел, но решение еще не вступило в законную силу.
4. Альбина Д. (2008 года рождения) – синдром Дауна.
5. Дмитрий М. (2009 года рождения) – синдром Дауна. Суд назначен.
6. Мария Ш. (2009 года рождения) – спиномозговая грыжа. Суд прошел, но решение еще не вступило в законную силу.
7. Анастасия Н. (2008 года рождения) – ВИЧ, приемные родители подписали документы, но суд еще не назначен.
8. Марат З. (2007 года рождения) – ДЦП, приемные родители подписали документы, но суд еще не назначен.
9. Софья М. (2009 года рождения) – синдром Дауна, приемные родители подписали документы, но суд еще не назначен.

Я знаю только две организации на свете, которые, чтобы напугать врагов, принимаются гробить СВОИХ детей -- это Хамас и партия Единая Россия".

Источник: http://radulova.livejournal.com/2856379.html