menshenin

Когда моя младшая сестра окончила первый класс, а я – третий, родители стали отправлять нас каждое лето в село к бабушке. Бабушка была очень добрая, работала раньше учителем литературы. А дедушка был механиком, и он целыми днями пропадал в гараже – чинил мотоцикл.

⠀

Нам с Анькой очень нравилось там. Рядом лес, маленькие дома, добрые люди, все друг друга знают, фрукты и ягоды растут прямо под боком и можно есть, сколько влезет, и самое главное – можно было гулять допоздна и не переживать, что кто-то может тебя куда-то утащить.

⠀

В селе мы познакомились с новыми друзьями. У Аньки появилась подруга Наташка, а у меня друг Гошка. Мы проводили с ними целые дни напролет. Бегали по гаражам, играли в ляпы, в вампиров, собирали горох, поливали огурцы, купались в ванной прямо на огороде.

⠀

И так проходило лето за летом.

⠀

Пока на третий год бабушка не сошла с ума.

⠀

В то лето они поссорились с дедушкой. Не помню, из-за чего. Они кричали друг на друга. А бабушка даже разбила несколько тарелок. Дедушка плюнул и ушел в гараж. Мы с Анькой так перепугались, что спрятались в комнате и сидели тихо. Ко мне пришел Гоша, но бабушка накинулась на него с обвинениями, уверяя, что он ворует у нее яблоки. Бабушка даже сбегала к родителям Гошки и устроила им скандал. А когда к нам в гости пришла Наташка, бабушка выгнала ее шваброй.

⠀

Потом бабушка приготовила очень странную еду: молочный суп с помидорами и картошкой. Раньше он вкусно готовила, у нее была самая лучшая в мире жареная картошка с огурцами. Мы сказали, что не будем это есть, а Аньку даже вырвало. Бабушка разозлилась и заперла ее в туалете. Я в этот момент успел вылить суп в раковину, а все густое выбросить в ведро. Пока Анька ревела в туалете, а я прятался в комнате, бабушка открыла шкаф, достала оттуда моток веревки, отмерила что-то и отрезала несколько кусков.

⠀

Пришел дедушка, стал снова ругаться с ней. Он выпустил Аньку, собрал наши вещи и отвез нас домой к родителям.

Это было прошлым летом. Прошлой зимой дедушка умер.

Мама долго плакала, а папа ее успокаивал. Долго успокаивал. Потом маме стала звонить бабушка. Они о чем-то разговаривали, мама часто кричала. А после разговора снова плакала.

⠀

Когда начались летние каникулы, я спросил у мамы, поедем ли мы к бабушке на лето. Почему-то мне не хотелось возвращаться в село, хоть там у меня и остался друг Гошка, по которому я скучал. Поэтому, когда мама сказала, что этим летом мы останемся дома, я обрадовался. Я рассказал Аньке, и она обняла меня.

⠀

А сегодня утром, когда мама с папой были на работе, к нам внезапно приехала бабушка. Она собрала наши вещи и увезла нас с Анькой. Я спросил у нее, куда мы едем, ведь мама сказала, что мы этим летом останемся дома. А бабушка сказала, что мама передумала.

⠀

Мы добрались на автобусе. Анька всю дорогу дрожала, хотя на улице тепло.

⠀

Сейчас мы молча сидим в комнате дедушки, боимся сказать даже слово. Потому что бабушка много ругается, и часто-часто смеется.

⠀

Я смотрю на две веревки, которые тянутся к гардине. Бабушка сказала, что это для цветов, чтобы они выросли большими. Но цветов тут нет. Может быть, бабушка скоро их принесет, она даже приготовила для них подставки. Должно быть, они такие же большие, как мы с Анькой. Ведь если бы я стоял на этом стуле, то как раз бы дотянулся до петли на конце веревки.

⠀

Я слышу, как она идет. Наверное, бабушка несет цветы…

⠀

(04.01.2020)

Изображение взято с сайта pixabay.com

Больше страшных историй в сборниках рассказов на ЛитРес

https://www.litres.ru/evgeniy-menshenin/

Привет, друзья!

Сегодня у меня вышла новая книга "ТЫ ЗДЕСЬ, А Я ТАМ", и я решил выложить здесь основную часть рассказов, кроме самых больших - не уверен, что будет удобно их тут читать.

Хочу начать с рассказа "Лучшая подруга".

Приятного чтения!

Виктория:

12 апреля 2018, 03:17

Привет?

*Привет!

Конечно, без знака вопроса. Как дела? Давно не виделись. Я иногда слежу за твоей страницей в ВК. Хотела давно тебе написать, да все не могла.

Нет, не то чтобы не могла. Тяжело было. Ну ты понимаешь. Все думала о прошлом, о студенчестве. О Гоше. Никак не могла выбросить его из головы. Ну ты понимаешь.

Ты все понимаешь, ведь ты через все это прошла со мной, а я была неблагодарной. Надеюсь, ты сможешь меня простить, но и понять тоже. Я была убита горем. Убита буквально. И только недавно я наконец смогла ожить, восстать, как наш спаситель две тысячи лет назад.

Я потому и смогла написать тебе, у меня наконец появились хорошие новости.

Я понимаю, как это звучит. Но я действительно не хотела выливать на тебя тонны грязи и негатива, ведь я только ими располагала, заперлась в своем сундуке на ключ, чахла над своим горем, будто сокровище какое-то откопала.

Я замкнулась в последнее время. Но теперь с этим покончено, теперь жизнь заиграла по новой нотной тетради, теперь я буду счастлива.

Да что я все о себе. Ты-то расскажи, что у тебя да как? Как с Артемом? Вы с ним поженились, это понятно. Вижу, на фотках у вас два очаровательных малыша… Были малыши. Сейчас-то старшему уже двадцать пять или около того. Ты же была беременна им, еще когда мы жили в одной комнате в общаге.

Так жаль упущенного времени. Ведь сколько прошло? А я почти ничего о тебе не знаю, а ведь ты всегда была для меня самой близкой, лучшей подругой…

Я до сих пор простить себе не могу, что перестала с тобой общаться. Но что было, то было. Время утекло, как вода из кормушки. Ладно, пиши как-нибудь.

Ах да. Я тут столько понаписала про свои новости, но ничего не сказала. Как будто надеюсь, что ты у меня начнешь выспрашивать, что да как. Я сама напишу. Если хочешь, ответишь мне. Если ты вдруг решишь, нафиг эту старую дуру, то и ладно. Но именно с тобой первой хочу поделиться новостью. Хочу. И не боюсь сглазить свою беременность. Да, именно! Я беременна! Представляешь? Спустя столько лет я наконец беременна!

Это чудо, иначе никак не назвать. Чудо из чудес. И я на седьмом небе. Я долго поверить не могла. Смотрела на тест и смотрела. Потом сбегала в магазин и купила еще двадцать штук, хотя денег сейчас не то чтобы много. Проверила все тесты.

Когда покупала тесты, на меня продавщица так смотрела, будто на спятившую. А я ей просто сказала, что у меня много дочерей. Она сказала мне: и что, все беременные?

Пока стояла в очереди, меня трясло от ожидания, я чуть не распихала эту толпу. И, как назло, у старухи Степановны (она живет через два дома, ну и вредная, скажу я тебе) не было мелочи. Я начала ее пошевеливать, а она нагрубила мне. Ну и нравы у людей. Я хотела было разозлиться, но вспомнила, что сейчас мне нельзя нервничать. Хотя я немного с ней пободалась.

Я кое-как дождалась, когда Степановна разберется со своими деньгами. Было желание сунуть ей эту мелочь и сказать, чтобы подавилась, лишь бы быстрее убралась с кассы. Так мне не терпелось. Ну ты понимаешь, как мне не терпелось. В конце концов, двадцать семь лет! За это время можно было родить тридцать детей. Я как представлю всю эту ораву мальчишек и девчонок, которые заполняют гостиную моей новой квартиры, так голова кружится. И знаешь, на первом я не остановлюсь, это уж точно. Если Бог дает нам что-то, то надо брать, и просить добавки, пока есть. Потому что потом будет поздно. Как говорится, если окно приоткрывается только раз, успевай надышаться вдоволь. Кто так говорит? Моя мать так говорила. Или бабушка? Не помню точно. Я была маленькой.

Я прибежала домой с этими тестами и попробовала все двадцать. Все двадцать! И они все показали, что я беременна!

Я счастлива. И я знаю, что ты тоже порадуешься за меня, даже если и не ответишь.

Виктория:

12 апреля 2018, 03:28

Спасибо тебе, Леночка. За то, что ты проявила такую стойкость тогда, много лет назад. Спасибо. И да, это чудо, что после аборта я спустя двадцать семь лет смогла забеременеть. Другим словом это и не назвать. Только чудо. Чудо. Из чудес.

Я благодарю Господа каждый день. Спасибо ему.

У него, знаешь ли, отличное чувство юмора, у нашего Бога.

Я была слишком зла на всех, чтобы получить ребенка в эти прошедшие двадцать семь лет. Но когда я успокоилась и приняла свою участь, он вдруг дает мне то, что я хочу. Как отец успокоившейся дочке разрешает посмотреть мультфильм. О! Я буду разрешать своим детям все. И мультики, и сладкое. Потому что такое чудо должно получать максимум от этой жизни!

Сейчас, вспоминая прошедшие годы, я уже не чувствую себя уставшей, убитой горем. А ты знаешь, что я была такой.

Столько лет прошло в горе, в страхе.

ДА!

Это был страх!

Я боялась остаться одна. Мой отец последние два года был совсем плох. А больше у меня никого и не было. Через год после смерти Володьки — второго брата (его придавило трубой на работе, он жил еще шесть часов, пока его доставали оттуда) папа ходил ко врачу, уж очень кашель донимал его. И температура поднималась часто. Врач назначил обследование, рентген, процедуры, столько всего. Очень много денег ушло. А бесплатно пришлось бы стоять в очередях. Выяснилось, что у папы что-то с легкими. Надо ложиться на операцию, удалять правое легкое.

Я так переживала. Ведь папа уже старенький. Правда, это не мешало ему много курить.

Мой отец умер на операционном столе, и одно только радует, он был не один и он не чувствовал, как уходит. Он был под наркозом.

Я выплакала целый океан. Поражаюсь, и как столько воды во мне вместилось. Но вместилось. Я, как туча, плакала и плакала. И некому меня было успокоить. Потом пришлось беспокоиться о похоронах. Но это мне было не впервой. Я похоронила столько родных, что меня можно уже считать заочным работником кладбища. Мама, Володька (средний брат), Пашка (младший, его я так любила, что аж до сих пор сердце сжимается. Помнишь, как он приезжал к нам в общагу? Как прятался под кроватью от коменды? И мне кажется, что и тебе он очень нравился, пусть ты никогда мне этого не говорила, по крайней мере в это хочется верить) и, конечно, моя деточка, не родившаяся деточка (правда, ее я не хоронила). Я уверена, это была девочка. Маша.

Иногда я представляю себе, что было бы, если бы в тот день мы с Гошей не разругались и я не записалась к этому врачу-убийце. Ты знаешь, я ведь пыталась потом подать на врача в суд. Но оказалось, что я подписала какую-то там бумажку и была ознакомлена с последствиями! Какие же сукины дети! Меня послали куда подальше буквально все, юристы, судьи, врачи. И я осталась ни с чем. У разбитого корыта, как говорится, но сейчас золотая рыбка сжалилась надо мной и, кажется, подарила мне новое корыто. Спасибо ей!

Так, о чем я там?

Про похороны. Пришлось потратить последние деньги. Я, знаешь ли, работаю, но денег не очень много. Да и кто даст хорошую работу такой старой бездетной (это мы скоро исправим) женщине. Работаю продавцом в книжном киоске. У нас тут в городке (деревня деревней, пять тысяч жителей, ж/д станция в двадцати километрах, автобусная станция в прошлом году сгорела, теперь вместо нее какой-то сарай) нет книжных магазинов, только киоск, зато мы принимаем заказы на школьные учебники, да и вообще на любые книги. У нас есть Колясик, который ездит за товаром в город. Хороший парень. Так и сижу в маленькой коробочке, продаю книги, ручки, блокноты. Правда, эта коробочка меня душит. Приходится постоянно выходить на улицу и наматывать круги. А куда еще податься филологу с неоконченным высшим? Даже не знаю.

В школу меня не взяли. А я пыталась устроиться учителем литературы.

Я пришла на собеседование после нескольких лет депрессии и отчуждения. Собралась целая бригада. И все они смотрели.

У меня было ощущение, что я новая обезьянка в зоопарке.

Они сказали, что я не подхожу, мол, у меня неоконченное высшее. И это единственная причина. Но я-то знала, что причина в другом.

Я видела по их лицам. Они кривились, будто наелись клюквы. Кто-то даже вышел, побоявшись рассмеяться. Я видела, что они сдерживали улыбки, потому что их губы тряслись. Они наверняка думали: посмотрите, это же дочка Александра Палыча, да, та дерганная, которая просидела на антидепрессантах два года. Это даже смешно. Потому что с колес я так и не слезла. Но они не могли знать этого, потому что я догадалась покупать таблетки не в местной аптеке, по заказу и по рецепту. У нас же город маленький, тут все друг друга знают. И я решила ездить в другой город, побольше нашего. Сажусь на автобус, якобы проветриться, в кинотеатр заглянуть. Так и говорю всем. Всем, кого встречу. Но сама иду в аптеку, покупаю «Прозак» и другие волшебные таблетки, гуляю весь день по городу. И мне даже не хочется утопиться, когда я прихожу к любимому озеру. Меня тянет туда. Оно не такое большое, как то озеро, где мы с Гошей гуляли перед тем, как зачали нашу Машу, но оно тоже красивое.

Иногда я представляю, сколько бы Маше было лет, что бы она делала.

Вот сейчас она бы была бы ничуть не меньше твоего старшего Сашки. Они бы подружились. Может быть, стали встречаться. Она была бы подходящая кандидатура. Ведь она ходила в кружок плавания и участвовала на соревнованиях в Казани, в Москве. Ее зачислили в состав олимпийской сборной. Но перед самой олимпиадой она немного приболела. Честно говоря, сильно приболела. Мне пришлось сидеть с ней дома, ухаживать за ней. Она похудела. И не попала на соревнования. Я знаю, что того хотел Бог. Маша расстроилась, но я ее успокоила. Сказала, что все в порядке, что будут и другие игры, и она уж точно к ним будет готова и не заболеет. А ведь по такой глупости. Маша оставила дома шапку и после тренировки вышла с мокрыми волосами на улицу. Пока дошла до дома, простудилась.

А еще Маша посещала литературный кружок, как я когда-то в детстве. Она пошла в меня, так же любит книги. А в Гошу она пошла тем, что стала активисткой. Она вела стенгазету и писала статьи о том, что происходит в нашей школе. Она даже организовала концерт «Звездный дождь» чтобы выявить таланты среди учеников. Какая умница. А деньги, которые собрали с концерта, она пожертвовала детскому дому. В нашем городке есть детский дом. Маша очень любит детей. И в детдоме у нее три подружки. Лиана училась с ней в одном классе. Лиана рассказывала, что в детском доме не хватает игрушек для младших. Вот Маша и организовала поддержку. Поначалу она собирала пожертвования, но оказалось, что люди жадные, они не хотят просто отдавать деньги, они хотят что-то получать взамен. Маше пришла в голову идея насчет концерта. Она и сама выступала, ведь она хорошо играет на фортепиано, и это тоже в меня. Я окончила музыкальную школу.

Но все это лишь мои мечты. Как я и сказала, иногда представляю Машу. Она была бы хорошей парой твоему Сашке. Она такая же опрятная, как он. И тоже любит Питер. Поэтому они бы уехали туда вместе.

Жаль, что Маша так и не смогла родиться.

Жаль.

Я решила продать дом отца, когда забеременела. Тут мало места детям. В том плане, что всего две маленькие комнаты. Хоть участок и большой, но я не справляюсь с ним. Мне не нужен этот участок со всей картошкой, я ее даже не ем. Да еще сад такой огромный. Это папе нравилось работать в саду. Он мог справиться с чем угодно. Кроме рака легких. А мне бы что-нибудь поменьше. Хватит и маленького участка за городом. Можно будет прогуливаться до него. Зато будет куда пойти. А то я совсем перестала гулять. Все сижу взаперти, наматываю круги по квартире. Сидеть стало совсем тяжело. Так и хочется бежать.

Я купила двухкомнатную квартиру, а остальные деньги положила в банк. Оставлю их, пока старшему сыну не исполнится восемнадцать. Я хочу, чтобы у него было все, чтобы не как у меня. Чтобы ему не нужно было вырывать счастье из зубов жизни. Чтобы жизнь для него не стала озлобленной псиной, как стала для меня. У него будет все. И у его братика или сестры. Да, я собираюсь забеременеть еще. Сразу, как только рожу первого.

Хотя я тут немного лукавлю. Он — не первый ребенок. И даже не второй. Да и Маша была не первой. Ха-ха. Ты не знала? Ты так много обо мне знала, но не это. Да?

И кстати. Я ведь переехала в новую квартиру сегодня. И сегодня первая ночь на новом месте. Пусть приснится жених! Ха-ха.

Я люблю посмеяться.

Честно.

Когда мне было 5 лет, под домом напротив разрыли яму. Ремонтировали трубы. По бокам от ямы лежали две кучи земли. Мы с пацанами прятались за кучами и обстреливались камнями. Веселое детство без компьютеров.

Потом кто-то из парней постарше (может ему было лет 7) спрыгнул в окоп и начал стрелять оттуда.

А затем раздался радостный вопль. Война прекратилась и мы все столпились вокруг ямы.

Парень поднялся наверх с человеческим черепом.

Он был коричневый, весь в глине. Я никогда не забуду этот момент. Как череп смотрел пустыми глазницами на дневной свет. В тот момент я подумал, а кем был этот человек? И почему он умер?

Мальчишки тут же насадили череп на палку и принялись бегать по двору.

Я помню, что среди мальчишек ходило поверье, кто до черепа дотронется, тот превратится в такой же покрытый глиной скелет (уж не помню, как товарищ поднял его из ямы, трогал ли он его руками).

Сейчас, спустя годы, я думаю о своих родителях. Представьте, каково это: вы выглядываете в окно, чтобы позвать пятилетнего сына на обед, а он бегает в компании мальчишек, которые таскают на палке череп. Я бы мягко говоря охренел.

Я некоторое время думал о том, что кто-то из ремонтников убил человека и спрятал его в яме. Но спустя годы бабушка раскрыла этот секрет.

Правда, перед этим произошло еще кое-что...

Мне снились сны. Кошмары. О том, что ночью кто-то прячется за шторами в моей комнате. Я выходил в коридор и заглядывал в родительскую спальню. Там было темно. Но я точно знал, что кто-то из этой темноты наблюдал за мной. Он прятался и сидел тихо. Но я чувствовал его присутствие.

Я начинал кричать, пытался его выгнать. Но из моего рта не выходило ни звука, только тихое мычание.

А потом у меня подкашивались ноги и я падал на пол в коридоре. И тьма засасывала меня в комнату, где что-то сидело.

Счастьем было проснуться от своего крика. Если я не успевал закричать, я просыпался от страха весь в поту. Сердце барабанило в груди.

Этот сон снился мне до тех пор, пока я не уехал учиться в Екатеринбург. Это произошло спустя 13 лет.

Были и другие кошмары. Один другого шизее. Про красный туман, который вселялся в людей и заставлял их убивать себя. Про реку, вода из нее превращала людей в каких то странных существ с темными глазами, абсолютно злых. Про какое то пугало, что висело надо мной в комнате и т.д.

Я понял, что хочу рассказать эти сны людям и стал их записывать. А потом к этому всему подключилась моя фантазия.

Так я написал 6 страшных рассказов и объединил их в один сборник. Напечатал на компьютере у друга дома (у нас был тогда magic 05, кто помнит такое чудо, на нем особо не попишешь) и распечатал на его же принтере.

В старших классах бабушка мне рассказала, что там, где стоит наш дом, когда-то давно было кладбище.

Я тут же вспомнил о черепе. Теперь понятно, откуда он взялся. Ремонтники просто раскопали могилу. Но от этого легче не стало. Потому что фантазия сразу нарисовала сотни сюжетов.

И до сих пор они приходят ко мне. Не отпускают. Хотя я давно переехал. И я точно знаю, что если не записывать их, то они взорвут мою голову и вырвутся на свободу.

Поэтому я пишу каждый день. И скоро выпущу вторую книгу.

Пишу не только шизоидные рассказы (Уборщица; Вушники; Два золотых; Дедушка, а что у тебя под пальтишком?), но и триллеры (Передвижная детская комната), мистику, сказки (Маша и таинственный остров; Сердце моря; Мечта) и конечно свои любимые ужасы (Бабия; Мешок, полный сюрпризов; Золото и хлеб; Отсюда есть два выхода, но они оба тебе не понравятся и др).

И когда меня спрашивают, почему ты пишешь такие страшные и мерзкие вещи, я затрудняюсь ответить.

Как сказал Стивен Кинг, разве у автора есть выбор?

P.S. Мой сборник рассказов на ЛитРес

https://www.litres.ru/evgeniy-menshenin/peredvizhnaya-detska...

Продолжение рассказа

Меньшенин Евгений

Уборщица. Часть 3. Последняя

вторая часть тут

"Уборщица" (рассказ. часть 2)

...

Беза поставила на стол бухгалтерши куклу. Ноги, руки, голова, член — все было сделано из окровавленных тампонов, которые напоминали отрубленные пальцы. Беза подписала на салфетке, которую вытащила из корзины, что это единственный парень, у которого стоит на Аллу. У куклы и правда был большой член, длинный, как рука. Впрочем, и как голова.

Был еще один персонаж, который очень интересовал Безу. Менеджер Гоша. Весельчак, каких свет не видывал. Вечно травил идиотские истории своим коллегам в курилке, рассказывал анекдоты и подкидывал кому-нибудь соль в кофе или чай. Вел себя как клоун. Очень общительный. Душа компании.

Никто не знал, что он сумасшедший.

Гоша хорошо продавал и зарабатывал для компании большие деньги. Видимо, хорошим продажником может быть даже самый конченый псих.

Гоша напоминал Безе ее маму. Не он сам, а его взгляд. Блуждающие глаза, периодическое выпадение из реальности. Иногда он не реагировал на происходящее вокруг. Объяснял это тем, что задумался. А когда возвращался, снова начинал хохотать без устали. Беза знала, что Славик рано или поздно добьется увольнения Гоши. Он уже начал копать под него. И нарыл кое-что интересное.

Гоша, хоть и был поехавшим, тоже умел зарабатывать. Он сбывал порченый или акционный товар. За его продажу начисляли больший процент в премию, чем за продажу новья. Но чтобы товар стал акционным, нужно было найти на нем дефект, задокументировать его и получить экспертное заключение главного кладовщика, который пользовался доверием самого директора. Гоша отстегивал половину премии за продажу порченого товара тому самому кладовщику.

Славик раскрыл схему. Осталось только грамотно воспользоваться этим, не загубив сам способ дополнительного заработка.

Но Славик не знал самого интересного, что послужило бы поводом к увольнению незамедлительно.

Дома Гоша превращался в совершенно другого человека.

Он оборачивался молчуном и плаксой. Гоша думал, что его подруга до сих пор живет с ним. Хотя она уже два месяца как ушла к другому. Также некоторое время он думал, что его собака все еще живая. Он исправно накладывал ей корм в миску, но та не притрагивалась к еде. И гулять не просилась. Он пристегивал к ее ошейнику поводок, но собака даже не поднималась с грязного коврика. Гоша уговаривал ее, но, видя, что Каппа не хочет гулять, бросал эту затею. Он искал по дому лужи собачьей мочи или какашки, но не находил. И он все думал — куда же она ходит в туалет?

Потом, когда собака завоняла, он стал использовать освежитель воздуха. А когда аэрозоль не помогал, он съел мертвое животное. Точнее, попытался.

Он долго пролежал в больнице с отравлением. Но в итоге его залатали, и он вернулся в строй. С новыми силами и с новыми шутками. А шуток у него в запасе было много. То нассыт мимо унитаза, то подменит моющее средство на смесь, которая превращает воду в пену, то вместо порошка подсыплет толченый карбид. Если в ведре начинали происходить чудеса, то она сразу понимала, кто в этом виноват. Ей не нужно было даже слушать чистоговнечные признания бумажек в туалете, которые наперебой трещали о том, какой у них хозяин шутник.

В конце концов у Безы лопнуло терпение.

Она подошла к его столу и обратилась к тем самым козявкам под столом, которые постоянно намазывал Гоша. Она выведала у них пароль и вошла в компьютер. Козявки подсказали, где искать то, что ей нужно. Беза редко пользовалась компьютером. Когда-то давно сосед учил ее, как пользоваться Интернетом и компьютером. Эти уроки давно забылись. Но с помощью подсказок ее маленьких друзей она смогла сделать то, что задумала. Она нашла переписку Гоши с заведующим склада.

Письма ушли адресату, и она со спокойной душой выключила компьютер.

Теперь остался последний человек. Все остальные относились к Безе как к обычной уборщице, не заслуживающей никаких издевательств или насмешек. На нее почти не обращали внимания.

Но остался директор.

Беза решила проучить его не потому, что он признал ее виновной в деле об украденном у Лица-Подушки сертификате (тут каждый мог ошибиться), а потому, что он никогда за нее не заступался. Он видел все издевательства, которые Беза терпела от сотрудников, видел, как Катя заставляет ее мыть окна снаружи и как Славик проливает кофе в коридоре, пенящиеся ведра и взрывающиеся банки в ее каморке. Он оставался глух и слеп. Его не интересовало, что его сотрудник терпит нападки от других. Его интересовала только задница Кати и ее рот.

А если вспомнить последний день рождения Безы, когда они все собрались в актовом зале, чтобы поздравить ее. Тогда она принесла им пирог с капустой и пирог с мясом. Они с такой жадностью уплетали их. А потом каждый из них высказал вялые поздравления.

Гоша подарил ей баночку «чудо-средства» и сказал, что оно прочищает даже самые стойкие засоры.

Славик сказал, что лучший подарок — это клейкая лента для мух, и вручил ей упаковку.

Катя отказалась от пирога и очень скоро покинула кабинет, не выдавив из себя ни одного доброго поздравительного слова.

А Лицо-Подушка подарила помаду, купленную в магазине косметики по Безиному сертификату. Она помнила, что Беза не пользуется косметикой.

Директор видел все это и ни слова не сказал. Он поддерживал их отношение к Безе. Она знала. Все они относились к ней как к уборщице, подтиральщице, человеку, который вылизывает за ними дерьмо. Они ставили ее ниже плинтуса. И Беза поняла, что работать тут она не хочет.

Несколько раз Беза находила в личном туалете директора Катины порванные трусы. Всегда в одном и том же месте — они лежали скомканные в корзине для туалетной бумаги. В порывах страсти Федор Валентинович срывал с секретарши белье. Так ему нравилось больше. Он мог себе это позволить. Он мог позволить покупать Кате по несколько пар трусов в день. А Беза выуживала порванное белье и собирала в маленький черный пакет.

Беза оставила директору на столе книгу и заложила говенной закладкой страницу, подчеркнула этой же закладкой абзац. Этого будет достаточно. Ну и маленького подарка его жене.

Перед уходом Беза подменила сахарозаменитель на маленькие слабительные таблетки, добавила в кулер жидкого пургена, слила запасы мыла в унитаз, очистила все мыльницы, а упаковки туалетной бумаги сбросила из окна подсобки. Окно выходило во двор позади офисного здания, и под ним как раз стоял мусорный контейнер. Часто Беза сокращала путь своей мусорной ноши именно таким образом.

Она взяла черный пакет с Катиными трусами, конверты с письмами счастья и пошла вниз. Время было 7:55. Скоро начнут приходить сонные сотрудники.

— Я до аптеки, чего-то голова разболелась, может быть, магнитные бури. А у нас, как назло, в аптечке кончился спазмалгон.

Охранник кивнул и продолжил смотреть фильм о парне с пушкой, расследующем громкое преступление.

Беза ушла. Она направилась на почту. Отправила письма, упаковала бандероль, и подписала адрес Федора Валентиновича, а в строке «кому» указала данные его жены.

После этого она отправилась домой. Чемодан был собран. Вещей у нее было немного, потому что у нее не было ни компьютера, ни телевизора, ни какого-то другого груза современного общества.

В 9:15 в офисе стоял шум и гам. Истерика, каких свет не видывал. Слезы, смех, крики ярости. Кто-то даже запустил стулом в окно.

Директор, после того как прочитал входящее письмо от Гоши, выпил сразу две таблетки темпалгина. Потом дал указание Кате решить грязные вопросы, иначе она недолго продержится на своем месте.

После он открыл Библию на том месте, где была закладка.

Его не тошнило от вида говна. Он привык разглядывать его последние полгода, пока проходил обследование. Но его тошнило от библейских нравоучений.

Он прочитал выделенный абзац.

«Человек, любящий мудрость, радует отца своего; а кто знается с блудницами, тот расточает имение».

Директор закрыл книгу и выкинул ее в мусорную корзину. Где было и без того полно.

Он закрыл глаза и вспомнил отца.

Отец был бы недоволен.

13.05.2018

P.S. рассказ выпущен в составе сборника "Передвижная детская комната"

https://www.litres.ru/evgeniy-menshenin/peredvizhnaya-detska...

Остальные рассказы не содержат "говна" и "козявок".

Всем удачи!

P.P.S. рисунок из книги, это та самая Беза.

Продолжение рассказа

Меньшенин Евгений

Уборщица. часть 2

начало тут

"Уборщица" (рассказ)

...

В детском саду Безу называли Артурчик, и, что странно, ей нравилось. Дети думали, что она мальчик. Прозвище Беза прилипло к ней в школе, а детские годы были годами Артурчика — девочки с грязными одежками и порванными штанами. Она дружила только с парнями. Девочки же думали, что Артурчик — мальчик, поэтому и не водились с ней.

Папа-просторабочий редко приходил трезвым домой. Деньги он приносил еще реже, еду — почти никогда. Жили впроголодь.

Но ее мама была интересной женщиной. Сейчас Беза осознавала, что она была спятившей. Но в детстве ей казалось, что мать — великая выдумщица, которая пыталась все время ее развеселить. Они играли в прятки-убегайки, когда нужно было прятаться от злого дядьки Ворчуна, который сидел в ванной в сливной трубе и часто ворчал. Беза слышала булькающие звуки и верила, что это ворчит тот самый дядька.

— Он живет в трубе и ест нашу грязь, когда мы моемся, но иногда он выходит оттуда и пытается съесть нас самих, — говорила мама.

Артурчику, то есть Безе, нравилась эта игра, потому что приходилось прятаться в разных укромных местах, сидеть, волноваться и быстро перебегать из одного укрытия в другое, чтобы дядька Ворчун не нашел тебя.

Подобных развлечений у мамы в запасе было много. Они превращались в птиц и таскали блестящие предметы у соседей. Однажды мама стала кротом и пыталась закопаться в землю в лесу. Беза ей помогала. Но игра закончилась на том, что мама сбросила в яму сверток, который они тащили всю дорогу, и забросала его землей.

День, когда отец так и не появился дома, стал днем пиршества. Мама наготовила котлет, чего не было уже… Никогда. Они питались в основном кашами и гнилыми овощами, которые удавалось собрать в ящиках на свалке за рынком. Артурчик-Беза наелась до отвала.

А когда пришло время котлетам выходить и отправляться в дальнее плавание, то они заговорили с девочкой. Какашка в унитазе сказала, что она когда-то была ее отцом, пока мама не зарубила его пьяного, спящего, и не превратила в фарш. Беза долго плакала.

Мама, узнав причину дочкиной печали, сказала, что ее заставил сделать это дядька Ворчун. Он обещал, что если мама не сделает из папы еду, то он утащит Артурчика к себе в трубу ночью, пока она спит. И добавил, что если Артурчик дальше будет плакать или кому-нибудь расскажет, то он вылезет из трубы, когда она будет мыться, и засосет в дырку вместе с грязью.

Сейчас Беза понимала, что мама была сумасшедшая. Она зарубила отца и накормила ее его мясом. Но этот случай сделал ее в каком-то смысле следопытом. То, что выходило из людей, говорило с ней. Слюни, сопли, козявки, моча, сперма, пот, слезы, говно — все это говорило ей о человеке больше, чем он сам или психологические тесты.

Нет, конечно, дерьмо не открывало рта и не произносило слов, но Беза могла кинуть единственный взгляд, учуять запах и сразу сказать, что у человека за душой, о чем он думает и чем живет. Поэтому отличить бумажку со следами Славика или кого-то еще было для нее пустяком. Как вытереть пыль со стола.

Катя-секретарша трахалась не только со своим директором, но и еще и с двумя богатыми бизнесменами. И как она только все успевала? Но она зарабатывала себе на жизнь. Носила дорогие сапоги, которые прятала у себя в шкафчике под ключ, когда переодевалась в офисную сменную обувь. Она прятали их от Безы — никак не могла забыть ту историю, когда Алла из бухгалтерии нажаловалась директору на уборщицу. Но об этом позже. Если бы эти сапоги были бы сейчас тут, то Беза бы обязательно добралась до них, несмотря на замок, и наполнила их освежающими салфетками. К сожалению, они прибудут через несколько часов. Но это ничего, ведь основное Беза уже сделала — подготовила почту к отправке.

Она не скупилась и набила конверты бумагой с отпечатками Катиной задницы до отказа. Важные клиенты должны чувствовать любовь компании. Тем более что бумаги этой накопилось намного больше, чем у Славика. Семь пакетов секретарши против трех пакетов менеджера, даже с учетом пристрастия Славика к «Макдоналдсу». Ничего себе отрыв? Flawless victory.

Катя сидела на слабительном. Таким образом она берегла свою фигуру. Также она пила очень много кофе. Пыталась держать себя в тонусе. Еще бы! Ведь обслуживать трех мужиков — это ж сколько сил нужно иметь. Причем один из них, Тарас, не стеснялся приглашать друзей на закрытые мероприятия, где делился с ними своей женщиной. Она не возражала. Он дарил хорошие подарки. Кстати, та красная «киа» — подарок Тараса.

Еще Катя любила остренькое, что тоже сказывалась на количестве материала для создания экспонатов.

Беза наполнила бумагой сменные туфли Кати, все шкафчики в тумбочке, все отделения для бумаг (и снова сработала логика, не докопаешься). В шкафу Беза нашла блузку. Забила ее до отказа и усадила за стол. Секретарь получился не очень. Слишком бугристый.

Беза засунула бумагу в кофеварку, в чайник, в сахарницу.

Катя готовила для директора вкуснейший кофе. Этот сорт арабики привез директор из одного путешествия с семьей в Колумбию. Сотрудники пили свой кофе. Понятное дело, кроме Славика. Ему можно было пить кофе директора не чаще раза в день. Но Славик договорился с Катей о трех чашках. Умел он договариваться, за это и получал приличные суммы в конверте.

Сегодня кофеек на все сто процентов будет обладать приятнейшим ароматом. Такой кофе вы не купите в Колумбии. Это уж точно.

На очереди была Алла Лицо-Подушка. Про нее Беза даже песенку сочинила и напевала ее, когда убирала корзину, наполненную до отказа платками с пятнами крови.

Я — Лицо-Подушка,

Жирная лягушка,

Свинку я заставлю нюхать

Мою прокуренную манду.

У Аллы был рак. Не нужно было обладать сверхъестественными способностями, чтобы это понять. Достаточно было взглянуть на платок, после того как она в него покашляет. Но вот сама Алла будто не замечала кровь. Она бросала платок в урну, улыбалась монитору и тыкала пальцами-сосисками в клавиатуру.

Беза часто слушала жалобные вопли из ее корзины для бумаг. Кровь кричала, звала на помощь. Беза не могла помочь. Да она и не хотела. Лицо-Подушка ей не нравилась. Она много курила: в туалете, в курилке, иногда, когда оставалась после работы, чтобы сдать отчеты, курила прямо в кабинете. И Безе приходилось убирать за ней вонючие бычки и проветривать офис.

А еще Лицо-Подушка никогда не здоровалась с ней. Будто верила: если поздороваешься с уборщицей, то до конца дней будешь мыть сортиры. На самом деле она не здоровалась из-за того эпизода в прошлом.

В один прекрасный солнечный день Алла Лицо-Подушка вбежала в кабинет директора. Лицо ее раскраснелось.

— Федор Валентинович, эта ваша уборщица украла у меня из тумбочки сертификат, который вы мне подарили на день рождения!

Речь шла о сертификате в магазин косметики. Он пролежал забытый в тумбочке полгода, и, по мнению бухгалтерши, уборщица все это время смотрела на него и решалась на черное дело.

Лицо-Подушка пришла утром на работу пораньше, чтобы подготовить документы к аудиту, и заметила, что уборщица «трется» у ее стола. Алла ничего у нее не спросила, дождалась, когда Беза уйдет, проверила шкафчик и обнаружила пропажу. Она сразу пошла к директору.

Они собрали отряд справедливости: Славик, Катя, Лицо-Подушка и директор во главе банды.

Безу вызвали на ковер.

— Я ничего такого не брала, — сказала Беза, — я никогда не пользовалась косметикой. Я даже и не умею, если честно.

— Что же ты тогда у моего стола сегодня утром делала?

— Вытирала пыль, выбрасывала мусор из корзины, как и каждое утро.

— Врешь! — кричала Лицо-Подушка.

— По глазам видно, что врет, — сказала Катя, эксперт в области распознавания лжи по сетчатке.

— Давайте просто проверим ее карманы, — предложил Славик.

— Я не вру, — сказала Беза.

— Ты хочешь сказать, что я врунья? — выпалила Лицо-Подушка.

— Нет. Я такого не говорила.

— Федор Валентинович, давайте просто отпустим ее… и наймем кого-нибудь, кто будет более честным, — предложила Катя.

— А из зарплаты вычтем стоимость сертификата. И штраф в двойном размере, — сказала Лицо-Подушка.

— Может, лучше напишем заявление в полицию? А они разберутся, — сказал Славик.

Федор Валентинович, тучный мужчина, который и одного раза не мог сходить в туалет и не оставить там следы крови и какой-то слизи, встал и сказал всем замолчать.

— Признайтесь честно, — сказал он уборщице, на глазах которой появились слезы, — вы взяли сертификат?

Лицо-Подушка закашлялась. Она подставила заранее приготовленный платок. И кровь на белой мягкой ткани начала истошно кричать:

— Она подарила этот сертификат подруге на день рождения вчера и забыла об этом!

— Я не брала, — сказала Беза, — можете меня проверить. Можете обыскать весь офис, вывернуть мои карманы. Но это сделала не я.

Они долго обсуждали этот вопрос.

В итоге все сошлись на том, что Беза все-таки виновата. Но директор дал ей шанс исправиться. Он сказал, если этот сертификат завтра каким-то чудом окажется снова у Аллы в тумбочке, то они не будут звонить в полицию.

Через час Лицо-Подушка получила эсэмэс от подруги. Та рассказала, что в магазине косметики офигенная распродажа и она набрала на этот сертификат, который ей подарила Алла, целую тележку всякого барахла, которым можно раскрасить целый торговый центр.

Алла покраснела, но ничего никому не сказала.

Беза знала об этом, но рассказать не могла. Ее бы приняли за шпионку.

Ей пришлось купить точно такой же сертификат. Потратила две своих зарплаты. Хорошо, что родители не приучили ее жить на широкую ногу, деньги она откладывала на всякий случай. Например, когда кто-нибудь тебя обвинит в воровстве и придется срочно искать кучу налички.

В честь увольнения Беза оставила для Аллы Лица-Подушки сувенир, который сделала из ее использованных тампонов. Она долго работала над подарком и вчера наконец закончила.

продолжение следует

Приветствую, друзья!

Решил выложить на общее обозрение один из рассказов моей опубликованной книги "Передвижная детская комната".

Этот рассказ самый трэшевый из опубликованных, но не самый трэшевый из написанных.

Если вам понравится, то выложу продолжение и остальные рассказы подобного плана. Если не понравится, то запрусь в сортире и... просто поплачу)

Всем хорошего дня!

Уборщица.

В 5:00 Беза была уже в офисе.

— Вы сегодня рано, — сказал охранник.

— Не спится чего-то, — ответила Беза.

Они немного поболтали. Того требовала традиция, уборщица и охранник в предрассветные часы всегда перекидывались двумя тремя словами. Две одинокие души в пустом тихом офисе, который скоро наполнится шумом бумаг, стуком клавиш и телефонным трезвоном.

Беза пожелала хорошего дня охраннику и направилась к лифту.

Он не знал, что она уволилась вчера вечером, поэтому пустил ее без проблем. Обычно охрану предупреждали заранее о том, что тот или иной сотрудник уволен. За одну или две недели.

Но Беза подала заявление только вчера вечером. Вошла к директору в кабинет в 17:55 и положила на стол.

— Извините, Федор Валентинович, что так внезапно, — сказала она, — мама тяжело заболела, ее положили в больницу. Придется уехать к ней в поселок и искать работу там.

Ее мать была мертва.

— Мне очень жаль, что вы уходите, вы хорошо справлялись, — сказал он и подписал заявление.

Беза была уверена, что ему не жаль. Она знала, о чем он жалел: о том, что не успел прыгнуть с парашюта в молодости, о том, что в девяносто пятом сбил маленькую девочку на машине, и о том, что не завалил в девяностые своего конкурента по кличке Пашня. Но о том, что Беза увольняется, — это вряд ли.

— Могу я получить расчет сегодня? У меня поезд через два часа. Все так внезапно произошло, — Беза смотрела жалобными глазами, — я даже не успела никого предупредить.

— Я думаю, это можно устроить, тем более сумма небольшая, — сказал он, набрал бухгалтерию, — Алла, рассчитайте, пожалуйста, нашу уборщицу. Она с сегодняшнего дня уволена.

— Спасибо, — сказала Беза.

— К сожалению, мне пора бежать, — сказал директор.

У него был прием у врача. Беза знала. Она знала о его проблемах с кишечником. Любая не слепая уборщица бы заметила. Она не имела диплома по медицине, она не знала всех болезней и уж тем более их названий, но она знала точно, что от этой болезни директор умрет. И очень скоро.

— Я бы устроил вам прощальный вечер, но, как вы и сами сказали, все так внезапно.

— Ничего, — сказала Беза, — мне все равно уже пора на поезд.

Директор даже не подумал предупредить охрану, что Беза уволилась. И конечно же, он не успел найти новую уборщицу. Беза на это и рассчитывала и не прогадала. В противном случае весь план полетел бы к чертям.

Она вошла в свою каморку на седьмом этаже. Из шкафа в углу достала несколько больших мусорных мешков, раздувшихся от содержимого. Но они были легкие. Как будто внутри них была скомканная бумага.

Беза направилась в шестой кабинет. Тут обосновались менеджеры, добытчики, современные золотоискатели. Ее интересовал большой стол в самом дальнем углу. Королевское место. Король, которого звали Славик, приносил много денег своему боссу. Поэтому ему позволяли больше, чем остальным.

Слава часто захаживал в подсобку к Безе. Залетал с недовольным видом и говорил, что у него неудобный стол (хотя о таком столе мечтали многие сотрудники), что работодатель о нем не заботится, что он опять СЛУЧАЙНО (тут он повышал голос) пролил чай. Беза брала тряпку и шла убирать свинарник.

Пока она вытирала стол, Славик стоял рядом и указывал, где еще пятно, которое она пропустила. Потом он тыкал ее носом в клавиатуру, залитую чаем. Он заставлял ее чистить каждую клавишу. Когда она заканчивала, то видела на его лице довольную улыбочку, от которой воняло.

Как от его следов на туалетной бумаге. И от его гнойных брызг на зеркале в туалете.

Беза знала, что Славик — вор. Он заключал сделки с клиентами от подставной фирмы. Но никто бы не заподозрил его, потому что покупателей у него было хоть отбавляй. И почему они к нему липли?

Но Славик тоже знал кое-что про Безу.

Однажды он зашел в туалет и застал ее за одним занятием. Беза повесила на дверь табличку, что идет уборка, но этот наглец все равно вошел.

Беза не ожидала, что кто-то может проигнорировать ее предупреждение, и не заперла дверь. Она открутила плафон и доставала оттуда сухих мух и мошек, накопившихся за лето. Беза кидала их в рот и с удовольствием ела.

Вошел Слава и увидел ее трапезу. Он не отвернулся. И не сделал вид, что не заметил странность Безы. Наоборот. Он акцентировал внимание на этом.

— Зачем Вы едите мух? — он всегда говорил «Вы» с большой буквы, подчеркивая ложное уважение.

Беза так и держала плафон с дохлыми мухами в руках. Она дожевала и начала прикручивать его обратно. Оставила последних мух, чтобы съесть чуть позже.

«Надеюсь, он назло мне их не выкинет».

Слава рассказал об этом всем. Девочки из бухгалтерии не поверили. А парни-менеджеры стали с неприкрытым отвращением посматривать на Безу.

С тех пор Славик часто спрашивал ее после обеда, понравилась ли ей еда в столовой. Она знала, на что он намекал. И она приготовила для него сюрприз.

Беза достала из его шкафа пиджак, который Слава держал там для важных встреч, будь то совещание с директором или визит поставщика, который закупает стройматериалы для нового торгового центра с идиотским названием «Вышка», который собирались построить в одном из спальных районов. Это будет уютный торговый центр с аптекой, книжным и большим супермаркетом. Никаких кинотеатров и игровых автоматов. Чтобы не привлекать скопища пьяной молодежи в спальный район. Чтобы они не шумели под окнами и не гоняли наперегонки на БМВ и «субару».

Славик занимался важными делами и вел себя как золотая писька.

Беза достала три мешка добра, собранного за несколько месяцев.

«Интересно, а есть ли где-то музей говна? — подумала Беза. — Сегодня я сделаю для него отличные экспонаты».

Беза надела перчатки, положила пиджак на стол Славика, застегнула его на все пуговки и стала набивать пиджак грязными комками бумаги со следами Славика.

Дело шло. Пиджак полнел. Постепенно становился человеком. Ничуть не хуже любого менеджера, полного говна и дешевой бумаги.

Через пять минут говноменеджер был готов.

Беза усадила его на кресло Славика, придала позу работающего человека и придвинула ближе к столу, чтобы менеджер не упал.

Она достала из шкафа Славика шляпу. Очень элегантная. В день, когда он впервые появился на работе в этой шляпе, он посетил туалет около десяти раз и просидел там добрую половину дня. Видимо, специально старался, чтобы у Безы было побольше материала для экспонатов музея. Она учуяла запах отравления.

Беза положила шляпу на плечи менеджера, и получился ничего такой человек. Даже похож на живого.

Она высыпала остатки добра во все шкафчики тумбы, положила несколько бумажек в папки для бумаг (как и должно быть), обвесила ими монитор. Положила под клавиатуру.

И конечно, она не забыла про его туфли от Армани. Эти туфли особенные. Они появлялись, когда на обучение приезжали молоденькие девушки-менеджеры из других офисов. Они занимались в маленьком актовом зале, и от них всегда было столько дерьма, вони и переведенной бумаги. Беза сходила с ума от такого обилия болезней, крови, бактерий, испорченной непереваренной пищи, прилипших к корзинам прокладок и тампонов. Эти девушки всегда взбирались на унитаз орлом, опасаясь подхватить друг от друга инфекцию. Никто из них не прикасался голым задом к седлу унитаза. И одна из этих орлиц дважды обгадила толчок, пустив струю мимо дырки. Беза убрала. Она всегда убирала.

Славик надевал модные туфли, чтобы привлекать самок. Иногда получалось склеить сразу двух. Он как бы невзначай показывал золотые часы и ключи от «мерседеса», и у Безы прибавлялось работы — приходилось вытирать пол от девчачьих луж.

Беза насовала бумагу и в эти туфли. Чтобы они не сели и не промялись, как мокрый хлеб.

Она поставила их обратно под стол. Вот теперь этим туфлям придали настоящий шарм и аромат. Теперь у Славика поклонниц не отбить. Даже веслом.

Вся бумага была использована.

— Ох, ну и любишь же ты посрать, — сказала Беза, смотря на то, что из подтирашек Славика вышел целый полноценный человек.

— Он высрал человека, — сказала она и засмеялась, — близнеца, такого же говенного менеджера, как и он сам.

Она пошла за следующими пакетами.

Следующей в очереди на обслуживание стояла секретарша директора — блондинка Катя с большими сиськами и улыбкой, которая работала отдельно от глаз. Когда губы растягивались, глаза оставались холодными, как унитаз в подвальном туалете.

Катя со Славиком часто обсуждали Безу. Почему-то секретарша сразу невзлюбила уборщицу и постоянно отрывалась на ней. Заставляла мыть самые неожиданные места. Кресло директора, когда тот только на минуту отрывал задницу, чтобы дойти до туалета. Окна снаружи, хотя для этого существуют специальные службы, которые моют высотки. Столешницы с обратной стороны. Беза часто находила там козявки. У одного из менеджеров была целая коллекция — красные, зеленые, большие, маленькие, размазанные или просто приклеенные. Еще один музей. Микробы, наверное, часто посещают его по выходным с детьми.

«Папа, папа, посмотри, вот это козявище!»

«Да, сынок, люди — великие творцы, а козявки — произведения искусства. Но ты еще не видел их говно! Вот где голова идет кругом от величия»

Беза смеялась от подобных эпизодов, возникающих у нее в голове.

Уборщица знала, что Катя готовит конверты для корреспонденции заранее. Они аккуратным веером лежали не ее столе. Все подписанные.

Беза открыла ежедневник Кати. Она хотела захлопать в ладоши. Какой же приятный сегодня день.

Она взяла ножницы и стала вырезать буквы из ежедневника.

Беза нашла «дор». А вот и «пи». Их было не счесть. Катя часто заказывала директору пиццу с сыром дор блю.

Следующее слово пришлось вырезать почти по буквам. Она с трудом нашла «ш» и «х», а вот «л» «ю» и «а» было полно. Но она справилась с задачей.

Удивительно, как редко встречаются в ежедневниках «шлюхи» и как часто — «пидоры».

Беза смеялась и клеила на бумагу нужные слова. Когда закончила — положила в конверты. Также она добавила Катины отпечатки на бумаге, собранной в женском туалете.

У каждого человека возникнет резонный вопрос — но как Беза различает, какая использованная бумажка касалась задницы Кати, а какая — Аллы из бухгалтерии? Какие бумажки Славика, а какие Леши и Гоши — других менеджеров?

Все очень просто.

А, нет, не просто.

Продолжение следует...